БОЛЕВАЯ АСИМБОЛИЯ

Октябрь 1988 г. Кай тщательно промывал веточку свежесорванного розмарина, что рос в стеклянном белом горшке, неизменно покоившемся на подоконнике уютной, но не очень просторной кухни. Высушив зелёные листья, парень поспешил вернуться к плите. - Теперь отдели листочки и мелко нарежь. Только не много, - деловито, но мягко скомандовал мужчина, не переставая помешивать деревянной ложкой содержимое кастрюли. Закусив губу, парень старательно принялся отщипывать зеленые листья, похожие на елочные иголки. - Столько достаточно? - Да, - сдержанно кивнул мужчина и, убавив огонь на плите до минимума, подозвал юношу. - Важно понять, что блюдо готово, потому как розмарин необходимо добавлять лишь в конце, иначе он может придать горьковатый вкус. Если бросаешь целые листья, то необходимо дать им успеть размякнуть. - Понял. Кажется уже готово. - Верно. Улыбнувшись, Кай смахнул измельчённую зелень в кастрюлю и вдохнул приятный аромат специи, усилившийся в результате ранее добавленной в соус петрушки. - Молодец, сынок, - коротко кивнул мужчина, похлопал парня по плечу и, выключив плиту, накрыл кастрюлю крышкой. - Папа! – на кухню ворвался мальчик лет восьми, размахивая потрёпанной тетрадью, которую другой юноша сразу узнал. - Смотри, что я нашёл у Малакая, - визжал мальчонка, продолжая трясти тетрадью. - Эй, зачем взял! Положи на место! – моментально вспыхнул Кай, бросаясь в сторону братишки. - Что это? – суровым голосом разразил отец, и сыновья вмиг притихли, прекратив свои догонялки вокруг длинного обеденного стола. - Ничего, - Кай рывком выхватил тетрадь из рук мальчика и, прижав её к себе, вышел из кухни. Захватив в прихожей куртку, юноша выскользнул из дома под холодный осенний ветер, направляясь туда, где проводил большую часть свободного времени. Тихое место, где было неслышно визга младших братьев и сестёр, под которые просто невозможно сосредоточиться и которые пробуждали в Кае самые жестокие, а иногда даже пугающие его самого фантазии о том, как он мог бы заставить их всех замолчать раз и навсегда. Спустя пару минут ходьбы, Кай остановился возле высокого дуба с широким стволом и уже почти избавившимися от листвы густыми ветвями. Устроившись на автомобильной шине, горизонтально подвешенной к самой толстой ветке дерева, Кай, наконец, оторвал от груди потрёпанную тетрадку и с чувством обиды взглянул на её безликую серую обложку. Гнев медленно отступал, его словно уносил ветер, вырывая из щемящей от боли груди. - Может быть, скажешь мне, что с тобой происходит? – строгий голос отца прозвучал где-то рядом и Кай резко оглянулся, встречая хмурым взглядом мужчину, нарушившего его покой. - Ты знаешь что, - буркнул парень, свернул тетрадь и сунул её во внутренний карман куртки. Мужчина глубоко выдохнул и отвёл взгляд к горизонту, в котором медленно утопало яркое, но холодное осеннее солнце. - Тебе стоит подождать, Малакай. Твой дар, возможно, раскроется уже скоро. Тебе только 16. Дождись восемнадцатилетия, и сам всё поймешь, - как можно мягче и спокойней произнёс мужчина. - У Джозет уже появилась сила! – возразил парень, спрыгнув с самодельной качели. - Почему она может колдовать, а я нет? Хотя она даже не старается! – Вытащив из кармана тетрадь, юноша нервно тряхнул ею в воздухе. - Я выучил столько заклинаний, изучил столько книг, которые никогда не будут ей под силу! – вспыхнул Кай, срываясь почти на крик, не контролируя гнев, что окутывал его. Парень не мог не замечать, как лишь одна мысль об отсутствии у него магии - подобна сильному ветру разжигающему и без того накаленные угольки. Такой недостающей и почему-то крайне важной для него частицы его самого. - Довольно! – Строгий голос отца заставил юношу замолчать. Парень крепко сжал челюсти и отвернулся, подставляя лицо потоку холодного ветра, пробирающегося под расстёгнутую куртку. - Не знаю, что происходит с тобой, но тебе стоит прекратить вести себя подобным образом! Возьми себя в руки и для начала научись справляться с гневом! Для того, чтобы подчинить магию - необходимо быть сильным и не поддаваться своим эмоциям! - Я и буду спокоен, когда, наконец, смогу сполна ощутить её! – огрызнулся парень и быстрым шагом направился в сторону леса неподалёку. - Вернись, Малакай! Не смей уходить, когда я говорю с тобой! Малакай! – кричал мужчина, провожая взглядом напряжённую фигуру юноши, спешно удаляющегося прочь и не обращавшего внимания на требования отца. Солнце преданно опустилось за горизонт, больше не раздражая Кая, около часа просидевшего у озера на широком бревне, уже не раз служившее ему неким убежищем. Чем больше у юноши появлялось своих мест, где он мог бы побыть наедине с собой, своими беспокойными, назойливыми мыслями, тем глубже он уходил в себя, замыкался, и казалось, просто отстранялся от всего мира. - Тебе стоит вернуться домой, уже темнеет, - Джозет остановилась неподалёку, убрав руки в карманы курточки, так похожей на ту, в которой был Кай. - Отец отправил тебя? – буркнул он, сворачивая тетрадь в трубку. - Нет. Тебя не было на ужине, и я предположила, что ты можешь быть здесь, - она сделала осторожный шаг в сторону брата, всё ещё нащупывая его настрой. - Значит, он ничего не сказал? Просто сидел за столом и делал вид, что все в сборе? – Кай сильнее сжал тетрадь в своих руках. - Вы с ним похожи, оба такие упрямые, - вздохнула Джо и остановилась позади брата, обхватив его плечи руками и невесомо коснувшись подбородком его головы. Кай слегка дёрнулся, ненавязчиво пытаясь высвободиться из хватки сестрицы, отчего та только сильнее стиснула его в объятьях и он сдался. - Что на этот раз? - Всё то же, - буркнул Малакай, замечая, что обида к отцу уже почти прошла. - Так и думала, - вздохнула девушка и быстро чмокнула парня в макушку, отчего тот лишь скривился и выскользнул из рук сестры. Джо ловко перелезла через бревно и уселась рядом, вызывая в Кае какие-то противоречивые чувства спокойствия и нервного возбуждения. Насколько он помнил – он любил сестру, ей одной удавалось утихомирить неуправляемых демонов, что то и дело вырывались из его груди, но теперь он всё чаще испытывал к ней глухую злость, вызванную завистью к её способностям, которых не было у него. Словно вся магия перешла только к ней, а не воздалась в равной мере каждому близнецу. - Почему это так важно для тебя? - непонимающе покачала головой Джо, - Ведь если у тебя не будет способностей, нам не придётся объединяться, и мы сможем просто прожить свои жизни. Никому из нас не придётся умирать. Я не хочу потерять тебя из-за какого-то глупого слияния. - Не говори так! У меня будет сила, - возразил Кай. - Ты услышал только это? - Ты не понимаешь, Джо, - развернувшись в пол оборота, парень наклонился к сестре, внимательно всматриваясь в её невозмутимые глаза. – Мне необходима магия, я должен чувствовать её в себе. Только когда я ощущаю её - я действительно спокоен, всё на своих местах. - Прости, - девушка отпустила взгляд, - Я пытаюсь понять это. - Я знаю, - схватив с земли камень, Кай выбросил его в воду. Придвинувшись ближе, Джо стянула с руки перчатку и протянула ладонь брату. Они оба знали, что это значило. Только они. И не дай Бог, если бы об этом прознал их отец. - Не нужно, - неуверенно отказался парень, чувствуя невероятную силу соблазна. Сердце чуть ускорило ритм, а кровь буквально вскипала от желания пронести по венам такое несравнимое ни с чем ощущение могущества, спокойствия и всесилия. Ощущение магии, наполняющей каждую клеточку тела. - Давай, - положив голову на плечо брату, Джозет прикрыла глаза, ожидая уже знакомое болезненное чувство. Протест тела, не желающего расставаться с его магией. Накрыв тёплую ладонь сестры своей, гораздо более холодной, Кай с жадностью начал впитывать в себя магию Джо, часть которой, как он думал, по праву принадлежала ему. ________ Стеклянная крышка от сковородки с грохотом ударилась о поверхность столешницы и, проскользив до самого её края, едва не сорвалась на пол. Кай крепко зажмурил глаза и, стараясь побороть свой гнев, медленно разжал кулак, из которого выпала смятая веточка свежего розмарина. Проведя ладонью по лицу, словно пытаясь стереть воспоминания, назойливой картинкой вставшие перед глазами, парень опёрся рукой о столешницу. Мыслями он был не здесь, не в этом номере отеля, в очередном мире-тюрьме. В этот раз, к его счастью или беде, Кай застрял здесь не один. Он вдруг удивился тому, что мысль об Офелии так невероятно быстро вернула его в сознание, моментально прогоняя гнев, на смену которому пришло некое щекотливое, волнующее ощущение беспокойства, ожидания и предвкушения. Девушке пора бы уже вернутся в номер. Если, конечно, она не решила бежать, что в принципе было бы логичным в её ситуации. Но здравый смысл и эта девчонка, похоже, никак не связаны между собой, иначе она уже давно бы сбежала от Кая куда подальше и пряталась там до тех пор, пока монстр неизбежно не настигнет её. Опустившись на корточки, Кай провёл мизинцем по уголку широкой брови и потянулся за упавшей веточкой розмарина. В его жизнь вновь ворвалась безжалостная тишина, та, что сопровождала его все те бесконечные годы, которые он провёл в изоляции благодаря своей семье. Своему отцу. Власть тишины в пустынных мирах безгранична, Кай ненавидел и боялся её больше всего. Он считал именно её главным оружием своего наказания. Такая едкая, насмехающаяся и изматывающая. Просыпаясь поутру, каждый раз ему казалось, что он оглох или забыл снять наушники, поэтому и мир вокруг такой раздражающе безмолвный. Но главным оружием тишины было то, что она порождает мысли. Бесконечные, надоедливые диалоги с самим собой, каждый из которых заканчивался самобичеванием. Несмолкаемый, одержимый внутренний голос, не желающий замолчать ни на секунду, со временем стал преследовать Кая и во снах, продолжая и там свой назойливый, нервирующий монолог. Но когда Кай всё же смог вернуться в реальный мир, тот оказался для него даже слишком шумным, быстрым и ещё более нервирующим. Казалось, теперь во всём мире не найдётся места, способного сделать Кая по-настоящему счастливым, только не в этой жизни, не в этом времени, где у него не осталось никого. Совершенно никого, кто знал бы его настоящего, его прошлое и не хотел бы после всего этого убить. Избавиться, как когда-то избавилась от него семья, как избавилась от него Джозет. Слово «семья» всегда ассоциировалась у него именно с ней, до тех пор, пока единственная, кто была ему небезразлична, предала его. _____________ Декабрь 1989 г. - У нас остались ещё свечи? – Джозет уже несколько минут бродила по дому с фонариком в руках, совершенно не расстроившись тому факту, что в рождество вырубилось электричество во всём районе. Ужин был уже готов, оставалось только собрать всю семью, и мысль о застолье при свечах не могла не радовать её. Проходя мимо окна, девушка мельком взглянула на братьев и сестёр, резвящихся во дворе в сугробах снега, которого, на счастье ребят, в этом году выпало много. Входная дверь хлопнула, послышался мелодичный перезвон колокольчиков. - Джо, - окликнул сестру Кай, стягивая с себя запорошенную снегом шапку. - Купил? – Нетерпеливо поинтересовалась Джозет, направив фонарь брату прямо в глаза изображая допрос, с характерным для него тоном. - Купил, купил, - протянул парень, закрыл глаза ладонью и устало улыбнулся. Пожалуй, Джозет была единственной, кто всё ещё вызывал на лице Кая улыбку, и она же была главной причиной его разрастающейся как плесень гадкой депрессии. - Ты молодец! А вот отца хоть за смертью посылай, - тараторя себе под нос, Джо отправилась в гостиную, начав расставлять свечи вдоль длинного праздничного стола. - Его нет уже почти час, неужели так сложно найти свечи?! - Пыхтела она, почти перейдя на шёпот. – Чёрт! – вспыхнула девушка. – Я ведь забыла сказать тебе купить сироп. Кай остановился позади сестры, пару раз закатив глаза, пока слушал её ежегодную предпраздничную программу, главный жанр который был неизменен – побольше паники, в которую втягивали всех без исключения, затем опустил руки на её плечи и шепнул: - Проверь на дне пакета, - с нескрываемым самодовольством, которое всё же нельзя было разглядеть в полумраке, царившем в доме, Кай уселся за стол и закинул ноги на соседний стул, на котором обычно сидел их отец. - Я готова тебя расцеловать, Кай! – Воскликнула Джо, выуживая из пакета тот самый сироп, к которому обычно кроме самой девушки так никто и не притрагивался. - О, пожалуйста, только без этого, - недовольно скривился Кай, а после растянулся в широкой улыбке, когда свет фонаря вновь ослепил его. Джо расставила свечи повсюду: на столе, на подоконниках, над камином и даже поставила парочку на полу у входа в гостиную, но зажигать их пока не спешила. Кай тем временем с недовольством менял кассету в магнитофоне на запись тех исполнителей, которые нравились ему, а не Джоуи, который вечно подстраивал всё и всех под то, что нравилось именно ему. Будь то музыка, фильмы или даже люди. Братишке определённо повезло с врождённым талантом контролировать и подчинять себе всё и всех, не смотря на свой юный возраст. Он нравился Каю, и иногда ему даже хотелось быть похожим на младшего брата, кроме тех моментов, когда хотелось прибить его к стенке. Родители видели в Джо послушного старательного сына, одноклассники - весёлого популярного парня, с которым каждому хотелось завести дружбу, и только Кай знал его настоящего – самовлюблённого засранца, ловко меняющего одну маску на другую, перетекающий из одной личности в совершенно иную. - Опять эта песня, - Джозет недовольно поморщилась, стараясь перекричать музыку, доносившуюся из колонок. - Тебе не нравится? – Воскликнул Кай и прибавил громкости. - Я уже устала её слушать. Снова и снова. - Брось, тебе же нравилась она, я видел, как ты пританцовывала под неё на школьной диске в прошлом году, - засмеялся парень, взял сестру за руку, прокрутил и привлёк к себе в танце. - Вот именно, в прошлом году, а сейчас уже новый на подходе. Давай, лучше помоги мне зажечь свечи, - выскользнув из рук брата, девушка протянула ему коробок спичек. - Зачем они тебе? – Остановившись позади девушки, Кай положил руки ей на плечи. - Сделай это так, как можешь только ты. Используй магию. Джо вдруг обернулась, даже в полумраке Кай заметил блеск в её глазах, означающий, что сестра что-то задумала. - Лучше ты, - шепнула она, так, словно поблизости был кто-то ещё. – У тебя осталась та магия, что ты брал у меня пару дней назад? - Да. - Так давай, - Джозет расплылась в своей обворожительной белоснежной улыбке и отошла в сторону, коснувшись ладонью плеча брата. Кай любил огонь, а вернее любил подчинять его себе, как и все остальные стихии, которыми становилось возможным управлять с помощью магии. Через мгновенье вся комната озарилась мягким тёплым светом пламени десятка свечей, наполнивших помещение уютом. - Кай, ты… - восхищённо вздохнула сестра. - Как ты это сделал?! – Голос отца прозвучал как гром среди ясного, спокойного неба. Брат с сестрой резко обернулись и замерли. - Я спросил тебя, - указав на парня пальцем, мужчина поставил пакет с продуктами на пол. Он стоял на входе, не сводя с сына грозного взгляда. - Ты забирал силу у сестры? – Его тон становился всё более угрожающим. - Ты даже не предположил, что это могла быть моя магия?! – Вдруг вспыхнул Кай. Джо поспешила выключить музыку, которая, как она знала, ещё больше могла разозлить отца. - У тебя нет магии! – Едва уловимое презрение в его голосе успела заметить даже Джозет, отчего поспешила подойти к брату. - Он силком забирает твою магию, Джо? Ответь мне! - Да нет же! За кого ты его принимаешь, - возмущённо воскликнула сестра. - Если хочешь знать, то я сама позволяю ему брать её понемногу! - Ты в своём уме, - сквозь зубы процедил мужчина и угрожающе двинулся в сторону девушки. - Эй! – Кай отдёрнул сестру за плечо и встал перед ней, преграждая путь отцу. - Хочешь поговорить - говори со мной! - Я не хочу с тобой говорить, - повысил голос Джошуа и рывком притянул к себе сына за локоть. - Тебе уже давно пора смериться с тем, что в тебе нет магии и никогда не будет! _________ Кай сильнее сжал кулаки, стиснул челюсти так, что послышался скрип зубов. Он продолжал смотреть вперёд невидящим взглядом до тех пор, пока стеклянная стенка лифта вдруг не треснула, а боковые лампы не начали тревожно мигать, издавая противное визгливое жужжание, пробирающиеся в самую глубь черепной коробки. Он не мог больше находиться в номере, а если точнее он не мог находиться наедине со своими мыслями. Воспоминаниями, которые ему приходилось вновь переживать, но теперь в своём новом сознании, практически чужом. Кай хотел найти Офелию, которая оказалась для него чем-то вроде спасительного круга, не дающего пойти ко дну и захлебнутся в едком, разъедающим изнутри, чувстве вины. Только сейчас он понял, что всё время, пока девушка была рядом, он практический не думал о том, что теперь доставляло ему невыносимые внутричерепные боли. Нужно было найти её и поскорей, лишь бы переключится. Казалось времена, когда его пугало одиночество прошли спустя десяток лет изгнания в первом тюремном мире, но сейчас Каю приходилось вновь переживать всё по новой, только теперь вместо бесконечного чувства злости было изматывающее чувство вины, не дающее спать по ночам, но, к счастью, для вампира это была не проблема. Можно было не спать несколько дней подряд, пока мозгу всё же не потребуется перезагрузка. Но больше всего протестовало его истинное, настоящее внутреннее я. Часть его настоящего постоянно вырывалась наружу, назойливо напоминая Каю, что нужно быть самим собой, чтобы она вовсе не исчезла. За 18 лет заключения ему, будучи обыкновенным человеком, удалось научиться контролировать свои эмоции, а вернее отключать их. Отключить в себе обиду, страх, боль и суметь сосредоточиться лишь на одном – чистом гневе и жажде отмщения всей своей семье. И поэтому вновь став пленником, изолированным от всего мира, первое, что Кай собирался сделать – попросту отключить свои чувства, воспользовавшись новоприобретённой способностью вампира. Но появление Офелии удержало его от этого поступка, он всё ещё не понимал, как ей это удалось, хотя убеждал себя, что не сделал этого лишь для того, чтобы попросту не разорвать ей глотку, когда проголодается. А как пока было известно – она единственный источник крови – пищи необходимой вампиру. И всё же, чтобы не сойти с ума, Каю было необходимо вновь сосредоточится на одном чувстве, он надеялся, что это будет гнев – то, к чему он привык, но злиться как таково теперь было не на кого. И затем он заметил, что в присутствии Офелии ему почему-то действительно стало легче переносить своё наказание, и тогда он решил сосредоточиться на контроле. Контроле своего голода, это что-то вроде борьбы, которую Кай вел с самим собой. Это помогало ему держаться на плаву. Именно такую борьбу с собой вёл Кай, когда был в бесконечном 94-ом. Там ему приходилось контролировать своё желание закурить – вновь получить у никотина недолгое, ненадёжное, но хоть какое-то укрытие. Первые лет пять он курил постоянно, чтобы хоть как-то успокоить нервы. Но затем, эта выдержка, борьба с желанием, позволила ему чувствовать себя живым, в то время, как вокруг всё было мёртвым. Отыскав в баре отеля пачку сигарет, Кай не спешил её открывать. Устроившись у окна, откинувшись на спинку красного замшевого кресла с лакированными деревянными ножками, парень стал нервно крутить белую коробочку между пальцев, не сводя внимательного взгляда с парадного входа торгового центра через дорогу. Наверняка Офелия пошла туда, значит, оставалось просто подождать пока она выйдет. Идти к ней самому не хотелось. Опыт подсказывал ему, что лучше не лезть к девушке, если до этого ты причинял ей боль. Особенно физическую. ___________ Июль 1990 г. Перекинув рюкзак через плечо, Кай торопливо сбежал вниз по автобусным ступенькам и спрыгнул на горячий асфальт, раскалённый жарким июльским солнцем, повисшим над Портлендом неподвижным слепящим пятном. Проведя в автобусе больше девяти часов, у парня так и не появилось желание возвращаться домой, и он с удовольствием пробыл бы все каникулы в общежитии колледжа в Вашингтоне. Потому Кай и уехал как можно подальше от своей семьи, чтобы не видеть никого из них, за исключением, пожалуй, что только своей сестры. Своего близнеца. Джозет, как и самому Каю завтра исполнялось 18 лет. Он не мог пропустить это событие, к тому же, оно было значимым именно для него. Кай так и не смог смириться с тем, что у него не было собственной магии, и его 18-летие было последним шансом изменить это. Сжимая в руке коробку, любезно упакованную продавщицей в подарочную бумагу, Кай оставил позади автобусную остановку. Почти всю дорогу он не выпускал подарок из рук, потому что боялся повредить хрупкую статуэтку, вылитую из стекла по его эскизу – пара близнецов, сросшихся ногами и поддерживающих друг друга за руки, чтобы не упасть в разные стороны. Со стороны так же могло показаться, что они перетягивают друг друга. Этот подарок был более чем значимым. Он хотел сохранить у Джо память о себе, потому как был почти уверен, что это их последний совместный день рождения. Кай решил, что если у него так и не появится магия – он просто уедет как можно дальше, навсегда исчезнет из жизни сестры, потому что знает, что даже если они объединятся - проиграет именно Джо, а позволить умереть той, кто меньше всего это заслуживает - Кай не мог. Она единственное, что у него было. Из всей большой семьи только её он считал своей роднёй. Частью себя. Лишь она никогда не смотрела на него с презрением и никогда не боялась, зная его настоящего, как бы он не прятался за маской проблемного ребёнка, замкнутого в себе и отгородившегося от всего окружающего мира. В то время как все остальные считали Малакая лишь дефектом, испортившим главе клана все планы. Прежде чем свернуть на свою улицу, Кай поспешил убрать коробку с подарком в рюкзак, и лишь потом двинулся в сторону дома. Дома оказался лишь Джоуи, который не поддержал традицию матери и не поехал вместе со всеми за подарками дня рождения Джозет. - Никто не ожидал, что ты приедешь, - усмехнулся братец и плюхнулся на диван, закинув ноги на журнальный столик. – Но ты молодец, что приехал, - ухмыльнулся парень и отпил газировку из железной баночки, - испортишь им праздник, - рассмеявшись, Джо отвернулся к телевизору, сфокусировав на нём всё своё внимание, когда заметил, что реклама закончилась и на экране вновь появилась девушка в красном купальнике. - Смотришь «спасателей»? – Невзначай поинтересовался Кай, оглядываясь по сторонам. На стене над камином, в месте, где мать выставляла напоказ свою главную гордость – своих детей, Кай заметил пропажу одной фотографии, которую он очень любил, где они с Джозет были вместе, праздновали Хэллоуин в старшей школе. Кай не любил семейные фото, потому никогда не фотографировался вместе со всеми, только если с сестрой. И теперь единственное фото, на котором был Кай, среди тех, что весели на «доске почёта» – просто исчезло. - Ага, классный сериал, - спустя минуту Джоуи, наконец, оторвал взгляд от экрана. - Только предкам не говори, они не разрешают его смотреть, - добавил парень. - Не скажу, - ухмыльнулся Кай. Бросив рюкзак в своей комнате, Кай поспешил покинуть дом, оставаться здесь не было никакого желания. Спустя несколько часов бесполезного скитания по улицам, Кай всё же неохотно, но вернулся домой. Хлопнув входной дверью, он, ни с кем не здороваясь, проскользнул к лестнице, по пути уловив обрывок диалога матери с Джоуи, который тошнотворно прилежным голосом рассказывал о своих успехах на последнем спортивном соревновании. Откуда-то сверху послышался торопливый стук каблучков, и через мгновенье на лестнице появилась Джозет. Она была неузнаваема и прекрасна. - Кай, ты приехал, - торопливо заметила Джо, ослепительно улыбнулась и ненадолго приобняла брата одной рукой. От неё пахло чем-то новым, сладковатым и совершенно чужим. - Боже, что ты сделала с волосами? – издевательски скривился Кай, за что тут же получил толчок в плечо. - Сделала мелирование, тебе не нравится? – кажется, ответ был Джо не так важен, ведь она уже оставила брата позади. Кай проследовал за ней к двери, наблюдая за тем, как сестра красит губы непривычно яркой помадой. - Было лучше, - вздохнул парень, криво ухмыльнулся и убрал руки в карманы джинс. На самом деле Каю понравилось, ему казалось, что ничего не сможет испортить её. - Я и забыла, какой ты милый, - недовольно буркнула девушка, а после, встретившись взглядом с братом в зеркале, слабо улыбнулась, чтобы смягчить свои слова, которые уже разлетелись кучей острых осколков в голове Кая. Повисло молчание. В неловкой тишине девушка сложила всякие женские безделушки в сумочку, торопливо надела туфли и, кажется, была готова уйти, но Кай всё же остановил её. - Ты не сказала куда идёшь. Закрыв входную дверь обратно, Джозет облизнула губы, натянуто улыбнулась и, словно старательно сохраняя добродушный тон, сухо констатировала: - На вечеринку, в честь дня рождения, - она не смотрела на него, скорее сквозь. - Твоего? – Голос Кая прозвучал тихо. - Нет, её парня, - противно протянул Джоуи, появившийся из неоткуда. – Давай уже, иди скорей, пока мама не передумала. - Я не знал, что ты с кем-то встречаешься, - перебил Кай. - Ладно, мне действительно пора, - отмахнулась девушка и быстро исчезла за дверью, даже не взглянув на брата, оставив ему лишь шлейф её новых, незнакомых и почему-то раздражающих духов. - Девчонки, - насмешливо фыркнул младший брат. - Эй, тебе же завтра исполняется 18? Увязавшись за Каем, Джоуи проследовал за ним во двор, но тот не собирался замечать его. - Слушай, я скажу тебе, где будет эта вечеринка, - остановившись, Джо выжидающе смотрел в затылок брата, пока тот, как он и ожидал, не обернулся. - И зачем мне это? - Пожав плечами, Кай ухмыльнулся и спрятал руки в карманы. Судя по их взглядам, они оба знали, что Каю нужна эта информация. - Ну, не знаю, может просто, исключительно из любопытства, - предложил Джо, закусил губу и невесомо коснулся мизинцем брови, повторив её кривую линию. - Ты же не собираешься прийти в дом парня Джозет, где куча пьяных подростков, не замечающих ничего вокруг дальше своего носа, кроме стакана в руке или такой же пьяной подружки, - братец начал говорит тише, с легкой улыбкой медленно обходя Кая, который в свою очередь с небрежной ухмылкой смотрел вдаль. Остановившись позади Кая, который так и не обернулся, Джоуи продолжил: - Там ещё наверняка музыка грохочет так, что ничего не услышать, например, как кто-нибудь… Не дав договорить брату, Кай развернулся: - И какой тебе в этом толк? - Потом купишь мне то, что тебе завтра уже будут продавать, а мне лишь через пару лет. - Ладно, говори адрес. ______ Дожидаясь появления Офелии, Кай не сводил взгляда с окна, напротив которого он устроился в кресле просторного холла отеля. Казалось, что-то случилось со временем, минуты стали издевательски невыносимо долгими. Солнце, повисшее неподвижным раскалённым ядром, слепило и раздражало. Ловким движением вскрыв пачку сигарет, Кай вытащил одну, торопливо зажал её между зубов и внезапно замер. Он смотрел на кончик сигареты, словно не решаясь поднести к ней огонь. Он вдыхал воздух сквозь зубы, пока вдруг не услышал, как двигается стрелка на его наручных часах. Заметив краем глаза движение за окном, парень убрал незажжённую сигарету обратно в пачку. По другой стороне улицы на большой скорости промчалась красная спортивная ауди. Кай улыбнулся, одобрительно кивнув выбору Офелии. Таких автомобилей он ещё не видел в новом для него 2015-ом году, но машина ему сразу понравилась. Ауди пролетела мимо и свернула за тот самый торговый центр. Немного неожиданный ход событий, непредсказуемый. « - Как и сама Офелия». Через пару минут терпение Кая вдруг неожиданно иссякло, ему попросту стало скучно. Это было его главной чертой – настроение и даже мнение могло измениться за считанные секунды, а вспыльчивость порой побуждала сначала действовать, а уже потом задумываться о своих действиях, как правило, уже совершённых. Поднявшись с кресла, парень уже хотел двинуться в сторону дверей, как вдруг замер, вцепившись взглядом в силуэт Офелии, выходящей из торгового центра с кучей разноцветных пакетов. Несколько секунд ушло на осознание того, что девушка просто физически не успела бы припарковать автомобиль, пройти сквозь огромное здание магазина, чтобы выйти через другой вход и ещё набрать пакетов. И всё это за пару минут. Отшатнувшись назад, и помедлив всего долю секунды, парень поспешил к выходу из отеля. Уже сквозь стеклянные парадные двери, Кай успел заметить темноволосую девушку, что ещё секунду назад стояла в нескольких метрах от Офелии, а теперь скрылась за углом. Вся эта сцена казалась Каю каким-то миражем. Неужели на этой «пустынной планете» был кто-то кроме них? Очевидно. Вот Офелия следует за брюнеткой, исчезает из его поля зрения, но Кай отчего-то продолжает стоять на месте. Что-то словно не даёт ему сдвинуться с места. Это не похоже на растерянность или нерешительность, скорее это уже продуманный, осознанный шаг, спланированный кем-то в его собственной голове. Казалось, прошло не больше минуты, и красный автомобиль вновь мелькнул на горизонте, уверенно набирая скорость и увозя Офелию в неизвестном Каю направлении. Но парень лишь медленно шагнул назад, отходя от стеклянных дверей, словно боясь быть замеченным, или боясь, что передумает и бросится вслед за машиной, как бестолковый пёс. Часть Кая, та самая, что была не отравлена чувствами, перенятыми у Люка, одобрительно кивнула и исчезла, оставив парня в смятении.

Ваша память — это монстр. Вы забываете, она нет. Она все копит в себе. Она сохраняет все это для вас, она прячет это от вас, — она сама решает, когда излить на вас все, что накопила. Вы думаете, что владеете памятью, — нет, это она владеет вами! Джон Ирвинг