Нас было двенадцать

Осень 1348 года, Лондон, Англия.       Рэйвен зацепился за ветку яблони и попытался достать единственный плод, который висел очень высоко, особенно если ты – очень маленький восьмилетний мальчик.       И когда ты до ужаса хочешь есть.       Но яблоко Рэйвен пытался достать не себе. Его милая Кроу умирала. Её лихорадило, трясло, а лоб был невыносимо горячим, зачастую девочка даже бредила. Рэйвен не знал, как найти другую еду, ведь это всегда делала Кроу.       Она говорила, что он просто неспособен кого-то обманывать и что-то красть.       Наверное, это самое отвратительное качество, которое только может быть у сироты – честность. На самом деле, Рэйвен и сам понятия не имел, почему он такой. Но он не мог обманывать кого-то.       Наконец, после нескольких попыток, Рэйвену таки удалось сорвать яблоко. Оно было невообразимо мелким, и мальчик лишь пытался привести свои мысли в порядок. Он уже не мог думать о чём-то другом, кроме жуткого чувства голода.       Нет, нет.       Кроу.       Мальчик сделал маленький шаг, зажмурил глаза и резко сорвался с места. Зацепив по дороге повозку и услышав испуганное лошадиное ржание, Рэйвен втянул голову в плечи и постарался стать как можно менее заметным.       Отовсюду слышались разговоры людей о некой «Великой чуме», и Рэйвен опасался, что именно чумой и заразилась Кроу.       Ведь его дом спалили именно из-за чумы.       Рэйвен загнал мысль о пожаре как можно глубже и поспешил к знакомому переулку.       О, если бы он мог найти лекарство! Но его не существует. Может, Кроу входит в то малое количество людей, которые могут выжить?       «Я не должен допустить смерть Кроу. Не должен»       Он ведь просто не вынесет этого. После того, как в том ужасном пожаре погибли родители, одна лишь Кроу заботилась о нём.       А ведь они встретились чисто случайно, когда Рэйвен пытался выпросить у булочника подгоревшую корку.       Восьмилетняя Кроу совсем не походила на восьмилетнего Рэйвена характером. Она была слишком изворотливой и опытной. Кроу жила на улице, сколько себя помнила.       Он не мог её потерять. Они были знакомы лишь месяц, но уже очень сильно привязались друг к другу. Рэйвен не мог представить себе жизнь без названой сестры.       Свернув в знакомый переулок, мальчик кинулся к Кроу. Его сестричка лежала на куче тряпья, а глаза – прекрасные бирюзовые глаза – безучастно смотрели в небо.       Сердце Рэйвена бешено заколотилось.       Нет, нет, нет!       — Кроу, — прошептал мальчик. — П-пора просыпаться…       Сестра даже не моргнула. Рэйвен вложил ей в раскрытую, покрытую черными нарывами ладонь яблоко, сел на корточки возле Кроу и уткнулся носом в коленки. По его щекам градом катились крупные слёзы.       Так он проплакал до самого заката солнца.       Взглянув на яблоко, Рэйвен взял его, оглядел со всех сторон и даже не успел заметить, как съел его целиком. Вытерев лицо рукавом рваной куртки, мальчишка твёрдо решил похоронить Кроу в земле, как человека, и не допустить того, чтобы её тело сожгли, как тела других.       Он похоронит Кроу сам, на окраине городского кладбища.       Дождавшись темноты, Рэйвен подхватил чрезмерно худую сестру на руки и поспешил к кладбищу.       На самом деле, мальчишка ужасно боялся этого кладбища. И церкви, которая стояла рядом. Священником там сейчас был странный юноша, ведь его старший наставник умер от чумы. И он тоже очень пугал Рэйвена.       Рэйвен вообще не очень-то верил в Бога, Ангелов и Демонов. Он считал, что если бы Бог был, он бы ни за что не допустил этой самой бубонной чумы. Не допустил бы, чтобы столько людей погибло.       Рэйвен остановился на самом краю кладбища, бережно положил Кроу на землю и принялся руками раскапывать землю.       — Сейчас, сейчас, — бормотал мальчишка себе под нос.       Рэйвен зашелся в очередном приступе кашля и с ужасом взглянул на почти черный сгусток крови, противно плюхнувшийся на землю. Мальчика пробрала дрожь. Болезнь Кроу начиналась так же.       А может, и хорошо, что он умрёт. Может, он встретит на Небесах Кроу и свою семью? Тогда умереть – действительно лучший выход для него.       Мальчик услышал позади себя чьи-то тихие шаги. Обернувшись, Рэйвен заметил юного священника, крепко сжимавшего в руках медный жезл с замысловатыми узорами и крыльями из красных перьев по бокам.       Поморщившись, тот взмахнул своим жезлом, и сгусток крови исчез. Опустившись на колени, юноша притронулся ко лбу Рэйвена и тут же отдернул руку.       — Вы сироты? Ты и твоя сестра? — слегка хриплым голосом спросил он.       Рэйвен обречённо кивнул. Наверняка этот священник захочет убить его. В конце концов, так всегда делали с чумными.       Юноша поводил жезлом над головой Рэйвена, и тот почувствовал, что слабость, так терзавшая его несколько дней, мгновенно прошла.       Священник подхватил на руки Кроу и небрежно бросил Рэйвену:       — Ступай за мной.       Мальчик поднялся с колен, отряхнул руки от земли и пошёл вслед за юным священником в церковь.       Тяжелые дубовые двери распахнулись по одному лишь щелчку пальцев юноши, и Рэйвену стало слегка не по себе.       «А вдруг он сможет воскресить Кроу? Я должен идти за ним. Я сделаю все, о чём он только попросит».       Рэйвен смело переступил порог церкви, где не был уже месяц, с того самого момента, как сожгли его дом. Кажется, на тот момент священником был наставник юноши.       Горящие восковые свечи парили высоко под потолком, но воск с них не капал. И почти всё было покрыто зловещими тенями, кроме огромного алтаря, озаряемого красными всполохами, изголовьем которого служил мифический дракон с едущим на нём трёхглавым демоном. Правая голова была бычьей, средняя – человека, левая – барана.       Рэйвен замер и испуганно взглянул на священника. Тот раздраженно поморщился и опустил Кроу на алтарь.       — Ты же хочешь спасти свою сестричку? — он быстро шагнул к нему и достал откуда-то из рукава рясы острый кинжал. — Или нет?       Священник с силой сжал его запястье и резко провёл по нему кинжалом. Набрав крови в миску со странными символами по краям, он подошел к алтарю. Как ни странно, рана Рэйвена затянулась сразу же.       — Хотел бы убить – не стал бы вылечивать от чумы.       Священник поставил миску рядом с телом Кроу и сделал лёгкий жест рукой. Из затемненного угла вылетел связанный человек, в котором Рэйвен с трудом опознал старого священника.       — Вот ты и пригодился, — бесцветным голосом сказал юноша и полоснул горло старика всё тем же кинжалом.       Воздев руки к небу, юный священник отчеканил:       — Лишь смертью можно выкупить жизнь!       И он вылил на лицо Кроу кровь самого Рэйвена.       — Хм, — на мгновенье юноша задумался. — Так она тебе сестра по духу? Впрочем, так даже лучше. Многие духовные связи прочнее кровных. Больше шансов, что она вернётся в этот мир.       В ярко-алом свете, исходящем от алтаря, светлые волосы юного священника были похожи на пламя, а голубые глаза казались дьявольски красными.       А может, у Рэйвена разыгралось воображение. На самом деле, он чувствовал себя просто отвратительно, смотря на лужу крови, медленно растекающуюся по каменному полу церкви. Из-за него и Кроу погиб ни в чём не повинный человек. Это… просто ужасно.       Возможно, это просто какой-то кошмарный сон.       И то, что Кроу распахнула свои прекрасные глаза – тоже кошмар. То, что она села на алтарь и потянулась. То, что она резво вскочила на ноги, чего не могла сделать уже дня три.       — Рада видеть тебя, Рэйвен.       Это тоже кошмар. Всё, всё, всё кошмар!       Рэйвен почувствовал, как земля резко ушла у него из-под ног. Последнее, что он услышал, перед тем как провалится в забытье, было очень странная фраза священника:       — Почему все эти смертные такие чувствительные?..       Но даже в забытье Рэйвен не мог обрести покой.       Он бежал, взбирался на красный дуб, потом – на трёхзубчатую сосну, на коре которой виднелись чьи-то лица, и из глаз этих лиц тёк кровавый древесный сок…       Сначала его преследовал трёхголовый демон верхом на мифическом драконе, потом – ворон, словно сотканный из дыма, с красными, горящими глазами. И финалом стала женщина в абсолютно странной, мужской одежде, которая разрубала кинжалом юного священника красные корни, а потом этот же кинжал она воткнула ему прямо в сердце.       Рэйвен вскочил и затрясся. С мальчишки градом стекал пот.       — Ты всё же очень чувствителен, Воронёнок.       Кроу сидела на краю его постели и дружелюбно улыбалась.       — Стоило тебе только увидеть труп, так ты сразу свалился без чувств. Или из-за того, что я ожила?       — Ты так говоришь, будто бы каждый день видишь оживших мертвецов.       — Может и да, — Кроу спрыгнула с кровати и потянула его за руку. — Пастор велел привести тебя к нему, как только ты очнешься.       — Пастор? – недоуменно переспросил Рэйвен.       — Ну, это имя священника, — Кроу пожала плечами. — Мне он тоже разрешил присутствовать. Будет серьёзный разговор с его… отцом. Мы сможем жить с ним.       Не хотел бы Рэйвен жить с человеком, для которого перерезать горло старика – обычное дело. Но он, в конце концов, спас Кроу… Наверное, старый священник был не таким уж хорошим, раз этот Пастор – кто вообще даёт своим детям такие имена? – убил его, чтобы воскресить сироту.       Мальчик вышел из комнаты вслед за Кроу и оказался в какой-то подземной комнате с тусклым, взявшимся непонятно откуда, освещением. Посреди этого подземного зала стоял трон, сложенный из костей, и на троне восседало то самое чудовище.       Демон с тремя головами.       И Рэйвен вспомнил. Его имя – архидемон Асмодей. В конце концов, его семья была не из бедных, и его учили чтению. Он видел изображение этого демона в одной из книг своего учителя.       — Правильно, мой милый друг, — губы ни одной из голов демона не зашевелились, однако мальчик слышал каждое слово, которое отдавалось эхом в его голове.       Справа от трона стоял уже знакомый ему юный священник – Пастор, рядом с ним – юноша примерно его возраста, с короткими светло-каштановыми волосами и темно-синими глазами.       Слева от архидемона находилась девушка с черными, волнистыми волосами, и черными же глазами, рядом с ней – мальчишка чуть постарше Рэйвена, с неестественно белыми волосами с черными кончиками. Его коричнево-красные глаза оценивающе смотрели на Рэйвена и Кроу, как стервятник смотрит на падаль.       Пастор сжимал в левой руке уже знакомый ему кинжал, а в правой – тот самый жезл, которым он излечил Рэйвена от чумы. Юноша рядом с ним крепко прижимал к груди книгу в светло-лиловой обложке, на которой были начертаны древние руны.       Девушка слева вертела в руках деревянный посох с невозможно черной, цвета безграничной Бездны, сферой на конце. Мальчик рядом с ней крепко сжимал ослепительно-белую косу, которую Рэйвен видел в книжке про Смерть.       — Итак, — начал Асмодей. — Объясни мне, Пастор, зачем ты воскресил и исцелил этих смертных. Ты ведь знаешь, что эта чума должна была выкосить слабых, оставив лишь только сильных. И именно эти сильные должны стать моими приспешниками. Так почему?       — Мастер, — Пастор преклонил колено. — О-они сильные, они продержались неделю, в отличие от всех остальных, затухавших за два дня! Они сироты… Я посчитал…       — Когда ты научишься следовать лишь моим приказам, Пастор? Ты слишком своеволен. Принеси мне розги, Тень.