Возрождение

Немного придя в себя, Саймон возобновил занятия магией, причем на этот раз самостоятельно, тот маг, что был рекомендован ему в наставники, вызвал резкое отторжение, прежде всего своей безапелляционной манерой разговора, редко позволяя новоявленному ученику высказываться. Парень в сердцах послал его подальше, сказав королю, что если вдруг встретит того, кто мог бы его чему-то научить, то сам попросит его об ученичестве. И ему приходилось осторожно пробираться вперед, нередко на ощупь, раньше, хоть он и многое осваивал самостоятельно, его поддерживала мысль, что в любой момент он может обратиться к отцу и тот объяснит и расскажет, если не все, то многое. Сейчас эта страховка пропала. Среди придворных были маги, с которыми Саймон попытался общаться и понял, что почти все его стремления оказались напрасными. Дружескими или хотя бы приятельскими отношениями здесь и не пахло, свои знания они оберегали, как последний медяк, вне зависимости от того насколько они были хороши. И он быстро остыл к этим людям, продолжая общаться лишь с графом Клэроном, но не из-за того, что он маг, у Саймона была возможность убедиться, что как маг тот гораздо слабее и куда меньше знает, а потому что это был компанейский и удивительно сердечный парень, особенно для здешнего серпентария. Вот кто послужил истинным гидом по подводным течениям двора, его группировкам и скрытым боевым действиям. Донак, граф Клэрон, общался почти со всеми молодежными группами, поддерживал неплохие отношения со старшими и пожилыми людьми, в том числе и очень влиятельными, однако глубоко ни во что не влезал и старался держаться подальше от всех проявлений политики. - Кроме тебя, - со смехом сообщил Донак во время пьянки у него в особняке. - Хочешь воспользоваться? – пьяно усмехнулся Саймон. - Фи, как грубо! Нет, конечно. Зачем? Одного того, что все знают, что ты мой друг хватает, чтобы изменить расстановку сил на этой безумной шахматной доске. Да и сам я, знаешь ли, не самый бедный человек, а уж влияния моей бабули достаточно, чтобы избежать многих неприятностей. А ты мне нужен для веселья. - Ну, если так смотреть, то может быть. Хотя весельчак из меня сейчас не очень, -хохотнул он. - Тебе просто надо привыкнуть. Поверь мне, через полгода ты будешь чувствовать себя здесь как рыба в воде. Саймон бросил на него острый взгляд и протянул бокал, чтобы его вновь наполнили. Вечеринка продолжилась. Для Саймона до тех пор, пока один из телохранителей не подошел и не напомнил, что пора возвращаться. Тот попрощался с гостеприимным хозяином и отправился во дворец. Даже спустя несколько месяцев он никак не мог заставить себя называть это домом. Пусть и вполне в нем освоился. В эту ночь он очень удивил Норберта, накинувшись на него со всем пылом, на который был способен. Отдышавшись и протрезвев, Саймон лежал, положив голову на крепкое бедро, и блаженно щурился, оттого, что мужчина перебирал влажные пряди и ласкал кожу под ними. - Может, тебя стоит почаще выпускать отдыхать вне дворца, если ты такой приходишь в мою постель? - Не важно, - буркнул Саймон, не желая поддерживать то хрупкое равновесие, что возникло между ними. Он никому не мог рассказать о том, что происходило между ними, о том разладе, что был с самого начала. Разве только Кату, и то исключительно телепатически, но долго ли поговоришь, если почти весь разговор должен тянуть сам. Редкие письма, отправляемые голубиной почтой, были предельно нейтрального содержания, чтобы никто не мог ими воспользоваться. Да и то Кату считал, что другу повезло и в последнее время все чаще намекал, что, мол, хватит капризничать и пора принять Норберта, тем более вел он себя так как положено. Были и ухаживания, и любовные признания, устные и в письмах, последние Саймон в ярости рвал, а клочки их сжигал. Внутри все клокотало, а еще он злился на себя, что никак не мог порвать так же и те чувства, что жили в нем. Хорошо хоть внешне они практически не проявлялись. По крайней мере, он так думал. Пока однажды на балу не услышал голос Донака: - А повезло нашему королю. Мне бы так влюбиться. - Не завидуй, - прохладно сказал Саймон, они стояли возле распахнутого окна и вдыхали морозный воздух, чтобы остыть после танцев. – Кто знает, может, не такой уж он и счастливчик. - Не скажи. Вы так друг на друга смотрите, все время хочется вспомнить, что я благовоспитанный мальчик и в чужой спальне мне не место. Особенно, если вы считаете, что на вас никто не смотрит. - Что?! – откровенно изумился Саймон. - А то! – назидательно продолжил приятель. – Знаешь, у пустынников есть поговорка, что любовь скрыть также сложно, как всадника на верблюде. Я только сейчас понял ее значение. Ваши чувства так сильны, что мне – мне, который вырос при дворе! – неловко находиться между вами, когда вы друг на друга смотрите. Это как ожог. Но если король, когда смотрит на тебя, просто светится, то у тебя любовь смешивается с тоской. С жуткой тоской, откровенно говоря. Что случилось? Ты не уверен в нем? Боишься, что не захочет продлить договор? Да мне кажется, все изменилось. Да ты только намекни ему, и он тут же разорвет прежний контракт и заключит постоянный. Или это как-то связано с его женитьбой? Одно только напоминание о грядущем браке заставило поморщиться. При дворе официально считалось, что это именно король решил заключить временный договор, мол, чтобы не дразнить гусей, то есть будущего тестя. А кто-то пустил слух, что он просто не желает быть связанным чем-то постоянным. Хотя и постоянный договор обычно содержит пункты, которые позволяют по ряду причин его расторгнуть. - Ты ошибаешься. Никакой тоски. И контракт останется временным, а там видно будет. - Саймон… - растерянно пробормотал Донак. – Ты просто не веришь? Но он любит, поверь… - Не надо, Донак, прекрати, - отрезал Саймон, недвусмысленно давая понять, что не желает продолжения разговора. А еще Норберт решил занять его так, чтобы свободного времени у него практически не оставалось. - Чтобы ты не скучал, - заявил он. Чтобы не шастал по мужикам, мысленно перевел для себя Саймон. И король его познакомил со своим дядей. Принц Фолту оказался спокойным мужчиной с задумчивым взглядом, уже почти весь седой. Он курировал разведку и внутреннюю безопасность страны. Саймон оторопел, когда ему предложили поработать с ним. Предвидя свой уход, он попробовал отвертеться, чтобы не уносить с собой лишних секретов и не подвергать угрозе Норберта и его королевство. Но не тут-то было. Кажущийся флегматичным Фолту, вцепился в него мертвой хваткой и запряг работать аналитиком. Никто не ждал от него шпионских подвигов. Боги упасите и сохраните! Норберт бы по потолку забегал, если бы подобная перспектива замаячила перед его мальчиком. Ему просто хотелось, чтобы у Саймона не было времени заниматься самоедством. Повязав его магической клятвой о неразглашении, что вызвало вздох облегчения у Саймона, принц Фолту принялся обучать его премудростям ремесла разведчика и контрразведчика, здесь четкого разделения не существовало, поначалу ему давали что-то несложное, к примеру, произвести подсчет примерного объема налогов, который собрала Дония за прошлый год или как завербовать кое-кого из контрабандистов на восточной границе. Каково же было его изумление, когда его начали понемногу знакомить с коллегами. Одним из лучших разведчиков, например, считался Датов Рэмо, аристократ и знаменитый поэт с романтическими черными кудрями, вечно смеющимися глазами цвета полночи и звонким голосом, чьи стихи и поэмы пользовались нередко скандальной популярностью, некоторые из них были кое-где запрещены, а о его гулянках ходили легенды. Король нередко читал любовнику его вирши, чтобы рассказать как сильно любит. А к девятнадцатому дню рождению Саймона заказал небольшую поэму. Поэма считалась приватной, но это не помешало ей разлететься за несколько дней по всему королевству со скоростью света. Когда Саймон слышал, как за его спиной намеренно начинали ее цитировать, часто довольно откровенные пассажи, у него начинали пылать уши. Тем не менее, Рэмо был на очень хорошем счету у педантичного и сдержанного принца. Или же Саймон с жадным любопытством общался с женщиной с невыразительной внешностью серой мыши. Для внешнего мира она была содержательницей пансиона благородных девиц, на деле готовила отличных шпионов, давая им полную подготовку – от тонкостей этикета в любом кругу до умения вести огромное хозяйство, от медицинских навыков до знаний по всем методам сбора информации и практики убийств. Впрочем, большинству подчиненных принца Фолту последнее если где и пригождалось, то в основном на дуэлях. Саймон был просто ошарашен, когда узнал что часть из тех, кого он считал никчемными прожигателями жизни и пустой придворной швалью, на деле оказались сотрудниками разведки с великолепной выучкой, четко контролирующими жизнь при дворе, отслеживающими любые поползновения иностранных коллег при посольствах, которые в силу дипломатических нужд и обязанностей должны были сталкиваться с ними. И, конечно, информация. Это то бесплотное золото, что стекалось к принцу, и он тщательно проверял его. Информация – залог безопасности и благополучия, любил повторять Фолту. И терпеливо натаскивал Саймона. А вскоре ему представилась возможность принять участие в первой серьезной акции. Он разработал вместе с другими дезинформацию по рудникам с сереброносной рудой и сам слил ее внешне инфантильному и изнеженному аристократу, который поставлял сведения ко двору эмира пустынников. Все прошло гладко, кое-какая подобная руда в указанных местах и впрямь была, но существенно хуже качеством, да и было ее там кот наплакал, но это должно было отвлечь от серьезных разработок, а позже, если повести игру с умом, то и дискредитировать утонченного лазутчика. До Саймона не сразу дошел смысл пристального внимания к его персоне со стороны принца, то есть сначала он его лениво прощупал, убедился в его безобидности для интересов короны и должной лояльности если не королю, то хотя бы стране. А потом почти всегда держал его рядом с собой, показывая как работает. Когда Саймон понял, что принц готовит его на свое место, то просто оторопел. Едва ли он сам решил, что парень годится для такой работы, есть гораздо большее число людей, лучше в разы в этом разбирающихся и уж точно с куда большим интересом относящихся к своей работе, сомневаться кто составил ему протекцию не приходилось. А это означало, что король желал его видеть возле себя и годы спустя. Фолту собирался отойти от дел через несколько лет, чтобы отдохнуть и уделять больше внимания жене и пятилетней приемной дочери, которую они удочерили после многих лет бесплодия. Возможно, это и было одной из причин того, что он безоговорочно поддерживал и помогал племяннику. - Многие маги считают, что интуиция важнее, чем логическое мышление, но не надо доходить до того, чтобы она заменяла тебе мозг, как некоторым. Это ни к чему хорошему не приведет. Информация, каким бы путем она не пришла, должна проверяться и перепроверяться. Если она идет тебе в руки слишком легко, всегда задавай вопрос, кому это выгодно? Насколько она достоверна? И что от этого выиграешь лично ты. И множество нюансов, понятных профессионалу. Когда у Саймона более менее восстановилось его душевное равновесие, он смирился с тем, что ему надо быть еще какое-то время с Норбертом, к нему вернулось и его огромное обаяние и умение общаться с людьми. И он использовал это для блага своей конторы, тем более интересующие их люди теперь вились вокруг него с усердием мошкары. И снова все закрутилась в стремительном хороводе. Саймон и не заметил как пролетело время, только однажды вдруг заметил, что до конца осталось три месяца. И потихоньку начал прикидывать пути отхода. Прежде всего, он хотел развязаться со службой в разведке. Но осторожные кружения вокруг принца и Норберта ни к чему хорошему не привели. Принц сухо сказал, что его отставку, пока ее не подтвердит король, не примет, а с последним получился единственный за все время их совместной жизни скандал. Норберт в бешенстве заявил, что пока рано вообще о чем-либо говорить и вообще даже формальный повод для расставания – его женитьба – исчез. Его невеста погибла в результате несчастного случая, что тут же испортило отношения с ванийцами. Оставалось радоваться, что за это время удалось сколотить хороший флот, способный дать отпор ванийским корсарам и регулярному флоту. На следующий день после ссоры Саймон был мало того, что не в духе, так еще и чувствовал себя выжатым лимоном. Последнее стало почти привычным состоянием за прошедшую неделю, к тому же он стал замечать, что его магические навыки ослабли. Он пытался прочесть письмо из дипломатической переписки глубокоуважаемых коллег из ванийского посольства, не вскрывая его, это удалось далеко не с первой попытки. И Саймон был неприятно удивлен этим, раньше такое получалось влет. И осадок после ссоры остался неприятный, может быть, в силу его отчужденности и постоянного контроля, но они до этого практически не ссорились. Норберт его не раздражал, его привычки казались нормальными, Саймон, помня о своем намерении уйти, был довольно послушен. Он не подпускал его близко, но и не отталкивал, и не позволял относиться к нему как к близкому человеку, когда можно в запале наговорить много лишнего, а потом помириться и сделать вид, что ничего не было. А сейчас эта вспышка воспринималась как сильнейший удар. Ему было больно от этого. Саймон удивлялся непривычной восприимчивости в последнее время. И в таком состоянии его перехватил Донак и, посмотрев на хмурое лицо, предложил прокатиться верхом по городу и его окрестностям. Саймон с радостью ухватился за это предложение. И действительно верховая прогулка пошла на пользу, он расслабился, и они болтали и перекидывались подначками, как обычно делают большинство молодых парней. Заминка произошла, когда их кавалькада почти столкнулась с экипажем молодого герцога Ролда. Тот выходил из кареты, бережно поддерживая под локоть своего любовника, даже легкий плащ не скрывал огромного живота последнего. Маг. Беременный, к тому же. - Как хорошо, что я никогда не окажусь в таком положении, - легкомысленно заметил Донак, когда они расстались, раскланявшись, с герцогом и вежливо пропустив его. Последнее замечание было обоснованным. Донак спал только с женщинами, к тому же для наступления мужской беременности необходимо, чтобы хотя бы один из любовников был магом, потому что именно магия создает и поддерживает энергетический кокон, в котором развивается ребенок, и проводятся специальные обряды. Саймон однажды наткнулся на их описание, его передернуло, ничего запрещенного, но ему не слишком это понравилось. Себе он тоже такого не желал. Или беременность наступала по взаимной истинной любви. – И мой сын родился от женщины. - У тебя есть сын? – удивился Саймон. Граф Клэрон не был женат, а о его бастардах не было ничего слышно. - Есть, незаконный, - очень светло улыбнулся Донак. – Ему два года, его мать хотела сначала избавиться от него, не смогла, пропустила сроки, потом пришла ко мне, сказала, что или я его заберу или она его сбагрит в приют. Когда родила, я провел обряд определения родства, он показал, что мальчишка и правда мой. И я оставил его себе, отвез в мое поместье, что в предместьях столицы. Он такой смешной и хорошенький. Титула моего он не получит, но я его обеспечу, дам образование и куда-нибудь потом пристрою. Бабуля рвала и метала, когда узнала, но потом остыла и теперь души в нем не чает, только требует, чтобы я это не афишировал. Тут хихикнул Саймон, вдовствующая графиня Клэрон наводила ужас не только на свое семейство, но и на половину двора. Она была весьма грозной и влиятельной особой, но Саймон с ней неплохо поладил, и она относилась к нему с благосклонностью. Этот эпизод хоть и поднял настроение, но зацепил занозой, застрявшей в сознании. И когда он вернулся во дворец, он заперся и просканировал себя. То, что он увидел, заставило его оцепенеть. Теперь ему стал понятен и упадок сил, и перепады настроения. Все стало понятно. Он увидел в себе два переливающихся сгустка энергии. Дети. Их с Норбертом дети. И они тянули из него силы, чтобы поддерживать свою жизнь. Когда шок прошел, оставив после себя гнев и ужас, Саймон начала прикидывать как избавиться от них. Его никогда не интересовал этот вопрос, который он считал чисто женским, знал только, что это должно решаться на ранних сроках. Он еще раз прошелся по себе, просматривая энергетические линии и решая как их разорвать. Потянул осторожно, прикидывая что и как, и почувствовал, как они сгустились вокруг коконов, малыши, словно почуяв опасность, защищались. Через некоторое время понял, что не рискнет самостоятельно сейчас что-либо сделать, уж больно неизведанным и опасным было то, что он задумал и Саймон отправился в библиотеку, чтобы попытаться найти информацию по этому вопросу. Королевская библиотека была не чета той, что привык юный лорд в поместье своего отца, книг по самым разным тематикам в ней было многие тысячи, в том и числе и одна из лучших подборок по магии. Когда он пришел сюда в первый раз, королевский хранитель провел его по огромным помещениям, показывая где какие книги хранятся. Теперь он ориентировался в ней едва ли не лучше, чем хранитель. И он целеустремленно шел в секцию с магическими фолиантами. У него ушло несколько часов, чтобы найти необходимые книги, их оказалось всего две, посвященных мужской и, стало быть, магической беременности. Саймон с ужасом прочел их, их содержимое, в общем-то, перекликалось и он узнал, что аборт при мужской беременности почти невозможен по двум причинам: первое, это означает обрыв всех энергетических нитей, что почти наверняка приведет к потере магической силы и вполне вероятно к смерти, второе, даже если обрыв произойдет более менее гладко, надо извлечь плод, который мгновенно гибнет и начинает разлагаться прямо в брюшной полости. И если операцию провести быстро, то в принципе есть вероятность избежать перитонита, но тоже весьма низкая. А тут двойня, шансы на благополучный исход сводятся к нулю. Тут настало время задуматься, кто мог бы провести подобную операцию и держал бы язык за зубами. Он достаточно проработал с принцем Фолту, чтобы знать такого лекаря, по крайней мере, в столице, он не найдет. И как объяснит королю внезапно взявшийся шов? Поэтому придется рожать, тут Саймон сглотнул. Надо будет искать пути отступления. Искать дом, искать лекаря, который проведет операцию, искать кормилиц. При начале родовой деятельности нити сами начинают делиться и освобождать ауру ребенка, отделяя ее от родительской. Поэтому эта операция не более опасна, чем если бы ее делали женщине. Мозги заскрипели, начиная прикидывать примерные первые шаги. Через кого действовать? Ответ пришел сразу же – Кату! Больше не через кого. Кто-то побоится короля, кто-то захочет заработать на этом, продав его. Да мало ли. А Кату не подведет. И надо решить куда уехать. Подумав, все же выбрал Донию, там много больших городов, где можно затеряться, светловолосые там не редкость, спокойная и сытая страна, там придется менять имя, но это сделать легче. Так, теперь деньги. Норберт тратил их на него без счета, и то, что ему причиталось по контракту, просто лежало на его счету в одном из банков, окутывающем своей сетью несколько стран, в том числе и Донию. Он недавно освоил метод укрывания денег, сам разрабатывал некоторые схемы, далеко не все из них показывал своему шефу. Поэтому деньги можно будет увезти, часть из них оставить на отдельном счете и предоставить туда доступ Кату. А вот с драгоценностями сложнее, они все были тонкой работы с хорошими, редкими камнями, продать такие очень сложно, только если расковырять камни и переплавить металл, потому что в противном случае, как только они всплывут, по ним начнут отматывать цепочку люди принца и найдут его. А это меньше всего надо. Но взять с собой стоит, потому что все равно деньги. А дети – это дорогое удовольствие. Надо будет купить дом, они должны вырасти в нормальном доме, а не скитаясь по съемным углам. Саймон положил ладонь на живот, и почувствовал досаду. Как их вообще угораздило прийти через него! Зачем? Он вспомнил пояснение в книге. Истинная взаимная любовь двух половинок. Да уж, любовь. Он знал, что она есть, но легче ему не становилось. А потом возник вопрос – не те ли это души, что уже были его детьми в прошлых жизнях? Они так все осложняют, без них проще было бы замести следы. Впрочем, следует признать, что он очень расслабился и только сейчас начал серьезно обдумывать пути отхода благодаря им. И снова взяло сомнение. А сможет ли он любить их или они станут просто обузой, долгом, с которым он не сможет развязаться еще восемнадцать лет. Но точного ответа парень не получит прежде, чем родит их. Его снова передернуло от этих слов. Родить! Боги! Ему и в голову такое не приходило, он даже традиционным способом детей не хотел, а уж так-то. Как скрыть беременность от Норберта? Ведь изменения в теле могут проходить быстрее, потому что у него двойня. Саймон снова заглянул в книги и задумался. Он знал, что у него четвертая неделя, крепкий пресс, который может продержаться дольше, но всего равно тело должно стать мягче и тяжелее, но его мучило, не начнет ли живот расти раньше обычного? Впрочем, поделать он уже ничего не мог. Только понадеяться на удачу. Первое, что сделал Саймон, вернувшись в свою спальню – связался с Кату телепатически и рассказал тому, что случилось. Ответом ему служило потрясенное молчание. - Кату, ты поможешь мне? – спросил Саймон. - Да, - выдавил друг. – Что я должен делать? – поинтересовался он, немного придя в себя. Саймон вздохнул с облегчением и принялся рассказывать ему, как начать переводить деньги, чтобы увести их из поля зрения службы разведки. Потом они, посоветовавшись, решили, что дом лучше всего покупать в Негано, третьем по размерам городе Донии. - Кату, ты поедешь со мной? Мне нужен будет рядом человек, которому я смогу доверять. Один я вряд ли справлюсь. - Поеду, конечно, куда я денусь, - отозвался он. – Надеюсь, твой отец отпустит меня. И началась осторожная игра. Норберт в тот вечер пришел просить прощения и после обычного церемонного ужина, увел в свои покои. Когда они лежали, сонные и уставшие, мужчина перебирал пряди прикорнувшего на его плече любовника. - Саймон, - позвал он. - Что? – сонный зевок почти перекрыл звуки единственного слова. - Скоро закончиться срок соглашения. Я хочу подписать постоянное соглашение. Что скажешь? Сон как ветром сдуло. - Я этого не хочу, - сухо ответил Саймон. - Разве я дал повод усомниться в своей любви, мой хороший? Что ты хочешь, чтобы я сделал? Что нужно, чтобы ты, наконец, поверил мне? - Отпусти меня. Дай уйти. - Ты разорвешь мне сердце, родной. Ты до сих пор не простил мне то, как я заключил договор? - И это тоже. И потому, наверно, имеет смысл прекращать работу с принцем, чтобы я знал как можно меньше, и нигде не всплыло это знание. Норберт? Тот молчал, закаменев. - Саймон, прошу, родной, не надо. Не бросай меня, - зашептал горячечно Норберт. – Я не смогу жить без тебя. - Ну, почему же, - цинично усмехнулся Саймон. – Когда так говорят, все отлично живут. - Только внешне, Саймон. Внутри они умирают, потому что истекают кровью своей души. - Скажи, когда ты вломился в мою жизнь и разрушил ее, ты думал какими слезами плачу я? - Прости меня, я не знаю какими словами и делами вымолить твое прощение. Я почти не контролировал себя тогда. Это было сильнее меня, мне нужно было, чтобы ты был со мной. И только когда твой отец согласился отдать тебя мне, я пришел в себя. Хотя сейчас понимаю, что натворил. - Отпусти меня, дай спокойно уйти и я прощу тебе все. - Не могу, - еле слышный шелест. - Сейчас ты достаточно здравомыслящ, чтобы трезво все решать, Норберт. Да, я знаю силу нашей связи. Но я устал от нее, ты говоришь, что я могу разбить твое сердце, а ты мне душу рвешь. Я так устал, Нор. Прошу, не держи меня. - Любимый, что же ты творишь… - Неужели страшнее того, что делаешь ты? - Твой отец сказал, что мы сможем выжить только вместе. - Мне тоже, но я этому не верю. Я хочу себе новой жизни. Может, если мы сможем разорвать этот порочный круг, мы вздохнем полной грудью, свободные уже от этого морока? Ответа не последовало. Саймон отодвинулся от любовника, горечь кислотой жгла изнутри. У них, может, получилось бы что-то, но не в этой жизни. Может, расстояние и время сделают свое целительное дело? По крайней мере, он постарается выжить один. Впрочем, нет, теперь не один. И он зажмурился при одной мысли, что может повториться и кошмар с детьми. Словно не мечтал сам избавиться от них несколько часов назад. Уж как при дворе могут расправляться с теми, кто мешает, он теперь знает не понаслышке. Хотя Норберт сильный правитель с мощной отлаженной системой безопасности. За последующие два месяца Саймон смог осторожно перевести почти все деньги в Негано, Кату приехал в столицу и они несколько раз встречались и обменивались письмами. Если бумаг можно было бы избежать, Саймон это бы сделал. Но часть писем содержала подробные инструкции по тому как переводить деньги, другая доверенностями, чтобы сделать это. Норберт усилил наблюдение за Саймоном, чтобы знать что тот замышляет и теперь лучшие агенты следили за юношей. Но, несмотря на беременность, тот все равно оставался сильным магом и мог уходить от наружки, они с Кату встречались в разных местах. Телепортацией он сейчас не пользовался, боялся спровоцировать остановку беременности. И когда все было готово, он встретился с Кату, отправившим ему письмо, что присмотрел дом, и передать ему доверенность для доступа к счету. Друг порывался проследить за тем, что он благополучно вернулся во дворец, как было до того, но Саймон только отмахнулся раздраженно, не прислушиваясь к словам Кату, что тот видел странных типов, кружащих возле дворца, но не смевших вроде слишком близко к нему подходить. Саймон не успел даже понять, как узкий переулок, которым он возвращался из гостиницы, где они встречались, оказался перекрытым черной каретой без герба или иных знаков. Из нее выскочили люди, скрутившие его так быстро, что он и пикнуть не успел, его умений не хватило на то, чтобы отбиться, к тому же в последнее время стал неповоротливым. Норберт тем временем ждал приезда лорда Квенака, с которым он поддерживал постоянную переписку все это время. А в этот раз пришло даже не письмо, мысленный зов. «Ваше величество, я, кажется, нашел причину ваших проблем. И вероятно, смогу решить». «Так сделайте это, милорд!» «Боюсь, для этого мне надо встретиться с Саймоном и поговорить с ним, а он не написал мне и пары слов. Он все еще не простил меня». «Приезжайте, милорд, Саймон будет с вами говорить, я об этом позабочусь» И вот теперь он с нетерпением ждал своего «тестя». Он не знал, был ли у него шанс сблизиться с Саймоном, если бы он тогда не надавил на него и даже не мог припомнить свои слова и эмоции. Но теперь он надеялся все уладить. И когда лорд Квенак появился на пороге его кабинета, вздохнул с облегчением. - Милорд, я так рад вас видеть! - Добрый вечер, ваше величество. Я также рад видеть вас в полном здравии, - приветствовал короля Квенак. - Желаете отдохнуть с дороги? - Я думаю, я смогу отдохнуть и поужинать как раз за то время, что вы будете убеждать моего сына встретиться со мной. Я бы не хотел привлекать к себе внимание. - Разумеется, я распоряжусь, чтобы вас проводили в ваши покои, подготовили ванну и принесли ужин. - Благодарю вас, ваше величество. Норберт почти помчался в апартаменты Саймона, но не обнаружил его там. С недоумением прошелся по комнатам, не найдя любовника, отправился искать его слугу. Тот доложил, что не видел хозяина с утра. Странно, у Фолту сегодня не было дел для него. А уже темнеет, и его все нет. Саймон всегда честно предупреждал короля, если планировал где-то задержаться или пойти в гости, у него появилось некоторое количество приятелей, с которыми он с достаточным постоянством общался. И кстати, где агенты, которые должны обеспечивать его безопасность? Через полчаса перед сходящим с ума от беспокойства королем стоял бледный агент наружки и пытался связно объяснить, почему потеряв своего подопечного из виду еще днем, не доложил своему руководителю об этом сразу. - Ваше величество, мы пытались его найти. Мы же докладывали, он исчезает временами и никто не может его вычислить в этот момент. И сегодня произошло то же самое. Ваше величество… - Я теперь понимаю, что вы зря получаете свое жалование и видимо вы слишком расслабились! И вам придется искать новую должность! - Ваше величество! - Вон отсюда! И позовите мне Ружана! – Ружан Сколи был руководителем всей службы безопасности дворца и он не замедлил появиться. Он уже знал о случившемся и задал один вопрос: - Ваше величество, вы позволите осмотреть комнаты лорда Саймона? Возможно, мы сможем найти что-либо, могущее указать на то куда и с кем он ушел. Король дал дозволение. И в результате обыска, сыщики нашли утреннее письмо Кату, единственное, что Саймон не успел уничтожить, собираясь сделать это по возвращению. - «Саймон, я нашел подходящий дом. Тебе понравится. Надо встретиться как обычно. К.» Это как понимать? – прошептал король. – Кто мог это написать? Лорд Квенак, был выдернут из своих комнат и теперь был рядом с ним, заглянул на смятый лист. - Кажется, я знаю кто это может быть, - сухо заметил он. - И кто же? – резко обернулся к нему Норберт. - Мне знаком этот почерк. Это Кату. - Его бывший… - Да, он все время жил в моем поместье. А недавно пришел и попросил расчет. И он исчез. - Значит, он где-то в городе? - Полагаю, что так. Видимо, Саймон планировал уехать с ним. Странно, мне никогда не казалось, что между ними есть сколько-нибудь сильные чувства. - И тем не менее, - потерянным голосом произнес Норберт. – Вы можете обнаружить его местонахождение? Этого Кату? - Да, конечно, - ответил Квенак, чувствуя, что все внутри сворачивается в узел. Это позор! Позор на всю семью. Неужели этот мальчишка не мог подождать еще месяц? Неужели он не понимает, что не выживет без короля. Впрочем, эти вопросы сейчас были не более чем риторическими. А предстояло заняться делом. Квенак сел в кресло и уставился перед собой расфокусированным взглядом. Пытаться зацепить Саймона – бесполезная затея, он стал слишком силен, хотя в последнее время его магия, при попытке сканирования казалась нестабильной. И потому он искал Кату. И нашел его очень быстро, тот и не прятался. Вынырнул из транса и посмотрел на столпившихся мужчин уже ясным взглядом. - Что это может быть за место – гостиница или постоялый двор, в общем зале висит аляповатая картина с каким-то безумным медведем? - Это трактир «Раненный медведь» в Нижнем городе, - немедленно откликнулся один из агентов. – Там и комнаты сдают, и он довольно близок к центру. - Что там забыл Саймон? – раздраженно прошипел король. – Впрочем, неважно, собираемся! - Ваше величество! Вы не можете! Там вам не место! - Если Саймон там был, стало быть, и я там могу появиться, - отрезал Норберт. – Берите всех, кто есть, едем туда! Он не пожелал слушать разумных слов Ружана, убеждавших его, что они приедут, найдут Кату и все из него выбьют, в том числе и душу, если понадобиться. Его снедал страх, он чувствовал, что с Саймоном что-то стряслось. И сильно подозревал, что в этом трактире его мальчика уже нет. В результате через час отряд из двадцати всадников, в том числе и упершегося рогом короля и лорда Квенака въехал во двор трактира, и, не обращая внимание на оторопевших от столь нежеланного и нежданного визита посетителей, ввалились в сам трактир. Его хозяин, чуть рухнувший на пол от осознания личности визитера, тут же ответил, что искомый парень у него остановился и живет уже две недели. Даже вызвался проводить. Король взлетел по лестнице ведомый злостью и страхом и затарабанил в указанную дверь кулаком, готовый уже просто рычать. - Кто там? – раздался неуверенный голос. - Открывай, паршивец, пока я тут тебе дверь не вынес, - рявкнул Норберт. Там возникла пауза. А потом, когда мужчина был готов приказать ломать ее, раздался звук открываемого засова и дверь открылась. Из-за нее выглянул ненавистный рыжий мальчишка. И был сметен живым ураганом ворвавшегося короля. - Где он? - Кто? - Саймон, черт тебя дери! - Я не знаю, я не видел его уже давно… - и Кату начал отступать от взбешенного Норберта. - Ах, не знаешь? И не видел? А почему я нашел у него твои письма? И его видели идущего сюда? - Этого не может быть! Мы здесь ни разу не встречались! – воскликнул Кату и тут же заткнулся, сообразив что именно сказал. - Не здесь? А где же? И как часто это случалось? Побелевший от ярости король нависал над съежившимся от страха Кату. - И что же, стоило мне отвернуться, как он тут же бежал к тебе? - Нет! Нет, ваше величество! Ваша милость, - дрожащим голосом обратился он к Квенаку, стоявшим рядом и понимавшим, что мало того, что он опозорен любимым сыном, так еще и взбешенный Норберт может с ним сделать все что угодно. – Я клянусь, что мы ни разу не спали с тех пор как Саймон уехал с королем. Клянусь! У нас тогда все было кончено!– в его голосе звенели слезы. - Но вы переписывались! – зарычал Норберт. - Да, но только как друзья… - еле слышным шепотом ответил Кату. – Он сам меня учил писать и читать. И теперь это пригодилось. - Вы с ним уехать хотели, не так ли? Что вы задумали, паршивцы?! – сдерживаясь изо всех сил, шипел король. - Только уехать, ему нужна была помощь… И потом особенно… Я… Через меня он дом искал… Но то, что он пропал, он это не делал, его силой увезли, я уверен! - Силой? С чего ты взял? - Вокруг дворца крутились какие-то типы, он не особо обращал внимание на них, хотя я говорил ему об этом, но они, по-моему, внимательно следили за Саймоном, ваше величество. И не мог он сам уехать, он ждал, пока истечет срок соглашения. Он никогда бы не подставил свою семью, он их слишком любит. И слово «честь» для него не пустой звук. - Порасуждай мне тут о чести, гаденыш! – рявкнул король. – Что за типы? Кто такие? - Не знаю, но мне показалось, что они словно качались все время, вразвалку ходили, почти все, и глаза такие, человека убить для них как муху прихлопнуть. - Моряки? – озадачился Квенак. И обернулся к «зятю». – Может, имеет смысл пошерстить ванийских моряков, вероятно, их рук дело. Вполне возможно так и есть, с ванийскими правителями, с морскими королями, у Норберта в последнее время складывались очень непростые отношения, потому что он усилил береговую стражу, сильно портя жизнь контрабандистам. - Погоди, - вдруг опомнился начавший приходить в себя Норберт. – О каком доме вообще шла речь? Почему Саймон решил снять сразу дом? Кату сжался еще больше и смотрел на своего лорда и короля больными глазами. - Не молчи! Объясни, зачем решил целый дом снять? - Ваше величество, я не могу… Это не моя жизнь… Я обещал…, - шептал тот словно в бреду, не отводя взгляда. Снова мгновенно заведшийся Норберт схватил Кату за горло и встряхнул хорошенько. - У тебя сейчас тебя только одна жизнь, твоя собственная, и с ней ты можешь распрощаться, если не ответишь четко и внятно на мои вопросы. Что за тайны от меня завел Саймон? С кем он там планировал жить? Не с тобой ли? Или еще кто-то у него был, о ком я не знаю? - Я тоже, но только потому, что ему нужна будет помощь, - просипел Кату, с трудом отвоевывая каждый глоток воздуха и вцепившись обеими руками в запястье Норберта, тщетно пытаясь отцепить его от своего горла. - Какая помощь?! - С детьми, - из последних сил выдавил Кату, уже задыхаясь, - Он хотел, чтобы рядом был человек, которому он доверяет. - Что?!! – взревел король. – Что ты мелешь?! Какие дети?! Рядом ахнул Квенак, потрясенный словами мальчишки. - Ваше величество, отпустите его! Так мы не сможем его расспросить как следует, - вмещался лорд Дорих. И Норберт разжал, наконец, тиски. Придушенный Кату мешком осел на пол, пытаясь вздохнуть поглубже. - Кату, я правильно тебя понял, что мой сын ждет детей? - Да, ваша милость, - устало кивнул Кату, отдышавшись. – Уже три месяца как он беременный. - Почему ты говоришь во множественном числе? - Саймон говорит, что будет двойня, сказал - мальчики. - И когда он мне собирался об этом сказать? – обманчиво спокойно спросил король. - Он не хотел, чтобы вы знали об этом, потому что тогда вы не дали бы ему уехать. И он не хотел, чтобы кто-то пытался достать вас через них. Именно поэтому он хотел исчезнуть навсегда. - Заботливый какой! – заорал Норберт. – А оставить меня без детей и их без меня это, по-твоему, правильно. Он спросил меня, хочу ли я никогда не увидеть и не узнать о том, что у нас есть дети. - Ваше величество! – в голосе Квенака прорезались стальные нотки. - Успокойтесь! Гневом делу не поможешь, да и изливается он не на того человека, а сейчас главное найти Саймона, тогда вы уже сможете все обсудить с ним. Три месяца, говоришь? – обратился он к совершенно убитому Кату. - Около трех месяцев, да, - ответил тот. - Значит, самый опасный период позади, - задумчиво протянул он. – Нашел время для побега… Дурак! - Как это понимать? – хмуро спросил король. - Это значит следующее – мужская беременность не может прерваться ни естественным, если так можно сказать, ни искусственным путем без смертельного риска, она должна пройти до конца. А сейчас с ним может случиться все что угодно… - Он может погибнуть еще и от этого? – побелел Норберт. - Да, - мрачно ответил Квенак. – И это самое страшное. Он не может позволить себе роскошь волнений, не говоря уже о физической угрозе, а она есть. Норберт с шипением выпустил воздух сквозь зубы. - Найду – под замок посажу до самых родов, чтоб не тянуло его на приключения! - А вот этого делать не стоит, он просто не примет этого и все равно уйдет от вас. - Даже без детей? Я не отдам их. - Вы сделаете это, ваше величество? - с неожиданным вызовом в голосе спросил Квенак. – тогда чего же стоят все ваши разговоры о вашей огромной любви, если вы готовы опуститься до шантажа собственной кровью и плотью.