Всегда

В предрождественскую пору у магазина сладостей всегда толпится ребятня — неприсмотренные дети бедняков, сбежавшиеся поглазеть на праздничные диковины, дети родителей с небольшим достатком, которые надеются на отложенные карманные деньги купить себе что-нибудь, богатые дети в нарядных шубках, которые тянут к витрине своих нянек и мам, выпрашивая гостинцы. Но сегодня дети с трудом могли протолкнуться между плотно сомкнутыми спинами взрослых. Один сорванец, сумевший прошмыгнуть к витрине и выведенный обратно за ухо, рассказывал товарищам: "Там дементор на рекламе! Страшный, как настоящий! Да не вру я! Да ну вас, сами лезьте посмотрите!" Лезть никто не торопился, тем более, что невдалеке, привлечённый скоплением людей, ненавязчиво стал прогуливаться полицейский. — Не смотри туда, Оливия, стыд-то какой! — пожилая дама, по видимости, гувернантка, прикрыла своей подопечной обзор парой перчаток, хотя скандальную витрину полностью загораживали зеваки. — Всё законно, — раздался перекрывающий ропот собравшихся голос, принадлежащий, очевидно, владельцу лавки. — Всё согласовано и разрешено. Что, простите? Бумаги? А вы из полиции? Услышав это слово, полицейский скорым шагом направился к лавке, локтями пробил себе дорогу к дверям и встал, свысока поглядывая то на одного, то на другого спорщика. — Вы сюда взгляните, — господин в фиолетовой мантии и цилиндре ткнул пальцем в витрину. — И послушайте. Тише, господа, — он повернулся к собравшимся, — пусть господин полицейский убедится сам... Живой плакат рекламировал новый бренд шоколада. Сперва мелькали кадры с производства, а голос за кадром комментировал достоинства ручной работы и натуральных компонентов. Затем чьи-то узловатые пальцы держали готовую, запечатанную плитку — и в этот момент из угла экрана появлялся дементор. Полицейский слегка отшатнулся. Дементор был очень реалистичный и так близко. В прорехах плаща, сотканного из клубящейся тьмы, мелькали фрагменты какой-то белёсой гнили, пробегали болотные огоньки. Лишь на секунду он возник, а полицейский ощутил озноб и уныние. В следующем кадре всё та же узловатая ладонь выбивала зловещую тварь за пределы плаката, используя плитку шоколада как щит. "Толстая плитка сливочного шоколада Dolohoff снимает стресс от встречи с дементором", — утверждал закадровый голос. И тут, наконец, зрителю представало лицо — бледное, вытянутое, с шрамом от брови до уха с левой стороны. Все старания гримёров (а они уж постарались на славу) не смогли смягчить эти дикие черты. "Люблю шоколад. Ненавижу дементоров". Антонин Долохов искренне улыбался, демонстрируя публике плитку шоколада крупным планом. — Ну что ж с того? — владелец лавки пожал плечами. — Эпатажно, не спорю, но вполне законно. У меня есть все документы. Хотите взглянуть? Он жестом пригласил полицейского пройти внутрь. Через несколько минут полицейский вышел и объявил, что документы в порядке. Господин в фиолетовом развернулся медленно и скорбно, его цилиндр с достоинством проплыл между расступающимися тюрбанами, колпаками и меховыми шапками. — А я куплю, пожалуй! — храбрящимся тоном оповестила всех женщина в жёлтой мантии, подбитой мехом. — На пробу. Гляньте, плитка толстая, как раз как любит мой муж. - - - Драко Малфой тоже проходил в этот день мимо кондитерской, но был слишком погружён в свои размышления, чтобы обратить внимание на толпящихся у витрины ротозеев. Он только слегка покривил губы от неудовольствия, когда ему пришлось обойти это место по другой стороне улицы. В недорогой булочной-кофейне он попросил миндальный рогалик и большую чашку какао с воздушным зефиром — маршмеллоу. Если бы не внезапно напавший аппетит именно к такому напитку, он предпочёл бы любое кафе в магловской части города. Но Драко любил маршмеллоу старинного вида, с корнем алтея, именуемые pâte de guimauve, а маглы утратили этот рецепт лет сто назад. Из укромного угла, где стоял его столик, Драко мог обозревать часть витрины. Там, для привлечения посетителей, отплясывали четыре учёные мышки в колпачках. Зрелище показалось Драко странно знакомым, кажется, рождественский декор этой витрины не менялся годами, просто он прежде не бывал внутри. От взгляда барышни, которая принесла заказ, Драко попытался прикрыться листком меню, понимая, что ничего глупее и выдумать нельзя, но ему вовсе не хотелось поймать вот это выражение на лице незнакомой девушки: "батюшки-светы, да это же молодой Малфой!" Но девушка то ли утомилась за день, то ли обладала тактом, достаточным, чтобы не узнать высокородного посетителя. Драко мысленно поблагодарил её за это и несколько минут просто наслаждался вкусом, но вскоре мысли начали возвращаться. Окончив школу, наследник Малфоев не торопился найти себе занятие, наслаждался свободой и нежной заботой матери — удивительно, строгий лорд не препятствовал сыну бездельничать. Но вот приличный срок помолвки миновал, и дом, в который ему предстояло привести молодую жену, стал казаться западнёй. Теперь уже две прекрасные женщины будут стараться сделать ему приятное, и Драко искал, куда бы сбежать от этого счастья. Если позволить ему разрастись, потом будет не выбраться, как нельзя было выбраться Спящей Красавице из оплетённого шиповником замка. Драко подумал об отце. Отец всегда много работал и был недосягаем там, в своём мире, для женской опеки и женского беспокойства. Для Драко стало неожиданностью, что Люциус отказался впустить в этот мир своего наследника, отказался наотрез, ничего не объясняя — просто он не желал его видеть подле себя в Министерстве. Нынче утром Драко заходил к Люциусу в отдел — обсудить кое-какие дела, связанные с предстоящей свадьбой, но больше всё-таки для того, чтобы посмотреть, как работает отец. Застать там Августа Руквуда он не ожидал. - - - — Не ругай секретаршу, Люциус, — высокий мужчина в форме невыразимца вошёл широким шагом, взял от стены стул и уселся напротив Малфоя. В руке он небрежно держал портмоне из крокодиловой кожи. Гамп опешенно глядел на его рябой, изъеденный оспинами профиль. Сид приоткрыл глаза. — Девочка хотела доложить, но я отправил её за кофе, — продолжил невыразимец. Зная своего руководителя, Гамп недоумевал, почему этот человек всё ещё жив. Однако Люциус ничего не предпринимал, только молча вопросительно смотрел. — Есть дело, Люциус. Пока Энн несёт кофе, я мог бы изложить... — он скользнул взглядом по Гампу. — Гловер, ступайте с Сидом, помогите Энн, — усмехнулся Люциус. — Насколько я знаю моего друга Августа Руквуда, она отправилась за кофе до ближайшей галактики. — Итак, Август, мы одни... Люциус откинулся в кресле и смотрел на собеседника лениво, чуть опустив веки, как если бы лицо его прикрывала соломенная шляпа, а впереди у ног расстилалась безмятежная гладь океана. Он помолчал немного. Медленно моргнул. Руквуд поправил галстук. — Итак, Август? — повторил Люциус. Руквуд вынул из портмоне фотокарточку и положил перед Малфоем со словами: — Этот человек. Малфой повертел карточку. — Не представляю, кто это. — Джозеф Бернерс-Ли, магопсихолог, — пояснил Руквуд слегка нетерпеливо. — Тот, который недавно скончался во время операции? — Люциус покачал головой. — Теперь я вспомнил. Не смотри так осуждающе, я ведь не учёный. — Он жив, — перебил Руквуд. — Вся шумиха со смертью была подстроена, чтобы отвести глаза от побега. — Слишком много одинаковых историй, — заметил Люциус. — Мне нужна твоя помощь, — Руквуд перешёл, наконец, к делу. — Я не ослышался? Помощь? — иронически переспросил Малфой. — У тебя нет допуска... — зачем-то брякнул Руквуд. — А, к чёрту это. Я работал в Отделе Тайн со школьного выпуска, но у меня никогда не было допуска к настоящим тайнам. Даже сейчас, когда я возглавил отдел, мне пришлось потрудиться, чтобы докопаться до сути, — он воодушевлялся с каждым словом. — Я расскажу тебе, чем занимались Джозеф и ему подобные при старом режиме, вот возьму и расскажу! — Допустим, я не желаю знать, — осторожно предположил Малфой. — На мою долю хватило зловещих тайн. — Скажу так: я тебя понимаю. Но речь идёт об открытиях, которые изменят мир навсегда, — Руквуд почесал мочку уха, и этот жест очень кстати сбил пафос его слов. — И ещё о государственной измене, — добавил он. Люциус пожал плечами. — Ты всё равно не сможешь остаться в стороне, — лёгкая насмешка звучала в голосе Руквуда. — Знаю, что ты думаешь, лорд Малфой. "Чокнутый невыразимец Руквуд хочет втянуть меня в авантюру". Поверь, это не так. Я пойду с докладом к Лорду, но когда идёшь с таким докладом, хорошо бы сразу предъявить виновного. Иначе можно пострадать самому. Бернерса-Ли нужно вернуть. — Как Лавгудов? — Люциус посмотрел собеседнику в глаза. — Нет, — отрезал Руквуд. — Я даже не знаю, с чем сравнить. Скажем, как Прометея, несущего краденный огонь. — Я подумаю, — пообещал Малфой с холодком, однако Руквуд принял это за шаг к победе и предпочёл пока остановить разговор. Он вышел. За дверью Люциус услышал его голос: — Драко, рад встрече. Люциус дёрнулся, но заставил себя опуститься обратно в кресло: навязчивые страхи не украшают лорда и главу министерского отдела. — Я тоже рад, — услышал он будничный ответ сына. — Никак не ожидал. - - - Спустя полчаса, Драко вышел из кабинета отца, чувствуя себя разочарованным: здесь он был не нужен, здесь смешно звучали все вопросы, которые он тщательно отобрал, чтобы иметь предлог для срочного разговора — они легко могли подождать до вечера, или даже до завтра. У дверей приёмной он посторонился: мимо спешила женщина с кипой бумаг. На секунду их взгляды пересеклись, и Драко растерянно поздоровался. Она кивнула в ответ, не сбавляя шаг, и Драко не успел уловить, изменилось ли её лицо. Он узнал это лицо, потому что видел его в воспоминаниях, разбуженных профессором Снейпом. Тогда, на углу с Лютным, эта женщина хотела его убить. - - - Драко поймал себя на том, что, послюнив палец, подбирает с тарелки крошки миндального рогалика. Он вытер палец салфеткой и огляделся: других посетителей в кафе не было, девушка вытирала столики, напевая вполголоса "Jingle bells". Драко оставил рядом с использованной посудой щедрые чаевые и ушёл. Поравнявшись с лавкой Шугарпларма, где уже был погашен свет, он вспомнил, что сегодня здесь толпился народ, и заглянул в витрину, но увидел только тёмный квадрат экрана, висящего по центру. Изображение было задёрнуто тканью, поверх которой хозяин кинул заглушающие чары, поэтому звука тоже не было. Порыв ветра швырнул горсть снега в спину Драко. Он закутался поплотней в шарф, и представил вдруг, что это прежний школьный шарф, в витрине по обе стороны отражаются его школьные друзья, а справа, со стороны книжного, приближается компания Поттера. Кудрявая девочка нахально вздёргивает нос и тянет своих друзей перейти на другую сторону улицы.