[petra's memories]
Кажется, спустя столько лет, это все прекращает быть чем-то особым. Теперь это и есть моя обыденная жизнь. Хватаюсь за волосы соперницы, с которой раньше мы были «не разлей вода». Она сидит на мне, грубо держа за голову, и бьет её об плиточный пол нашей душевой. Я обучалась, хотя, вернее можно сказать, заточена с первого класса в пансионате для девочек. Их лозунг: «Мы сотворим с вашим ребенком чудо!» Глупо звучит, не правда ли? Все здесь направлено на то, чтобы вырастить настоящих леди. Нас вгоняли в рамки, заключая в клетках законами и правилами. И, видимо, со временем устаешь от этого и ищешь то, на чем можно было бы вынести весь пыл. Никогда бы не подумала, что этим предметом окажусь я. Девушки вокруг кричали, наслаждаясь нашей бойней. Её звали Бонни. Мы дружили с сада. Вместе росли, учились, но после шестого класса все изменилось. Её словно подменили. Я не пойму её злости ко мне. Стоит мне не так посмотреть на нее, где бы мы ни находились, как она вцепится в меня, подобно дворовой собаке. Чем я заслужила такое отношение к себе? Почему все отвернулись от меня? Почему именно я? От лица Дилана. Не думаю, что она спала. Я дремал, часто открывая глаза, словно легкое движение могло вырвать меня из глубоких раздумий. Нет, она даже не закрывала глаза. Она лежала на боку, лицом ко мне, руки согнула в локтях и игралась с локонами своих волос. Кажется, она не знала, что я не сплю и все время наблюдаю за ней. Кэйли смотрела на свои волосы, но мысленно была далеко. Впервые меня тяготит тот факт, что человек, который находится так близко, на самом деле недосягаем для меня. Девушка тихо дышит, хотя заметно, как тяжело ей это дается. Видимо, боится разбудить меня. Мне не нравится такая Кэйли: выражение её лица напрягает, глаза потухли, губы не шевелятся. На улице уже светает, а она даже не прикрыла уставшие глаза. Кэйли пила, так что должна, как другие нетрезвые люди, отключиться и храпеть, почесывая пузо под майкой, но нет, её взгляд слишком напряжен. Она явно думает о чем-то важном. Это беспокоит. Кэйли тянет волос, отрывая его. Хмурится от боли, прикрывая один глаз. Кажется, она невольно вздрогнула, когда я шевельнулся, поднимаясь на локоть. Девушка взглянула на меня, но выражение её лица ни о чем не говорит мне. Она явно устала, вымотана. Двигаюсь ближе, чувствуя, что сон сам ломает меня. Девушка не шевелится, пока я устраиваюсь рядом, почти с головой накрывая её одеялом. Она касается носом моих ключиц, но по-прежнему не двигается, продолжая смотреть на бедный оторванный волос. - Спи, - практически приказываю, хмуро взглянув на неё. Кэйли глубоко вздохнула, приоткрыв рот, но ничего не сказала, удобнее устроившись. Рядом с ней всегда невыносимо жарко. Девушка ерзает, издав звук, похожий на писк. Я вновь смотрю на неё, сильнее хмуря брови. Кэйли вспотела. Она продолжает нервно теребить локоны волос, жалостливо скуля. - Эй, - пальцами убираю волосы с её лица. – В чем дело? – она хнычет, пряча лицо. – Тебе страшно? Или… - не могу понять. – Ты в безопасности. Кэйли кулачками прикрывает глаза: - Почему я? Приподнимаюсь на локоть, пытаясь взглянуть ей в лицо. Девушка не смахивает слезы и хмурится, выражая злость: - Почему именно я?[petra's memories]
- Мама не приехала, да? Нажимаю на клавиши. Это фортепиано стоит и пылится в старом здании. Кажется, ему так одиноко, как и мне. Отец сидит рядом. Я вижу, как он нервничает: - Кэтрин, - откашлялся. – Мама не приедет, она… - Опять в Голливуде? – слабо улыбаюсь. – До сих пор надеется получить роль, которая поднимет её? - Мама оставила нас, - отец вздыхает, ведь это было очевидно. – Ты уже взрослая, должна была понять это. Прекращаю играть, поднимая взгляд, шепча: - Мама опять уехала? - Да, - кивает, потирая кулак, - да, и теперь навсегда, Кэтрин. Я не хмурюсь, но мои пальцы дрожат от напряжения. Почему опять? Моргаю, скрывая обиду, и сжимаю губы, отводя глаза, после чего продолжаю играть, из-за чего отец теряется. Почему именно я? Не знаю, что должен ответить на это. Девушка поднимает глаза, продолжая хмуриться: - Почему, Дилан? Моргаю, отводя взгляд. Сглатываю, глубоко вздыхая: - Ты считаешь себя в чем-то виноватой? - Мама уехала, - шепчет, переворачиваясь на живот. – Папа неизвестно где, эта тварь продолжает терроризировать, за свет и воду никто не платит, денег нет, учеба в говно, жизнь… - Кэйли, - жестко произношу её имя. Она накручивает. Делает только хуже. Девушка взглянула на меня косо, и меня передернуло. Такое выражение лица не свойственно той Кэйли, которую я знал. А знал ли я её вообще? Понятия не имею, каким образом могу сейчас помочь. Кэйли переворачивается на спину, смотря на меня с неким интересом: - Не знаешь, что сказать, да? Закатываю глаза. Она читает меня, как книгу. - Не напрягайся. Такому, как ты, не понять, - бубнит, шмыгая носом. Щурю глаза, прочищая горло: - Закрой глаза и спи, Тернер. Девушка ерзает, продолжая смотреть на меня: - Ты… - замолкает, хмурясь. - Чего? – тру глаза рукой. - Хочешь поцеловать меня? – шепчет. Кажется, мой мозг начинает обрабатывать её слова, не особо вникая в суть. Часто моргаю, чеша затылок: - Что ты… - заикаюсь, падая головой на подушку. Девушка поворачивает голову: - Ты целовал меня. - Знаю, - ворчу, не желая говорить об этом. - Это «проверки-прижималки»? – она напрягается. – Знаешь, мне не нравится, если оно так. И вообще. Это уже не прижималки. - Да, - перебиваю, прикрывая глаза. – И не проверки. Кэйли молчит, поворачиваясь на бок. Открываю глаза, щурясь: - Спи, тебе нужны будут силы. Девушка поднимает брови, интересуясь: - Для чего? Не могу не улыбнуться: - Я кое-куда отвезу тебя. Её губы растягиваются в слабую улыбку: - Звучит заманчиво. Это свидание? - Pазмечталась, - наигранно хмурю брови. – Это тренировка. Её глаза засверкали, чего я не мог ожидать. Кэйли приподнялась на локти, удивленно моргая: - Ты отвезешь меня к себе на тренировку? - Ну, да, - мой голос звучит неуверенно, ибо её реакция ставит меня в тупик. - Отлично, - падает лицом в подушку, взглянув на меня своими сверкающими глазами. – Это даже лучше, чем свидание. Хмурюсь, не понимая: - Почему? Девушка двигается ближе, укладывая голову на мою подушку: - Потому что я хочу узнать тебя, - слабо вздыхает, - глупышка, О’Брайен. И вот вновь не могу убрать эту чертову улыбку с лица. Кэйли смотрит на меня слишком долго, словно ожидая чего-то. Я щурюсь, приподнимая голову. Девушка кусает губу, еле заметно улыбаясь. Поднимаюсь на локоть, когда она двигается ближе, перебирая пальцами. Ухмыляюсь краем рта, опуская лицо. Неожиданно она касается пальцами моих губ, останавливая: - Ты прав, нужно хорошенько выспаться, - отворачивается, тихо хихикая. Я возмущенно открываю рот: - Серьезно? Девушка накрывается с головой, шепча: - Спокойной ночи. Я закатываю глаза, вновь биясь лицом об подушку, после чего переворачиваюсь на спину, подложив руку под голову. Думаю, мне вряд ли удаться уснуть.[petra's memories]
Мой отец стоял слишком близко. Он до сих пор опекает меня, словно мне пять лет. Женщина, в дом которой мы приехали, была очень свежа, я бы сказала, юна, для моего отца. У неё был сын – блондин с челюстью, что отличалась своей квадратностью. Она его мать? Они совершенно не похожи. - Меня зовут Кларисса, - она приятно улыбнулась, протянув руку, которую я, будучи воспитанной в строгости, должна была пожать, но не сделала этого, из-за чего в воздухе повисло напряжение с капелькой неловкости. Отец откашлялся: - Кэтрин училась в школе для девочек, изолированной от общества, поэтому ей пока трудно привыкнуть, - он потирает мое плечо, когда я встаю за ним. – Думаю, ей будет непросто привыкнуть к школе, в которой учатся и мальчики, и девочки, - опускает на меня взгляд. – Но ты же взрослая? Значит, справишься, да? Если я взрослая, то почему ты ведешь себя со мной, как кретин? - О-у, - девушка вновь улыбается. – Это – Линк, он мой сын, - указывает на блондина ладонью, который кивнул, кусая зеленое яблоко. На мгновение мое лицо скорчилось, ведь я почувствовала этот кислый вкус у себя во рту. - Я покажу тебе комнату, - Кларисса коснулась ладонью моего плеча, заставив идти за ней. Я невольно бросила взгляд на отца, который о чем-то начал переговариваться с парнем. Кажется, они хорошо ладят. Что-то мне подсказывает, что все то время, пока я умирала от одиночества в пансионате, он был здесь. Здесь, с его новой семьей. И они явно хорошо проводили время. Все вместе. Без меня. Хмурюсь, опуская лицо на ступеньки лестницы. У отца и матери новая, своя жизнь. Опять же без меня. Почему? Почему именно я? От лица Кэйлин. Кажется, Дилан никак не может понять меня. Он бросал в мою сторону удивленные взгляды, пока мы шли по оживленной улице. Воздух казался мне чистым и свежим, хоть и морозным, отчего нос краснел. А пальцы рук немели. Я впервые застала столько людей на улицах. Город, словно, пробудился: машин больше, дети на площадках и в парках со своими родителями, маленькие птицы, голые деревья, чистое бледное небо и круг белого солнца, свет которого лишь раздражал глаза, заставляя щуриться. - Хорошо, что тебе лучше, - подает голос О’Брайен, идя за мной. Оборачиваюсь, не останавливаясь: - Рассчитывал, что после алкоголя буду пить воду литрами и жаловаться на головную боль? Это свойственно обыкновенным людям, - подшучиваю. Дилан изогнул бровь: - А ты, я смотрю, не человек. - Как и ты, - отворачиваюсь, продолжая идти. Парень нагнал меня, поправляя ремень рюкзака. Я хмурюсь, ворча: - Зачем ты их носишь? – скорее, задаю вопрос в пустоту. Дилан поправляет очки, вздыхая: - Привык уже. - Дашь мне поносить? Опускает на меня взгляд, от которого по телу мурашки пробегают. Поднимаю ладонь: - Поняла, поняла, убери только эту свою «моську». О’Брайен приоткрывает губы, хмуря брови: - Моську? – усмехается, как и я. – Окей, Кэйтлин. - Мое имя – Кэйлин, - знаю, что ему охота просто позлить меня, но все это теперь не как раньше: мы задираем друг друга, но без особых намерений, не желая обидеть или задеть. Просто, шутим. Парень тормозит у каменного здания, кивая головой: - Пришли, - роется в карманах, достав ключи, и я удивляюсь: - Твой тренер дает тебе ключи от зала? - Ага, - непринужденный ответ ставит в тупик. – Я часто уходил из дома. А его приглашения к себе не принимал, и тренер сделал мне запасной ключ, чтобы я мог ночевать здесь. Я задумалась, пуская пар на замершие руки: - Хочу с ним познакомиться… Дилан хмурится: - Зачем это? – открывает дверь. - Думаю, он хороший человек, - отвечаю, улыбнувшись. О’Брайен жестом приглашает меня войти. Я прохожу внутрь, ничего не видя в темноте. Дилан включает свет, закрывая дверь, так же поворачивая замок. Коридор довольно длинный, а бледная краска начала сыпаться со стен. Но мне нравится этот запах. Пахнет чем-то древним, вперемешку с ароматом старой краски. Кажется, это здание давно построено. Следую за Диланом, который снимает очки: - Поверь, встретив моего тренера, ты поймешь, что ошибаешься, - говорит с усмешкой. - Какая разница? – иду в ногу с ним, выпрямляясь. – Просто хочу взглянуть на человека, который способен тебя терпеть. Дилан толкает дверь ногой, оглядываясь, и щурит глаза, наигранно улыбнувшись: - Ха-ха, смешно. Я корчу лицо в ответ, чувствуя себя ребенком. Мы входим в зал. Что ж, хоть здание и выглядит обветшавшим, но внутри все выглядит иначе. - Недавно тренер нашел работу, получает хорошие деньги, поэтому, как и хотел, всё потратил на новые оборудования, - Дилан идет вдоль ринга. Я медленно перебираю ногами, желая все разглядеть: боксерская груша, и не одна, их много, беговые дорожки, и многое другое. И все это в отличном состоянии. Удивительно. Кем же работает его тренер, что в одиночку способен содержать еще и боксерский клуб? Смотрю на парня. Сейчас я здесь, но меня не отпускают мысли о матери и отце. Надеюсь, мне удастся еще хоть раз посидеть с ними за одним столом и выпить горячего чая. Да. Все еще надеюсь, что мать объявится. Как и отец, от которого нет вестей, что ему не характерно. Он не покидал свой дом ранее, поэтому переживаю за него.[petra's memories]
Кажется, мы поднимаемся целую вечность, молча и тихо. Скрип половиц приносит хоть какое-то разнообразие. Второй этаж, но мой взгляд скользит на третий. Кларисса улыбается: - Твоя комната, - указывает на бордовую дверь, но я перебиваю: - На третьем этаже есть комната? - Да, - девушка теряется, - но там жила раньше прислуга. Она одна на весь этаж, еще там ванная и чердак. - Могу я, - запинаюсь, - могу я там поселиться? – говорю так, словно все еще нахожусь в пансионате, ведь там мне приходилось часто менять комнату из-за соседок, которые вечно донимали меня. В конечном счете, мне досталась комната в старом здании, где я была совсем одна. И время проведенное там – одно из лучших. - К-конечно, - её неуверенность меня поражает. – Пойдем, покажу, просто, я подготовила для тебя комнату здесь, - улыбается, но нервничает. Я направляюсь за ней. Чем выше мы поднимаемся, тем больше я уверена в том, что жить на третьем этаже – лучший вариант. Дилан показал мне раздевалку, в которой я могла переодеться в другую одежду. Меня поразил тот факт, что это отдельное помещение с душем для женщин, следовательно, девушки тоже занимаются здесь. Думаю, это здорово, когда женская особь может постоять за себя. - Я выгляжу глупо, - восклицаю, смущенно ударив кулаком об кулак. На мои руки надеты перчатки, и не могу прекратить смеяться над нелепостью. Смотрю в зеркало, продолжая смеяться. Лицо Дилана уже покрыто потом, видимо, пока я переодевалась, он тренировался. Для него эта деятельность явно много значит, если он отдается ей полностью. Пьет воду из бутылки, подходя ко мне: - Внешний вид – это последнее, что тебя должно волновать, - кивает в сторону боксерской груши. – Идем, - подталкивает, а я чувствую лишь неуверенность: - Ты хочешь, чтобы я била её? - Знаешь, - ставит бутылку на пол, когда мы тормозим у груши. – Я давно здесь тренируюсь, и подметил одну особенность, - встает позади, прижимаясь к моей спине, отчего я краснею: - Какую же? - Некоторые люди, которые не так часто посещают зал, не участвуют в боях на рингах, приходят, чтобы побить грушу. Поднимаю бровь, повернув голову: - Только побить? Мне её жаль. Дилан усмехается, облизнув губы: - Потом я понял, что они чем-то похожи на меня, - его руки скользят по моей талии, но он просто помогает мне принять правильное положение. – Я, как и они, всю свою злость выносил именно здесь. - Ты это про случаи с Линком? Я все удивлялась, как у тебя терпения хватает, - улыбаюсь, когда Дилан поворачивает мой корпус, шепча: - Линк – неплохой парень. Меня передергивает. Смотрю на него, хмурясь: - Что? О’Брайен вздыхает: - Он сильно изменился после смерти матери, - моргает, тоже хмуря брови. – Это все из-за Кэтрин. Отвожу взгляд. Кем же была на самом деле Кэтрин Петрова? Что творилось в голове этой особы? И почему Дилан явно не договаривает мне чего-то, касаемо неё? Кто, или лучше сказать, что ты такое, Петра?[petra's memories]
Мне понравилась комната. Понравился коридор, ванная, а так же чердак. Разложив вещи, спустилась вниз, но не решилась войти на кухню, из которой потоком неслись смех и разговоры. Думаю, они неплохо проводят время вместе. Сворачиваю в зал. Здесь много книжных шкафов. Я люблю читать, так что это очень даже кстати. В конце зала дверь. Белая. От нее пахнет краской. Видимо, недавно нанесли новый слой. Открываю. Лестница, освещенная белым светом лампы. Плиточные стены, а в конце полная мгла. Аккуратно спускаюсь, всматриваясь в темноту, которая, как мне кажется, лишь больше разрастается, касаясь моей кожи. Вытягиваю руку перед собой. Нащупала деревянную дверь. Круглая ручка. Скрип. Приоткрываю, и сразу же по телу пробегает холодок от вырвавшегося наружу ветра. Сквозняк? Помещение. Оно словно воет, всасывая меня внутрь себя. Словно поглощает, окутывая темнотой. Нащупать выключатель мне не удалось. Я хихикаю, ведь после нескольких ударов, прекратила серьезно относиться к словам О’Брайена. Он сказал, что я могу вынести злость на грушу, ведь в последнее время произошло слишком много, но вместо этого я смеюсь. Громко и звонко. Дилан не может справиться со мной. Он силой притягивает меня к себе, поворачивая лицом к груше: - Тернер, сосредоточься, - чувствую вибрацию в его груди. Он тоже смеётся, только не хочет этого показывать. Его руки крепко держат мои бедра, из-за чего я не в силах сосредоточиться на груше. Его действия отвлекают. К тому же, я уже вспотела, поэтому смеюсь, ведь выгляжу ужасно. Дилан сдается, когда я смотрю в зеркало, начиная смеяться громче. Он поворачивает меня к себе лицом, убирая выпавшие на мокрый лоб волосы: - Хуже ребенка. Я наигранно опускаю голову, виновато переступая с ноги на ногу, но не могу прекратить улыбаться. О’Брайен щурит глаза, накрывая мое лицо полотенцем, что висело у него на плече. Я смущенно терплю, но не сдерживаюсь, пытаясь убрать его руки. Дилан перекидывает полотенце через мою шею, притягивая мое лицо ближе к его. Стараюсь сделать серьезное выражение, но вновь смеюсь: - Из меня никакой боксер, но зато мне и, правда, стало легче, - уверяю не только его, но и саму себя. Дилан хмурится, но растягивает губы в улыбку, качая головой. Использую момент, чтобы освободиться, но парень резко дернул руками, отчего я выпрямилась. Он прильнул своими губами к моим, заставляя глубоко вздохнуть через нос. Прекращаю улыбаться, касаясь руками его скул. То, что происходит между нами. Дилан углубляет поцелуй, скользя руками к моей талии. Мы не обсуждаем это, толком не говорим. И, если это так продолжится, то я не против. Лишние разговоры лишь усугубят положение, ведь ни я, ни Дилан – не открытые люди. Мы по-прежнему храним много тайн. Но, надеюсь, что в ближайшее время сможем открыться, начав доверять друг другу. Его руки проникают под майку. Он сжимает кожу талии, покрытую капельками пота. Я запускаю пальцы в его темные и влажные волосы, не желая прекращать.[petra's memories]
Я дергаюсь, оборачиваясь, хотя глаза все еще не привыкли к темноте. Этот мрак. Он какой-то иной. С моих губ слетает вздох, а колени подкосились, когда Дилан приподнял меня, оставляя поцелуй возле уха. Такое чувство, словно, это не в первой. Словно, он привык контролировать ситуацию, словно, понимает, что да как нужно делать. Кажется, я прекращаю дышать, когда его руки сжимают мои ягодицы, а губы переходят на шею. Будто знает, как правильно доставлять удовольствие.[petra's memories]
Эта темнота. Шорох за спиной. Оборачиваюсь. Она кажется живой.