Всегда

Домой можно было не спешить. Маргарет откинулась на спинку стула, солнечные пятна легли на её лицо. С карточками на "В" она закончила. Перейти к следующей букве? Но доктор Гринфилд не казалась требовательной, и с этим тоже можно было не спешить. Никуда не спешить, ничего не ждать. Не строить планов. Не засовывать одеяло в пододеяльник. Вообще не тащиться наверх, засыпать в кресле у камина на середине главы, начатой ещё неделю назад. Начать завтракать кофе. Перестать завтракать. Снейп уехал, едва начались летние каникулы. Оставил школу на МакГонагалл и умчался в Норвегию работать над своим проектом. А из неё с окончанием учёбы как будто выдернули стержень. Анна Ригби умерла этой весной, говорили, будто от пневмонии. На местном кладбище прибавилась могила, а дом Ригби стоял, как сомнамбула, как застывшая оболочка. На калитке висело объявление о продаже. Иногда Маргарет останавливалась здесь и подолгу смотрела, как покачивается стебель плюща над калиткой, как паук протягивает свою паутину от края объявления к металлической ручке. Ей отчаянно не хватало жёсткого ритма, к которому она привыкла, и который сама себе задать была не силах. Домой можно было не спешить. Да и что такое дом? Место — или ощущение от места? Или, может быть, главное — люди... Она аккуратно заперла дверь кабинета, размышляя, не спуститься ли ради разнообразия по чёрной лестнице. - - - — Почему опять я? — голос чуть дребезжал от спрятанной неуверенности. — Вообще-то я не за этим сюда шла. — Кто-то же должен, — он поправил небрежно накинутый, соскользнувший с одного плеча халат. — Ты думала, будешь делать только то, что нравится? Пока её не заметили, Маргарет свернула в боковой коридор и остановилась, прислушиваясь. — Причём тут нравится или нет? Я думала, что буду работать с реальными случаями, а это... — Это как раз реальный случай, — насмешливо перебил он. — Накопители Уитмана-Дейта на третьем видела? Думаешь, откуда бы им взяться? — Ничего я не думаю, — буркнула она. — Может, кому-то и лучше, что они там появились, только не мне. Никакой интересной практики. Никакого опыта. Сказать стыдно — книжки вслух читаю. И ладно бы хоть за спасибо, так он же овощ, ему что читай, что не читай. — Так, так, — внутренним зрением Маргарет видела, как он покровительственно коснулся плеча девушки, — не расходись. Его дядюшка отвалил больнице денег именно за то, чтобы читали. Она не решалась возразить что-то ещё. — А знаешь, я тоже много чего делал, когда только сюда пришёл, — сообщил он в утешение. — Будут тебе накопители Уитмана-Дейта, надо только проявить терпение. — И, уже на ходу, обернувшись, добавил: — Мы с ребятами вечером собираемся у Руди, скажи маме, чтобы на меня не готовила. Когда Маргарет приблизилась, девушка ещё мялась у двери. Быстрым взглядом — от небольшого, строго по уставу, каблука до гладкого, тяжёлого узла под крахмальной косынкой, задержавшись на бейдже ("Илона Чепек, младшая медицинская сестра"), улавливая перламутровый блеск пуговок и ногтей. — Привет. Илона смерила её взглядом в ответ, но каким-то не цепким. И Маргарет решилась. — Меня прислали подменить тебя. Что и как нужно делать? — А ты новенькая? — догадалась Илона. — Не волнуйся, справишься! Конечно, дело ответственное, — добавила она уже чуть строже. — Руки должны быть чистыми, там при входе умывальник. Халат чистый. Книги у него все там, со стороны ничего проносить не разрешено. В палате не должно быть душно, так что открой вначале окно минут на десять, и потом перед уходом минут на пять. Сеанс чтения длится час. Не забудь запереть дверь, когда закончишь. По тону, которым вёлся инструктаж, Маргарет угадывала, что Илоне не терпится уйти. — Может быть, на первый раз лучше вместе? — нерешительно предложила она. — Ты мне всё покажешь. — В смысле? — с лёгким раздражением переспросила Илона. — Показать, как мыть руки? Или ты с окном не справишься? — Я даже не знаю, как его зовут, — Маргарет слегка пожала плечами. — Его зовут Бартемиус, но это совершенно не важно. Он не разговаривает. — И не слышит? — удивилась Маргарет. Илона покачала головой. — А что с ним? — Он после поцелуя дементора, — по лицу Илоны пробежала судорога отвращения. — Почему-то их не добивают. Гуманисты сопливые. Маргарет могла поделиться парой теорий, исторических и научных, объясняющих, почему не добивают — в гостиной Малфоев такие вещи обсуждались вполне открыто. Но и насчёт сопливых гуманистов Илона права. — А теперь ещё нашёлся богатый родственник, который решил... поиграть в куклы. Каждый день по расписанию его раздевают, одевают, зубы ему чистят, в глазки капают, — незаметно для себя самой, она повысила голос, давая волю давно копившемуся возмущению. — Лечебная гимнастика, свежие цветы. А он лежит и смотрит в одну точку. Если посадить, тогда сидит. — Да, это неприятно, — согласилась Маргарет. — Ну, ничего. Я люблю читать. - - - Вот, в самом деле, ирония судьбы: палата размером с квартиру-студию, из окна вид на парк, а за верхушками деревьев можно разглядеть Темзу. Но человек, приговорённый провести здесь остаток дней, едва ли может оценить преимущества. Гематитовый взгляд, казалось, вбирал в себя всё окружающее пространство, как чёрная дыра в космосе. Неуютное чувство мешало сосредоточиться. Неудивительно, что та девушка мечтала отделаться от поручения. Маргарет отложила книгу и подошла к кровати. Больной лежал неподвижно, плоско, как одна из бумажных кукол, с которыми Маргарет играла в младшей школе. Какой дух обитал прежде в этом теле? Что за страсти волновали его? Маргарет представила, какими хищными могут быть эти пальцы, тоскливо белеющие поверх клетчатого покрывала, какими хваткими, словно птичьи когти. Как этот тонкогубый рот может жеманно очерчивать гласные и презрительно плеваться согласными. Она заставила себя прямо взглянуть в чёрную дыру его глаз — и комната поплыла по спирали. Все теории — исторические ли, научные — поплыли тоже. Вниз по чёрной реке, дельта которой раскинулась в самых глубинах мира, там, откуда деревья не тянут соков, куда не достигают корни скал, где глянцевитые хлёсткие ленты гигантских водорослей колеблются в потоках изначальных вод. Маргарет мазнула пальцами по его векам, закрывая их. И, отступив на шаг, поскребла ногтями кожу, чтобы избавиться от щекотного следа, оставленного кукольно-пушистыми ресницами. - - - — Я бы хотела его навещать, — повторила она твёрдо. — Почему нужно заставлять того, кто не хочет, и запрещать тому, кто хочет? — А знаете ли вы, кто он? — Пенелопа Гринфилд устало опустилась в кресло. — Бартемиус Крауч-младший. О его подвигах вы наверняка наслышаны. — Не очень-то наслышана, — Маргарет качнула головой. — Так. В общих чертах. — И вы полагаете, что Северус Снейп одобрил бы ваше упрямство? Маргарет ненадолго задумалась. Трудно было предположить реакцию Снейпа, но его здесь нет. — Ну а Тёмный Лорд? — произнесла она, тронув пальчиком край стола Пенелопы. — Я слышала, одно время этот человек был его порученцем. Ветеран войны... — Ах, вот оно что... — во взгляде Пенелопы Гринфилд отразилось сожаление. — Оставим в стороне политику и мораль. С точки зрения медицины он — опасный сумасшедший. — С точки зрения медицины он коматозник, — буркнула Маргарет. Пенелопа Гринфилд распустила шейный платок. — Тёмный Лорд совершенно точно не одобрил бы упрямство, — заверила она, неожиданно меняя тон на покровительственно-строгий. — Я не знаю, где вас научили дерзить — быть может, в маггловской лечебнице, которую вы посещали прошлым летом. Очевидно, вы не понимаете, куда попали. Я вам поясню: здесь старинное, именитое учреждение. Здесь никто не позволит вам изображать милосердие и называть это врачебной практикой. — Видя, что Маргарет растерялась, она продолжила с нажимом: — Кем вы себя возомнили? Матерью Терезой? Впрочем, — она смягчила интонации и взгляд, — если хотите попробовать себя на прочность, у вас будет такая возможность. Но потом не жалуйтесь. Пенелопа медово улыбнулась. — Напротив, — Маргарет и не думала улыбаться, — я благодарна. Это будет прекрасной строчкой в моём резюме.