Седоволосая девочка.

В общем и целом, Адо не любил бесцельно валяться в постели, но бесспорную ценность сна он безоговорочно признавал. Если не нужно было никуда спешить, к кому-то бежать и зачем-то звонить, парень мог спать до двенадцати. Сегодня был один из таких благодатных дней. Исе и Мамору уже въезжали в город, а значит, вечером можно будет заняться репетицией, Рику, как обычно, растворилась в буднях недели, а соседи только вчера просверлили последние дырки для полок. Если всё спокойно, значит, на сцену скоро выйдет Дрок. Адо застонал, заворочался, пытаясь укрыть голову одеялом, зажал уши плечом и подушкой, но все усилия были тщетны. На кухне кто-то перебирал струны, с грохотом ставил бутылку, скорей всего с пивом, и, заботливо стараясь не будить брата, шёпотом ругался. Младший Хейке оценил трогательность этих усилий, но сон это не вернуло. Спустив ноги с дивана и надев домашние штаны, он, почёсывая взъерошенный затылок, направился вправлять мозги некоторым возвышенным личностям. - Ты сдурел, Дрок? Семь часов утра, я мог бы ещё спать и спать, - страдальчески провозгласил Адо, опираясь плечом о косяк. Брат кинул на него косой взгляд и снова принялся перебирать струны гитары. На столе рядом с ним стояла пара почти пустых бутылок, лежали несколько измаранных листов и остро наточенный карандаш. Диагноз кристально ясен. - Ты всё ещё мучаешь ту песню? – Адо поставил чайник и принялся мыть свою кружку, в которой вчера он с братом тушил окурки сигарет. Дрок кивнул. Дрожащая мелодия оборвалась на особенно низкой ноте, заставив парня нахмуриться и подкрутить колки. - Я почти понял, что здесь нужно играть, даже слова написал, но вот как это петь – ума не приложу, - проворчал Дрок, распрямляя спину и расслабляя руки. Лучи поднимающегося солнца блеснули по грифу и бокам гитары. Несмотря на то, что у парочки Хейке было достаточно денег, чтобы купить что-то более модное, они оба предпочитали инструменты, которые купили на свои сбережения, когда только начали заниматься музыкой. - Да? - Адо поставил кружку на сушилку, вытер руки полотенцем, проверил, не закипел ли ещё чайник и, прикрыв последнего крышкой, уселся на табуретку рядом с братом. – Ну–ка, дай посмотреть, что ты тут написал. *** Ёи заканчивала очередной тест по политологии, когда в гостиную зашла Кику. В её руках были свежие цветы, специально остро обрезанные, и корзинка, в которой была небольшая плоская вазочка, выложенная удерживающей воду губкой. Приветливо улыбнувшись сестре, она уселась за низкий столик и принялась раскладывать все принадлежности для икебаны. В высоком обществе было много девушек, которых считали мастерами этого вида искусства, но в основном они творили в стиле «Рикка». Он считался наиболее подходящим для благородных семей, и в этом не было ничего удивительного. В конце концов, когда-то подобными композициями украшали подножия статуй Будды. Кику же предпочитала стиль «Морибана», и ей единственной удавалось сделать такие икебаны, которые выглядели произведениями искусства, несмотря на довольно простое исполнение. В комнате царила привычная тишина. Ёи, вновь всецело посвятив себя книжке для подготовки к экзаменам, перелистывала страницы, отмечала ответы карандашом и сверялась со специальным справочником. Она мысленно пообещала себе, что как только часть «В» будет закончена, то ей можно будет посмотреть, как сестра собирает икебану. Задания были выполнены к тому времени, когда Кику уже вставляла в губку тонкие палочки бамбука, в которых специально были проделаны отверстия, через которые позже можно было пустить несколько зелёных листьев плакучей травы. Цветовую гамму задавали белоснежные ирисы и сорт будто бы поседевшей осоки. - Как же у тебя всё-таки это красиво получается, Кику-тян, - вздохнула Ёи, откладывая учебники и разглядывая спокойное лицо сестры. Когда та работала над икебаной, её черты становились более одухотворёнными и благородными. Однажды Мори-кун сумел сфотографировать её такую и с тех пор носил эту фотографию в отвороте бумажника. - У тебя выходит не хуже, - Кику быстро глянула на Ёи и закрепила следующий цветок. Младшая из сестёр предпочитала «Дзиюку», в которой легче всего было выразить её непокорную натуру, но, к сожалению, не все могли это оценить. Ёи поджала губы, поднимаясь с кресла и прохаживаясь по комнате, чтобы размять затёкшие ноги. Всё-таки они с Кику были очень разные, это отражали даже их причёски. Старшая всегда выглядела более представительно, словно она с самого рождения была безупречной женой влиятельного человека, а вот сама Ёи со своей манерой высокомерно вздёргивать бровь, выражая неодобрение, больше походила на предприимчивого мальчишку, который, как известно, умеет выбираться из «грязи в князи». Ёи остановилась у окна, отодвинув тонкую штору. В саду сейчас работали слуги, подстригая лужайку и придавая форму кустам лавра. Каждый из них занимается делом, которым они, может, и не хотели заниматься, но выбора у них особого не было. Девушка печально улыбнулась, поправляя чёлку возле глаз. Она тоже верная слуга своего отца. Оставалось лишь гадать, останется ли он доволен, когда приедет завтра и увидит свою дочь? *** - «Седоволосая девочка»? Какое необычное названия, да и тема тоже, - удивлённо приподнял одну бровь Адо, закончив изучать песню и кое-где подправив слова. Дрок неодобрительно зыркнул на него и принялся намазывать свой кусок батона маслом. - Ты вдохновился нашей новой знакомой? – младший Хейке подпёр голову рукой, продолжая размышлять вслух. – А что, она действительно очень неплоха. Красота у неё хоть и не типичная, но глаза радует. Хотя я бы на твоём месте обратил внимания на её сестру. Я и не думал что такие прекрасные женщины вообще существуют! - Рядом с твоими словами и моя песня не кажется удивительной, - насмешливо пробубнил Дрок, прислоняя гитару к стенке и вытягивая ноги на всю длину. Адо уязвлёно вскинул голову, но ограничился тем, что отобрал у брата кусок сыра. Пристрастные вкусы младшего из музыкантов всегда были камнем преткновения в их семье, и если Дрок относился к этому снисходительно, то отец часто ругал сына, называл его выскочкой и, случалось, даже бил. Адо же это было абсолютно неинтересно, он прятал синяки под модными рубашками и продолжал зубоскалить к месту и не к месту. Дрок взял другой кусок сыра и сразу засунул в рот, пока брат не посягнул на него опять. Ему лично было абсолютно начхать, носит ли девушка «Прада», или как сочетаются цвет её волос и туфельки, а также ест ли она тосты без корочки. Главное, чтобы у неё были хоть какие-то мозги, умение молчать, когда следует. Наверное, именно поэтому слабый пол так его любил.