***
-Упорством? – вскрикнула Роберта, вспомнив тот самый случай. – Ты прострелила мне колесо и поцарапала раму! Мне пришлось делать полный ремонт! – бесилась девушка, вспоминая все те трещины и дыры. -Главное, что я добилась своего, - ухмыльнулась Альберта, чувствуя некое превосходство. -Добилась!? – гневалась Роберта. – Лучше я продолжу, иначе ты еще чего-нибудь «добьешься»!***
Мы ехали на машине пару часов до пристани, там сели на маленький корабль, заплатив его хозяину, чтобы он нас подбросил, попросили вернуться за нами через три дня. Он согласилась даже слишком легко. Тюрьма была на острове и занимала добрую ее часть. Кроме тюрьмы был маленький портовый городок. В нем была одна гостиница с одной звездой, если она вообще была. Комнаты маленькие, кровати скрипели, из окна вид в другое окно и запах рыбы. Долго оставаться тут мы не могли чисто физически. -Едем сейчас же! – подгоняла меня Альберта, пока я прятала наши вещи. – Не бери оружие. Мы просто представители какой-то феминистической организации. – Уже по пути в тюрьму объясняла мне Альберта. Мы шли пешком. Остров был не такой уж и большой. – Наша цель – сократить тюремное заключение или смягчить приговор Клеопатре. Можешь ничего не говорить, просто кивай и молчи. -Ладно, - ответила я. Мы пришли к тюрьме в считанные минуты. На входе нас осмотрели с ног до головы, хорошо, что не раздели. Нас провели в комнату свиданий три человека, у всех было оружие. Нас оставили в комнате, заперев дверь. Я немного занервничала, но Альберта оставалась спокойной. Я села на один из стульев в комнате и попыталась взять себя в руки. Это была непривычная для меня ситуация, хотя я уже однажды была в тюрьме. Не помню зачем. А! Через пару минут в комнату вошла среднего роста бледная девушка-блондинка, руки и ноги ее были в оковах, но двигалась она непринужденно. Она села за стол, на второй стул, прямо передо мной. -Клеопатра Леоне? – скептически посмотрела я. -Есть претензии? - взъелась девушка, почти вскакивая с места, смотря на меня с вызовом, готовая в любой момент наброситься на меня и перегрызть глотку. -Нет, - на удивление спокойно ответила я. -Есть работенка, - хищно улыбнулась Альберта, уверенная, что Клеопатра легко согласиться. -Скройся в тумане! – Клеопатра показала неприличный жест рукой и высунула язык. Альберта задумалась, нужна ли ей такая женщина в команде. Ее поведение принесет только «убытки», но ее посоветовал сам Маттео, следовательно, она была лучше, чем могло показаться на первый взгляд. Альберта решила, что лучше немного потерпеть, и пошла на компромисс: -Ты выйдешь отсюда намного раньше, - ожидающе произнесла Альберта. -Я не хочу отсюда уходить, - расслабилась Клеопатра. – Я даже хочу тут остаться. Ради этого я готова даже продлить свой срок. – Она усмехнулась и откинула стол в сторону. Альберта была ошарашена, но я уже предугадала ее действия. На ней были наручники, но она решила использовать их как оружие, чтобы задушить Альберту, но я схватила цепь рукой. К моему удивлению, Клеопатра сделала сальто в воздухе и обхватила наручниками мою шею. Она меня не задушила, только потому, что мои руки все еще сдерживали цепь. Альберта не вмешивалась: проверяла способности Клеопатры, как и мои. Я не хотела ее разочаровывать, пока что. Наступила на ногу Клеопатре, у меня был тяжелый невысокий каблук на сапогах, поэтому Клеопатра ослабила свой напор. Я сняла ее руки с шеи, с разворота ударила в бок, но она успела поставить блок и только чуть покачнулась. Мы уже были готовы продолжить, как в комнату зашла смотритель, она ударом приклада своего оружия вырубила Клеопатру, как нечего делать и посмотрела на нас. -Равенство между мужчиной и женщиной должно быть во всех смыслах, - сымпровизировал Альберта, оправдывая мое варварское поведение.***
-Вот и мой выход на сцену, - потерла ладони Кэтрин, желая поскорее начать свою историю. -Правда? – удивилась Джоанна. – Ты тоже как-то связанна с Клеопатрой Леоне? -Да, даже больше, чем ты думаешь, - улыбнулась Кэтрин в привычной для нее манере оскала.***
Я родилась в Англии, Пензасе, на Пеналверн Драйв. Родители не успели доехать до больницы, поэтому роды моей матери проходили прямо в машине. Отец всегда говорил, что это причина тому, что я не могу сидеть на одном месте. Мои родители происходили из старого аристократического рода и, кроме родословной и громкого имени, нам достались сокровища, место которым в музее, стоили они миллионы, а может, и миллиарды. Они передавались из поколения в поколение, от родителя старшему ребенку. Все сокровища были спрятаны в неизвестном месте, которое может открыть только фамильный ключ. Этот ключ всегда висел на маминой шее. Папа подарил ей его, когда делал предложение. Что-то вроде: «Ты мое главное сокровище» или «Все мое твое». Суть не в этом. Кроме моего отца, были еще люди. Две тети и три дяди, которым в наследство не досталось ничего, даже имени. По традиции старший ребенок получал все, а остальные после совершеннолетия лишались всего. Скорее всего, поэтому мои родители мертвы. Мне как наследнице досталось все, в том числе ключ. Все мои дяди и тети пытались взять надо мной опеку, сражаясь друг с другом, но сошлись на том, что лучше просто потерпеть, забрать ключ и собрать сокровища, ведь их на всех хватит. В то время я еще грела грезы о прекрасных феях, которые защищают золото нашей семьи. Оно бы почернело, если бы к нему притронулся злой человек, поэтому я сбежала из дома вместе с ключом. Кто ж знал, что побег это только на словах легко!? Я потерялась в городе. Отказываясь называть свое имя и место жительства, меня определили в приют, где я жила пару лет, затем приют закрыли из-за нехватки средств. На тот момент мне было лет двенадцать. У меня не осталось дома, поэтому я начала воровать. Однажды мне не повезло попытаться обокрасть одного человека, который оказался тюремным надзирателем. Это был высокий смуглый человек со шрамами на лице и очень злыми глазами. Жуть, а не человек. Но мне повезло в том, что он не от мира сего. Решил вырастить идеальных солдат, а под руку попалась такая беспризорница, как я. Мы вместе уплыли в Италию. Говорить по-итальянски я училась долго, но научилась, так как мой новоиспеченный «папочка» говорил со мной только по-итальянски. В общем, жизнь мою нельзя назвать сахаром, но могло быть и хуже. По крайней мере, я научилась держать оружие и паре приемов рукопашной борьбы. Росла я на домашнем обучении, в изоляции от своих сверстников, недалеко от тюрьмы, в доме приемного отца. Однажды к нам пришел Лекарь, скорее всего, тот самый, который похитил Ро, потому что только его все называли Лекарем. Меня положили на операционный стол, ничего мне не сказав, связали руки, ноги и голову кожаными ремнями, чтобы не двигалась. -Сейчас мы проведем операцию, - сказал Лекарь и взял скальпель, сделал надрез без наркоза. Я все чувствовала и находилась в сознании. Это было самым болезненным испытанием в моей жизни. Глубокий надрез от внешнего края глаза и до места роста волос в районе висков. Какой-то штукой он оттянул мясо и открыл себе обзор на мои кости. Еще несколько хирургических махинаций и мое глазное яблоко полностью открыто. К тому времени у меня уже не было сил кричать, а он продолжал что-то делать: резал, зажимал, вставлял, вытаскивал. Чуть позже от болевого шока, который уже не мог терпеть мой мозг, я потеряла сознания, а когда очнулась, на мне была глазная повязка. Месяц я ходила в ней, Лекарь менял ее раз в три дня. Повязку сняли, но швы я носила еще месяц. Шрамы так и остались. Я стала замечать, что вижу больше, чем на сто восемьдесят градусов. В процессе я насчитала около двух сот семидесяти градусов, именно такой у меня был кругозор и есть сейчас, это было достигнуто внедрением каких-то «зеркал». Мне это понравилось, я даже подумала, что оно того стоило. После этой операции я открыла в себе способности к ближнему бою, начала изучать все его виды. Но мне не подходили обычные стили ведения боев, поэтому я создала свой собственный, на основе всего, что знала. Не думаю, что кто-нибудь из вас этим похвастается. Но операция прошла не без побочных эффектов, время от времени меня посещали головокружения. Я думала, что они прекратились, когда я стала еще одним смотрителем в тюрьме своего «отца». Носила форму, оружие, ходила в строю, ела безвкусную еду, каждое утром тренировалась, а днем гоняла заключенных. Смешанная тюрьма, нарушившая закон о содержании преступников. Но никому не было дела до этого. Женщин и мужчин содержали в разных блоках, а на прогулке их отделяло ограждение. Но даже там могла расцвести любовь, как например, Клеопатра Леоне и заключенный 3313. Ей оставалось пару лет до освобождения, а он был на пожизненном. Романтика? Мило? Только на первый взгляд. Ведь может показаться, что Клеопатра пыталась остаться в тюрьме из-за мужчины, но это не единственная причина. Каждую ночь заключенный заставляли драться один на один до нокаутирования одного из них. Так развлекался мой «отец». Чаще всего на «ринг» он отправлял тех, кто на пожизненном: даже если они умрут, всем будет по боку. Но время от времени на ринге появлялись такие, как Клеопатра. Она сразу завоевала внимание «отца», участвуя почти во всех битвах. Из-за интереса к ней «отец» ей многое прощал: чрезмерную жестокость к сокамерникам, грубость и непослушание. Иногда она даже с ним обедала, он приходил в восторг, когда она бросала свой стул в стену или шла по столу в ботинках, чтобы его убить. Но там всегда была я с электрошокером. Казалось, она безумна, глупа и нелогична, но однажды она выдала мне свои зловещие планы. -Говорят, ты дочка этого козла!? – спросила она, когда я отнесла ее в ее одиночную камеру. Я уже давно поняла, что она привыкла к электрическому току и только притворяется, что теряет сознание. -Приемная, - ответила я. – А ты? Не дура ли? Лезешь на рожон… Не лучше ли перетерпеть этл пару лет и нормально выйти? -Оскорбляешь? А я не хочу выходить. Мне тут нравится: кормят, поят, дают выход моему пылу. Ванна и туалет тут не ахти, но я свыклась. А стоит мне выйти, как надо искать работу, крышу над головой, меня даже приютить некому. Тут мой рай. Надзирателю я нравлюсь, однажды он просто станет моей пешкой, я захвачу тут власть, - смеялась себе под нос Клеопатра, подложив руки под голову и смотря в потолок. -А мне ты это зачем говоришь? – спросила я, продолжая стоять к ней спиной, потому что она продолжала быть в поле моего зрения. -Ты не такая тупая, как остальные охранники, так что присоединяйся ко мне. Будет тут вместе всем заправлять. Нужен же мне кто-то для связи с миром. Подружиться с тобой удобнее, чем еще полтора года отплясывать лезгинку на столе у надзирателя. -А… Я думала не долго, потому что давно ненавидела «отца». Сместив его с места, чуть-чуть, но я отомщу ему за всю боль, что пережила. Все те шрамы, что остались на моем теле и сердце, я хотела перенести на него. В конечном счете, просто убить. С Клеопатрой было работать легко: она просто просила ей что-то принести или не вмешиваться в какую-то потасовку между заключенными. Все остальное делала она. На женской части тюрьмы она стала главной, и все проходило через нее: деньги, наркотики, сигареты, оружие и прочее. На другой стороне правил ее любовник, с которым она общалась на прогулке через стену или через записки, которые я передавала. «Отец» закрывал на это глаза, пока Клеопатра его забавляла, побеждая в ночных драках даже мужчин. Интерес к ней рос не просто так, в нем было что-то от интереса мужчины женщиной. Но, к сожалению, надзиратель был не таким дураком, как могло показаться. Даже возжелав Клеопатру, он не прикасался к ней. Вместе этого он устраивал ей свидания с ее любовником, затем смотрел запись с камер наблюдения. К счастью, я у него такого желания не вызывала, потому что все мое тело было лишь мясом для опытов Лекаря, покрытое шрамами и пахнувшее спиртом. Но мое присутствие не смущало «отца», когда он прогибал под себя женщин-заключенных, представляя на их месте Клеопатру. Клеопатру, чьей марионеткой он уже стал. И однажды она решила осуществить свой план: -Я хочу, чтобы ты убила надзирателя, как хочешь: ядом, ножом, пулей. Потом займи его место, не говори, что он мертв, просто делай все от его лица, – приказала Клеопатра. -Я его убью, но не по твоей указке и не сейчас, - ответила я ей. – Сейчас не время, не только потому, что я этого не хочу. Кто-то хочет устроить амнистию, она и на тебя распространится. Если все получится, то тебя выпустят досрочно. Не факт, что после совершения еще одного преступления ты вернешься именно сюда. -Что? – подскочила Клеопатра. – Я тут уже долго сижу, зачем им это делать? -Мне-то почем знать. Просто сейчас не время. Отсрочив кончину своего «отца», я продолжила свою двойную жизнь. Вот и наступил день приезда представителей. Я в ожидании закурила сигарету, опершись о стену. Когда я увидела боковым зрением их силуэты, я отбросила окурок в сторону и придавила подошвой, встала в стойку, продолжая их разглядывать боковым зрением. Обе молодые, но достаточно крепкие на вид. Первая, что повыше, брюнетка с карими глазами, имела интересный цвет волос, вроде коричневый, но отливается медом, волосы немного не доходили по плеч. Стрижка была рванной, а правый глаз был прикрыт подобием челки. Взгляд, улыбка, походка – все говорило об ее самонадеянности, хотя на вид ей не было даже тридцати. Она была чуть выше меня, в брюках-клеш с низкой посадки, черной борцовке и легкой куртке. Никак не похожа на человека, который борется за права женщин, скорее, она борется только за свои права. Вторая была ниже меня. У нее были смоляные черные волосы с синим отливом и ярко-синий глаз, второй глаз был под повязкой. Она шла не так уверенно, как первая. Выглядела аккуратно, почти как принцесса, ровная стрижка: прямая челка и длинные волосы. Тон кожи ровный, даже без косметики, видно, что всю жизнь ее холили и лелеяли. Но вид портила кожаная повязка на правом глазу, делавшая девушку грозной, хотя ей едва можно было дать двадцать. Брутальный вид ей придавала темная плотная одежда: черные обтягивающие джинсы, сапоги с тяжелой подошвой, темный топ и черная ветровка. Она тоже не была борцом за права женщин-заключенных, но и не боролось за какие-то свои права. Не хотелось оставлять их с Клеопатрой, ведь они были не так просты. Я была права, почти сразу же после начала свидания, послышался грохот. Я вошла и прекратила беспредел, пока это не кончилось чем-то плохим. -Что ты там устроила? – разбушевалась я, когда Клеопатра прекратила притворяться, что без сознания, в своей камере. -Они не из «как-то их там», они хотели меня вытащить, чтобы я к ним примкнула. Поэтому я лишь их припугнула, - объяснялась она. -Твое «припугнула» может выйти нам боком, - предупредила я ее. И я не ошиблась. Эти двое пришли еще раз, затем другой, третий. И каждый раз все заканчивалось дракой. Не выдержав, Клеопатра бросила им вызов: -Я не собираюсь выходить отсюда! Хотите узнать почему – встаньте на мое место или валите! «Прогнала», - облегченно подумала я, но это было только начало. Через пару дней ожидалось прибытие новых заключенных…***
-Поехали за львом – привезли котенка, - усмехнулась Джоанна. -Кто тут котенок!? – подскочила Кэтрин. – Я похлеще Леоне буду. Вам даже повезло, что тут стою именно я, а не она. -Но как так вышло? – спросила Марсела. – Как я поняла, на тебя в то время еще не рассчитывали. -Да, если честно, я до последнего сомневалась в кандидатуре Кэтрин, - подтвердила Альберта. – Но ты поймешь, после того, как я продолжу.***
Связи Маттео меня не устают поражать. Стоило мне только сказать, что нужна помощь, он сразу понял, что дело касается Леоне. Маттео договорился о нашем с Робертой сроке в тюрьме через своих друзей. -Просто чуть-чуть измените внешность, пошлите мне фотографии, и все будет готово, - сказал он мне. Менять свою внешность мне не хотелось, но таковы были условия, наши лица там были уже почти всем знакомы. Роберту изменить было легко: снять повязку, надеть парик, нанести автозагар и готово! -Я не буду снимать повязку! – отпиралась она, отбрыкиваясь ногами. Я не понимала, что с ней. Она сама мне говорила, что у нее там имплантирован глаз. От этой мысли я просто зверела и сорвала с лица ее кожаную повязку. Когда я ее сняла, что окаменела. -А что не так? – спросила я, когда ее испуганные глаза на меня посмотрели. Это были одинаково ярко-синие глаза, как если бы они оба были настоящими. – Они очень похожи, не похоже даже, что один из них ненастоящий. Но она продолжала смотреть на меня по-детски обиженным взглядом, ничего не предпринимая, но вскоре она выдавила из себя слова: -Они оба настоящие. Честно, я была в шоке. -И чей он? – спросила я, дрожащим голосом. Я предвидела ответ. Такой же насыщенный синий цвет мог быть только у одного человека… -Моего брата. Меня чуть не стошнило от этого. Как если бы мне однажды сказали, что Ромео и Джульетта были братом и сестрой. Чувства закрутились в водовороте. Что-то среднее между отвращением и отрицанием, а еще капелька ревности и зависти. Я знала, что Роберта единственный человек, ради которого Рафаэль готов отдать всего себя, буквально. Но мы не об этом. Пора бы мне засунуть куда подальше свою ревность.