Александр Н. Жизнь в волшебном мире

Он был в коконе, в своем укрытии, достаточно твердом, чтобы защититься от внешнего мира, но, в то же время, достаточно хрупком, чтоб пробить его, когда придет время. Оно уже близилось, с каждым днем, с каждым часом надвигалось огромной черной тучей на весь этот нелепый мирок, клубясь в его душе ликованием. Он смог. Он нашел способ, такой простой и изящный, такой очевидный. Для перерождения ему нужно было хотя бы родиться. И змея – Он называл ее Нагайной – ему в этом помогала. Они свили гнездо в корнях старого дерева на кладбище – Он знал, что это за кладбище, знал, кто тут лежит. И оттого чувство собственного превосходства было еще сильнее. Они все: предатели, отступники, жалкие и трусливые людишки – будут гнить в этой земле под массивными камнями с высеченными на них пафосными лживыми словами, а Он – Он возродится назло им всем. И никто не посмеет назвать его имени. Никогда. Он снова чувствовал то самое переполняющее душу желание расплаты, которое становилось больше него, стремилось вырваться, излиться на всех карающим огнем. Оно было таким сильным, таким всепоглощающим, что его кокон, его маленькая крепость дала трещину. Тихий хруст прозвучал на безлюдном кладбище подобно грому, и Он шевельнулся. Невероятное чувство. За долгие годы он и забыл, каково это, когда мышцы покорно отзываются на малейшее намерение, когда не приходится отдавать приказы, и затем ждать их исполнения, а делать все самому вот так запросто. Трещина росла, ширилась, и наконец две половинки его убежища с тихим стуком упали. Он лежал между ними, совершенно один. Но длилось это недолго. - Наконец-то, - раздалось рядом тихое шипение, а затем раздался подобострастный шепот Хвоста. - Мой Лорд, я так ждал. Мы все этого ждали, - теплые руки подхватили его, и он ощутил дрожь, пробиравшую сгорбленного человечка, который кланялся тому, кого держал в своих же руках. - Ты боишься? – спросил Он, и звук собственного голоса был для него самой дивной песней. – Все будут бояться. Все. Саша резко вдохнул и сел на кровати. Он наконец-то научился выходить из кошмара без криков и матов, за что был безмерно горд. Кошмары кошмарами, а лицо перед окружающими надо было сохранять. Саша взглянул на часы. Маленькая стрелка замерла на отметке «Три». - Как всегда, - выдохнул он и улегся обратно на подушку. Несмотря на то, что проспал он достаточно долго, в голове все еще немного гудело. Хотя как можно было не отпраздновать освобождение Клювокрыла? В принципе, Саша был доволен предыдущим днем: они немного посидели на берегу озера, расслабились, отдохнули, посмеялись. Затем сходили еще разочек к Хагриду, который на радостях где-то добыл огненного виски. Сириус решил остаться, но перед этим решил побыть строгим крестным и безапелляционно заявил, что Саша, Рон и Гермиона должны отправляться в замок. Впрочем, с ним никто и не спорил: разморенные от теплого весеннего солнца и сливочного пива, они неторопливо побрели к замку. Однако в гостиной их ждал сюрприз: близнецы Уизли, кажется, не теряли зря времени и прогулялись по одному из потайных коридоров до Хогсмида, где набрали сливочного пива на весь факультет. Так что в башне Сашу и его товарищей ожидало самое безобразное и шумное веселье, которое только можно было представить. Перси тщетно пытался разогнать по комнатам хотя бы первокурсников, которые яростно сопротивлялись и путали его тем, что они со второго курса – в принципе, это было наполовину правдой. Выпускные экзамены они сдали. Второкурсники тоже, по большому счету, на Перси внимания не обращали, апеллируя к тому, что они уже почти третий курс, а значит, скоро пойдут в Хогсмид и попробуют сливочное пиво. - В самом деле, братишка, - рассмеялся Фред, - два месяца раньше, два месяца позже. Неужели это настолько принципиально? Перси ничего не ответил и ушел спать, напоследок сообщив всем, что разбираться с МакГонагалл они будут сами. Правда, никто особо и не испугался. Даже самые робкие первокурсники никуда не ушли. Вспоминая это веселье, Саша невольно подумал, что слегка переборщил. Голова гудела, и он не мог с точностью сказать, был ли этот гул последствием сна, или все же бурный вечер давал о себе знать. Просидев на кровати еще минут пять и так и не найдя ответа на свои вопросы, он сходил умыться и попить воды, после чего вернулся в спальню, упал на кровать и уснул. Когда он проснулся, часы показывали, что завтрак уже безвозвратно пропущен, а если не поторопиться, то таковым окажется еще и обед. Саша быстро собрался и пулей вылетел из спальни. Рон, Гермиона и Джинни обнаружились в Большом Зале. - Ну ты и соня, - рассмеялась Джинни. Саша улыбнулся ей в ответ, кивнул и беглым взглядом осмотрел зал. Чего-то не хватало. - А где Люпин? – он недоуменно уставился на Рона. - А, Люпин, - тот поморщился. – Не хотел бы расстраивать, но за завтраком Снейп устроил тут форменное представление. - Только не говори мне, что он знал, - Саша воздел взгляд к потолку. - Мало того, что он знал! Мало того, что он готовил ему противоядие весь год! Теперь он еще и проболтался, - Гермиона так яростно тыкала вилкой в свой бифштекс, что, казалось, хотела убить его второй раз. - И теперь профессор Люпин собирает вещи, - грустно вздохнула Джинни. - Я бы хотел с ним поговорить напоследок, - задумчиво протянул Саша, - но для начала я бы все-таки пообедал. - Да, - кивнула Гермиона. – Мы и сами хотели сходить к нему. Как преподаватель он очень хороший. - Вот именно, - кивнул Саша и принялся за еду. Профессор Люпин выглядел усталым. Он уже собрал вещи и теперь просто сидел за столом, словно чего-то ждал. Чего-то или кого-то. - Я знал, что вы придете, - он чуть улыбнулся, от чего его изможденное лицо даже посветлело. - Профессор, не уезжайте, - Джинни смотрела на него с грустью. - Да, какая разница, что вы оборотень, - сказал Рон, и Саша тут же с силой пнул его по ноге. - Нет, Рон, как раз в этом и разница, - Люпин вздохнул. – А что, если бы я забыл вчера выпить противоядие? Если бы кто-то из студентов решил прогуляться – и не оправдывайтесь, я знаю, что такие есть. Простили бы мне это? Простил бы это я сам себе? - Вы могли бы подождать еще недельку и уехать вместе со всеми, - предложил Саша. – Не показывать Снейпу, что его слова как-то вас задели. - О, его слова меня не задели, не переживай. Он просто констатировал факты, не более. А вот то, что его слова задели студентов – это отрицать глупо. Сегодня они напишут – если еще не написали – родителям. Завтра на столе директора уже будет гора писем с требованием убрать меня как можно дальше от детей. Я не буду этого ждать. Я просто уеду сам. - Все равно вы замечательный, - Гермиона ободряюще улыбнулась. - Спасибо, Гермиона, - профессор Люпин улыбнулся ей в ответ. – Если для тебя это важно, я поставил «Превосходно» за экзамен, несмотря на инцидент с боггартом. И я бы тебе посоветовал быть чуть более уверенной. - Гермионе? Еще более уверенной? – рассмеялся Рон. - Да, именно. Несмотря на все ее успехи, Гермиона очень критично к себе относится, - Люпин стал серьезнее. – Поэтому я и даю ей такой совет. - Спасибо, профессор, - Гермиона покраснела. – Я постараюсь. - Я проверю, - Люпин подмигнул. – Думаю, мы с вами еще увидимся когда-нибудь. Поэтому я не прощаюсь. Я говорю: «До свидания». Он поднялся из-за стола и пошел к двери. Все четверо просто махнули рукой, будучи не в силах что-то еще сказать. Девчонки начали шмыгать носами. Саша пошел за Люпином, оставив Рона утешать Джинни и Гермиону. - Я знал, что ты пойдешь, Гарри, - Люпин словно спиной почуял его приближение. Наверняка, его звериные инстинкты еще не уснули. - Почему же? – Саша прищурился и наклонил голову. - Потому что ты догадался, что я и тебе хочу кое-что сказать. Ты не Гарри. - Как вы догадались? - То есть, ты не будешь этого отрицать, - удовлетворенно кивнул Люпин. – В тебе нет ничего от характеров Джеймса или Лили. Ты не отсюда. Ты лишь гость. Я не понял пока, друг ты или враг. - Друг, - быстро сказал Саша. - Я очень хочу в это верить. И когда мы встретимся, я хотел бы, чтоб ты был готов открыть правду. В этом мире слишком мало правды, слишком мало. И какой бы губительной она ни была, лучше раскрыть ее, чем потерять доверие тех, кто остается на твоей стороне. - Это слишком долгая история, чтобы рассказывать её на бегу, - Саша покачал головой. - Вот поэтому я ее и откладываю. Всего доброго, друг, - Люпин пожал ему руку и зашагал к выходу из замка. Остаток семестра Саша провел не в самом радужном расположении духа. Он прокручивал в голове весь предыдущий год, прикидывая, где же мог проколоться и как избежать этого в будущем. Не найдя ни одного объяснения, он совсем загрустил. Последние два дня он бесцельно бродил по замку, пока не наткнулся на Грейнджер. - Ты чего? – спросили они друг у друга в один голос. - Отдавала МакГонагалл ту вещь, - ответила она первой. - Загрузился из-за последнего разговора с Люпином, - Саша кивнул. – Слушай, Грейнджер, вот ты меня поймешь. Мне надо выговориться. Там, где нас никто не подслушает. Гермиона кивнула и побрела за ним на пятый этаж, туда, где их уже ждал холст с котом. Стоило проему закрыться за ними, как Сашу прорвало. Он говорил, не останавливаясь, о том, что ничего не изменилось, о том, что Люпин его то ли подозревает, то ли что еще. О том, как дико хочется домой. О том, как надоело ото всех прятаться. А Грейнджер кивала и молчала. Когда у него, наконец, закончились слова, и в кабинете повисла неловкая тишина, Гермиона легко вздохнула. - Не бери в голову, - она мягко улыбнулась. – Думаю, Люпину надо рассказать. Он же преподавал Защиту от Темных искусств, вдруг он знает, что это за чары. - Понимаешь, Грейнджер, что это за чары, знаю и я. Я даже знаю, как их снять. Вот только я не знаю, приблизил я или отсрочил исход всего этого дела. А может и вовсе, время осталось на месте. Я ничего не знаю, Грейнджер, и это раздражает. - Верю, - тихо проговорила Гермиона и кивнула. Огромный красный поезд выпускал клубы пара на перроне. Саша нехотя тащился к нему в толпе студентов и думал о том, сколько ему еще предстоит. Он силился вспомнить хоть что-то, но прошедшие тринадцать лет хорошо поработали над его памятью. Он не помнил практически ничего о том, что должно произойти. Оставалось только надеяться, что память услужливо подбросит ему какой-нибудь огрызок информации в нужный момент. Оставалось только надеяться.