Доверие.

Глава 1 «Я уже встречал одного мальчика, который сделал… Неправильный выбор» Собирается гроза. Небо за спиной старого волшебника мутнеет и слабо светится намеками молний. Капля за каплей устремляются вниз в никуда. «Позволь мне помочь тебе» Вниз. В никуда. Вокруг меня не было цвета. Вокруг нас всех. Его будто бы стерли неизвестной магией, смыли, выжгли, как угодно. Не осталось ничего, кроме невзрачных оттенков жизни, намеками проскальзывающих сквозь застывшее время. Беллатриса восхищенно наблюдает за происходящим, неслышно, почти по-змеиному, проскальзывает к моим плечам и шипит из-за спины на самое ухо, точно внутренний демон: «Ты молодец, Драко…» Старик смотрит на меня с сожалением. Да, ему именно жаль. Жаль меня. Признаться, мне самому было страшно себя жалко. А жалость, говорил отец, - низшее из чувств. Он говорил, что никому и никогда нельзя позволять испытывать к себе жалость. Но было в глазах волшебника и другое чувство. Если Дамблдор и испытывал страх, закономерный в его положении, то я бы никогда не обнаружил его в этих небольших старческих глазах. Он выглядел так, будто все понимал. Если бы. Ни черта он не понимал, да и понять не мог. Никто бы не смог. «Давай…» - шипит сумасшедшая ведьма, хищно прищурившись в ответ на мой неловкий, как мне казалось, незаметный шаг назад. Совсем небольшой. Я крепче сжимаю рукоять палочки и опрометью бросаюсь в сторону от Северуса. От сердца отлегает, а после ничего больше не хотелось запоминать. «Авада Кедавра» Хватит. Хватит думать об этом. Прекрати, если не хочешь сойти с ума, Драко. Молодой Малфой медленным, осторожным шагом исследовал коридор. За дверью слышался скорее истерично-отчаянный, чем хоть на йоту веселый смех Беллатрисы. Справедливо полагать, что таким образом она силилась заглушить разочарование, посетившее каждого, кто находился в поместье, после того, как Поттер сбежал у них буквально из-под носа. Всякий, должно быть, успел насладиться привкусом победы. А это жестоко – так и не получить того, что уже распробовал кончиком языка. Надежда на то, что брошенный в волшебное месиво кинжал изволил хотя бы кого-то (не говоря о том, чтобы смертельно) ранить, не давал сумасшедшей впасть в ожидаемую после эмоционального взрыва апатию. Кому довелось, к его великому несчастью, хотя бы немного быть знакомым с Лестрейндж, осознавал, что лучше видеть ее в привычном вычурно-счастливом сумасшествии, нежели тихом безумии, весьма часто заканчивающимся чьей-то страшной смертью. Не за хорошие дела по ней рыдает Азкабан. Не за хорошие. Мысли были развеяны мерной поступью за спиной. Величественный стук несколько стертых каблуков, сопровождаемых ударами трости, соблюдающей свой собственный ритм, не имели права быть неузнанными. Драко не повернулся, когда отец требовательно коснулся хрупкого, напряженного плеча Малфоя-младшего, после чего, оценив реакцию, а точнее ее отсутствие, Люциус резким, но вовсе не грубым жестом развернул сына к себе. Стальная змея, являвшая собой венец неизменной трости, ткнулась чуть ниже подбородка, вынуждая поднять лицо. Драко узнал этот взгляд, едва встретился с ним, и успел обжечься его холодом. Люциус видел своего отпрыска более чем насквозь, что не уставал доказывать. Драко сглотнул густую слюну, чуть прикрыв глаза, однако, не смея отвести их, рискуя тем явить отцу свою слабость перед ним. – Отец, время ли задавать вопросы? Драко поздно было рассуждать об этом. В конце концов, после смерти Дамблдора, юноша не раз пытался задать его, всякий раз боясь собственной, как ему казалось, непростительной дерзости. Сомнения в их Лорде. Лорде ли? Если вся наша жизнь по сути не то, чем кажется, то можно ли возводить в абсолют личность? Магглы неоднократно разворачивали войну из пустоты, которой служил именно он. Страшно думать, что твоя вера – абсолют. А абсолют – пустота. - Отец, - теперь голос сына приобрел некоторую решительность, неуклюже прикрытую напускным безразличием, – ты знаешь, что будет с нами, когда Темный Лорд достигнет… Достигнет того, чего хочет? – голос не дрогнул, вопреки ожиданиям его хозяина. Наверное, это и называется быть частью «Слизерина». Нет, отец не настолько глуп, чтобы верить в уважение и привилегии, столь яро искомые большей частью приспешников Лорда. Нет. Отец не настолько глуп. «Когда мы все станем не нужны ему, достаточно ли будет залечь на дно, скрыться?» - подумал Драко, пряча самые важные слова в себе самом. Не время. Люциус почувствовал страх сына. Неозвученный в полной мере, душимый гордостью и нежеланием показать себя в невыгодном свете. Страх закономерен в его случае. Смерть Дамблдора должна была быть и в итоге послужила крещением для юного колдуна, на которого пал взор их Лорда. Паузу прервал требовательный, да, именно требовательный голос мальчика. - Отец, – тот ждал. Все это время Драко не смел отвести глаз, будто стремясь заворожить оппонента, но все-таки добиться ответа от человека, которому, едва ли не единственному, верил. Рукоять трости уже давно не холодила кожу подбородка. Люциус не будет ему врать. По крайней мере, не сейчас. - Не знаю, сын. Но выбора у нас нет. – Люциус прижал сына ближе, позволив ему несколько умерить беспокойство, когда Драко ткнулся лбом в плечо отца. Крепкая рука гладила по волосам сына, легким жестом позволив ему прижаться ближе. В этих объятиях не было тепла, как казалось юноше. Они не грели его, и Люциус это прекрасно знал. Все верно, пусть сын считает именно так. Люциус не допустил бы иного. Пусть сыну больно, но давать ему рычаг давления, а тем более такого рода, было бы непростительной глупостью. Пожиратель смерти не был настолько безрассуден.