Ходячий замок с другой стороны

— Думаю, самое время приступить к захвату власти над миром. Для начала необходимо стравить их всех, втянуть в войну граничащие с Ингарией королевства, затем раздуть недовольство, раскачать на восстание всякий сброд, устроить в Ингарии переворот или даже революцию. Да, чем больше крови, тем лучше… Хаулу стало нехорошо при мысли, что придется в этом участвовать, если вовремя не слинять. А ведь порядочный маг обязан остановить эту чудовищную женщину. Хаул почувствовал, как внутри у него зашевелились холодные змейки страха. Кто сказал, впрочем, что он порядочный маг? Он просто хочет жить спокойно. Надо бы, по крайней мере, предупредить короля… Хаул слегка поморщился. Смарагда, почувствовав, как ускользает внимание собеседника, вперила в него свой пронзительный взор. Хаул виновато вздохнул, а Ведьма продолжала: — К сожалению, король Ингарии — ленивый, безынициативный, слабохарактерный трус. Сколько я ни пыталась растормошить его, разбудить его честолюбие — все бесполезно. Принц Джастин немного лучше, но без брата не может и шагу ступить: слишком благовоспитанный, слишком добропорядочный, слишком уважает брата! Позор! От них толку не добьешься. Впрочем, что касается короля, я знаю его слабое место. И я уже начала действовать в этом направлении. Зато в Норландии дела обстоят как нельзя лучше. Казна пуста, король слабоволен, а кронпринц — подходящий человек. Именно таких злобных тупиц и нужно использовать, когда хочешь прибрать к рукам власть над миром. С ними разберется Лилиан. А вам нужно обработать дальнийского короля, внушить ему, что ингарийцы собираются напасть на Дальнию. Он должен испугаться и попытаться заручиться поддержкой Норландии. Тогда уже я примусь за дело здесь. По стране поползут слухи о том, что Дальния и Норландия заключили союз и хотят объявить войну Ингарии, король будет вынужден разместить войска на границе, соседние страны примут это за подготовку к нападению, и… Хаул! Вы не слушаете меня! — Я вас внимательно слушаю, Смарагда, — Хаул вздрогнул от неожиданности и, обратив на Ведьму ясный взор, с трудом выплывал из сонного оцепенения, в которое его погрузили ее речи. — Допустим, — Смарагда насмешливо скривила губы. — И что же вы намерены предпринять? — Я готов во всем следовать вашим указаниям, — проговорил Хаул, лучезарно улыбаясь и все еще толком не понимая, о чем речь. — Вы уже не ребенок и сами должны отлично знать, как следует действовать, — она мрачно глянула на него, он недоуменно поднял бровь. — Нужно нагнетать обстановку, пускать слухи о войне, о силе противника и слабости собственной армии, сеять панику, раздувать страх… Да что я вам объясняю?! Езжайте в Дальнию и на месте разбирайтесь. И не забудьте начать обрабатывать тамошнего короля через наиболее податливых придворных. Вы готовы? — Да, но… Смарагда, к чему такая спешка? — А вы думаете, я собираюсь еще двести лет ждать удобного момента? Я хорошо подготовила вас, достаточно для того, чтобы начать захватывать мир прямо сейчас. Или вы боитесь? — Не то что боюсь, но еще не чувствую себя готовым к столь масштабным предприятиям. — А я о многом вас и не прошу: начинайте действовать потихоньку, исподтишка. Тут не нужно особых умений, Хаул. Я знаю, вы мастер тонкой работы. — Я? Мастер? Да рядом с вами, Смарагда, я жалкий подмастерье, — Хаул хотел во что бы то ни стало замять разговор о завоевании мира, и удовлетворенно заметил самодовольную улыбку Ведьмы: несмотря на весь свой ум и двухсотлетний жизненный опыт, она всегда легко поддавалась на подобные трюки, лесть на нее действовала неизменно. — Да, конечно, вам не стоит думать, будто узнав кое-какие мои секреты, вы стали так же могущественны, как я. — Хотел бы я хоть когда-нибудь достигнуть вашего мастерства! — Для этого и двухсот лет будет мало, Хаул. Вы слишком нерешительны. Вам недостает мужества и мощи. Вот у Салимана это есть. Но его сила грубая и неотесанная. Ему бы вашу голову. — К счастью для меня, мою голову невозможно пересадить на плечи Салимана, — улыбнулся Хаул. Смарагда ответила ему такой странной, такой жуткой улыбкой, что Хаулу очень захотелось домой. — Впрочем, мне пора, — он поклонился и направился к двери. — Так когда же вы отправитесь в Дальнию? — крикнула ему вслед Болотная Ведьма, но вместо ответа в переднюю влетел пыльный вихрь, поднятый сапогами-скороходами. - - - Хаул упал в кресло перед камином. — О, Кальцифер! Она просто маньяк! Как мне спастись от нее? Куда спрятаться? — Сиди дома и не высовывайся. Пока ты здесь, я тебя и спрячу, и защищу. — Да, наверное, — Хаул печально вздохнул и уставился на огонь. — А чем таким она тебе на этот раз досадила? — с любопытством спросил демон. — Она всерьез разрабатывает подробнейший план захвата мира. Я не хочу в этом участвовать, Кальцифер. Жуткая скука. Налей мне горячей воды. — А без воды не обойдешься? — Я так от нее удирал, что весь в пыли теперь. Давай, не отлынивай. Через полчаса Хаул вышел из ванной довольный и повеселевший и живо поинтересовался у Майкла насчет ужина. Мальчик, слегка растерявшись, достал хлеб, вытащил из холодильного шкафа молоко и сыр. — Да, небогато, — пробормотал Хаул, отламывая кусок хлеба. — У нас что, денег нет? — Есть немного, но… я не ходил сегодня за покупками. — А чем занимался? — Я тут… книжку читал, — Майкл смущенно прятал за спину потрепанный том в кожаном переплете. — Приключенческий роман? — Нет, Хаул, это… это волшебная книга. — Я же тебе запретил без спроса брать книги из моей библиотеки. Потому что это опасно. Сам понимаешь. Ну-ка, дай сюда. — Только, Хаул, это не из вашей библиотеки, — пробормотал Майкл, протягивая волшебнику том. — Да? Правда. Это ведь «Книга Палимпсеста». Где ты ее раздобыл? — Я купил. В букинистическом магазине, вот. — Ого! Ну и букинисты у нас! В Кингсберри? — Майкл кивнул. — Книг этих, насколько мне известно, всего три. Одну я видел в библиотеке миссис Пентстеммон, когда был еще маленьким. Старушка, правда, сразу ее у меня отняла. Побоялась, наверное, как бы книга не признала хозяином меня вместо нее. Тогда уж только я смог бы ею пользоваться. «Книга Палимпсеста» слушается только одного хозяина, которого выбирает по своему усмотрению. Что ты так скорбно на меня смотришь? Не буду я ее у тебя забирать, — рассмеялся Хаул. — Просто имей в виду, что она и тебя может не признать. Для пробы начни с чего-нибудь простого. Ну хоть вызвать ужин, например. Пойду прогуляюсь, чтобы тебя не смущать, — и вышел в свой дворик в Кардиффе. Минуту он стоял на дорожке, раздумывая, стоит ли заходить в дом. Решил не заглядывать и едва повернулся к калитке, как услышал за спиной радостный возглас: — Дядя Хауэлл! — Мари свесилась из окна второго этажа и махала ему руками. — Мари! А ну быстро слезай оттуда! Я сейчас поднимусь к тебе, — как он мог не заглянуть к Мари? Он и не думал, что так соскучился по ней. Мари послушно сползла с подоконника и запрыгала от нетерпения. Меган под бормотание радио возилась на кухне и не услышала его, так что он беспрепятственно поднялся в комнату племянницы, открыл дверь и огляделся. — У-у! — Мари, скорчив рожу, выскочила из-за двери и расхохоталась. Хаул вздрогнул и тоже рассмеялся. — Я тебя напугала! — Да, страшная и ужасная Мари, ты меня очень напугала, когда чуть не вывалилась из окна. И вообще: на улице холод, а окно у тебя нараспашку. — Ты говоришь, как мама, — Мари надула губки. — Что, правда? — Хаул вздохнул. — Из-за одной ведьмы я, похоже, превращаюсь в зануду. Но свешиваться из окна все равно опасно. — Она тебя заколдовала? — Раньше я думал, что нет, но, похоже, ты права. Да, нужно держаться от нее подальше. — Ты ведь расколдуешься? — Если ты мне поможешь. Рассказывай, что у тебя новенького? Новенького оказалось очень много. Детский сад, подружки, мультфильмы, книжки, игры, Нил уехал с папой на соревнования по бейсболу… — Мы с Нилом играем в шахматы! Пойдем, покажу тебе, — Мари потянула Хаула за руку. В комнате Нила на книжной полке были расставлены склеенные из плотной бумаги двухэтажные кровати. Мари щебетала: — Это Нил. Он тут строит и делает армию. Тут живет король, — она показала замок из молочных коробок, оклеенных цветной бумагой. — Но Нил еще не доделал. А у меня, смотри! — Мари сунула ему в руки коробку из-под сока. —Только маме не говори: она думает, что коробки — это мусор. В коробке были прорезаны окошки и дверца. Хаул рассматривал их, открывая и закрывая. — Мне Нил вырезал. Правда, ровно? — Чем же он вырезал так ровно? — У него есть канцелярский нож! Такой острый! Нил мне не разрешает трогать, потому что если я порежусь, мама все узнает и будет ругаться. — Ну да… А внутри что? — Сюрприз! — Мари перевернула коробку обратной стороной и открыла надрезанную стенку. Поперек коробки была вклеена картонка, так что в одной части коробки лежали кусочки разноцветного картона, а в другой — ворох мелко нарезанной пестрой креповой бумаги, фантиков и фольги. — Красота! — восхитился Хаул. — Но при чем тут шахматы? — Ну, они же тут живут. Только надо их взять… там, они высоко, на верхней полке, чтобы я не достала. Нил убирает. А то я потеряю, — грустно вздохнула Мари. — Это их наряды. Вот мебель, а тут — посуда. А ты мне достанешь шахматы? Хаул уже потянулся за коробкой, как на лестнице раздались шаги. — Ой, мама! — Мари сунула свое сокровище в нижний ящик письменного стола и выскочила за дверь. — Мари? Что ты делаешь в комнате Нила? — Я показывала дяде Хауэллу грамоты. — А, Хауэлл! — Меган грозно воззрилась на брата. — Наконец-то ты объявился. Мне надоело бесконечно отвечать на звонки твоих приятелей. Я тебе не секретарь. Сегодня же разберись с этим своим… как его… Гарри. Он мне каждый день названивает. И раз уж ты пришел, покорми Мари ужином и уложи спать. Мне нужно уйти, а Гарет уехал. Совсем помешался на своем бейсболе. Видите ли, с детства мечтал попасть в городскую сборную, а родителям было не до того. Так он Нила теперь натаскивает, на соревнования с их командой ездит. Я билась, билась, но вам, мужчинам, если уж что втемяшится! Я махнула рукой, но предупредила, что не позволю делать из Нила спортсмена. У человека должна быть нормальная профессия. — Постой, Меган, не тараторь. Лучше скажи, чем покормить Мари. Когда ты уходишь? — Через пять минут. Я бы ни за что не оставила тебя с Мари, я собиралась позвать маму. Но в последнее время она часто плохо себя чувствует, так что не хочу ее дергать лишний раз. Между прочим, у нее проблемы с сердцем, Хауэлл. И ты в этом виноват. — Я? При чем тут… — Да при том, бессердечное чудовище, что она очень переживает из-за тебя, из-за того, что ты шляешься, Бог весть где, что у тебя нет нормальной работы, что ты еще не женился… — Меган, Мари, наверное, уже пора кушать. Что там на ужин, а? — Ты все время уклоняешься от серьезных разговоров. Пользуешься тем, что мне нужно бежать. Макароны в кастрюле, в сковороде фарш для спагетти болонезе. Проследи, чтобы Мари хорошо поела. Видишь, какая она худая? — и Меган ушла к себе переодеваться. — Ты разве худая? — с сомнением проговорил Хаул, оглядывая Мари. — Мама так говорит. А у нас в садике есть девочка еще худее меня. И она совсем ничего не ест. А я спагетти ем хорошо. — Вот и отлично. Бежим на кухню! Надеюсь, ты мне немного макарон оставишь, а то я сегодня не ужинал. Мари уселась за стол, болтая ногами, Хаул поставил перед ней тарелку макарон и стал накладывать себе. Тут в кухню заглянула Меган: — Ты зачем навалил Мари такую кучу? Ей столько не съесть! — Ты же сама говорила, что она должна хорошо есть, — пожал плечами Хаул. — Если что, я за тобой доем, — подмигнул он племяннице. Меган сердито глянула на него и ушла. Хаул сел за стол, но не успел он зацепить вилкой макароны, как его тарелка с легким хлопком растворилась в воздухе. Запахло магией, причем очень знакомой. Майкл! У него получилось вызвать ужин! Досадно, конечно, что этот ужин принадлежал Хаулу, ну да ладно. Мари смотрела на него, округлив глаза: — Супер! Как ты здорово умеешь, дядя Хауэлл! Я бы тоже так хотела, только не с макаронами, а с овощным супом и с овсянкой. — Это вообще-то не я, — Хаул снова положил себе спагетти. — Это один мой знакомый мальчик. — А где он? — Он сейчас у себя дома. Просто он тоже проголодался и решил поужинать. Я рад, что у него получилось, а то бы так и остался голодным. Слушай, Мари, а ты ведь отлично управляешься с макаронами! Кто бы мог подумать? — Только я все равно недостаточно толстая, чтобы мама не заставляла меня есть суп, — с сожалением проговорила девочка. — Ты, наверное, спагетти ешь вдоль, — улыбнулся Хаул. — А надо — поперек. Может, тогда немножко поправишься? — А как это? — заинтересовалась Мари. — Да вот так, — и Хаул засунул в рот большой моток макарон. — А я так и ем! Вот, смотри! — Значит, не так, раз ты худая. — А ты тоже не толстый, значит это не помогает, — заявила Мари. — И вообще ты смеешься. — Я? Нет! — Нет, смеешься, я вижу. — Я очень серьезен, — сказал Хаул, делая строгое лицо. — Не-ет, — прыснула Мари. — У тебя глаза хитрые. Скажи, что ты пошутил. А то я обижусь. — Я пошутил, — сознался Хаул. После ужина Мари нужно было умыться, почитать книжку и ложиться спать. Улегшись в постель, Мари долго устраивалась поудобней, а когда Хаул, пожелав ей спокойной ночи, направился к двери, проговорила: — Дядя Хауэлл, а тот мальчик, ну, который съел твои макароны, он разве волшебник? — Пока еще не совсем, но он учится. — А так бывает? — Конечно, учиться нужно всему. Думаешь, волшебникам не надо учиться? — А что, волшебники все-таки бывают? — Вообще-то да. Только это секрет. Об этом никто в мире не знает. Очень часто даже сами волшебники. — А почему? — Так принято. Принято считать, что волшебство бывает только в сказках. И все тут. — А ты откуда знаешь, что волшебство бывает по правде? — Мне рассказала одна добрая старенькая фея. — И феи тоже бывают? — И феи. — И гномы? — Да. — И эльфы? — И эльфы тоже. — И драконы, значит, все-таки есть… — И драконы, и грифоны, и единороги, и русалки… — И Питер Пэн? — Пожалуй, что и он. Только все они существуют в разных мирах и… в разной степени. — Как это — в разных мирах? — Как в разных странах, только… — Хаул прислушался: внизу хлопнула дверь. — Кажется, твоя мама пришла. Спи, а то она больше никогда тебя со мной не оставит. — Я буду спать, — кивнула Мари и старательно закрыла глаза. - - - Хаул перестал бывать в Майлстоуне. Он смастерил множество запутывающих след и прячущих чар и развесил их по всему замку. На всякий случай он и в Кингсберри старался не соваться. Сидел тихонько в портхавенском домике и оказывал мелкие магические услуги. Майкл ходил за покупками и приносил ему свежие слухи со столичного рынка. Слухи были разной степени достоверности, но все сводились к тому, что новорожденной принцессе угрожает опасность. Истории Майкл иногда рассказывал невероятные, впрочем, даже откинув ужасающие подробности, нельзя было не признать их довольно мрачными. Дело в том, что в спальне принцессы поселилась некая тень. Однажды ночью она вошла в окно и так и осталась стоять у стены. Люльку принцессы переместили в другую комнату, но тень перебралась следом. Целыми днями она бродила по периметру комнаты, а ночью пыталась приблизиться к детской кроватке. Наблюдавшие ее перемещения клялись, что тень шипит и свистит, пытаясь преодолеть невидимое препятствие, отделяющее ее от малышки. По этому поводу всю ночь в комнате принцессы дежурили две няни, два гвардейца и два мага, а несколько монахинь попеременно пели псалмы. Говорили, Салиман озабочен этой тенью не на шутку, что он совершенно измучился, пытаясь соорудить изгоняющие чары, но что все его попытки потерпели крах. — Что это может быть? — спрашивал Майкл. Хаул небрежно поводил плечом. — А вы могли бы с ней справиться? — Понятия не имею. Не хотел бы и пробовать. — А если король попросит? — Майкл, может, ужин вызовешь? И Майкл пыхтел над чарами, вызывающими еду. Несмотря на подозрительную опасную тень, в столице готовились ко дню крестин принцессы Валерии, как к празднику. В город съезжались приглашенные на торжество вельможи и просто любители погулять и повеселиться. Люди, уже успевшие после карнавала соскучиться по праздникам, с нетерпением ждали назначенного дня. Майкл очень хотел пойти и все уговаривал Хаула, а тот по своему обыкновению уклонялся от прямого ответа. В день крестин Майкл с утра пошел смотреть на торжественное шествие и, вернувшись, утверждал, будто тень следовала за королевской каретой: он видел это собственными глазами. Хаул посмеялся, сказав, что Майкл слишком хотел увидеть таинственную тень и принял за нее тень от кареты. Вечером Хаул все же собрался идти смотреть фейерверк. Ему хотелось бы погулять одному, но Майкл увязался с ним. Это немного сбило настроение Хаула, неожиданно радостно-тревожное, исполненное ожиданий и надежд. И все же в прогулке по улочкам с волшебной иллюминацией было что-то волнующее, несмотря на громкие восхищенные возгласы Майкла. На площади волшебнику удалось затеряться в толпе, но едва он отстал от Майкла, как наткнулся на гладенького круглолицего пажа Болотной Ведьмы. Хаул обернулся и встретился взглядом со Смарагдой. — Ожидала найти вас здесь, — проговорила она. — Почему вы пропали, Хаул? Он сделал вид, будто не расслышал, и ослепительно улыбнулся ей: — Смарагда! Приятно вас встретить. — Вы давно не появлялись. Чем вы занимаетесь? — Дела, Смарагда… — Какие дела могут быть важнее захвата мира? — серьезно спросила она. Хаул с трудом сдержал улыбку, настолько абсурдной ему показалась ситуация, когда двухсотлетняя старуха и безалаберный юноша делят мировое господство в толпе подвыпивших простолюдинов. Чародей придал лицу невозмутимое выражение и сказал: — Личные, например. — Любовь? — Ведьма презрительно хмыкнула. — Да, любовь. К племяннице, — произнеся это, он почувствовал, как внутри что-то оборвалось. Он не признался бы себе, что упомянул о Мари нарочно. — Ладно, пусть так. Но у меня к вам… просьба. Мне нужна принцесса, а ее охраняют мощные защитные чары, и до нее не добраться. Вам необходимо попасть к королю и снять с принцессы чары. Думаю, вам это по силам. — Почему вы так считаете? — переспросил Хаул, делая невинный вид. — Потому что вы их и наложили, — раздраженно бросила Смарагда. — И приходите завтра на чай: нужно обсудить план ваших действий в Дальнии. Возразить Хаул не успел: Смарагда вихрем взвилась над толпой и растворилась в огнях фейерверка. Тут же к Хаулу подскочил восторженный Майкл. Ни минуты покоя. На обратном пути Майкл без умолку расхваливал фейерверк, подсветку фонтанов и все, что встречалось по дороге. А Хаул чувствовал себя разочарованным и опустошенным: противная ведьма испортила настроение. --- Стоит ли говорить, что на чай Хаул не явился и не стал прилагать усилий, чтобы попасть во дворец. Вместо этого он отправился на стадион Ниниан Парк встретиться с Гарри, приглашавшим его вступить в их клуб регби. Оказалось, ему недоставало тренировок — всего того, что он так в них любил: движения, азарта, возможности ни о чем не думать, кроме игры. Так, с апреля он вошел в состав команды каких-то там драконов. А сколько удовольствия он получал от встреч с Мари! Они играли в настольные игры. Загребали шарики разноцветными бегемотами, кто больше съест (Мари это очень нравилось, она и так могла подолгу кормить своих бегемотиков); играли в «Угадай, кто?» или составляли слова в «Scrabble», иногда обычные, а иногда самые невероятные и колдовские. А еще Мари и Нил сами без конца придумывали игры. То есть Нил придумывал одну игру, то и дело добавляя новые детали и нюансы в правила, потому он никак не мог закончить и в его игру они еще ни разу не играли. Зато Мари каждый раз рисовала новую «бродилку» с ворохом мелких карточек, назначение которых было ей самой до конца не ясно. Правила часто менялись по ходу игры. Потому Мари, бросив кубик, вдруг принималась дорисовывать бананы и яблоки, которые должна была выдавать неожиданно появившаяся на игровом поле обезьяна. Или хватала карандаш и изображала смерч на клетке, куда только что встала фишка Хаула (это значило, например, что смерч отнес его в начало игры, а то он уже начинал выигрывать). Обычно это Хаула забавляло, но порой, пока Мари что-нибудь доделывала и переделывала, он успевал задремать. Однажды Хаул застал озадаченную Мари с коробкой пластилина и кучкой пластилиновых фигурок. — Представляешь, дядя Хауэлл! Нил сломал моего коня. Смотри, — она показала Хаулу коня с расплющенной мордой, раскатанным в длинную колбаску хвостом и короткими толстыми ножками. — Странно. Почему он так сделал? Может, ты случайно испортила его поделки? — Нет, я не портила. Я поиграла немного его человечками. Они были очень толстые, и я сделала их покрасивей. Вот, девочке прилепила бантик и платье, а то она была голая. Мальчику я сделала белое лицо, теперь он как будто в зеленом комбинезоне, видишь? А так был весь зеленый. И шапочку прилепила. — Да-а, Мари… Наверное, нужно было спросить у Нила, прежде чем так менять внешность его человечков. Ты не думала, что Нилу не понравилось, как ты их нарядила? — Но я ведь сделала хорошо: они так стали красивыми. А мой конь испортился. Разве бывают у коней такие сплющенные морды? — Не бывает, конечно, однако… — А ведь зеленых людей не бывает тоже, правда? И девочки носят платья и бантики. Они не ходят голыми. — Может, Нил лепил каких-нибудь инопланетян. Ты не подумала об этом? — Да? Правда… И из моего коня сделал инопланетянское животное? — Вполне возможно. — Тогда я слеплю еще инопланетянскую лошадку, чтобы мальчик и девочка могли кататься вместе. Когда Хаул вернулся к себе, встревоженный Майкл вручил ему королевскую грамоту с предписанием явиться во дворец. — Это еще зачем? — Наверное, спасать принцессу от тени. Спасать принцессу! А Болотная Ведьма ждет, что он поможет ей добраться до принцессы. Конечно, можно принцессу спасти, а Смарагде сказать, что ему хорошо заплатили за работу: он же не дурак отказываться от денег. Может, это будет неплохим поводом поссориться и расстаться с ней. Да, это если ему удастся еще избавить принцессу от приставучей тени. А если нет? Вот Смарагда посмеется тогда над ним, и разозлится не на шутку… Пусть король пока потерпит. Что делать? Авось, Салиман еще что-нибудь придумает. Хаула вдруг потянуло прогуляться по Кингсберри: сейчас как раз зацветали заморские вишни — всех оттенков розового, со множеством нежных лепестков… Несколько аллей в Королевском саду были усажены ими. Хаул сам не ожидал от себя такой внезапной любви к цветущим вишням, но увидеть их хотелось неодолимо. Песчаная дорожка неожиданно привела Хаула к белоснежному фонтану. Волшебник замер, любуясь тем, как по поверхности воды медленно скользят бледно-розовые, малиновые и персиковые лепестки. И вдруг услышал быстрые шаги за спиной, он вздрогнул и обернулся. — Любуетесь цветением вишен, Хаул? — Мут! Вы меня напугали. Не ожидал вас встретить. — А я ожидала, — она улыбнулась. Да, конечно, такое изысканное колдовство могло быть только делом рук Мут. Он понял бы сразу, стоило немного подумать. И ему стало досадно, что она так легко его заколдовала. — Не сердитесь, Хаул, пожалуйста, — волшебница глянула на него ласково и немного виновато. — Мне нужно было с вами встретиться. — Если бы вы просто пригласили меня на встречу в Королевском саду под цветущими вишнями, я бы пришел без всякого волшебства, — Хаул постарался скрыть неожиданную обиду за лучезарной улыбкой. — А вдруг нет? В последние время вы стараетесь не показываться ни в Кингсберри, ни в Портхавене… — Откуда вы знаете? — насторожился Хаул. — Просто я не могу не интересоваться вами, но не хочу быть назойливой и требовать от вас отчетов о ваших занятиях. Я только иногда навожу справки доступным мне как волшебнице способом. Разве интересоваться жизнью человека, который мне не безразличен, так уж предосудительно? Простите меня, если это вам неприятно, — Мут смотрела на него, ожидая ответа. Ладно уж, пусть интересуется доступными ей способами. Надо надеяться, внутрь замка она не сможет проникнуть. Мут, словно прочитав его мысли, проговорила: — Я ни в коем случае не посягаю на ваше личное пространство. Лишь изредка проверяю, где вы находитесь, где бываете в Кингсберри. Еще зимой вы время от времени заглядывали в городок под названием Майлстоун и, кажется, встречались там с некоей особой… — Да, с Болотной Ведьмой, — Хаул все-таки чувствовал себя неловко и был раздосадован бесконечными оправданиями Мут. — Но вы зачем-то хотели меня видеть? — Да, хотела. И если бы вы знали зачем, без колдовства вы бы точно не пришли на встречу со мной, — Мут грустно усмехнулась. Хаул мрачно глянул на нее, она вздохнула и продолжала: — Я знаю, что вы не хотите идти во дворец, Хаул. Но это очень нужно! Только вы знаете все тонкости магии Болотной Ведьмы, только вам под силу разрушить ее злые чары. А ведь принцесса еще крошечный беззащитный младенец… — Не такой уж и беззащитный, Мут. Между прочим, Ведьма не может разрушить мои защитные чары, — не без некоторого самодовольства заявил чародей. — Конечно, Хаул, — поспешила согласиться Мут. — Вот потому-то я и говорю, что вся надежда на вас. Эта тень — немая постоянная угроза. Она источает зло. Представьте, если бы рядом с человеком, который вам дорог, постоянно находилось что-то темное, агрессивное, хищное… Хаул невольно представил себе Мари, и мурашки пробежали по спине. — Хорошо, Мут. Я подумаю. Я попробую, постараюсь. — Вам может помочь ваш демон, так ведь? — Может, конечно. Это всё? — нетерпеливо бросил он. — Да, в общем-то, все. Главным для меня, на самом деле, было просто увидеть вас, — Мут посмотрела на него с нежностью. — Простите меня за мою уловку. Вы ведь так и не сказали, что простили меня. — Да ничего страшного, Мут, — Хаул немного растерялся от этих ее взглядов и ласкового тона. Давно с ним так никто не говорил. Это было странно и неожиданно приятно. Мут ведь всегда с ним так говорила и так смотрела на него. Он долго не видел ее, правда. А вместо того, чтобы обрадоваться, обиделся зачем-то. — Ничего страшного. И цветущие вишни прекрасны, — Хаул улыбнулся, подавая волшебнице руку. — Как поживает мой крестник? — Замечательно, — оживленно ответила Мут, опираясь на руку Хаула. — Бегает по всему дому, пытается залезать, куда можно и куда нельзя. Ничего, правда, пока не говорит, только «мама» и «дай-дай-дай»… — Но это же самое главное! Они дошли до ворот парка, обсуждая Дэвида и Мари, вспоминая их выходки и со смехом удивляясь детскому остроумию и находчивости. Расстались они в отличном настроении. Хаул шел по мощеному тротуару и думал, как на самом деле мало нужно человеку для радости. Домики были разноцветные, небо ясное, деревья в дымке молодой зелени, пестрые тюльпаны и нарциссы на клумбах. — Хаул! — вдруг окликнули его. Смарагда. Она его подкараулила. Он обреченно обернулся, удерживая на губах улыбку. — Вы встречались с дамой? — С моей наставницей в Академии магии. Это была случайная встреча. — Меня это мало интересует. Вас пригласили во дворец? — Лично меня никто не приглашал. Зачем? Разве Салиман не справляется со своими обязанностями? — Он не может справиться со мной, Хаул, вы прекрасно это знаете. И тем не менее, он лезет на рожон. Сейчас я вам покажу, какую деятельность он развел у меня под носом! — Ведьма схватила Хаула за руку, и через мгновение они оказались в очень странном месте. То есть там не было ничего странного: трава, одуванчики, бабочки, перелетавшие с цветка на цветок. Но зеленый лужок лежал неровно, будто рваный коврик, сквозь прорехи на котором проглядывала твердая вся в трещинах рыжая почва. Этот травяной половичок был довольно большим, но не бескрайним. И там, где он заканчивался, начинались высушенные Смарагдой болота. Оглядевшись, Хаул не смог сдержать улыбки: — А, по-моему, это очень мило, Смарагда. Цветочки, бабочки-лимонницы… Не понимаю, чем вы так недовольны? — Но это ужасно, отвратительно! — Конечно, одуванчики — простоватые цветочки, но не лишенные прелести. Впрочем, хотите, я наколдую вам что-нибудь более изысканное? Розы, камелии, орхидеи? — Хаул сорвал отцветший одуванчик и дунул. Тут же из-под ног Смарагды вырос розовый куст, и бутоны сразу же распустились. — Не нужно мне никаких ваших цветов! — взвизгнула она и швырнула в розы огненный шар. Куст вспыхнул, и на его месте образовалась дымящаяся яма. Пока Ведьма кидалась сгустками энергии направо и налево, Хаул вызвал семимильные сапоги и умчался прочь. - - - — Хоть себе на шею защитные и скрывающие чары навешивай! — бросил Хаул, садясь перед камином. — Что теперь? — с любопытством протрещал Кальцифер. — Сначала миссис Дингл заколдовала меня … Как ты позволил проникнуть в замок зачарованному предмету? — Ты имеешь в виду королевскую грамоту? В ней не было ничего опасного, чары были наложены легко и как бы на излете, чуть ли не под самой дверью. Они плохо держались и практически не имели отношения к предмету… — И потому ты пропустил и то, и другое, — проворчал Хаул. — А предупредить? — Ты же не дал мне рта раскрыть! Я не успел: ты убежал сразу! — Ты даже не попытался мне ничего сказать! Ты знал, что это Мут. У тебя к ней слабость, — Хаул изобличающе посмотрел на Кальцифера. — Это у тебя к ней слабость. Я демон, у меня не может быть ни к кому слабости. — Нет, может, — упрямо повторил Хаул. — Ты ей понравился, с тех пор ты к ней неравнодушен. — Кто бы говорил! — фыркнул Кальцифер и добавил примирительно: — Но она тебя ведь не съела, если я могу верить своим глазам. — Она-то нет, но вот Ведьма… Она меня подстерегла. — И что? — Да ничего хорошего. Салиман полез к ней на болота. Даже не знаю, плакать тут или смеяться. Насадил у нее перед замком одуванчиков. Она в ярости. Знает, что меня пригласили к королю… — Ну и что? Разве ты с ней не справишься? — Очень не уверен. Она страшно злая. Я вообще не могу до такой степени рассвирепеть. А в битве это важно. — По-моему, нет. Нужно быть хладнокровным, чтобы принимать верные решения. — И это мне говорит огненный демон! — хмыкнул Хаул и, поднимаясь, бросил через плечо: — Налей горячей воды. Выйдя из ванной, Хаул подозвал Майкла и намекнул ему, что пора ужинать. — Только ты закажи какой-нибудь роскошный королевский ужин, потому что миска каши может оказаться у кого-то единственной. Майкл сосредоточился и получил желаемое. Даже сам удивился. За едой Хаул поинтересовался, как продвигается у Майкла изучение «Книги Палимпсеста». Мальчик с восторгом рассказал, что там есть чары даже для прекращения ураганов и бурь, заклинания от потопов и пожаров, от землетрясений и извержений вулканов. Он, правда, еще не разобрался, как они действуют. Да и упражняться не на чем. — Какие чары ты уже опробовал? — Телепатические. Хотел прочесть мысли Кальцифера, но у меня не вышло. Почему это? — Боюсь даже предположить, Майкл, — усмехнулся Хаул, искоса глянув на демона. — А на меня ваши чары не действуют, — мрачно сообщил Кальцифер. — Потому, что я демон, ясно? А вовсе не потому, что ты имел в виду. Даже не смешно. Лучше на нем попробуй, Майкл. — Кальцифер! — с упреком проговорил Хаул. — Что ты предлагаешь Майклу? Я же его учитель! — Впрочем, это все равно был бы напрасный труд, — мстительно продолжал демон. — У него ты вряд ли прочтешь хоть одну мысль. Лучше сходи на рынок или просто прогуляйся по улице, Майкл. Там наверняка встретятся люди с мыслями в голове. — Ах, ты, наглый и зловредный демон! — Хаул со смехом запустил поленом в камин. — Пользуешься тем, что я не могу вылететь наружу? — Кальцифер вспыхнул ярче и заиграл всеми оттенками голубого. — Да ну тебя, — махнул рукой Хаул и направился к себе. У двери в комнату он обернулся к Майклу, замершему в полном недоумении, и сказал: — А ты ложись спать. И не слушай этого… демона. - - - Май выдался солнечным и теплым. Хаул часто гулял с Мари в парке, где она деловито объясняла ему, как плести венки и как завивать волосы принцессам в желтых платьях. Хаул как-то поинтересовался, есть ли у этих принцесс принцы и прочие рыцари. Мари задумалась ненадолго и нарвала нераскрытые одуванчики. — О! — обрадовался Хаул. — Эти рыцари отлично могут сражаться! Мы устроим рыцарский турнир. Давай, держи его за ноги. Мари, предвкушая что-то интересное, с улыбкой взяла один цветок за стебель, Хаул взял другой. Рыцарь в его руках склонился в поклоне и церемонно произнес: — Я, рыцарь Зеленого шлема, приветствую тебя, рыцарь… э-э… Зеленого щита. Давай сразимся за руку принцессы Кудряшки. Защищайся, а то я сделаю из тебя салат! И рыцари сошлись в поединке. Они лупили друг друга по шее, издавая воинственные возгласы: «Ай!», «Ой!», «Ах ты, Зеленомордик, я тебе покажу!», «Ты, зеленый толстолобик, ты мне шею свернул! Ну, берегись, я тебе отомщу!» Бились они не на жизнь, а на смерть до тех пор, пока рыцарь Зеленого шлема не остался совсем без головы, и рыцарь Зеленого щита тоже выглядел сильно помятым. Мари хохотала так, что еле стояла на ногах. — Дядя Хауэлл, давай еще! — выдавила девочка, переводя дыхание. — Нет, Мари, подожди. Сначала надо сыграть свадьбу рыцаря и принцессы. — Но у него же голова не держится! — Что поделаешь? Схватка была горячей. Сражался он честно. Принцесса же обещала отдать свою руку победителю. Так, в укромном месте под кустами они устроили свадебный пир с кучей венков из одуванчиков и яствами из одуванчиковых лепестков и листьев. Торжество удалось на славу. А проведение турниров с тех пор стало излюбленным развлечением Мари. - - - Весь месяц Хаул сидел тише воды ниже травы. В Кингсберри и в Портхавен не выходил вообще. А в июне Майкл принес зловещую новость: Салиман исчез. Говорили, король этим обстоятельством весьма опечален, если не сказать напуган. Принц Джастин порывается отправиться на поиски мага. А еще ходят нехорошие слухи о том, что может начаться война. — Если никто не станет распространять всякие глупые слухи, — заметил Хаул, — война не начнется. Так и скажи в следующий раз тупым любителям почесать язык. Вскоре после этого разговора к Хаулу снова пришел гонец из дворца, и чародею ничего не оставалось делать, как отправиться спасать принцессу. С помощью Кальцифера, впрочем, справиться с тенью оказалось не так трудно. И, кстати, пригодились навыки плетения веночков: опутав тень чарами, приложив силу огненного демона, Хаул выкинул ее в окно, она рассыпалась и растаяла в воздухе над садом. Хаул старался не думать о том, насколько сильно разозлится на него Болотная ведьма. Просто смастерил еще кучу отвлекающих чар и заставил Майкла пришить часть из них к подкладке куртки. Мало ли, она догадается, что Майкл — его ученик, и выследит их. Сам же он большую часть времени проводил в Кардиффе и окрестностях, например, ездил с Мари и Нилом на море. Как-то раз, перебирая пестрые камешки, Мари нашла куриный божок, сплела веревочку из травинок и попыталась повесить себе на шею. Веревочка порвалась, но Мари не сдавалась. Она потребовала, чтобы Хаул «застегнул» ей «бусики». Это натолкнуло его на мысль сделать для племянницы оберег на всякий случай. Чародей провозился с импровизированным украшением минут десять, накладывая чары и укрепляя травяную веревочку. Он взял с Мари обещание: выходя из дома, непременно надевать волшебный камешек. Тем летом на Хаула вообще напала ужасная лень. Изготовление простейших чар ему стоило прямо-таки неимоверных усилий. Это его поначалу пугало, ведь если он не будет заниматься магией, то чем же ему тогда вообще заниматься? И если он не волшебник, то кто? Однако он не стал долго терзать себя рефлексией, хотя и мог бы. Инстинкт самосохранения оказался сильнее неожиданно проявившейся склонности к самоедству, и Хаул отмахнулся от неприятных мыслей, сказав себе, что он просто устал от колдовства Смарагды. В августе он много ездил по Уэльсу, по тем местам, которые любил с детства. Один. «Это помогает обрести душевное равновесие», — говорил он с усмешкой, когда Кальцифер в очередной раз шипел и сыпал искрами, взывая к совести чародея и требуя, чтобы тот наконец занялся делом. Можно было часами смотреть на причудливый скалистый берег, на волны, бьющиеся о камни внизу, слушать ровное гудение ветра и отдаленный шум моря. И думать… да ни о чем, собственно, не думать, так, предаваться случайным воспоминаниям или рассеянным неопределенным мечтам. Хаул ехал по горной дороге. День был пасмурный, окрашенный в спокойные приглушенные тона. Хаул просто смотрел, как перед ним разворачиваются луга, как шоссе течет под колеса. Мыслей в голове не было, только пел тихий и монотонный голос, то и дело превращавшийся в слаженный хор: «Cambria, Cambria…» И сквозь эту странную музыку проступали обрывки фраз. Что там ворчал сегодня Кальцифер? «Опять ты занимаешься ерундой! Когда ты сделаешь хоть что-нибудь полезное?» И какое полезное мне надо сделать? «Ты собираешься искать девушку?» Какую еще девушку? «Ту, которая избавит нас от твоего дурацкого договора!» Хаул улыбнулся: «твоего договора»! На ветровое стекло брызнуло дождем, потом сквозь истончившиеся облака стало просвечивать солнце, и мир замерцал как через желтое стекло. «Cambria…» — запело снова. Вдруг краем глаза Хаул заметил, как слева вдали тускло блеснула вода. Он съехал на обочину и заглушил мотор. Примерно через полчаса он взошел на зеленый гребень горы и невольно замер: внизу лежало маленькое круглое озеро. В тот миг, когда Хаул увидел его, клонящееся к закату солнце прорезало тучи узкими острыми лучами и залило водную гладь и склоны горы золотым светом. Сейчас из воды должна выйти Дева озера и песней созывать своих коров, а волосы у нее медно-русые, рыжеватые, золотые… А ведь и в самом деле на мгновение поверил, — Хаул снисходительно улыбнулся уголком рта. Он сел на траву. Воображение унесло его в какую-то страну фей. - - - В конце августа погода испортилась и в Уэльсе, и в Ингарии, а Хаулу неожиданно захотелось заняться чем-то замысловатым, то есть таким, что бы заставило его пораскинуть мозгами. Одолеваемый такими странными идеями волшебник вышел побродить по улицам Кингсберри. Ноги принесли его в крошечный букинистический магазин на окраине города. Хаул вдумчиво изучал книги на полках — пыльные, старые, пахнущие гречишным медом и сухой травой. Однако ничто ему не приглянулось. Он хотел было уйти, но продавец, конечно, такой же старый и замшелый, как его товар, извлек из-под прилавка ящик с обрывками листов пергамена, обломками восковых дощечек и глиняных табличек. Порывшись в этом историческом мусоре, букинист извлек свиток, похожий на папирус, и развернул его перед Хаулом. Присмотревшись, Хаул был поражен: в свитке речь шла о том, как овладеть древней позабытой магией воды. (Да-да, что-то он читал о магии четырех стихий.) К сожалению, рукопись была без начала и конца, и понять хоть что-нибудь было невозможно. Впрочем, Хаул купил сей артефакт, отдав за него все деньги, которые у него были с собой, и погрузился в созерцание. Он просидел над таинственной рукописью до вечера и лишь убедился в том, что эту удивительную магию нельзя освоить без более подробного учебного пособия. Подумав немного, Хаул отправился в библиотеку Академии магии. Он и сам пока не знал толком, где следует искать: раньше ему не попадалось ничего подобного. Библиотекарь, естественно, тоже понятия не имел, где могут храниться столь древние рукописи. Хаул на него и не надеялся, потому использовал заготовленные заранее поисковые чары. Они привели его к глухой голой стене. Да, там не было книжных полок. Хаул провел около нее полдня, пока понял, какого рода скрывающие чары на нее наложены. Батюшки! Какая таинственность! Перед ним появилась маленькая дверка, запечатанная десятком разнообразных замыкающих заклятий. Еще полдня он потратил, подбирая чары, чтобы ее открыть. Когда волшебник наконец собрался войти внутрь, его нашел библиотекарь с керосиновой лампой: бедняга задержался до темноты, дожидаясь Хаула. Не дождавшись, бродил еще около часа в поисках чародея, одолеваемого жаждой познания. Хаул наскоро закрыл и спрятал обнаруженную дверь и с сожалением покинул библиотеку. На следующий день он наконец добрался до тайной комнаты. Хотя она и не была большой, но элементы хранения там располагались в соответствии с совершенно неподвластной уму логикой. Спасли волшебника только поисковые чары. Вот он наконец-то держит в руках манускрипт под названием «Книга четырех стихий». Хаул погрузился в чтение. Судя по всему, рукопись была гораздо менее древней, чем принадлежащий ему свиток. Хаул нашел раздел, посвященный магии воды. Потрясающе! Какие идеи! Залить противника водой и заморозить. Очень мило. Магия крови — вот ужас-то. Хотя возможность при помощи магии крови блокировать магические способности показалась Хаулу любопытной. Что если, скажем, подкрасться к спящей Смарагде и лишить ее магической силы? К сожалению, все эти интереснейшие вещи казались Хаулу мало выполнимыми. Научиться столь древнему колдовству без наставника было практически невозможно. На этот раз Хаул собрался домой, не дожидаясь темноты. «Книгу четырех стихий» он прихватил с собой, использовав заклятие уменьшения. Все равно о существовании рукописи давно забыли, а ему она могла быть полезна. Вдруг, не дай Бог, пригодится? Всю осень Хаул сосредоточенно изучал свой трофей и даже освоил кое-какие приемчики. Молнию, например. И смерч. А еще научился воздвигать стены из земли и камня и, совершенно неожиданно, строить замки из песка. Его также очень позабавила возможность превращать дождь в снег. - - - В начале декабря в Кардиффе выпало много снега. Пока снегоуборочные машины и дворники расчищали дороги, Хаул сидел с Мари в гостиной. Она показывала ему свои сокровища, хранящиеся в специальной шкатулке. Первым делом она вытащила свою любимую драгоценность: стеклянный шарик с красивыми цветными разводами. А Хаул взял его в руку и спрятал в карман. Мари полезла за шариком, но чародей его ловко перепрятал. Так они, смеясь, боролись довольно долго. Мари, задыхаясь от хохота, требовала мячик, Хаул же перекладывал его из руки в руку, девочка с трудом разжимала его пальцы по одному, но раскрыв его ладонь, не находила шарик. Это ее очень веселило. В конце концов их шумная игра привлекла внимание Меган: — В чем дело? — сухо спросила она. — Он не дает мне мой шарик, — смеясь, ответила Мари. — Сейчас же отдай ей шарик. Хаул пожал плечами и протянул Мари раскрытую ладонь. — Не-ет! — недовольно отозвалась Мари. — Надо не давать! — Дурацкие игры, — отрезала Меган. — Идите гулять. И они пошли в парк. Какое чудо — заснеженные деревья в свете фонарей. Точно попадаешь в любимую сказку. Хаул осыпал Мари снегом, стряхивая его с ветвей, а Мари веселилась от души. Вдруг она ненадолго задумалась, когда же Хаул поравнялся с раскидистой липой, хлопнула в ладоши и обрушила ему на голову большущий сугроб. — Мари, как у тебя получилось? — вопросил, отряхиваясь, изумленный чародей. — Я просто посмотрела, как ты это делаешь, — ответила девочка. — А вот так сможешь? — он закрутил снежный смерчик и направил его на племянницу. Она ответила ему тем же с такой легкостью, будто всю жизнь лишь тем им занималась. — Потрясающе, — восхитился Хаул. — А вот так? — он слепил снежок и бросил в Мари. Девочка увернулась и, хохоча, запустила в дядю наскоро слепленный комок снега. Однако ее снежок, не долетев до лица чародея, рассыпался, точно натолкнулся на невидимое препятствие. — Дядя Хауэлл, как ты это сделал? — удивилась Мари. — Протяни руку. Чувствуешь? — Оно теплое и такое, как резина. Ты будто бы в невидимом воздушном шарике. Что это? — Подержи ладонь и поймешь, как волшебство течет. Попробуй взять немного себе. Мари сосредоточенно замерла, и через минуту Хаул ощутил, как сфера, защищающая его, медленно перетекает к Мари, окутывая девочку с ног до головы. — Чудесно, — одобрительно проговорил он. — Теперь держи так и попробуй запомнить это чувство. Мари стояла, завороженная и удивленная. И вдруг в нее полетел снежок. Она вздрогнула , и защитные чары рассеялись. — Зачем ты так сделал? — обиделась она. — Попробуй сама, давай! Мари сосредоточилась снова, вспоминая, и из ее пальцев засочилось тонкое волшебство. — Мари, ты очень сильная, — серьезно сказал Хаул. — Если бы я в твоем возрасте обладал такой силой, я бы, наверное, пол-Кардиффа случайно разнес. Будь осторожна, пожалуйста. — Я что, настоящая волшебница? — обрадовалась Мари. — Да. Только это совсем непросто — быть такой волшебницей. Слушай, а ты ведь шахматы оживляешь, когда играешь с ними, да? — А я думала, они сами… А кошечка, помнишь, которую мы из каши спасли? Она вообще-то настоящая. Я ее печеньем кормлю. Она просто ничего больше не ест. — Кошечка? — Хаул задумался, пытаясь вспомнить, о чем говорит Мари, но не смог и рассеянно проговорил: — Ну ладно, хорошо, корми ее печеньем. Он размышлял о магическом даре Мари. Как получилось, что он раньше не видел его? Как она с такой силой до сих пор не наделала ничего ужасного? Может быть, ее дар сродни дару его отца? Мощный, но спокойный? И вот вопрос — может ли она давать жизнь? Как это понять? — Дядя Хауэлл! — возмутилась Мари. — Ты меня не слушаешь! — Ох, прости, кариад! — спохватился он. — О чем ты говорила? — Я спросила: если я волшебница, я могу превратить Джона в паука? — Можешь, конечно. Только за что? — Он все время у меня отнимает игрушки, хотя они ему и не нужны, он назло делает. Или может без спроса взять карандаши, которыми я рисую… — Это он, безусловно, делает плохо, но превращать человека в паука не стоит. А вдруг у тебя не получится его расколдовать? Представь, как огорчится его мама. — Да-а… Мама у него хорошая. Один раз он у меня отнимал лопатку, она увидела и поругала его. А мне подарила красивую пуговку. — Видишь? И он тоже подрастет и поумнеет. — А один раз он меня толкнул! — Зато теперь ты знаешь, как защититься от нападения врагов, правда? Залезаешь в воздушный шарик, как ты выразилась, и никто тебя не тронет. На том они и порешили. Хотя Мари поначалу сомневалась, что воздушный шарик может кого-то остановить, однако потренировавшись немного, она убедилась, что от снежков и шишек он отлично защищает. Домой они вернулись усталые, но очень довольные. С тех пор Хаул старался еще чаще заглядывать к Мари и учить ее чему-нибудь полезному. К тому же он надеялся, что Мари окажется способной расторгнуть их с Кальцифером договор. Однако к середине зимы, изучив всю доступную информацию о даре давать жизнь, Хаул, к великому огорчению, пришел к выводу, что у Мари его или нет совсем, или он еще не открылся. - - - Как-то раз, бродя в поисках чего-нибудь новенького и интересненького, а на самом деле просто слоняясь в непонятном, несколько растерянном состоянии духа по Кингсберри, Хаул забрел на блошиный рынок. Король уже прислал чародею столько писем с просьбой отправиться на поиски Салимана, что ими можно было неделю топить камин (только Кальцифер считал их невкусными и соглашался их жечь только после длительных уговоров). Король так сильно переживал за придворного кудесника из-за принца Джастина, который норовил сбежать из дворца и отправиться искать своего друга хоть на край света. Хаулу все это ужасно не нравилось. Ему совершенно не хотелось вмешиваться в дела Смарагды, но при этом он ясно чувствовал, что дела эти прямо касаются его и, скорее всего, никто, кроме Хаула, не сможет с ними разобраться. Да, собственно, и разбираться уже больше некому: Салиман-то пропал. Вот такие мысли вертелись у Хаула в голове, когда он бродил мимо пестрых прилавков блошиного рынка. И вдруг его точно ошпарило. Он вздрогнул, увидев перед собой настоящий человеческий череп. Его передернуло при мысли о том, что ведь когда-то это был живой человек, а теперь, вместо того, чтобы покоиться в могиле, он лежит на прилавке среди всякого хлама. Хаул хотел пойти дальше, но неожиданно ощутил, что череп привлекает его чем-то еще. Чародей взял в руки несчастные останки и почувствовал магическую силу, незнакомую ему. А сквозь это незнакомое, вернее, поверх него, лежал тонкий слой колдовства Смарагды — легкий след ее прикосновения, будто она тоже держала этот череп в руках. «Хм, — подумал Хаул. — “Это «ж-ж-ж» неспроста”». И купил неупокоенные кости. Небрежно вертя череп в руках, волшебник направился к выходу и, проходя мимо лавочки с музыкальными инструментами, задел краем пальто низко висящую гитару. Струны жалобно зазвенели, будто прося не проходить мимо. Так в хозяйстве Хаула появилась и гитара. - - - В апреле пропал принц Джастин. — Ей-Богу! И что им всем не сидится на месте? — недоумевал Хаул. — Хотят тебя втянуть в эту заварушку, — съехидничал Кальцифер. — О, нет, не дождутся. Я туда не полезу, — отмахнулся чародей. — А как же война? — Да при чем тут я? — А разве не ты вдохновил Болотную Ведьму на подвиги? — не унимался демон. — Кальцифер, будь другом, налей горячей воды, — Хаул со вздохом встал и побрел в ванную. Однако гонцы из королевского дворца к Хаулу зачастили. За одну неделю он получил от короля три письма. Как-то вечером, поздно вернувшись с тренировки, Хаул застал Майкла уснувшим у стола, положив голову на очередное королевское послание. — Майкл, что это такое? — строго спросил волшебник. — Это письмо от короля. — Я не про дурацкий конверт, который ты используешь вместо подушки, — сухо отозвался Хаул. — Я хочу знать, почему ты до сих пор не в постели. — Но гонец сказал: очень важно, надо передать вам обязательно! — Майкл, запомни: тебя это не касается. Никто не должен впутывать тебя в эту историю… Кстати, Майкл, я вдруг подумал: ты никому не продавал поисковые чары в последнее время? — Их вообще-то довольно часто спрашивают. А в последнее время… приходили две женщины: одна искала козу, другая кошку. Девочка потеряла куклу. Мальчик искал мяч… А недели две назад приходил один военный. Он искал человека, только не сказал, какого. Для чар дал носовой платок с инициалами БС. И сначала получилось плохо: едва он вышел, как вернулся и заявил, что заклятье показывает на наш замок. Да, оно показывало на череп. Ну, мы посмеялись, я немного исправил чары, и он ушел. И больше не возвращался. — Любопытно. Отличная у тебя память, Майкл. — Просто это был такой непохожий ни на что случай — вот я и запомнил. Он пришел к нам с пустошей. Сказал, что ехал почти от самого Маркет-Чиппинга. — То есть? — Да! Его же привели поисковые чары. Их ему дала какая-то миссис Фе… Фефакс что ли? Он еще спросил, когда вошел: есть ли здесь господин Салиман. — Майкл! Почему ты раньше мне не сказал об этом? — воскликнул Хаул. — Ты хоть понимаешь, что ты наделал, выдав этому военному свои фирменные поисковые чары? — Нет, а что? — Вот чучело! Это же был принц Джастин! Теперь он наверняка там же, где и Салиман. И скорее всего, оба они у Болотной Ведьмы. То есть я надеюсь, конечно, что Салиман как-нибудь ухитрился от нее спастись и спрятаться. Ну и принца тоже как-нибудь спасет. Ладно, пускай сами разбираются. А ты спать иди, ученик чародея. Майкл отправился к себе в комнату, а Хаул задумался. Если мальчик дал принцу свои поисковые чары, то Джастин теперь точно вместе с Салиманом, тут сомнений быть не может. — Слушай, Кальцифер, а почему сначала заклятье Майкла показало на замок? — Может, у нас есть что-то принадлежавшее Салиману? — предположил демон. — Откуда? — Ну мало ли… Может, ты зимой притащил сюда его череп. — Ну и шуточки у тебя, — поежился Хаул. — Но потом-то чары увели принца невесть куда, разве нет? — Помимо головы, у Салимана были еще и другие части тела. И Джастин будет бродить по всем окрестностям, пока не соберет все его бренные останки. — Прекрати, Кальцифер! Мне не нравится твой юмор. — Это не юмор. Ты же отлично знаешь, где этот незадачливый кудесник обретается, — Кальцифер помолчал и, не дождавшись отклика, продолжил: — Он у твоей Смарагды. Если она, конечно, не растерзала его в клочья и не разбросала по всей Ингарии. — Это вряд ли. Наверняка, она хотела использовать его, как приманку для Джастина. Ни для кого не секрет, что они с Салиманом были не разлей вода. — Я на твоем месте добрался бы до этой миссис, как ее там: выяснил, какого качества были ее чары. — А я бы очень хотел оказаться на твоем месте, чтобы никуда не ходить и ничего не выяснять, — отрезал Хаул. Однако на следующий день он велел Кальциферу отвести замок ближе к Маркет-Чиппингу. Он припомнил эту миссис Ферфакс: она приезжала как-то к миссис Пентстеммон, когда Хаул был еще мальчиком. Эта дама произвела на него довольно сильное и не слишком приятное впечатление: она была похожа огромную пчелу, и от нее ужасно пахло медом. И Хаул, будучи в то время очень высокого мнения о своем уме, посчитал ее слащавой дурой и не обмолвился с ней ни словом. На закате Хаул уже подходил к ее жилищу. Аккуратный домик просвечивал сквозь ветки деревьев, еще только начинавших зеленеть. На калитку были наложены незамысловатые запирающие чары, и Хаул из приличия позвонил в звонок. Из дома вышла миловидная темноволосая девушка. Хаул с горьким разочарованием отметил, что она нисколько не интересует его. Он даже слегка ужаснулся, осознав, как, должно быть, его душа очерствела за последнее время. Он вежливо поклонился. — Миссис Ферфакс нет дома,— даже не поздоровавшись, строго сказала барышня. «Вот невоспитанная девица, — подумал Хаул. — Она, наверное, думает, будто неотразимо хороша и все существа мужского пола приходят в восторг, едва увидев ее, а она-то уж любовью не интересуется: она ученица колдуньи. Она выше человеческих чувств». — Как жаль! — сокрушенно вздохнул он. — Может быть, мне можно ее подождать? — Она уехала в гости к подруге и вернется только завтра, — отрезала девушка. — Но, может быть, вы мне поможете? — поинтересовался Хаул. — Меня, кстати, зовут Майкл Фишер, — выдал он первое, что пришло ему в голову. — А вас? — Какое это имеет значение? — Ну как, вы же ученица миссис Ферфакс, так? — Да, и что? — дерзко отозвалась девушка. «Ну и колючка», — подумал Хаул и как-то даже расстроился, однако попыток разговорить несговорчивую девицу не оставил: — Я просто к тому, мисс, что вы и сами, наверно, могли бы мне помочь. Вы ведь уже кое-что умеете делать? — А что вам надо? — сухо поинтересовалась девушка. — Всего лишь поисковые чары. — Кого вы собираетесь искать? — А почему вы решили, что я ищу кого-то, а не что-то? — Не знаю, — самоуверенная барышня немного растерялась, и это малость утешило Хаула. — Просто в последний раз мы с миссис Ферфакс делали заклятье для поиска человека. Его я умею делать. А если вы ищете какой-то предмет, то я ничем вам помочь не смогу, — девушка говорила так серьезно, как отличница, которую спросили о том, что она еще не проходила. В этом было что-то трогательное. Хаул невольно улыбнулся. — Придется, значит, мне обращаться к миссис Ферфакс, — вздохнул Хаул. — Ведь я потерял калоши. — Калоши? — девушка была обескуражена. — Вы смеетесь? Зачем заклятье поиска применять к калошам? Проще купить новые. — Нет, мисс, вы не правы. Мои калоши были особенными. Это были калоши счастья, — Хаул чувствовал, что его несет, но не мог удержаться. Девушка была такой забавной. Он даже забыл, зачем вообще сюда пришел. — Калоши счастья? — недоумевала девушка. — Как это? — Очень просто, мисс… мисс? — Летти Хаттер, — рассеянно выдала барышня. — Это очень просто, мисс Летти. Надеваешь калоши — и ты счастлив. — Что? — Летти с трудом удержалась, чтобы не улыбнуться. От этого она вся порозовела, а глаза заблестели. «Ну да, она миленькая», — равнодушно отметил Хаул. — Вы шутите, мистер Фишер? — Да, — признался Хаул. — На самом деле я ищу собаку. А кого искал тот господин, для которого вы делали чары поиска? — Он сказал, что ищет друга, — ответила Летти и вдруг рассердилась: — А вам-то какое дело? — Если вы делали заклятье поиска для человека, вы, может быть, для собаки не сумеете сделать?— простодушно поинтересовался волшебник. — Мне миссис Ферфакс сказала, что для всех живых тварей чары готовятся одинаково, — проговорила Летти тоном отличницы. «Уж она-то сделает по всем правилам», — Хаул невольно скривился. А Летти деловито спросила: — У вас есть что-нибудь, принадлежавшее вашей собаке? — А что это может быть? — Хаул сделал вид, что растерялся. — Да что угодно. Тот господин принес носовой платок. — Но у моей собаки не было носовых платков, — улыбнулся Хаул. — Послушайте, мистер Фишер! Вы издеваетесь надо мной? Чего вы хотите? — На самом деле, мне просто интересно: вы знаете, кто к вам приходил тогда за поисковыми чарами? — Он сказал, что его зовут Артур Ингари. Но какое вам-то дело? — Просто ваше заклятье привело его в мой дом. Вы-то, конечно, дали этому господину самые качественные чары, не так ли? — Да. Мы с миссис Ферфакс все сделали по правилам. Она сказала мне, что теперь я и сама смогу изготовить такие же чары. — Но почему они привели его ко мне — вот в чем вопрос. — Что же вы его об этом не спросили? — едко заметила Летти. — Долго объяснять. А не могли бы вы мне показать, как вы делали то заклятье? — Простите, мистер Фишер, но сегодня уже поздно. Завтра вернется миссис Ферфакс и все вам покажет. До свидания. — До встречи, прелестная Летти! Собственно, Хаул и сам не понял, чего он хотел добиться и что узнать. Ну, приходил принц Джастин туда, просил чары. Дали их ему. Миссис Ферфакс могла и не знать принца в лицо. Хаул сам не был уверен, что узнал бы его, хотя он-то с принцем встречался при дворе. Наверное, все же милые дамочки не стали бы специально запутывать посетителя. Но надо их проверить, как следует. Может, Кальцифер, не дай Бог, прав и около их дома есть еще какие-то части Салимана или его волшебства, ведь заклятье сначала привело принца туда. Хаул наведался к ним еще несколько раз. Миссис Ферфакс сразу узнала его, и Летти рассердилась, что он морочил ей голову, назвавшись другим именем. Он притворялся, что ухаживает за ней, пытаясь выудить хоть какую-то информацию о принце Джастине. Она делала вид, будто снисходительно принимает его ухаживания. Ему все это было скучно: явно же она от него чего-то хотела. Может, стать ученицей? Ведь ясно же, что миссис Ферфакс отнюдь не самая лучшая наставница магии. А в Летти была сила, ясная и прямая. Но дара вдыхать жизнь у нее не было. Она была Хаулу не интересна. Он ходил к ней, как на работу, и ему все время казалось, будто они разыгрывают бесконечную партию в шахматы. Правда, он был никудышным игроком, но и Летти не была гроссмейстером. А еще Хаул обошел все окрестности в поисках чего-нибудь связанного с Салиманом, но кроме потрепанного огородного чучела в кустах не нашел ничего любопытного. К тому же в последнее время поведение Майкла казалось Хаулу странноватым. В чем именно заключалась странность, кроме частых отлучек в город, Хаул не мог бы сказать, но чувствовал некий ветерок, постороннюю силу, коснувшуюся мальчика. Кальцифер молчал, и Хаул решил не обращать внимания на эти перемены. И заняться собой. Однако тут же выяснилось, что он плохо себе представляет, как именно это делать сейчас. Он попробовал пару раз сходить в театр, но столичная мода на завывания и эффектные позы ему жутко не понравилась. Попробовал сходить в кино в Кардиффе вместе с Нилом, но фильм не произвел на него впечатления: там стреляли из бластеров, махали жужжащими мечами, а принцесса была не в его вкусе. Больше времени уделять тренировкам? Но после игры непонятное неприятное беспокойство и нудное тягомотное ожидание чего-то с удвоенной силой обрушивались на него. «Miser factus sum et curvatus sum usque ad finem tota die contristatus ingrediebar, — вздыхал Хаул. — И как там дальше-то? Adflictus sum et humiliatus sum nimis rugiebam a gemitu cordis mei»*. Как ему удалось до сих пор не забыть этот текст, он мог только догадываться. Однажды утром он застал Майкла деловито прихорашивающимся перед зеркалом. Прежде Хаул не замечал, чтобы мальчик интересовался своей внешностью, и впервые увидев, как его ученик расчесывается, чародей был поражен. — Майкл, у тебя все в порядке? — Да, Хаул, а что? Что-то не так? — Куда ты так старательно собираешься? — На Майский Праздник. — Надо же, сегодня уже Майский Праздник… — Да. А разве вы не пойдете? Вообще-то Хаул не слишком любил народные праздничные гулянья, толкотню и шум. Он пожал плечами. Майкл убежал, а Хаул задумчиво присел у камина. — Почему бы тебе не прогуляться? — спросил Кальцифер. — А тебе зачем? — Мне кажется, тебе иногда полезно побыть среди людей. — Может и пойду… — неожиданно согласился Хаул. — Потолкаюсь, выпью пива, встречу какую-нибудь девушку… Почему бы нет? Рассеянно одевшись, он вышел на пустоши и направился к Маркет-Чиппингу. Праздник был в разгаре. Всеобщее веселье захватывало, а потом болезненно отпускало. Наконец Хаул купил себе пива и присел за столиком так, чтобы видеть прохожих. Девушки были слишком нарядные, слишком возбужденные и полные надежд. Юноши — чересчур развязные, и от них пахло потом. Дети — безмерно шумные и измазанные мороженым и шоколадом. На людей немолодых вообще смотреть не хотелось: все они были глупыми и некрасивыми. Хаул прихлебнул пива. Оно оказалось ужасно кислым. Он собрался уже уйти с этого скучного бестолкового праздника, но вдруг заметил в толпе девушку. Она была не такой, как другие: она шла мимо праздника, хотя и не была ничем расстроена. Хаул попытался остановить ее, но она шарахнулась от него, как от чудовища. Он почувствовал к ней непонятную нежность, растерялся сам и, догнав ее, ляпнул глупость: — Не бойся, серая мышка, — «Боже мой, зачем я назвал ее мышкой?» — Хаул виновато глянул на девушку и смущенно улыбнулся. Дальше он снова сказал неуместную ерунду: — Хотел угостить тебя стаканчиком. Девушка замерла, подняв на него зелено-голубые глаза, полные какого-то мистического ужаса. А за этим зеркальным страхом Хаул увидел таящиеся вулканчики, спящие пока, и все же готовые в свое время взорваться, устроить фейерверк, засыпать все вокруг пеплом, но успокоиться и снова теплыми своими боками греть воду для маленьких рыбок и на склонах выращивать цветы. В ней была огромная сила, способная давать жизнь. Внутри него сжалось что-то тугое, и стало горько и горячо. А язык говорил сам: — Почему ты так перепугалась? Она пробормотала что-то насчет его любезности и сообщила, что идет навестить сестру. Нет, больше нельзя ее мучить и пугать. Он найдет ее потом, когда вокруг не будет шума и толкотни. А его речевой аппарат продолжал работать: — Может быть, вы позволите проводить вас? Нет — так нет. Хаул пожал плечами. Девушка проскользнула мимо него, а он поймал тополиную пушинку и дунул вслед уходящей незнакомке. Пушинка пристала к ее плечу, и дальше, сидя за столиком и потягивая пиво, ставшее вдруг не таким противным, он наблюдал дальнейшие перемещения девушки. Через некоторое время заботливая сестрица сняла с плеча Софи пушинку, и Хаул потерял свою красавицу из вида. Но он уже достаточно знал о ней и с легким сердцем вернулся в замок. Вечером они с Майклом пили чай с пирожными, неизвестно где взятыми добычливым учеником чародея. Они молчали, мечтательно глядя в огонь, а с лиц их не сходили блаженные улыбки. Кальцифер насмешливо потрескивал в камине, но тишины не нарушал. В скором времени их всех ждали большие перемены.