***
Малик провел сутки у его кровати, засыпая то на кресле, то на стуле рядом с кушеткой. Парень помнил, как ему позвонил какой-то друг Лиама и сообщил об аварии. Наверное, в тот момент, внутри Зейна пол мира рухнуло. Раньше он даже думать боялся о Лиаме рядом с ним. Малик почти ненавидел то, как тот поступил, но страх потери новой любви заслонил это полностью. В сердце юноши расцвел цветок прощения. Сейчас же Зейн читает книгу, сидя на стуле около кровати. Лиам, как сказал доктор, скоро должен очнуться. Удар был очень сильный: у Пейна сотрясение мозга. Также сломана рука, несколько ребер, они не повредили никакие органы, и это действительно хорошо. Не было внутреннего кровотечения, и все, можно сказать, обошлось. Машину будет сложно починить, но это возможно, этим занялись его друзья. У Лиама не было семьи, только сводная сестра, но она не смогла приехать. Разве это сестра? К нему приходили его известные знакомые, пару человек, остальные только писали соболезнования в социальных сетях. Пейн действительно одинок, в его мире был только школьник рядом с его койкой, уснувший и пускающий слюни на простынь. Зейн собирается подарить свою девственность человеку, которого он любит, как только тот очнётся. И парень уверен в этом решении, как никогда раньше. Внутри разливается тепло, когда Малик думает о Лиаме. Его смех, улыбка, милые щечки, чудесное пятно на шее, красивые карие глаза и карамельные волосы. Можно сказать, что Лиам Пейн идеален во всем. День уже сменялся вечером, когда Малик проснулся и прошептал: — Добрый вечер, красавчик, — целуя парня в щеку, даря лёгкое прикосновение, словно, села бабочка, сразу упорхнув, — я так хочу, чтобы ты проснулся, Лимо. Хочу тебя поцеловать, а ты меня? Надеюсь, что да, иначе ты просто засранец. Прошу тебя, Лиам. Я, кажется, влюбился в тебя. Веки Пейна дрогнули, а слипшиеся глаза раскрылись.***
Квартира Пейна пахла съеденной пиццей, а недопитая кола стояла на ламинате. Из колонок играла тихая музыка, наполняющая все пространство нотками. Лиам сидел на пушистом ковре и наблюдал за дверью в ванную, где мылся Зейн. С момента аварии прошло чуть больше месяца, его рука уже почти зажила, как и ребра. Голова иногда болела, и он был вынужден из-за этого отказаться от алкоголя, к которому привык, но это можно пережить. Лиам так благодарен Зейну, что этого не описать словами: парень постоянно помогал ему, почти жил у него. Никогда до этого Пейн не думал, что для простого человеческого счастья ему нужно так мало: быть одними в квартире, петь, танцевать босиком на плитке на кухне, пока курица жарится на сковородке. Тогда Лиам узнал, что такое любовь. Дверь в ванную открылась и оттуда вышел Малик, впервые его наготу прикрывали только боксеры, и вся кровь от головы Пейна точно ушла к члену. До этого он только мельком видел это смуглое тело с еле заметным прессом, темными сосками и татуировкой павлина сзади шеи. Парень дико желал облизать ее всю, пока будет вбиваться в это идеальное тело. Наверное, сейчас он выглядит как глупец, ведь просто тупо пялится на него, не моргая. — Я тебя не нравлюсь? Я… — смущение одолело Малика, а щеки покраснели, но не успел тот договорить, как Пейн вихрем подлетел к нему, целуя. — Очень нравишься. Просто до невозможности. Я безумно хочу тебя. Ты уверен? Я имею в виду, готов к этому шагу? Не будешь жалеть, что сделал это со мной, а не с кем-то другим? — быстро тараторил Лиам, не прекращая его целовать, но не распуская руки. — Я готов, правда. Не собираюсь я жалеть, что ты станешь моим первым разом. Я абсолютно уверен, что хочу сделать это с тобой. Лиам прижал его к себе, волоча к кровати, ведь парень достоин секса не на полу. Он опрокинул его на мягкую поверхность, стягивая с себя футболку одной рукой и также быстро домашние штаны. У него встал очень быстро, будто, ему снова четырнадцать лет. Просто секса не было давно, примерно три месяца, чуть меньше или больше. Его постоянной партнёршей была правая рука. Пухлые губы ласкали юное тело под ним, доставляя неземное удовольствие. Лиам покусывал один сосок, сжимая другой между пальцев, вызывая сладкие стоны из прекрасных уст. Поцелуями он прошёлся по ребрам, покусывая живот, сжимая в ладонях небольшие упругие ягодицы. Член болезненно упирался в натянутую ткань, но Лиам игнорировал свое возбуждение, пытаясь доставить как можно больше удовольствия парню. Зейн схватил его за плечи, сжимая их, когда знающие губы целовали нежную кожу на шее, облизывая, покусывая и засасывая ее, оставляя после себя мокрые и видные следы. Он обхватил парня ногами, прижимаясь своей твердостью к его. Ему было немного страшно, но Малик контролировал панику внутри, давая волю новым ощущениям. Парень дёрнул бедрами вверх по время поцелуя, пытаясь потеряться о его бедро, и сумел сделать это. Лиам зашипел, сжимая возбуждённую плоть парня в руке. — Сегодня ты кончишь от моего члена внутри, милашка. Но если ты будешь так делать, то я позорно изольюсь в трусы, не притронувшись к себе, — Пейн подхватил его под бедра, стягивая трусы. — Я… Я подготовил себя, в душе, — робко прошептал Зейн, и Лиам перевернул его на живот, раздвигая длинные и тонкие ноги. Его крышу унесло, когда он заметил голубую пробку с камнем, приветливо выглядывающим из него. — Вот чем занимаются отличники в душе, да? — проговорил Лиам, а перед глазами бегали картинки того, как Зейн растягивал себя у него в душе, скользя пальцами внутри, заменяя их на игрушку. Рука со шлепком приземлилась на мягкую попу, а Зейн призывно дёрнул ей вверх, призывая к дальнейшим действиям. Лиам надавил на страз, вырывая гортанные стоны, и извлёк уже ненужную пробку из атласных стенок. Возбуждение разлилось новой волной, когда Малик почувствовал горячий язык на опухшем отверстии. — О Боги! — прокричал он, хватаясь обеими руками об простынь. Лиам провел дорожку от яичек до сжавшейся дырочки, подув на нее, и облизывая вновь. Он выводил непонятные узоры кончиком языка, рассматривая как анус расслабляется или сжимается от его действий. Зейн метался под ним, открыто стоная, словно, его стеснение резко ушло из комнаты прочь. — Если ты не остановишься, то я кончу прямо сейчас. Давай же, Лиам, трахни меня. Зейн уже выглядел разбитым: черные волосы находились в хаосе, засосы виднелись на смуглой шее даже при приглушённом свете. Он лежал на его кровати, игриво раздвинув ноги, и смотрел, как Лиам надевает презерватив на свое большое достоинство. — Ты уверен, что эта огромная штука войдёт в меня? — сказал Малик, указывая на член с крупной головкой уже почти фиолетового цвета, толстым стволом и поджатыми яичками. — Мы постараемся, да? — Пейн улыбнулся и размазал лубрикант по всей длине, — я не смогу долго, но у нас с тобой впереди вся ночь, принцесса. Он подмигнул ему, подставляя головку к раскрывшемуся анусу, входя только ей, медленно и неспеша продвигаясь дальше, наблюдая за эмоциями на лице парня, боясь сделать больно. — Черт! — крикнул Зейн, когда их бедра соприкоснулись, а Лиам дал ему привыкнуть. Внутри было так горячо и узко, что парень мог бы кончить почти сразу от давления мягких стенок. Ленивыми толчками он заполнял Малика, целуя его спину, и переворачивая на нее. Они смотрели друг другу в глаза, и целовались, страстно сплетая языки, позволяя слюне стекать по подбородку. Он набирал скорость, все быстрее и сильнее втрахивая мокрое тело в голубую простынь. Фейерверки взрывались где-то внутри, вспышками ослепляя Зейна, когда головка доставала до простаты. — Прямо там, да! Я скоро! — прохрипел Малик, царапая широкую спину своими короткими ногтями. Пары толчков по комочку нервов хватило, чтобы он крикнул и до крови царапнул плотную кожу, изливаясь на живот. Узкие стенки сжались сильнее, создавая неповторимое давление на твердую как камень, плоть, и Лиам кончил за ним, наполняя презерватив спермой. Пейн вышел из ослабевшего тела, стягивая и завязывая презерватив, вытирая тонкий живот от семени. Это был один из тех моментов, когда Лиам понимал, что влюбился по уши в Зейна.***
В одну из горячих ночей, когда они лежали в своем номере будучи на Гавайях, и яркие звёзды освещали все небо вместе с луной, они слушали цикад, поющих за окном. Фрукты стояли в вазочках, морской ветер дул им в домик, наполняя его запахом океана. Они лежали, обнимаясь, накрытые одной простыней от надоедливых комаров. Лиам нарушил тишину, впервые говоря такие слова. — Я люблю тебя, Зейн, — пара удивлённых карих глаз с длинными ресницами устремилась на него. Улыбка озарила юношеское лицо и Малик поцеловал чудесные губы своего парня, шепча ему в ответ: — Я тебя люблю.