De odio en el amor

Господи, когда же это кончится? Снова эта треклятая тошнота. Скидываю руку Леона со своего живота и тихонько шагаю в ванную. Подхожу к зеркалу и гляжу на себя. Из волос гнездо, лицо бледное, мешки под глазами, ярко выраженные скулы и впалые щеки. Лицо похудело, да и тело тоже, а вид измученный. Ополаскиваю лицо холодной водой и выпиваю таблетку от тошноты, опираясь руками о холодный мрамор. Поднимаю голову и вижу в отражении Леона. Каштановые волосы в беспорядке, глаза заспанные, но смотрят с беспокойством, а брови нахмурены. Его руки ложатся на мою талию и он делает шаг, прижимая свой подбородок к моей макушке. — Тебя снова тошнит? — хрипло бормочет он и целует мои волосы. Я мотаю головой. Лгу и не краснею. Но, я не хочу, чтобы он волновался. Леон и так в последние дни натерпелся. Он глубоко вздыхает и проводит костяшками пальцев по моей щеке. — Ты похудела за эти дни, — продолжает он. Я поджимаю губы. — Все в порядке, — бормочу я, прикрыв глаза. — Я вызову врача. Я не могу смотреть на то, как тебе плохо, — резко говорит парень и собирается идти за телефоном, но я хватаю его за руку, тяну его на себя и крепко обнимаю, ложа ладошки на лопатки, а носиком утыкаясь в шею. — Нет, прошу. Не оставляй меня, — хнычу я, щекоча губами кожу на его шее. Он вздыхает и качает головой. — Полежи со мной ещё, — выхожу из ванной и тяну его за собой. Ложусь на кровать и хлопаю на место около себя. Качает головой и ложится рядом, притягивая меня к себе за талию. Удобно устраиваюсь у него на груди и прикрываю глаза. Думая о том, что нужно позвонить Людми, погружаюсь в сон. *** — Точно? — Спрашивает Леон, с волнением глядя на меня. Я закатываю глаза. Господи, ну я же не маленький ребенок. Утвердительно киваю и поправляю ворот его кожаной куртки. Приподнимаюсь на носочки и запечатляю на его губах поцелуй. Полу-улыбка появляется на губах парня и он обнимает меня за талию и отвечает на поцелуй. — Иди. Все будет хорошо, — улыбаюсь я и глажу его по щеке. — Обещай, что сходишь в больницу с Людмилой, — бормочет он, прижав меня к себе и гладя по волосам и спине. Я хмурюсь. Он снова за своё? — Виолетта, либо я беру тебя в охапку и везу сам. — Обещаю, — недовольно буркаю я. Леон целует меня в макушку и уходит, на последок ещё раз взяв обещание, что как только мы выйдем из больницы, я перезвоню ему. Вздыхаю и отбрасываю челку с глаз. Завязываю волосы в небрежный пучок и иду на кухню. Скоро придёт Людми, а Леон и Федерико уехали по каким-то делам, но по каким не сказали. Засранцы. От этой мысли у меня на губах мелькает тень улыбки, и я встаю на носочки, заглядывая на верхнюю полку холодильника. Внезапно раздается трель дверного звонка, и я иду открывать, недовольно фыркая себе под нос. — Вилу! — Радостно восклицает Людми, а после того, как видит мой вид, её улыбка уже не такая широкая. — Господи, что с тобой? — ужасается блондинка, и я пропускаю её в дом. Она кидает сумочку на диван и проходит за мной на кухню. Я ставлю чайник и достаю две чашки, в одну кидаю кофе, а во вторую пакетик клубничного чая. — Вилу, милая, что с тобой? Ты похудела и вся бледная, — с беспокойством говорит Ферро, взяв мою руку в свою. — Отравилась чем-то, — усмехаюсь я. Девушка смотрит на меня с приподнятой бровью, и я вздыхаю. Её взгляд даёт понять, что я должна ей всё рассказать. Она внимательно слушает, когда я рассказываю ей события последних дней. На лице девушки проскальзывает масса эмоций, и я не могу разобрать, о чём она думает. Чайник громко свистит, оповещая, что вода закипела. — И теперь мы с тобой должны идти в больницу, иначе Леон сгребёт меня в охапку и отнесёт туда сам, — недовольно заканчиваю я, разливая кипяток по кружкам. — Но я никуда не собираюсь идти. Я с детства боюсь этих врачей, — чуть-ли не пища, говорю я. От мыслей о белой комнате и всяких медицинских приборов я вздрагиваю. С детства боялась врачей. Почему? Сама не знаю, но дяденьки в белых халатах наводят на меня жуть. — Ты пойдешь в больницу, Виолетта, — говорит Людмила. Шоколадка, которую я достала с верхней полки холодильника, упала на плитку с громким стуком. Чего? В смысле? Поворачиваюсь к ней с ахуевшим лицом и возмущенно спрашиваю: — С чего бы это? — Со здоровьем не шутят, Вилу. Мы идём в больницу и точка, — сказала как отрезала. Смотрю на неё и понимаю, что перечить ей сейчас, так же глупо, как играть в «Кыш с дороги, противный» с паровозом. Абсолютно бесполезно. Вздыхаю и качаю головой. Ставлю перед ней чашку кофе с молоком и мы пьем чай (а кто кофе), закусывая молочным шоколадом с орехами. Спустя минут десять, Людми силком выталкивает меня с кухни и толкает на верх, чтобы я собиралась. Ну, что я говорила? Бесполезно. Поднимаемся по лестнице и как только блондинка тянет меня в мою комнату, я тяну её в соседнюю — комнату Леона. Она немного удивлена, ведь я не говорила, что мы живем в одной комнате, но ничего не говорит. Приказывает идти мне в душ (я возмущена!), а сама проходит к шкафу и начинает искать мне наряд. Возмущенная до предела, я иду в ванную и скидываю с себя футболку Леона и нижнее бельё. Включаю воду и встаю под тёплые струи воды. Мою голову шампунем с ароматом карамели и смываю пену с тела. Выхожу из кабинки и обматываюсь белым махровым полотенцем. На умывальнике вижу комплект белого кружевного белья и улыбаюсь. Если бы Людмила принесла бы мне бельё в душ пару месяцев назад, я бы покраснела до кончиков ушей, а сейчас… Решаю не задумываться об этом, и вытерев тело полотенцем, натягиваю белье. Высушиваю волосы феном, делаю легкий макияж: немного теней, тушь и розовая матовая помада, и выхожу из комнаты. Людмила сидит в кресле и листает какой-то журнал. Видит меня и кивает взглядом на кровать. Там лежит мой, как я поняла, наряд. Спустя несколько минут на мне красуются белые джинсы, порванные в коленях и на бедре и туника с длинными рукавами доходящая до середины бедра белого цвета, постепенно переходящего в нежно-персиковый, а на ногах белые мокасины. Из украшений лишь серёжки-гвоздики. Быстро делаю пучок на голове и надеваю чёрные очки. — Вот и славно, — улыбается девушка, когда я кидаю в нежно-персиковую сумку свой телефон, ключи и наличку. Осталось самое тяжёлое. Поход в больницу. *** Большое серое здание. Множество окон. Больница. Внутри всё сжимается от одного вида. В парке около больницы гуляют старики, на детской площадке играют дети, которые скорее всего временно проживают в этой больнице. От этого «временно проживают» мне становится ещё хуже. Некоторым из них ещё и пяти нет, а они уже успели побывать в этом аду (это я по больницу, если вы не поняли) — Идем. Людми тянет меня за руку и мы идём ко входу. Я словно зомби. Внутри всё сжимается. Ненавижу больницу. У меня плохое предчувствие. Это меня пугает. Мы заходим в здание, и в глаза сразу бросаются белые стены и белый свет. Мы идём к регистратуре и Людми переговаривается с милой рыжей девушкой. Она что-то ей отвечает, но я не вникаю в суть. Спустя пару минут она тянет меня к лифту и мы поднимаемся, кажется, на 6 этаж. Выходим на нужном этаже и блондинка тянет меня к какому-то кабинету. — Сеньора Марис. Людмила стучит в двери и мы входим. Странно, что нет очереди. Я мельком гляжу на надпись и пошатываюсь, словно от огня. «Кабинет 505. Сеньора Марис. Гинеколог». Что простите? — Да, да. А вы? — Отрывая взгляд от бумаг, спрашивает женщина. На вид ей лет 38-40, чёрные, словно смоль волосы, собраны в опрятный пучок на затылке, а зелёные глаза смотрят на нас с нежностью и заинтересованностью. — Ты спятила? — шиплю я, яростно сжимая руку Ферро. Она шикает на меня и поворачивается к женщине, улыбаясь ей. — Здравствуйте, я бы очень хотела, чтобы вы осмотрели мою подругу, — отвечает Людмила, а я едва ли не пыхчу от возмущения. Да что тут происходит? — Конечно, конечно, — улыбается она. Людмила легко подталкивает меня в спину и шикает, мол «Чего стоишь?» Я со вздохом прохожу и сажусь на кожаный стул, закидывая ногу на ногу. Дверь щёлкает, и я понимаю, что эта засранка бросила меня одну. Один на один в этой до ужаса белой комнате с врачом. — Итак, как тебя зовут и что тебя беспокоит? — Ласково спрашивает женщина, глядя на меня своими зелёными, нефритовыми глазами. — Виолетта Кастильо, — отвечаю я, сжимая пальцами свой клатч. Она кивает и записывает что-то в бумажку. — Уже пару дней меня мучает тошнота, которая никак не проходит. — Что-то ещё? — сосредоточенно спрашивает она. — Потеря сознания, сильное головокружение? — Вчера были рези внизу живота и я стала замечать, что очень часто меняется настроение, — добавляю я. — Я хочу тебя осмотреть, — сообщает она. Я пару секунд колеблюсь. Всё будет хорошо. Она же не изверг какой-то? Смотрю на неё и киваю. — Проходи за ширму и раздевайся. Со вздохом, я встаю, и оставив свою сумочку, иду в другой конец комнаты. Захожу за белую ширму (мне уже перестает нравится белый) и начинаю раздеваться. Сначала мокасины, после белые штаны и тунику. Слышу голос женщины, который оповещает, что ещё и нижнее бельё тоже нужно снять. Расстегиваю лифчик и следом снимаю трусики. Мда… — Ложись на кушетку, — говорит сеньора Марис, заходя ко мне за ширму. Послушно ложусь на светло-зелёное (слава Богу не белое) кресло. — У тебя уже был половой акт? — Да, пару недель назад, — смущаясь отвечаю я. — Задержка менструации есть? — снова задает вопрос она. Я хмурюсь. Начинаю считать, загибая пальцы и с удивлением осознаю, что у меня задержка в пару дней. И как я раньше об этом не подумала? — Пара дней, — отвечаю я и тут же тихо взвизгиваю. — Я просто взяла мазок, — спокойно заверяет меня женщина, а после говорит одеваться. Она выходит из-за ширмы, неся в руках какую-то баночку. Снова натягиваю бельё, джинсы и тунику. Надеваю мокасины и выхожу из-за ширмы. К большому удивлению, в кабинете никого не было. Я сажусь обратно на стул и постукивая пальцем по столу, ожидаю прихода доктора. Спустя мучительных десять минут ожидания, она появляется в кабинете, неся в руках какую-то бумажку. — Что со мной? — С беспокойством и недовольством в голосе спрашиваю я. — Это было быстрое заключение, но точное будет к вечеру, — начинает она спокойным и ровным голосом. У меня уже пробегает озноб по спине. Мне это уже не нравится. Чего она тянет? — Ты беременна, Виолетта.