Издержки производства

— Ты есть не хочешь? — слышит Гакт и моментально возвращается в реальность. — Немного… А ты? — Слона бы съел… Может, хоть пиццу закажем? А то такими темпами мы прямо тут и поляжем. На могилках так и напишут: погибли в борьбе за идеальную аранжировку. — От твоих шуток иногда удавиться хочется, — ворчит Гакт и тянется к телефону. — Я тебя тоже люблю, дорогой. Любишь… как же… Да я свою собаку люблю больше, чем ты меня. — Тебе какую заказать? — Вкусную. Пицца действительно оказалась вкусной. Пальчики оближешь. И — оп-па! — кусок падает прямо на новый, только вчера купленный, чачин свитер. — Черт! — Чача пытается при помощи салфетки избавиться от последствий. — Его же хрен отстираешь! И как теперь ходить с таким пятном?! — Ну, во-первых, мы тут одни… Во-вторых, если тебя это так напрягает, сними его к чертовой матери. — Бака! — Сам такой. — Ну, я-то дурацких идей не предлагаю. — Чача дожевал последний кусок, вытер руки и рот салфеткой. — Работать дальше будем или до завтра? Хотя… — Он поглядел на часы. — Уже завтра. Так?.. — Да что там осталось… Начать и кончить! — Ну, начать-то мы начали. Кончить вот никак не получается… — Чача осекся, услышав двусмысленность собственной фразы, и даже слегка покраснел. Гакт усмехнулся. Да, смущаться мы умеем… Толку-то. — Ладно, давай работать. Время было уже за полночь, точнее — почти утро. Чаче явно хотелось спать. Он еле сдерживался, чтобы не зевнуть. Гакта тоже клонило в сон, но он больше думал о том, что ему категорически не хочется спать… без Чачи. Диван в студии был только один. И спали они на нем уже много раз, но… прямо скажем: безуспешно… Гакт встряхнул головой, чтобы отогнать неприятные мысли. — Кинь мне сигареты, будь добр, — попросил Чача. Гакт тянется за пачкой Camel, вынимает одну сигарету и — поддавшись неожиданному порыву — прикуривает ее и сам подносит к губам Чачи. Тот даже не удивляется и, не вынимая сигареты, бормочет «спасибо». Залюбовавшись Чачей, Гакт совершенно безотчетно положил руку ему на колено. Ни единый мускул на лице гитариста не дрогнул. Но колено непроизвольно дернулось от прикосновения. Гакт почувствовал, что нащупал брешь в этой броне… Ага, значит, не слепые мы и не бесчувственные, оказывается. А я-то уже думал… Гакт пытался, скажем так, ухаживать за Чачей уже больше года. Он не делал этого явно, но, как ему казалось, любой на месте Чачи уже все бы сто раз понял и либо сдался бы, либо послал бы куда подальше прямым текстом. Но Чача! О-о-о! Это была просто какая-то неприступная крепость, причем в ней были заколочены все окна, двери и что там еще у крепостей бывает… Тьфу, черт! Фанаты в зале визжат, когда я чмокаю его на сцене. Но за кулисами ничего подобного и в помине нет. Максимум, что я от него видел — дружеские объятия. Весьма теплые, конечно… Но мне же этого мало. Однако стоит намекнуть на большее, как тут же наткнешься на полнейшее равнодушие. Словно он ничего не видит, не замечает. Такое ощущение иногда возникает, что он живет в каком-то идеальном мире, где сексуального влечения не существует ни в каком виде. Сейчас же крепостные стены слегка задрожали. Пусть даже только на мгновение. Но это уже кое-что. Гакт чуть сжал чачино колено. Никакой положительной реакции. Но ведь и не гонят пока… Он начал поглаживать ногу Чачи, пробираясь все выше, выше… еще чуть выше… — Прекрати. — Чачин голос прозвучал хрипло, как бывает при сильном волнении или после долгого молчания. — Прости, — растерянно шепчет Гакт, шепчет так тихо, что даже не уверен, услышали ли его, но руку при этом так и не убирает. Неожиданно в студии стало очень тихо. Слышно даже, как бьется сердце. Или — два сердца? Наконец, Чача прерывает молчание: — Гакт. — М? — По-моему, на сегодня мы уже закончили. Может… спать? — Да. Всё возвращается в привычное русло. Чача спокойно курит, пока Гакт раскладывает диван. Так было всегда. Гакт вдруг почувствовал, что предательски зачесались глаза. Не хватало только расплакаться сейчас. Что угодно, но только не это. Умереть, жениться во второй раз, петь всю жизнь под фонограмму, пойти работать в Джоннис Интертеймент… что угодно, — но только не заплакать. Удалось справиться и с эмоциями, и с диваном. Одеяло в студии было одно. Спали под ним, не раздеваясь. Не то, чтобы удобно… Но когда ты засыпаешь, чтобы через час проснуться, капризничать некогда. Гакт взглянул на часы: половина четвертого. Ого, сегодня мы что-то рано… Чача привычно забивается к стенке и отворачивается. Засыпает он почти мгновенно, это Гакт давно заметил. А вот ему это никогда не удавалось. Сейчас он будет лежать, глядя в потолок, и стараться не думать… а лучше бы — не чувствовать. Спящий вдруг повернулся на спину, и его рука оказалась у Гакта на животе. Вот это сюрприз. У меня что, день рождения? Столько подарков… Чача всегда спал спокойно. Ну, разговаривал иногда во сне, с кем не бывает. Гакт провел пальцем по раскрытой ладони, Чача вздрогнул, что-то пробормотал про «неудобно» и повернулся на бок, на этот раз — к соседу по дивану лицом. Видимо, Бог на небе все-таки есть. Гакт приподнялся на локте и убрал с лица спящего волосы. Провел пальцем по его губам. В ответ Чача только вздохнул и что-то пробормотал, поворачиваясь на спину. Потом, вспоминая эту ночь, Гакт готов был поклясться, что Чача еле заметно улыбнулся в этот момент. Но так это были или нет… Впрочем, это вполне вероятно. Но сейчас Гакт не об этом думал. Думать ему вообще было трудно. Прекрасный Принц не был так взбудоражен при виде Спящей Красавицы, как он сейчас — при виде мирно спящего Чачи. На мгновение мелькнул в голове вопрос: а что потом? Но останавливаться было поздно. Наконец-то он узнал, каковы на вкус эти прекрасные губы. И, словно в прекрасном сне, в котором сбываются все мечты, Чача ответил на поцелуй. Это было такой приятной неожиданностью, что у Гакта перехватило дыхание. Поцелуй пришлось прервать — из соображений безопасности. Но все-таки… он был. — Не думал, что ты когда-нибудь решишься, — произнес Чача с иронией. — Что? — Не думал? Значит?.. — Ты знал?! — Знал… — Тогда почему?.. — Не знаю… просто… так интереснее? — Скотина ты все-таки, — прохрипел Гакт, снова впиваясь в его губы. — И сними уже этот чертов свитер! — Сам снимай… — Чача шепчет эту фразу так, что Шерон Стоун со своим знаменитым фокусом удавилась бы от зависти. Злополучный предмет одежды летит на пол. Следом туда отправляется все остальное…

***

— Юки… — Помолчи, ради бога… хоть сейчас… Поцелуй меня.