Defender (Return)

1. Робин сидела, завернувшись в плед. В наушниках играла ее любимая “Лунная соната” Бетховена. На коленях у нее бодрствовал ноут, девушка отслеживала рынок приближающихся торгов. Нико любила классику. Не меньше, чем скрипки, она любила пианино. Впрочем, к скрипкам она питала особенную любовь. В них было заключено все самое теплое и чистое, что у нее было до того, как жизнь погрузилась во мрак. У нее была большая семья, хотя отца не стало очень рано, у нее была любящая мать. Настоящая леди, которая знала об искусстве и истории больше, чем все ученые мира вместе взятые. А еще у нее был гувернер из Англии - совершенно замечательный человек, композитор и виртуозный скрипач. Брук. Его тоже унес тот пожар, оставляя лишь кости на пепелище. Он спас ее и поспешил вернуться за матерью, но было слишком поздно для них обоих. Музыка уносила Робин в тот ужасный день, когда она осталась в одиночестве под лунным небом. Она никого не проклинала, разве было кого проклинать? Она просто смотрела в далекое черное небо, где высоко светила такая же одинокая Луна. От ее дома, от ее жизни не осталось ничего, кроме скрипки Страдивари, которую вместе с ней вынес Брук. Это была единственная ее драгоценность. Единственное, что осталось от той жизни, которую Робин не хотела и не могла забыть. Она умела играть. Музыка легко уносила ее прочь, заставляя жить дальше, видеть больше. Музыка лечила ее раны, давала надежду. Робин верила ей больше, чем людям, жаждала ее больше любых объятий. Но однажды с ней сравнились теплые светло-карие глаза и добрая улыбка. Он стоял и слушал ее, рыжий парень в старой, перезалатанной одежде, рваных шлепанцах, с чумазым лицом, будто лазил по печным трубам в старых домах. Робин помнила, что играла, но сейчас в ее ушах звучал Бетховен, и она смиренно решила, что Соната вполне подходит для тех воспоминаний. Вместе с Намизо ушла тяжесть, сменившись легкой грустью. Душа наполнилась надеждой и желанием быть счастливой. Этот оборванец под звон колоколов протянул ей руку. Оборванная жизнь снова заиграла красками, стоило ей коснуться теплой руки. Нико улыбнулась. Нико… Она выдумала это имя, чтобы жить дальше не оглядываясь. Но Намизо знал ее настоящее имя и иногда, приглашая ее на танец, поставив на старом граммофоне не менее старую пластинку, склонившись, Намизо галантно говорил: - Леди Блант… Позвольте пригласить вас на один танец, Анна… Едва касаясь губами ее руки, он распрямлялся, улыбаясь искренне и тепло. Так, как улыбался в их первую встречу, хотя он говорил, что она была второй, что он уже видел ее в церкви… Но Робин этого не помнила. Намизо кружил ее в танце по уютному залу, обставленному так, как нравилось им обоим. Здесь достаточно было дорогих и редких предметов интерьера, выбранных со вкусом. Робин легко представляла, что она находится в каком-нибудь дворце и кружится со своим кавалером по мраморному полу в свете сотен люстр, еще не познавших электрического света. А ее кавалер - таинственный принц с целой легендой за плечами увлекает ее в очередное приключение. Это была та романтика и та душевность, что они дарили друг другу, не требуя ничего взамен и не желая продолжения. Если и бывает платоническая любовь, то это была она. Они всегда были вместе и будут. Даже если у каждого появится любимый человек, семья, для них ничего не поменяется. Из тьмы они поднялись вместе, за руки держась… И дальше по жизни пойдут, не оглянувшись назад… Под сению лунной в вальсе кружась… Каждый оставив свой личный развернувшийся ад… Робин провела по экрану, глянув на фотографию скрипки, выставленную на аукционе. Ее украли у нее. Единственное дорогое, единственное ценное, что осталось от прошлого. Украли, чтобы спустя годы выставить на аукционе с благой целью. Онлайновый аукционный дом Tarisio выставлял “Леди Блант” с начальной ценой в 3.5 миллиона долларов. Будто бы говоря, что прошлое можно купить, хоть и придется заплатить за него немалую цену. Робин смотрела на свою скрипку и, казалось, не видела ничего вокруг. Деньги от ее продажи пойдут на благотворительность, и все же Нико не могла от нее отказаться. Ей казалось, что вместе со скрипкой осталась часть ее прошлого владельца. Частичка души, которая всегда будет ей необходима, даже если это просто иллюзия. Она скучала по нему. По тихим вечерам, наполненным молчанием и музыкой. Она любила смотреть, как Брук играет, стоя возле окна. Его лицо, обычно похожее на ничего не выражающую маску, преображалось, девочка видела человека из плоти и крови, которого вдохновила музыка, а не строгого гувернера. Она любила аккомпанировать ему на фортепьяно, видя, как он улыбается ей краешком губ. Музыка объединяла, разрушала любое одиночество, уносила прочь грустные мысли. Робин не знала, кто украл скрипку тогда, но сейчас она получила шанс ее вернуть. - Анна? – тихо спросил Намизо, вернувшись домой, но девушка его все равно услышала, снимая наушники. Она тоже знала, как на самом деле зовут Намизо. Хамнет дэ Белльмере. Они выяснили это с большим трудом, потому что у Намизо не осталось никаких документов, даже свидетельство о рождении ему делали новое. Там и значилось Намизо Крейч. Обычное ничего не значащее имя, которое дали ему в приюте. А сейчас они даже знали, как выглядела его матушка. Восемнадцать лет немалый срок для тех, кому действительно хочется знать правду о себе. А уж для аферистов, привыкших вынюхивать и разыскивать, тем более. В Намизо действительно иногда чувствовался французский стиль. Конечно, он любил искусство, любил все изысканное и прекрасное не меньше, чем деньги, за которые можно было это все купить. Он был жадным до денег и не скрывал это. Детство в приюте не могло не сказаться. Намизо всегда выбирал для себя самое лучшее, чего бы это ни стоило. И походы по магазинам превратились бы в пытку, если бы с ним не было так весело. Робин ценила его юмор и его умение жить. К тому же Нико знала, что для него есть вещи куда важнее, чем деньги. Люди, ставшие его семьей, были ему необычайно дороги. Она, Сабо, Усопп и, конечно, Трао с Луффи. - Вы готовы к преображению, маркиз? – лукаво улыбнувшись, спросила она и протянула ему руку. Намизо сжал длинные и тонкие пальцы, которые прекрасно играли и на пианино, и на скрипке. - А вы, моя прекрасная леди? – Намизо упал на диван рядом с ней, заглядывая в ноутбук. Лицо его расплылось в улыбке. – Я гляжу, у нас все готово. - Иди переодевайся, - подтолкнула она его. Рыжий снова поднялся, развернулся на пятке одной ноги, насмешливо поправил шляпу и пошел в свою спальню. Он отлично умел играть различные роли. Но сейчас они готовились провернуть не просто аферу, скрипка значила для них много больше. Она была прошлым, семейной реликвией, ни много ни мало. Робин закрыла ноут, увидев, что Усопп уже хакнул сервера аукционного дома. Леди холодно улыбнулась, а потом тоже отправилась в свою спальню. Платье и маска ждали ее. Кроме электронных торгов будет еще и официальная, вполне реальная часть. Робин собиралась увидеть скрипку своими глазами до того, как она снова станет ее собственностью. Когда Нико спустилась вниз по лестнице в своем шикарном платье, Намизо уже ждал ее внизу, склонившись в вежливо поклоне. - Машина подана, маркиза. - Ах, оставьте, - усмехнулась Робин, лукаво улыбаясь. – Чего ж не карета? - У лошадей фиеста, не смею отвлекать, - нежно улыбнулся ей Намизо, и Робин взяла его под руку. Его сильная рука сжала ее пальчики, а Нико глянула на него. Она молчала. Слова сейчас ни к чему – и так все понятно. 2. Санджи старался подрабатывать каждую свободную минуту. Как студенту на самообеспечении, ему всегда были нужны деньги. К тому же, он не сильно ими дорожил и иногда слишком раскидывался. Например, мог просто так подарить огромным букет любой понравившейся девушке или совершить еще какую-то никому не нужную глупость. Поэтому в ресторане, где он работал поваром, Санджи брал дополнительные смены. Тогда ему приходилось либо работать в баре, либо бегать как официанту, но блондин не жаловался, хотя готовить он любил больше всего на свете, а остальное не очень. Зефф – хозяин ресторана, терпеть не мог, когда Санджи был официантом. Несмотря на феноменальную память (блондин никогда не носил блокнотов с собой) и предельную вежливость по отношению к дамам, Асиями просто отвратительно общался с клиентами мужчинами. Нет, не со всеми, но, если ему чудилась хоть малейшее неуважение к дамам, – пиши пропало. Репутация ресторана могла пострадать очень сильно. Поэтому Санджи был официантом только днем, когда клиентов мало, в основном бизнесмены, которые общаются друг с другом и не обращают внимания ни на что другое; прелестные дамы, которые пришли устроить себе кофе-брейк. И, самое главное, ни одной парочки, парень из которой сумел бы взбесить блондина. А вот вечером, если помощь его на кухне была не нужна, Санджи доставалась роль бармена. Смешивать коктейли повар любил, но вот выслушивать пьяные разговоры не очень. Он в психологи не записывался. Без проблем, но за дополнительную плату. Впрочем, девушек, он, конечно, был согласен слушать сколько угодно. Но, все-таки, по статистике, в их ресторане больше напивались до чертиков именно парни. Тогда-то он и встретил этого человека. Парень явно хотел посидеть спокойно, чтобы его никто не трогал. Попросил бокал одного из не просто самых дорогих, а именно лучших вин. И, задумчиво глядя в его светлую глубину, пригубил. Его глаза были оттенком золотого шампанского, самого редкого сорта, которое видел Санджи. На руке у парня, в которой тот держал бокал, было платиновое кольцо с камнем лазурного цвета, безумно дорогое на вид, но в драгоценностях повар не очень разбирался. Одет тот тоже был с иголочки, хотя по сути на нем была всего лишь рубашка и серые штаны. Но даже повар догадывался сколько стоят строгие запонки с алмазной крошкой, да и сама рубашка была очень известного бренда. Санджи не глядя на его ботинки, был уверен, что там тоже не с китайского рынка обувка. И вряд ли даже из какого-то просто дорого бутика. Парень улыбался чему-то своему, всматриваясь в содержимое бокала и делая новый глоток. Санджи отвернулся, когда понял, что залип на его улыбку. Совсем не в его стиле рассматривать парней. Девушек, что ли, вокруг мало? Но это было наваждением. Музыка вокруг него будто затихала, оставался только этот рыжий, со своими мыслями, которые он никогда не доверит какому-то бармену. Впрочем, наваждение тут же рассеялось, когда к парню подошли две красивые девушки, и тот обольстительно им улыбнулся. Музыка вокруг зазвучала с новой силой, ударяя по вискам. Рыжий обнимал девушек за плечи и отвешивал комплименты, от которых они тут же таяли, плотнее прижимаясь к сердцееду. Рыжий хоть и был джентльменом, но на Санджи совсем не походил. Этот тип скорее был альфонсом, готовым использовать девушек ради себя любимого. Такое поведение вызывало у повара отвращение. Но на следующий вечер этот рыжий снова пришел, снова попросил один бокал и принялся его цедить. Он одевался по-разному, но перстень не снимал никогда. Эта задумчивость не могла не привлечь Санджи, хотя блондин долго крепился, пытаясь не переступить через себя. Ведь он никогда раньше не разговаривал с клиентами-мужчинами. Вообще, его опыт общения с парнями чаще всего сводился к дракам. Это пошло еще со школы, лет эдак с четырнадцати, когда он понял, что парни ему тоже нравятся. В принципе, Санджи был не против начать отношения, только он с удивлением понял, что он понимает под отношениями несколько иное. Пара неудачных “отношений” подряд, когда парни, навешивая клеймо “милый”, пытались сразу затащить в постель, привели восприимчивого подростка к мысли, что в этих однополых отношениях ему уготована роль, с которой Санджи мириться не собирался. Блондин, впрочем, легко доказал, что он “совсем не милый”. Сейчас многие коллеги признавали, что характер у Санджи отвратительный и к нему нужен “свой подход”. Подход был довольно простым: веди себя адекватно и не наступай ногой на принципы повара – все с тобой будет хорошо. Поэтому Санджи так нравился очень внимательный к людям Ло (не ко всем Трафальгар был таким, но Санджи досталось именно такое отношение). Совсем по другой причине нравился Луффи – тот был наивным ребенком, и во всех его действиях не было злого умысла или подтекста. Если он был виноват, Монки всегда извинялся и искренне старался больше подобных ошибок не совершать. Впрочем, обижаться на Луффи долго было невозможно. Не сказать, что к Санджи никто из мужчин теперь не подкатывал. Такие, несмотря ни на что, находились. Некоторые были внешне вполне во вкусе повара, но тот четко усвоил, каким будет продолжение, и приключений на свою пятую точку не желал. Впрочем, те, кто пытались нарваться, получали по полной. Асиями никогда не был слабаком. Ударом ноги он как-то умудрился сломать столешницу, после чего обескураженный Зефф и запретил блондину работать официантом в вечернюю смену. И все же, этот молчаливый рыжий беспокоил Санджи. Повар не мог о нем не думать. И даже ждал его прихода. Рыжий пил много, но совсем не пьянел. Если к нему не приходили девушки, он мог весь вечер просидеть в одиночестве. Один раз к нему домотался какой-то пьяный посетитель, и Санджи поспешил вмешаться, но не успел. Его постоянный гость с такой силой сжал руку неизвестного, что тот весь скрючился рядом с барным стулом. Рыжий совершенно невозмутимо отпустил его, как отпускают ненужный мусор, и снова уставился в свой алкоголь. В тот день парень снова о чем-то думал. Санджи поставил перед ним виски. - Между прочим, отличный виски, - заметил блондин, приподнимая бровь, - разнообразит вашу алкогольную жизнь. - Ха, - фыркнул рыжий. – Не надо со мной за жизнь говорить. Вон, смотри какая цыпа с того конца скучает. Рыжий отвернулся, касаясь рукой глаз. Санджи, конечно, до леди дошел, но почти тут же вернулся. - Все-таки виски… - блондин смотрел, как рыжий пригубил подарок за счет заведения. - Все-таки да. Превосходный вкус. Санджи внимательно смотрел на рыжего. Как тот приложил бокал ко лбу. - Хватит уже. Просто поделись, что происходит, раз больше не с кем. Асиями был уверен, что не ошибается. Действительно не с кем. Но как у такого парня может не быть друзей, к которым можно пойти с любой проблемой? Рыжий хмыкнул. - Спасибо, ты очень мил, - Санджи замер, фраза, которая обычно бесила его, вызывая практически жажду убийства, сейчас больно кольнула в сердце, так горько она была сказана. – Но нет. Спасибо за виски, я еще зайду. Рыжий ловко надел свою элегантную шляпу и был таков. После той смены Санджи долго курил, сигарету за сигаретой, сидя на ступеньках черного хода. А потом пошел в свою новую квартиру, в которую недавно переехал. Квартира была выставлена на продажу, поэтому снимал ее Санджи за сущие копейки, но риск быть выгнанным на улицу его не заботил. - Ло? Молодой хирург как раз вылез из крутой тачки, прощаясь с кем-то и, судя по всему, этому кому-то достался короткий поцелуй. - О, Санджи, привет, - кажется, Трафальгар был совсем не смущен. А вот повар раскрыл глаза от удивления: водительская дверь открылась и оттуда показался тот самый рыжий. На губах его была веселая улыбка. - Так вы знакомы? – удивился рыжий, счастливо кивнув сам себе головой. – Вот так совпадение! - Ло… - Это Намизо, - хмыкнул Ло. – И мой тебе совет – держаться от него подальше. Это тот еще прохиндей. Рыжий рассмеялся, махнул рукой и сел обратно в машину. Санджи молча проводил глазами гоночный болид, в который превратилось на секунды авто. - Вы… что… ну… - Санджи почувствовал, что вспыхнул. Скорее не от сути вопроса, а от того, что внезапно для себя полез в чужую жизнь. - Нет, - коротко ответил Ло. – Пойдем в дом. Я замерзну, простужусь, заболею и сяду тебе на шею. Трафальгар хмыкнул, пожав плечами. Санджи непонимающе на него уставился. - Тебе сесть на шею не получится. Не волнуйся. - Это почему? Я в состоянии приглядеть за больным взрослым. Санджи вдруг поймал себя на мысли, что так спокойно с кем-то ему бывает очень редко. Трафальгар был якорем. Рядом с ним и дышалось легко, и мысли не путались. Ло ничего от него не хотел. Может, он и был сложным человеком, но касательно него он был простым. - Намизо мне как старший брат, - Ло мягко улыбнулся. – И, если я заболею, именно он будет мне варить кашку, - Трафальгар фыркнул. – Идем уже, а? Санджи зашел в свою квартиру, хотя вопль Луффи все равно был прекрасно слышен. Братишка Ло был очень рад увидеть своего “Трао”. Санджи же разулся, прошел несколько метров и, не раздеваясь, упал на диван. - Намизо… значит… Так они и познакомились. 3. Санджи замер на секунды, уставившись в окно, потом хмыкнул и закурил. Кого Луффи опять притащил? Что это за зеленоволосое и зеленоглазое чудовище? То, что парень невообразимо силен, было понятно и невооруженным взглядом. Одна грудная клетка и шея чего стоили. Ладно скроенный тип, брутальный и в целом красивый. Не смазливый, но в этом как раз и есть большой плюс. Санджи глянул на часы. Блондин запоминал абсолютно все, каждое событие врезалось в память до мельчайших деталей. Особенно легко запоминались цифры, любые, даже самые ненужные. Сейчас одна из таких, как раз, вспомнилась. Ровно два года с того момента, как Намизо пришел к нему в бар. Асиями вышел в зал. Луффи устроил борьбу с Зоро за кусок курицы, и, неожиданно для Санджи, проигрывал. Правда, особого расстройства Монки от этого не испытывал, явно веселясь от этой детской возни. Однако, Санджи чувствовал некую ответственность за Луффи в отсутствие Ло, поэтому вмешался в их детскую забаву, с некоторой сложностью оторвав Зоро, упавшего на Луффи. - Ковер, по-вашему, я буду потом чистить? – буркнул Санджи, хотя плевал он на ковер. Санджи с удивлением заметил, что Зоро оглянулся. - Ничего, если что я помогу. Повар же не мог подумать о том, что на Ророноа сказывается наличие двух младших сестер в достаточной степени неуклюжих, чтобы устраивать дома небольшой, но хаос, поэтому удивился, но виду не показал. Зоро уже потянул за руку раскрасневшегося Луффи, усадив его, а Монки тут же принялся стягивать майку. Санджи только покачал головой. Эта непосредственность Монки убивала. Хотя вроде уже шестнадцать, иногда он вел себя как двенадцатилетней. Жарко ему, видите ли. Луффи всегда оставался собой. Например, легко и непринужденно записывал в друзья и тянул в гости. Причем даже не к себе, а почему-то к нему. Перестал, впрочем, после одного инцидента, так что Зоро был первым незваным гостем за долгое время. Это тоже случилось около двух лет назад. Санджи открыл дверь и увидел вместе с Луффи двух парней возраста старше Ло. - Это не тот блондин, которого мы искали, - ухмыльнулся один из них, и оба, не спрашивая разрешения, прошли в комнату. - Где ты их откопал, Луффи? Монки пожал плечами. - Они искали блондина из пятидесятой квартиры… и… Кто это еще мог быть? - Ого! Да тут есть чем поживиться! – заметил один из них. - Хотя тут есть кое-что много интересней. Запри мальчишку в ванной. Сейчас мы развлечемся с хозяином. Должен же кто-то расплатиться за чужие долги? Санджи затянулся, собираясь набить кому-то морды и отбить почки, но не успел. - Что? – глухо спросил кто-то рядом с ним, и блондин с трудом узнал голос Луффи. – Вы сказали, что вам нужно поговорить. И что нужна помощь… - Знаешь, маленький, как бывает в мире взрослых… Парень потянул руку к Луффи, и Санджи уже был готов влепить гостю ногой с разворота, но в этом не было смысла. Монки схватил того за руку. - Санджи - мой друг, - он сжимал кисть так сильно, что парень едва не закричал. - Отпусти! - Не надо думать, что я не понял, что вы хотели сделать, - сквозь зубы сказал Луффи. - Вы забудете дорогу к этому дому, я вас уверяю. Раздался хруст, что даже у Санджи упала сигарета, а гость завопил от боли. Второй тем временем с ужасом смотрел на происходящее. Асиями вдруг понял, что тот, видимо, не может двинуться с места от страха. Это Луффи пригвоздил его одним взглядом. - Убирайтесь, - холодно приказал Монки. – Или вам не поздоровится. Луффи отвернулся, и гости бросились наутек, даже не проклиная парнишку. Кому-то было по-настоящему страшно. - Лу… - Санджи, однако,со страхом был не очень знаком, поэтому он притянул его к себе за плечо. – Все хорошо? - У-м, - парень через силу улыбнулся, но блондин знал, что тот уже пришел в себя. Больше всего его удивило, что именно в тот вечер к нему заглянул Намизо. Этот человек просто пришел убедиться, что со всеми все нормально, и так же быстро исчез. Однако, Зоро был здесь. Значило ли это, что Луффи ему доверяет? Санджи прикусил губу. - Я учусь на спортивном факультете, - выдал вдруг спокойно Зоро. – Состою в клубе кендо. А ты… повар? - Как видишь, - хмыкнул Санджи. - А-а-а… - Луффи растянулся на ногах Ророноа, щекой упираясь едва ли не в пах. – Наелся! – вгоняя в краску двух парней, но никак не себя.