Папарацци

***

− Доктор Ватсон! − перегородив ему дорогу и не давая уйти с места преступления, назойливо кричит репортёр. − Дело раскрыто? Джон оглядывается, но Шерлок тоже пойман в ловушку. − Да, − говорит он. − Я не имею права обнародовать детали. Вы должны поговорить об этом с полицией. − Но самоубийство Питера Дарби было убийством? − И этот вопрос − для полиции, − отвечает Джон, прекрасно зная, что Лестрейду всё равно. − Извините. Пропустите меня, пожалуйста. Джон почувствовал за плечом присутствие Шерлока − тот тихо к нему приблизился. − Давай пойдём, − голос Шерлока тактично сдержан. − Мистер Холмс! Поздравляем с раскрытием преступления! − Тот же самый репортёр продолжает наседать, его микрофон теперь нацелился на Шерлока через плечо Джона. − Вы оба уходите, чтобы это отметить? Шерлок упрямо молчит, но Джон чувствует какую-то неуверенность в исходящих от него волнах. Он должен сказать что-то? − Позвольте пройти, пожалуйста, − повторяется Джон. − Тот же самый вопрос, доктор Ватсон, − говорит другой репортёр, а толпа подбирается ещё ближе. − Вы вдвоём будете обедать где-нибудь вне дома или вернётесь на Бейкер-Стрит? В вопросе нет ничего неправильного, но в тоне сквозит намёк. − Я предполагаю, что мы в какой-то момент где-нибудь пообедаем, − сухо бросает им Джон. − Даже Шерлок Холмс должен иногда есть. Это вызывает общий смех, но этого, очевидно, недостаточно, чтобы они отстали. − Но вы будете обедать вместе? − напирает человек со смешным фиолетовым галстуком-бабочкой. Его вкус отлично сочетается со вкусом той леди в ярко-синей спортивной куртке, которую они видели несколько дней назад. Джон думает, что, возможно, ему следует им предложить, чтобы они встретились. Их дети родились бы с заголовками на лбах. − Никаких комментариев, − в его голосе теперь безошибочно угадываются гневные нотки. − В последний раз прошу, отойдите и пропустите нас! В толпе слышится ропот, но часть её расступается, чтобы позволить им уйти. Шерлок остаётся позади него, просто чудеса в решете. − Прости, − бормочет он, достаточно громко для того, чтобы Джон его услышал. − Я должен поговорить с Лестрейдом или с кем-то ещё. Это становится нелепым. Джон пожимает плечами. − Они − заноза в заднице, но в действительности не делают нам ничего плохого. Шерлок не отвечает − в этот момент они направляются в сторону главной улицы, чтобы поймать такси. − Делай, как считаешь нужным, − говорит он спустя некоторое время, затем поднимает руку, чтобы остановить проезжающее такси. В ресторане всё становится ещё хуже. К тому времени, когда они уже обедают, за окнами собирается толпа. Они сидят в ресторане достаточно далеко от окон, но рано ли поздно репортёры проникнут и сюда. − Что мы должны сделать? − спрашивает Джон, украдкой кидая взгляд на окна. − Просто проигнорируем их? Шерлок вместо ответа подзывает официанта. Тот подбегает. − Позовите владельца, − просит Шерлок. − Конечно, сэр. − Официант склоняет голову и уносится прочь, и мгновение спустя появляется владелец. − Мистер Холмс! В чём дело? − Роберт почти заламывает руки. Когда они обедают здесь, он так радуется всегда, ведь Шерлок снял с него ложное обвинение в сексуальном домогательстве. Шерлок касается салфеткой уголка рта и откладывает её. − Роберт, снаружи − папарацци. Если ваши сотрудники всё-таки решат усадить кого-то из них, пожалуйста, сделайте это достаточно далеко от нас. Или, что ещё лучше, не впускайте их. − Мы не впустим их, − обещает Роберт, кидая взволнованный взгляд на дверь, а затем наклоняется к ним. − И вот что я вам скажу − вы можете потом уйти через кухню. Я вызову для вас такси, как только скажете. − Мы примем это с благодарностью. Спасибо, − говорит Шерлок. Суетясь как взволнованный отец, Роберт чуть кланяется и спешит к парадной двери, чтобы поговорить с метрдотелем. − Это смешно, − сердится Джон. − Мы даже не можем спокойно пообедать? − Ты же понимаешь, что они будут преследовать нас до тех пор, пока не поймают одного из нас на промахе, и это случайно не даст им повод извалять нас в грязи, − серьёзным тоном объясняет Шерлок. Он поднимает бокал вина, очевидно закончив с едой. Джон качает головой. − Почему это так сложно понять? Мы − друзья и соседи по квартире. Люди делают это. У многих бывают соседи по квартире. Шерлок философски пожимает плечами. − Большинство мужчин твоего возраста уже женаты. − Он осторожен, очевидно не собираясь этим выстреливать в сторону неудавшегося брака Джона. − И, судя по всему, гомосексуальность всё ещё отвратительна для таблоидов, по крайней мере, когда дело доходит до публичных людей. − Большинство мужчин моего возраста? − повторяет Джон эту фразу. − А как же ты? Ещё одно пожатие плеч. − Не применимо. Ты закончил? Шерлок опять уходит от ответа, и Джон об этом знает. Взглянув на свою тарелку, Джон замечает, что она уже пуста. − О... Думаю, что − да. Шерлок пододвигает свою тарелку на несколько дюймов в его сторону. − Ты моё хочешь? Он заказал то же самое блюдо, ньокки в соусе песто*, и они были восхитительны, но Джон качает головой. − Нет, но спасибо. Было ужасно вкусно, но очень много углеводов. − Тогда давай пойдем, − говорит Шерлок и быстро встаёт. Он перекидывает через руку шерстяное пальто, поднимает бокал и допивает вино. Джон тоже допивает своё вино, берёт куртку и перебрасывает через руку, собираясь проследовать за Шерлоком на кухню. Шерлок прилагает чисто символическое усилие, предлагая плату за еду, но Роберт так активно возмущается, что этот вопрос сразу отметается. − Такси? − спрашивает Шерлок. − Оно уже ожидает вас, − говорит Роберт и открывает кухонную дверь. Дождь начинается в тот момент, когда они садятся в автомобиль. Шерлок даёт таксисту адрес, затем расслабляется и отворачивается к окну. Шерлок всё ещё обеспокоен, думает Джон. Что ж... и он тоже обеспокоен. Эта ерунда выходит из-под контроля. И он, вероятно, слишком остро реагирует на всё это, но иногда так хочется огрызнуться на прессу, потому что они им мешают работать. Он осознаёт уже в течение некоторого времени − довольно давно, если быть честным с самим собой − что всегда надеялся, что, возможно, это нечто не-называемое, в конечном счете, изменится между ними, просто всему свой срок. Но будучи вынужденными постоянно публично отвечать на вопросы, намекающие на их близкие отношения, они никогда не будут иметь шанса. Шерлок поджимает губы в презрении и отвращении каждый раз, как кто-то задевает его, что едва ли способствует возможности смягчить для него идею, что, возможно, стоит сделать исключение для близких отношений с лучшим другом, и эти отношения будут стоить того. Во всяком случае, Джон думает, что стоят. Шерлок иногда бросает на него долгие взгляды − и это, как он думает, можно легко интерпретировать как интерес с его стороны или даже просто любопытство, ведь раньше были только незаинтересованность и отрешённость. Однажды, вскоре после того, как он переехал обратно к Шерлоку, у них было дело, где жертва была не задушена, как полиция первоначально думала, а умерла от несчастного случая, от аутоасфиксиофилии**. При первичном осмотре, ещё до вскрытия тела, в заднем проходе покойного был обнаружен вибратор, и это обстоятельство вызвало у Шерлока, наверное, самый большой интерес из всех, которые он когда-либо проявлял до этого. − Люди действительно находят кислородное голодание возбуждающим? − спросил он. В его голосе слышалось искреннее любопытство. − Очевидно, некоторым людям это нравится, − объясняет Джон. − Хотя обычно это считается довольно опасным. − Он думал, что Шерлок удалит всё сразу или обернёт в своего рода шутку, но вместо этого он задал ещё один вопрос. − И?.. − Он изящно закашлялся. «Он смущён?» − Джон не был в этом уверен, Шерлок так редко смущается из-за чего-то. − Устройство, найденное в его... − Я бы предположил, что это стимулятор простаты, − сказал Джон, избавляя его от необходимости произнести это. И пожал плечами. − Они неплохи, как игрушки. Но я слышал, что большинство людей предпочитают оригинал. Это заткнуло Шерлока надолго. Он резко прекратил задавать вопросы и впал в молчаливую задумчивость. Джон думал немного его поддразнить и предложить попробовать на практике − сугубо с научной целью, но не хотел действовать так грубо на свою удачу и риск, фактически оскорбляя этим Шерлока и задевая его самолюбие. Как Джон наконец понял, у того действительно есть чувства, к огорчению самого Шерлока. Он иногда чувствует отвращение к себе, из-за того, как он раньше, время от времени, разговаривал с Шерлоком − даже в очень недалеком прошлом, как будто Шерлок − это только его блестящий ум. Конечно − и он знал это − он всегда знал, что Шерлок − это намного большее. У него прекрасное чувство юмора, которое было почти неизвестно большинству. И есть редкие вспышки заботливости, столь глубокой, что Джон начинает копаться в себе, как он мог раньше думать, что тот − холодная, бесчувственная машина. Эти моменты заботы мимолётны, что и говорить, и редко повторяются таким же образом, но они действительно существуют. И где-то, даже вне всего этого, у него есть сердце и душа. Они − в скрипке (не считая тех случаев, когда Майкрофт наносит один из своих нежелательных визитов, тогда извлекаемые из инструмента звуки становятся похожими на скрежет пилы), и в открытости лица Шерлока... Вернувшись на Бейкер-Стрит, теперь он видит его таким чаще. Обычно это случается поздно вечером, когда они сидят у огня и просто болтают или иногда за ужином. Словом, дома, когда они делают вместе что-то домашнее и нормальное. Именно тогда Шерлок больше всего расслабляется и с него слетает вся внешняя шелуха. Он смеётся больше, чем раньше, и от этого в уголках глаз появляются морщинки, которые Джон всегда тайно любил. Лично для себя Джон всегда знал, что мог бы пойти этим путём − быть в отношениях с мужчиной, особенно если бы этим мужчиной был Шерлок, но его достало то, что люди додумывают всё за них. Как будто это происходит в большинстве случаев с двумя парнями, если они живут вместе? И вдобавок ко всему, из-за его неудавшегося брака предположений строят в десять раз больше, чем раньше. Как будто, раз уж он вернулся к Шерлоку, то должен был воспользоваться возможностью, чтобы объявить об их свадьбе прямо там и тогда. Если бы было что объявлять, раздражается Джон. Факт, что всё не так просто, лишь добавляет соль на раны. А Шерлок ненавидит всё это настолько, что даже не отвечает репортёрам. Джон вздыхает. − Oй, − внезапно говорит таксист. − Вы разве не та пара, детектив и его партнёр? Глаза Шерлока осторожно встречаются с глазами водителя в зеркале заднего вида. − Что, если это мы? − Вы − Шерлок Холмс, точно! − радуется водитель. Потом его глаза метнулись к лицу Джона, и он захихикал. − Подождите, я скажу об этом Билли! Это переплюнет его Пола Роббинса с подружкой, он на днях их подвозил. Вы знаете, о ком я говорю, не так ли? Это тот тип, у которого есть кулинарное шоу на TV. Он сделал специальную передачу о жареной свинине. Моя жена смотрела её на прошлой неделе. Джон никогда не слышал про Пола Роббинса. − Извините, не знаком. − Ах, неважно, − говорит таксист. − Но у меня теперь есть настоящие знаменитости, право же? Вы оба едете с места преступления, да? − Просто обед, − подаёт голос Шерлок. − И, возможно, у нас могла бы быть оставшаяся часть дороги в тишине. Если вы не возражаете. Последняя любезность − что-то новое; Джону кажется, что прежнего, до-бартсовского Шерлока никогда это не волновало. − О, точно обед? − намекая, таксист поднимает седые брови. − Это, хмм, точно? Жена уверена, что газеты понимают всё превратно, но возможно она не так ненормальна как они все, в конце концов! − он снова хихикает. − Ради Бога, мы − только друзья! − голос Джона громкий и сердитый. Такси тормозит перед Бейкер-Стрит. Он вынимает свой бумажник и платит за проезд строго по счётчику. − Ой, что это? − недоумевает таксист, рассматривая то, что ему дал Джон. − Учитесь не совать нос в частную жизнь людей. − Джон, закрывая дверь, громко хлопает ею. Он идёт по тротуару к двери квартиры, не обращая внимания на дождь, льющийся ему на голову. Пока он ищет ключи, Шерлок молчит позади него, не упрекая, но и не поддерживая, не протягивая свои ключи и не обгоняя, чтобы открыть дверь самому. Просто стоит там, под дождём, ничего не говоря, пока Джон наконец не толкает плечом дверь и не позволяет им обоим войти.