Мне хватило недели.

— Вы, немцы, до безумия пунктуальны, — открывая очередную коллекционную бутылку вина, сказал Франциск. — Это разве плохо? — Людвиг приподнял одну бровь и поставил на стол пивной стакан, который натирал полотенцем уже минут пятнадцать. — Иногда это раздражает, Людвиг. Француженки, например, часто опаздывают на свидания только из-за того, что тщательно собираются, дабы понравиться мужчине. Если француженка встречается с немецким парнем, мне ее искренне жаль, — печально вздохнул Бонфуа и пригубился к бутылке. — В этом нет ничего плохого. Зато вы, французы, носите дурацкие беретики и шарфики, — фыркнул немец. — Ну и что? В России все вообще в ушанках ходят, ведь так, Ваня? — Франция обратил взор на Брагинского, тихо сидящего в кресле. Русский осторожно помешивал ложечкой чай и без особого интереса наблюдал за беседой. — Бред, — ответил Иван, — Вы еще скажите, что у нас медведи по городам шастают. — А разве нет? — удивленно вставил я свое слово, спрыгнув со стола, — Вы там еще водку глушите литрами. У вас там зима постоянно и холодно. — Бред, — парировал русский. — А у вас, во Франции, багеты какие-то странные, — не унимался затронутый за самолюбие немец. — Странные? Они не странные, они прекрасные! У каждого француза такой хороший багет, знаешь ли. Ванюш, у тебя не осталось презервативов, которые тебе Америка отправлял? А то Людвиг не верит в мощь французских багетов, — подмигнув, Франциск бросил уже пустую бутылку вина на ковер. — Нет, Франц. Альфред тогда ошибся с размером, маловаты были. Пришлось отослать Китаю, он-то поменьше. — Раша, потому что презервативы не на головы натягивают, а на кое-что другое, — саркастически произнес я, открывая бутылку колы. — На багеты, — уточнил Франциск, весело поднося указательный пальчик к губам. — А еще французы самые развратные во всем мире, — продолжил дискуссию Людвиг, — У вас мозг только на одну тему работает. — ДА ЧТО ТЫ?! ЭТО Я ЧТО ЛИ ЗНАМЕНИТОЕ НА ВЕСЬ МИР НЕМЕЦКОЕ ПОРНО СНИМАЮ? — смеясь, воскликнул Бонфуа. — Да иди ты, — отмахнулся Людвиг, — Вы букву «р» выговаривать не умеете. — Ой, а это так важно! Зато в постели мы рычим похлеще тигров, Людвиг. — Франциск, не смеши, — я прошел по комнате и уселся на ковер, облокотившись спиной на стенку потертого комода, — Вы в постели только и можете, что скулить. — Ваня, ты всё-таки посмотри, может, остались презервативы- то? А то этот наглый американец не верит мне, — ухмыляясь, пролепетал пьяный француз. — Альфред, а что ты про нас скажешь? — заинтересованно произнёс Людвиг. — Что я скажу? — отпиваю немного колы, готовясь произнести огромную речь, — Вы, Германия, люди грубые, строгие, без чувства юмора, не гостеприимные, любите пиво и сосиски. Французы, конечно, романтичны, легкомысленны, любят вино и едят лягушек. Утром на завтрак они едят круассаны. А Русские, так это всем известно. Огромные, безалаберные мужики, которые пьют водку и играют на балалайке, гуляя по зимнему лесу в одних трусах. Еще в России плохие дороги и все ругаются матом, даже маленькие дети, — гордо закончил я. — Вот это заявочка, — присвистнул Франциск, — А ты у нас значит герой? — Ну, да. — Знаешь, что, Альфред. Я бы на твоем месте не говорил, что немцы грубые и негостеприимные, ты всё-таки в моем доме сейчас находишься, — недовольно сказал Людвиг, смеряя меня холодным взглядом. — Раз уж так, то я тоже скажу, — воскликнул Франциск, — Вы, американцы, толстые люди, которые не любят спорт. У вас огромное самомнение, вы не отличаетесь большим умом! Вот так вот! — Бонфуа обиженно фыркнул и отвернулся от собеседника. — Странные вы, — фыркаю, — Сами попросили вам сказать, я и сказал. — Можно было поделикатнее, — Германия посмотрел на Ивана, — Россия, а ты что скажешь? Брагинский внимательно посмотрел на всех, поставил чашку с чаем на стол и сложил руки на груди. — Я считаю, что немцы очень умные и строгие, они любят порядок. Французы романтичны и интересны. У них красивый язык. А американцы. Напыщенная самоуверенность и фальшивая улыбка. — ЧТО? — я резко встаю на ноги, — Это у нас улыбка фальшивая? Да как этот паршивый колхозник может такое говорить обо мне! Это ложь! — Да, — Россия внимательно смотрит на меня, ожидая реакции. — Да когда это я не искренне улыбался?! — в два шага подлетаю к России. — Всегда. — Да что ты! Не было такого! Я всегда откровенен! Улыбаюсь, если нравится, не улыбаюсь, если не нравится! Ты очень ошибаешься, Раша! — Ну, конечно, — Брагинский даже бровью не ведет. Сидит и спокойно смотрит на меня, внутренне усмехаясь. — Ну, конечно, колхозник, ты у нас все знаешь, — с вызовом смотрю на оппонента. — Извините, я пожалуй пойду, — улыбается Брагинский, — Время уже давно не детское, а завтра рано вставать. Россия встает с кресла и, кивнув хозяину дома, отправляется в свою спальню. — Иван прав, пора бы расходиться, у нас через восемь часов экскурсия, а Франциск похож на мертвую устрицу, — Людвиг бросает смеющийся взгляд на француза, тихо посапывающего в кресле. — Да, ты прав. Помочь дотащить его до спальни? — сдерживая злость, предлагаю я. — Да, я один его не дотащу. Через несколько минут мы уже несем пьяную тушку Франции на второй этаж в его спальню. Бонфуа что-то невнятно бормочет и пытается вырваться. — Черт, больше никогда его не приглашай в одно время вместе со мной, — пыхчу я, когда француз оказывается в своей постели. — Я учту твое пожелание, — запыхавшись, отвечает Людвиг, — Не забудь, что завтра в девять мы выезжаем на экскурсию. — Такое забудешь, — недовольно отвечаю и быстрым шагом направляюсь в свою спальню. — Спокойной ночи, — раздалось мне в след. — Спокойной, — фыркаю, уже подойдя к двери комнаты. Мы вчера приехали к Людвигу в гости. Германия решил нас позвать к себе на несколько дней, поводить нас по достопримечательностям своего города, покормить в лучших ресторанах. Только вот я там уже был и не один раз. Все эти кафешки, памятные места я знаю наизусть. Но негоже было отказывать настойчивому немцу. Конечно, когда я узнал, что Россия будет составлять мне компанию, я хотел отказаться, но президент мне не позволил, ибо надо налаживать отношения и так далее. Теперь придется терпеть русскую занозу еще три дня, а французский виносос будет усугублять мое состояние. Да еще этот паршивый коммунист посмел обвинять меня в неискренности! Интересно! Когда это он видел, что я лживо улыбался. У нас в стране считается, что-то, что даруешь людям, возвращается к тебе. Я дарю людям улыбку! Настоящую, искреннюю и живую улыбку! А вот ты, Раша, ничего людям, кроме разочарования, не приносишь! Ложусь в кровать. Нет, все же бесит меня этот заносчивый русский. Сам-то постоянно всем лыбится. Интересно, искренняя ли улыбка у него. Уверен, что нет. С этими разъедающими мозг мыслями я погрузился в долгожданный, но беспокойный сон. Нет, Раша, я тебе докажу, что я честен с теми, с кем общаюсь.