Доверие.

Глава 2 *** Залечь на дно. Дезертировать. Именовать этот поступок можно, как душе угодно, но сути он не поменяет. Именно бегство было, как считал глава семьи, единственно-разумным выходом, после того как Лорд потерял к Малфоям доверие, когда их сын не сумел выполнить требуемого приказа, считавшегося среди остальных честью, и только для него самого – страшнейшим наказанием. Его крещением. Его истинным посвящением. Пускай нынешнее пристанище не походило на дворец (да даже на приличную лачугу…), однако, жить захочешь – и в болоте обоснуешься. К тому же, внутри ветхая постройка на окраине неизвестного леса оказалась на удивление приличной. Исказившее пространство заклятие превратило «метр на метр» домика в весьма просторные хоромы. Какая все-таки полезная штука - магия. Приятным бонусом служили мелкие детали, придающие пространству величаво-сдержанный уют, столь ценившийся четой Малфоев. Греясь в мягком кожаном кресле, местами потертом, что свидетельствовало о любви хозяина к нему, Драко совершенно забывал о вечно давившей на виски непривычной тишине этого дома, прерываемой только скрипом рассыхающихся досок и тихого дребезжания стекла из-за речки, находящейся совсем рядом. Нарциссы здесь не было и не будет. Стальной обруч ощутимо сжал сердце, и ему пришлось пропустить удар. После смерти жены Люциус мог сутками не выходить из своего мнимого убежища на втором этаже. Драко не единожды стучался в дверь, умоляя выйти самовольного узника под самыми разными предлогами. Безрезультатно. *** Ее больше нет и быть не может. Но больно от другого. Нарцисса умерла глупой смертью. Его Нарцисса. Его нежный цветок, так боявшийся огня, которым извечно играл Малфой, сгорел дотла. Люциус не мог даже сжать пепла в руках, ведь случайное заклятие не оставило ни единой пылинки. Этого человека, этой волшебной женщины будто бы никогда и не было на свете. Еще немного, и темный маг сам бы поверил в это. Мешал лишь здравый разум, который не брала ни одна брага. Но это пока. Горло обожгло огненной жидкостью, устремившейся глубоко внутрь, чтобы продезинфицировать огромную гноящуюся язву внутри. Люциусу казалось, что он может просто смыть ее спиртом. Иногда получалось. Иногда, когда мага настигало блаженное беспамятство. Не в этот раз. Кто-то настойчиво скребся в дверь с прошлого вечера, а может быть, и с этого утра – время не властвовало в этой комнате. Наверное, если мужчина сейчас откроет дверь, то свернет шею отирающемуся там домашнему эльфу к чертовой матери. А звук не отступал, временами робел, но после снова набирался смелости, чтобы выдать себя. Драко… *** Обросший щетиной, опухший от продолжительного пьянства и отчаянья, Люциус открывал дверь мальчику только для того, чтобы усмирить его попытки вернуть отца – поцеловать в лоб, погладив предательски влажную щеку и слишком громко, как казалось ему всякий раз, хлопнуть дверью, чтобы снова забыться алкогольным дурманом на неопределенное время. На этот раз дверь не успела захлопнуться, больно ударяя сына по ловко подставленной ноге. Бездействие страшнее безрезультатных попыток. Драко решил действовать, но все выходило слишком резко и рассредоточено, точно в полусне. Страх способен заволакивать разум, а в смеси с отчаяньем вовсе ослепить. Обратного пути у наследника Малфоев не было. Покрасневшие, опухшие бесцветные глаза выдали удивление действиям сына. Драко закусил губу, едва не заскулив от боли, но ноги не отдернул, хоть ноготь большого пальца явно слезет. Ладонь сына легла на грудь стоящего рядом, осторожно оказав на нее давление, тем требуя… Прося пустить гостя внутрь. Мужчина отстранился, пройдя к захламленному столу, все еще хранившему некоторые ненужные бумаги. Как из неоткуда, в приоткрывшуюся дверь прошмыгнули домовики, спешно и бесшумно убирая следы хозяйского загула. Осмотревшись, Драко прошел следом за отцом. - Хватит, папа. Прошу тебя, – руки юноши легли на липкую столешницу, и он тут же одернул их, когда домовик юрко пробежался по ней мокрой тряпкой. - Вон, – приказал отец эльфам, и те вмиг испарились. Несколько коротких взмахов палочки вернули комнате былое очарование, не оставив ни единого намека на происходившее там минутами раньше. Разве что откупоренная бутыль с жидкостью неизвестного происхождения навевала интересные мысли, но тем азартнее незнающему гадать, что в ней. - Прошу, – повторил сын, осмелившись коснуться сильного плеча, не встретив сопротивления, прижаться к нему, ткнувшись носом в белую рубашку. - Я любил ее, – как заведенный, шепотом повторял мужчина. На секунду показалось, будто бы он собирается обернуться в дым, только чтобы не слышать собственного, и без того практически беззвучного, голоса. - И я любил, – рука Драко с чуткой нежностью гладила сильную, поникшую спину, точно стремилась коснуться и успокоить саму душу, таящуюся где-то совсем рядом, нынче бездумно распахнутую и слабую, – я с тобой. Слова эти звучали безмерно глупо, но других юноша найти не смог, как не старался. Эту короткую фразу, звучащую рядом в самые страшные моменты жизни, давным-давно следует причислить к своего рода заклинаниям, призванным, так или иначе, облегчить страдания недужного. Мужчина поднимает глаза на сына. Кажется, ему давно следовало вырасти, а Люциус все еще продолжал созерцать перед собой только юного мальчика, преданного ему до темноты в глазах. Эта преданность грела душу, будоражила кровь и бессменно будила жар в груди. - Мне нужна твоя помощь, Драко, – одними глазами отвечал отец на немые вопросы сына. Его бледный взгляд исследовал рассыпавшуюся перед ним копну платиновых волос, непривычно нетронутых лаком. Рука мужчины чуть сжала рубашку на спине юноши, неволей прижимая податливое тело ближе, а после переместилась к затылку, поглаживая немного спутанные волосы. - Я с тобой, – повторил молодой маг, искренне веря в магию этих слов. - Но разве тебе от этого легче? - не в пример холодно отозвался Люциус, тем не менее сомневаясь в собственных словах, сказанных лишь для того, чтобы что-то сказать. - Рано судить, – покривил душой мальчик, глубоко втягивая запах отцовского тела. Для себя Драко давно все решил. Да, ему было легче. Легче тогда, когда рядом был этот родной для него мужчина. Легче, когда обнимал его, пускай и всего лишь по-отцовски, но все же… Легче, когда касался губами напряженного виска, как делал это сейчас. Драко пронзила неожиданная дрожь. Еще немного, и он бы не сумел сдержаться от попытки коснуться этих теплых тонких губ своими. Да, запретный плод имеет свойство манить. Этот, пожалуй, был не по зубам тому, кого столь настойчиво влек. Люциус чувствовал все, с чем так отчаянно боролся сын, но виду подавать не стал. Не время… А может, самое оно? Шальная мысль кольнула душу, точно обернувшись железной иглой. – Теперь уже вовсе не рано, Драко, – холодные гладкие пальцы мужчины прошлись по линии подбородка, напугав его обладателя, что бессовестно выдавал его взгляд. Мужчина привлек юношу ближе и нежно поцеловал его в лоб, после отстранив, тем дав понять, что разговор окончен. В груди все сжалось в тугую глобулу, когда Драко на секунды оказался в недопустимой близости к отцу. В какой-то момент он даже позволил себе податься навстречу чтобы… Чтобы тот лишь коснулся его лба, как обычно и завершался всякий диалог между ними. Люциус узнал от сына все, чего хотел, и теперь не стоило переливать из пустого в порожнее.