Madness for our souls

***

      Доктор вынужден молчать, так как повязка, которой его бесцеремонно заткнули, сделана очень хорошо. Но затекшие конечности совсем не способствуют мышлению, а ведь основная задача Доктора — вернуть Земле надлежащий вид и попытаться осуществить это без разрушений. Но это особенно трудно сделать, когда Мастер слишком близко; не потому что заклятый друг практически вжимает его в плоскую зафиксированную тугими ремнями поверхность. Артронная энергия Мастера обдает Доктора своими интимными и слишком трепетными прикосновениями. Все мысли вылетают из головы, заставляя сердца биться чаще, когда энергии двух Повелителей времени смешиваются; он проникает совсем не глубоко в разум, простое касание, почти неощутимое, всего лишь доступ к поверхностной информации, которую способны распознать все существа с примитивной возможностью к телепатии. Однако, ощущение чего-то постыдного и неправильного накатывает с новой силой, когда Мастер приближается. Возможно, Доктор должен чувствовать вину за действия своего заклятого друга, но нет. Наблюдая за человеческой расой, наделенной ТНК Мастера по всей Земле, Таймлорд замолкает, стараясь унять свои сердца. Однако из-за неспособности говорить, спаситель Sol-3 так занят размышлениями о совершенно странных вещах. Как анатомия, которая достаточно часто была прогуляна, и чаще всего с этим именно с этим объектом вожделения, поэтому поддерживать контроль над разумом, вспоминать давно забытые конспекты и думать о том, как Артронная энергия Кощея влияет на разум — невыносимо тяжело.       Через некий промежуток после образования иоктосекунды, Мастер практически ощущает эти теплые импульсы, исходящие от его Доктора. О да, теперь Таймлорд ощущал себя счастливым, ему даже не нужна была Земля, завоевание которой было скорее делом принципа. Он был счастлив подчинить Таймлорда, которого любила вся Вселенная, того, кого нужно было истязать и слушать прекрасные стоны боли и тихие слова прощение.       Затем раздается звонок, гулом отдающий в сознание. Это телефон того непримечательного старика, которого Доктор прихватил взамен молоденькой спутнице (по крайней мере, так бывало раньше). И все-таки, Повелителю Времени было абсолютно безразлично, по какой причине здесь оказался этот последний представитель человеческой расы. Ну, так было до звонка; как в тумане, Мастер слушает сбивающийся голос некой Донны, которая, предположительно, спутница Доктора на этот раз. Отследить звонок не составляет большой проблемы, когда практически вся земля принадлежит тебе единолично. Это «практически» слегка разочаровывает, ведь тогда можно было бы не заботится ни о чем, а уделить время своему желанному пленнику. Мастеру почти плевать, посему после того, как он отправил несколько копий на поимку Донны, он с издевательски чинным выражением лица позволяет Уилфреду попрощаться с внучкой.       Спустя 5 наносекунд галлифрейский слух улавливает шум, присущий лишь регенерации, и оба Таймлорда ощущают этот всплеск артронной энергии. Нервные вскрикивания Уилфреда, кажется, не заботятся вообще никого.       Мастер впечатлен, но также испытывает чувство всепоглощающей ненависти. Барабаны заполняют своим шумом всю голову, не оставляя ни миллиметра для рассудка. Протяжный ритм войны стучит в висках, и поэтому обладатель барабанного боя практически сходит с ума, когда Доктор, его Тета, подмигивает ему.В этом жесте столько игривости и неистовой сексуальности, что Кощей чувствует, как барабаны отходят на второй план. Артронная энергия старого друга наполняет комнату своим свечением. Мастер готов поклясться, что, будучи связанным, его персональное божество выглядит очень естественно, как будто он создан для того, чтобы быть прикованным, подчиненным. Из-за резкого поворота в шее сместились позвонки, и нервной, но уверенной походкой он подходит к Доктору еще слишком близко, обдавая того новой порцией артронной энергии, а затем снимает повязку со рта.       Тета приветствует его так, словно они не виделись; его улыбка выглядит почти естественной, однако Повелитель времени до сих пор напряжен. Кощею интересно понять новый Эксперимент (именно так это преподносит безумно-гениальный мозг), и поэтому, как и в годы обучения в Академии, Доктор объясняет не все. Заставляя Нового правителя Sol-3 думать, каким образом любимец Вселенной сделал свою спутницу метакризисом. Возможно, Кощей даже немного ревнует, настолько немного, что готов стереть половину Земли, разложив планету на электроны, протоны и нейтроны, при этом разделив их так, чтобы те снова не соединились. Следующий пункт, одобренный спокойным практически не гремящим ритмом, — узнать, где ТАРДИС. Тета не отвечает как следует, за это награждается звонкой пощечиной. Взгляд пленника становится чуточку потухшим, и это безумно привлекает Мастера. Таймлорду хочется поцеловать слегка распухшие губы своего оппонента, а затем нежно и почти бережно усыпать скулу мелкими поцелуями, чтобы очертить контур едва заметного отпечатка, который так и не останется из-за «идеального» галлифрейского организма. Барабаны превращают даже самые светлые чувства в изысканную пытку, поэтому еще долго безумец находится внутри своей головы, словно пытаясь договориться с внутренними монстрами и угомонить свои желания.       — Ты можешь быть таким замечательным. Ты — гений. Ты чистейший бриллиант, и я клянусь, ты именно такой. Но ты можешь стать еще лучше. Ты можешь быть просто прекрасным. С твоим умом мы могли бы путешествовать по звездам, это была бы честь для меня, потому что не обязательно владеть Вселенной, просто смотри на нее, обладай преимуществом видеть любое время и любое место. Такой власти вполне достаточно — это больше, чем дружеское признание, но все еще меньше, чем признание в чувствах. Он, такой открытый и честный, зовет с собой, прекрасно понимая, что все, что хорошо для Мастера, не всегда является чем-то безопасным для него. И Кощей верит ему, он снова видит перед собой старого друга, с которым они вместе прогуливали с лекции, бегали наперегонки по красной траве и даже несколько раз встречали вместе рассвет. И где-то в глубине сознания проскакивает чувство, о котором он никогда не скажет вслух. То, о чем он предпочитает думать завуалированно, не давая мыслям, словно радиоактивному яду, распространиться по всему телу.       — И он тогда прекратится? Этот звук в моей голове? — Мастер спрашивает, но и вместе с тем пытается внушить себе веру, что на этот раз белый свет, исходящий от Доктора, поможет и ему исцелиться от этой напасти. Появляются ощущения, словно он снова смотрит в Вортекс, вглядываясь в самые темные уголки времени и пространства, барабанный гул разъедает сознание, заставляя восьмилетнего ребенка сжаться и с ужасом вглядываться в этот мрак.             — Я могу помочь тебе, — уверенность, и некое спокойствие отражается в голосе Доктора. Он надеется… нет, Тета точно уверен, что сможет помочь. И поэтому ласковые импульсы артронной энергии полностью обволакивают второго Таймлорда.       — Я не знаю, кем я буду без него, — Кощею жутко, однако, он с некой ностальгией вспоминает Вортекс, ему страшно от неизвестности, от того, что с ним будет. На глазах выступили слезы старика, который боится менять что-либо в своей повседневной жизни. Шум барабанов раздражает, но создается такое впечатление, будто они уходят на второй план. В этот момент Мастер уверен, что его лекарство начинает действовать уже сейчас, потому что Доктор здесь и никуда не бежит. И даже не важно, что это происходит по воле Теты, в обездвиживании нет смысла, но так безумцу спокойней, надежнее.       — Но и я не знаю, кем я буду без тебя, — в глазах спасителя Вселенной боль одиночества, усталость и надежда на понимание. С легкостью, едва косясь ментального блока Мастера, Таймлорд посылает ему часть своих эмоций, поток, который сводит с ума. Доктор добивается своего — он вернул своего друга. И другому обезумевшему Повелителю времени ничего не остается, как поддаться искушению и сделать то, о чем он давно мечтал.       Мастер подходит слишком близко, тяжело дыша, он прижимается всем телом к Доктору. А затем властно целует его так, словно ему осталось жить несколько секунд, а этот момент — предсмертное желание. И время замирает так, будто вся реальность это фильм, записанный на носитель памяти, который можно остановить в любой момент, а затем запустить снова, когда появится свободное время. В этом застывшем промежутке времени они, как дейтерий — практически сливаются воедино, при этом оставаясь отдельными нейтронами.       Все телепатические преграды исчезают, позволяя сознаниям заполнить разумы, так что все регенерации проносятся перед глазами, а затем появляется временная воронка. Сейчас Мастеру не больно, Доктор поддерживает его, словно в момент инициации Кощей был не один, а рядом с ним стоял еще один галлифреец, который крепко держал его за руку и рассказывал о будущих путешествиях вместе. Это образ, созданный Мастером, Доктор старается запомнить навсегда, и поэтому льнет еще ближе, позволяя телам соприкасаться настолько, насколько он вообще может. Из страстной борьбы и изучения полости рта, поцелуй становится более плавным, медлительным. Кощей вдавливает Тету в поверхность кресла, попутно избавляясь от тактильных преград и изучая его тело руками. При этом телепатически Мастер проносится сквозь терне воспоминаний, а затем, выбрав правильный отдел мозга, — гипоталамус, заставляет Доктора стонать сквозь поцелуй от неудовлетворенности. Сознание Теты, словно неоновая вывеска, мигает просьбой. Кощей слегка отстраняется физически, при этом сливаясь еще сильнее мысленно. Растрепанный, помятый и обнаженный до пояса Таймлорд протяжно стонет, он уже не контролирует свое сознание. А где-то там, в углу валяются его порванный пиджак со звуковой отверткой, а также лохмотья белой рубашки Хороший человек придается безумию и оно обволакивает его полностью, заставляя растворяться полностью в своем любимом друге. Во время умственного соития, они оба ощущают страх, желание, целостность и то щемящие чувство в сердцах, которое один из Таймлордов усердно прячет под коркой своего сознания. Отчаяние, словно радий поглощает всю плавность и медлительность рук, скользящих по тощему, но весьма привлекательному телу. Однако, Мастер не в себе, ему хочется получить свое как можно скорее. Поэтому, примерно за 5 наносекунд второй Таймлорд остается абсолютно обнаженным. Ничто больше не скрывает его желание, которое усиливается, когда периферические нервы и центры локализуются в нижней части спинного мозга, после чего автономный мозг полностью останавливает все мыслительные процессы.       Странно, что находясь в таком полузабвенном состоянии, мозг Таймлорда все еще способен адекватно расценивать свои действия. Кощей не из тех, кто следует традициям и выполняет обычаи, такие, как «вежливое прикосновение к разуму»; несмотря на всю свою импульсивность и маниакальную несдержанность, он прерывает весь процесс возбуждения, и снижает обмен артронной энергией до слабого, слегка уловимого потока энергии, позволяющее узнать самую легкую и доступную информацию. Разочарованный стон проносится по помещению и Мастеру кажется, что это место было специально создано для этих стонов. Немая мольба, увеличивает процесс передачи артронной энергии и Мастер понимает, что скоро сам не сможет скрыть эрекцию. Однако ему нравится слушать то, как протяжное «пожалуйста» телепатически отдается в его голове, будто оттесняя, отправляя барабаны восвояси. И снова Таймлорды оказываются на расстоянии вытянутой руки.       Кощею всегда нравилось мучить Тету, это было как его внегласная традиция, начиная ещё с того момента, когда юные Повелители времен обитали в цитадели. Доктор подается к нему ближе и рефлекторно дергает конечностями, ему неудобно находится в таком состоянии, однако удерживающие ремни слишком прочные. И возможно, если он поерзает телом еще не много, то останутся характерные полосы. Мастер ухмыляется мыслям своего Доктора, после чего проводит рукой по болезненной эрекции любовника. Это нельзя назвать полноценной лаской и поэтому от этих прикосновений Тете никак не легче. Он ворочается на своем кресле, а затем все прекращается. Словно собравшись с мыслями, Доктор проникает глубже в сознание своего «друга».       «Ты можешь быть счастлив, вся Земля принадлежит тебе, и я связанный лежу под тобой. Ну, может, ты остановишься, и тогда я смогу быть с тобой. Мы сможем путешествовать вместе. Найдем какой-то компромисс… Тебе все это не нужно, ведь так? » — внезапно раздалось где-то далеко за звуками нарастающих барабанов. Мастер слышал и понимал все, что говорил Тета, однако, барабанная боль запульсировала в висках и заменила собой ощущение времени. Повелитель времени потер лицо, которое обособляло собой премьер министра в Год, Которого Не Было. Барабанный бой в ушах становился все более отчетливым и нарастал с каждой секундой. Вселенская злоба охватила Мастера, ненависть окутала сознание плотным слоем. Это чувство вспыхнуло, как поминальный костер и стало последней каплей для сознания Доктора. Насколько тяжелым не был барабанный бой, его можно было перенести, но эта злость, казалось, могла выжечь все.       Безумный Таймлорд больше не чувствует влекущего сознание ностальгически неправильного чувства. Он хочет причинять боль. В его голове весь мир окрашивается в карминно-красный, а барабанный шум создает ритм смерти. Мастер смотрит на Доктора ожесточенно, с ненавистью, возможно даже продумывает как доставить еще больше боли своему заклятому другу. Несмотря на то, что шум в голове Кощея не затихает, Доктор смотрит на него внимательно и с присущей ему праведной надеждой. Наверное, это единственный к миллиарду случай, когда пара существ так искренне ненавидит и любит друг друга?       «Я не чувствую счастья, пока ты не страдаешь. Ненавижу тебя, а значит разрушу» — четким звоном раздается в голове Теты. И прежде чем в голове Таймлорда возникают какие-либо мысли, губы Мастера заставляют его молчать. Настойчивость врага Вселенной настолько велика, что в один момент Доктор не выдерживает пьянящего поцелуя и стонет, позволяя другому Повелителю времени сделать все, что заблагорассудится.       Без предупреждения и подготовки, болезненными толчками заклятый «враг» проникает внутрь. Крики боли, агонии, неистовый жар тел, все это происходит будто не с ними, не с Мастером. Он видит идеально белую кожу, а значит это надо изуродовать, предать вещи бесформенного совершенства. Красный, почти как галлифрейская трава, медленно стекает по белому. Ничто превращается в искусство, однако это скучно. Ужасно нудно смотреть, как кроваво-алый, прекрасный цвет, начинает напоминать цвет внутренностей у гуманоидов. Совсем не интересно как насыщенный багровый становится тьмой, и вся красота теряется. Черный растворяется во мгле, а белый сливается с пустотой.       Мастер знает, что пока мы живем, то где-то в другом времени уже пришло время смерти. Тьма поглощает кровь, как барабаны, поглощающие его одержимость Доктором. Ненависть, кровь, тяжелое скольжение в бездну чужого тела, и Таймлорд снова осознает себя. Он понимает, что шум барабанов рушит ментальную защиту, портит связь с реальностью, заставляет ненавидеть. Прятаться негде, звук всегда находит его. Это происходит так же естественно, как факт, что у Галлифрея два солнца и одна луна.       «Была планета, а теперь нет» — шепчет какой-то странный голос, вырывающийся откуда-то далеко, из подсознания.       Доктор больше не говорит, но и не молчит. Он просто не может от раздирающей на куски боли хочется избавиться, убежать, умереть.Последняя мысль кажется особенно удачной, поэтому подобно временной воронке, желание обрести покой жжет разум обоих. Тета чувствует все то, что ощущает его друг       »На самом деле всегда больше, чем друг или враг» — проносится в его голове, и болезненная пустота внутри наполняется чем-то более мягким и нежным. Приятная нега заполняет все трещины разумов и, кажется, может исцелить Доктора после сознания его Мастера.       Если бы не то ощущение, что Кощей причиняет боль другому Таймлорду, он бы считал себя ведомым. Если бы не чувствовал горько-сладкий привкус крови во рту и не видел изгибающиеся под ним в агонии тело, то списал бы все на воздействие Доктора.       Однако, он сам посылает импульсы умиротворения, сам оставляет метки на чужом теле. Фиолетовые изъяны на коже Теты кажутся особенно прекрасными, отметины прекрасно подчеркивают бордово-красными кровоподтеками. Движения кажется эфемерно быстрыми, и в тоже время абсолютно медленными. Мастер ощущает, что Доктор не отключал никакие участки разума, даже несмотря на все свои внутренние повреждения. Протяжные стоны боли становятся все тише и тише, вколачиваемое тело не дергается.Тета впал в лечебный транс, и, конечно же все то, что с ним сейчас происходит не имеет никакого значения для Доктора. Боль Его Теты — наслаждение для Кощея, чувство обреченности, вечной печали, скорби и любви обрушивается на чужое сознание. Сейчас Мастеру кажется, что он потерялся, не знает как далеко он от реальности, не осознает, как и кто именно сейчас причиняет страдания.       А затем снова приходят они — барабаны с ощутимым звуковым давлением. По телу разносятся ощущения подобные чистой энергии, вырабатываемой во временных разломах. Сердца в груди останавливаются, и что-то обрывается внутри. Боль взрывается в голове сверхновой и все чувства снова исчезают. Внутри сознания формируется вакуум, но не совсем в том виде в коем ему предстоит существовать. Белое нечто отражает барабанный бой. Рвутся артерии и вены и кровь возвеличивает все вокруг своим светом. Это не его кровь и не ИХ, это все жертвы, которые были и будут совершены во имя Смерти. Насколько бы сильной не было щемящие чувство, которое Кощей не признает и предпочитает именовать — «одержимостью», никогда не называя правильно, так же, как и имя Доктора; , но боль сильнее. С каждым ударом, каждым движением, мыслью, вздохом. Вся атмосфера пропитана горелой плотью, радием и одиночеством.       »Ты не один» — ненавязчиво проносится в голове. Но это не так. Опять ложь, везде сплошной обман и разочарование. Нельзя верить целому миру, если не можешь осознать и довериться самому близкому для тебя. Потому что он всегда уходит и ломает все.А может нужно сломать его? Разбить и никогда не отпускать.       От таких мыслей становится страшно. Относительно ужасно, как и заживо гореть, а затем возвращаться к жизни, что бы биться в постоянной агонии.       «Мастер… Кощей, пожалуйста, прекрати. Позволь мне облегчить это, разреши забрать их. Я хочу помочь» — раздается где-то далеко. В белом вакууме становится еще более дискомфортно, белые очертания давят на пространство относительно тому, как развязывается временные петли. Если прислушиваться, то можно почувствовать звук рвущейся материи и скрежет растворяющегося времени; где-то очень далеко раздается золотой свет, и Мастер чувствует тепло, такое же резкое и обжигающие, как лучи двух солнц. Голос раздается снова, кажется, что он пробивается сквозь миры, которыми сознание Таймлорда сковано и спрятано от вселенной, но только не от барабанов. Звук искажается, возможно, из-за этих разломов. Быть может, Повелитель времени настолько поврежден, что его сознание не выдерживает этой мощи коллапсного разрушения. Глухие звуки, боль и белое нечто — это отвратительно, потому что здесь нет ничего, что можно сломать. Сломлен только он. В этом месте одно пустотное пространство, не существует материи и ткани реальности, времени и пространства. Ничего, кроме барабанов.       Видимо, это не прекратится и через триллионы лет. А это значит, что скорее на Сол-3 придумают что-то более масштабное, чем число Грэма, примитивное ядерного оружие и Торчвуд с ЮНИТ вместе взятые. Мастеру смешно и грустно, безумие наливается в него, заполняя, переполняя его. Теперь оно льется в пропасть, жгучий яд растворяется в пустотности. «Это конец всего» — кажется в этот момент, конечно, смешно и абсурдно называть отсутствие времени так, но время можно выкачать из галактик, а Таймлорд всегда останется временем, постоянным потоком, остановить который может только окончательная смерть.       И то не всегда, если вернутся к горящему Галлифрею, ведь раньше была Матрица. Мастер жив, он знает это, потому что чувствует присутствие Теты рядом. Этот золотистый свет артронной энергии прикасается к нем нежно, исцеляющие. Кощею кажется, что он чувствует легкий поцелуй, однако вместо мягкости губ можно почувствовать лишь тепло Вортекса.       «Позволь мне спасти тебя, я не знаю, чем буду без тебя, пожалуйста, разреши …» — протяжным гулом раздается в голове Мастера, и барабаны затихают, он позволяет. Разумы сплетаются крепче, прочнее, а Артронная энергия циркулирует между ними, то наполняя, то выливаясь из сознания.Кощей ощущает пространство, плоть Доктора и тяжелый взгляд любимого врага. Он видит кровь на внутренней стороне его бедер, на своих руках, члене, ощущение крови заполняет всю его сущность, только сам он в ужасе. Это не то, чего всегда хотелось, не так.Хоть, Тета сейчас рядом, он снова спас своего Мастера и смотрит тяжелым усталым взглядом. Его худое тело усыпано росписью фиолетовых отметин, которые почему-то напоминают Кощею измерения: a, b, c и e.       Страх липкий и обволакивающий, поднимается из глубин сознания. Безумный повелитель времени знает почему так страшно. Это было и будет длиться вечно, потому что, чем сильнее ему нужен его Доктор, тем сильнее тот будет страдать.       Любовь Мастера — хуже ненависти, Тета всегда знал это и терпел это достаточно долго, давал надежду, а затем просто ушел. И сейчас все повторяется, возможно, в этой, а может и в следующей регенерации они будут вместе, но затем Доктор уйдет.       Он всегда уходит и бросает, потому что Мастер — болезнь, безумие, злость. Кощей не извиняется, он просто не может подобрать слов, даже в древне-галлифрейском нет таких словосочетаний и формул, какими он бы выразил все то, что чувствует сейчас, тогда, всегда. Он целует Доктора мягко, словно прощаясь навсегда, слизывает размазанную кровь с ключиц. Мастер старается быть нежным, старается игнорировать уродливый шум в своей голове, и Тета расслабляется. Таймлорд тихо стонет, а когда Кощей останавливается, то начинается паника. Ему становится страшно, еще ужаснее, чем в тот Момент, когда Галлифрей сгорел.       — Ты снова оставишь меня одного, как тогда на Вэлианте? — с безумным отчаянием, словно из пепла возникает вопрос в сознании Мастера.       -Я должен, ты сам знаешь к чему это приводит, — отвечает Кощей, но его голос в сознании Доктора звучит так неуверенно и печально и совершенно неправильно.       -Барабаны замолчали, разве нет? Я смогу контролировать шум всегда, когда тебе будет невыносимо больно. А со временем именно так и будет, мы избавимся от них, — уверено говорит Тета, — только не оставляй меня одного! Мастеру больно, все сжимается внутри, когда он снова смотрит на Доктора, и понимает, что его безумие не проходит, снова хочется причинять боль и целовать своего друга-врага.       — А ты понимаешь, что я не контролирую себя, и вполне возможно, что однажды я действительно убью тебя, Доктор? Эгоистичный самовлюбленный идиот! Что потом будет со мной?! Есть какие-то представления на этот счет? Снова хочешь пожертвовать собой ради «большой и световой любви»? Не выйдет! Потому что я не люблю тебя, и никогда не любил! Ты был моей одержимостью, безумием, злостью и болью — это не любовь, а останки того живого, что во мне когда-то было. Все потому что еще в первом теле, до регенерации, ты забрал все, что было у меня! Ты — разрушил меня! — кричит со всей злостью и болью Мастер, еле сдерживаясь, что бы не выпустить свою смертельную энергию. Ему все еще нужно держать время, поэтому он заставляет себя успокоиться.       Тело Теты дрожит от несуществующего холода, в несуществующем времени, сердца сбиваются с ритма, и чувство пустоты заполняет всю сущность Повелителя Времени, словно черные дыры поглощают галактики. Он не спорит, ему просто смертельно больно, что лазеры Далеков не кажутся такими опасными. Эти слова, словно ментальная пощечина — заставляют чувствовать настоящую боль, переливающиеся всеми гранями эмоций. Но это правда. «Правда для Мастера» — беззвучно появляются слова в подсознании.       Беззвучно, одними губами Доктор, произносит имя Мастера, пронзая другого Таймлорда своим взглядом полным отчаянья, боли и одиночества. Кощей смотрит на него чуть потеряно, и на выдохе, слишком быстро, почти неслышно, произносит имя, которое является ответом на изначальный вопрос. Он слегка проводит по волосам своего Теты, а затем слегка прикасается к губам друга, как в давно забытом времени, которое было или будет, нелегко рассчитать соотношение временных потоков, сопоставляя течение времени на Сол-3 и Галлифрее.       Время снова идет правильно, неспешно, словно ничего не произошло, и не происходило никогда. Вселенная рушится пропорционально правильно, законы времени учтиво сохранены, как и план Мастера. Его совершенно логично и правильно пытаются прервать союзники Доктора.       А разве самому Бушующему шторму, грозе всех Далеков, есть какое-то дело?       Есть ли теперь дело до этого самому Мастеру? Маски снова надеваются на лицо и никто не видит разницы, а им больно смотреть друг на друга. Потому что один должен отпустить сейчас, чтобы пересечься когда-то на мгновение, а другой принять это как закрепленную точку во времени. Вечная пытка, но такая необходимая, правильная.       Четыре сердца горят и сгорают дотла, их прах сыпется белоснежным снегом, укрывая кроваво-красную траву, а тела и сознания остаются жить в агонии, преддверии новой встречи, вечном ожидании друг друга.