La vie en argent

      Он не помнил, как в который раз за сегодня добрался до покоев отца. К груди он прижимал копию древнего манускрипта, словно хотел спрятать проклятую книгу от всего мира, чтобы больше никто не узнал этот страшный секрет. Сердце все еще колотилось с бешеной скоростью, руки тряслись, а мозг категорически отказывался работать. Гарри осторожно постучал в дверь.       — Мерлин, — выдохнул Северус, когда открыл дверь и увидел сына. — Заходи быстрее, ты же замерз. Весь синий уже.       Гарри даже не заметил, что дошел до комнат декана, как был, босиком и в пижаме. Зельевар усадил ребенка в кресло у зажженного камина, накинул ему на плечи теплый клетчатый плед и приказал эльфу принести горячего шоколада и тапочки третьекурсника.       — Гарри, ты так и будешь молчать? — осторожно спросил Северус. — Я не могу прочитать книгу, ты же понимаешь. Расскажи, что ты узнал.       Гарри еще около минуты всматривался в крошечные пузырьки на поверхности почти обжигающего напитка и кусал губы. Потом он поднял голову и тихо спросил:       — Что ты знаешь о хоркруксах?       Северус тут же выпрямил спину, напрягшись, и внимательно посмотрел в глаза сыну.       — Это темнейшее колдовство из всех возможных. Душа рвется на части после произношения заклинания, и ее осколок помещается в некий предмет, которым может быть все, что угодно. Хоркруксы влияют на разум, на внешний вид, на отпечаток магии — на все, — он замолчал на пару секунд, будто собираясь с силами, и спросил: — Он создал хоркруксы?       Гарри только кивнул и с горькой улыбкой сделал небольшой глоточек шоколада.       — Ты можешь мне точно пересказать, что написано в книге? А в идеале переписать, но это потом, когда ты будешь себя хорошо чувствовать.       — Я сейчас как никогда хочу узнать, что тогда Марволо написал в дневнике, — невпопад ответил Поттер и посмотрел в огонь. — Один хоркрукс дает бессмертие, алые искры в глазах и вечную молодость. Второй — глаза окрашиваются в красный цвет. Третий — потеря чувств. Четвертый — безумие. Пятый и свыше — потеря человеческого образа… Тогда, в Тайной Комнате, Марволо спросил у него: «Сколько в итоге?». А Том ответил: «С тобой пять»… значит, Марволо был не простым воспоминанием, он был частью души. Таким Он был в шестнадцать лет… а еще Марволо мог чувствовать.       — Это было заметно по тому, как он смотрел на тебя, — Северус так и не отошел далеко от сына, он сидел на подлокотнике кресла и гладил подростка по голове. — Знаешь, у меня не было никаких сомнений, когда я смотрел твои воспоминания о Комнате, что этот человек тебя любит.       — Значит, есть надежда, да, — еще раз горько усмехнулся ребенок. — Надо всего-то заставить Его Темнейшество раскаяться в совершенных им убийствах и собрать все куски души.       Гарри замолчал. Его мысли были далеко-далеко, он пытался понять, почему Марволо делил душу раз за разом. Ведь самая юная версия Темного Лорда повторяла несколько раз, что, если ты сильный маг, значит, велик шанс партнерства. Подросток не заметил, как Северус пригласил Люциуса, теперь оба взрослых мага внимательно смотрели на слизеринца.       — Гарри, — позвал Малфой, — Гарри, посмотри на меня, — мужчина дождался полуосознанного взгляда изумрудных глаз. — Ты не должен убиваться по этому поводу. Умоляю тебя, ты сильный мальчик, ты все сможешь, только надо немного подрасти.       — И что? — равнодушно пожал плечами подросток. — Мне исполнится шестнадцать, я все равно не смогу сопротивляться ему, я уже таю в его руках, как масло на сковородке. Когда он рядом, его магия сводит меня с ума, но стоит ему уйти, меня начинает разрывать на части тоска. После соединения он не получит того, чего так жаждет и запрет меня в одном из подвалов, чтобы не сбежал.       — Северус, — блондин повернул голову к зельевару, — ты не мог бы оставить нас с Гарри на несколько минут одних?       Стоило двери закрыться за хозяином комнат, Люциус перетек с дивана на пол и присел на корточки около третьекурсника, взял его ладони в свои и несильно сжал.       — Откуда столько негативных мыслей в твоей светлой голове? Я не узнаю тебя. Где тот вечно оптимистичный мальчуган, не боящийся ничего на свете? — он покачал головой и продолжил: — Летом ты не боялся сидеть на одном диване с самым сильным темным магом столетия, а сейчас тебя гложут мысли о будущем в темнице. Летом ты не знал, что Он твой партнер, но с радостью проводил с ним время. Что изменилось? Да, ты узнал правду, вас обоих благословила Магия, и Она поможет тебе. Помнишь, что я говорил тебе? Ты должен бороться за свое счастье. Оно уже упало тебе в ладони, подобно звезде, но нужно огранить его, как гранят алмазы. Думаешь, у нас с твоей крестной все было просто? Ничего подобного. Мой отец, очень строгий человек, хотел женить меня на Беллатрисе, ее сестре. Только анализ совместимости смог уберечь меня от этого ужасного брака. К чему я тебе все это рассказываю? Я хочу вбить в твою умную голову простую мысль: за счастье нужно бороться до конца. Шантажируй, требуй, пугай его — делай все, что в твоих силах, но не сиди ровно. Северус, я, и твои крестные, даже твои друзья — мы все поможем тебе, но для этого ты должен начать бороться. Я более чем уверен, существует ритуал или заклинание, чтобы собрать душу воедино. Ведь человеку без эмоций в разы сложнее раскаяться, чем чувствующему. Мы перероем с тобой всю библиотеку Слизерина, всю его чертову Тайную Комнату и найдем способ, чтобы собрать душу Тома. Если он нашел способ, чтобы слиться с Марволо, то и мы сможем.       Гарри долго не поднимал глаза на друга отца. Он осмысливал все, что сказал мужчина, анализировал, заставлял работать шестеренки в голове на пределе. И выходило, что Малфой абсолютно прав — Гарри сильный и не должен пасовать перед очередной трудностью — он же не тепличное растение, как Драко.       — В идеале, — подросток наконец-то посмотрел в глаза Люциусу, — нужно сначала найти эти самые хоркруксы, но мы ничего не знаем о Его прошлом. Так что, мы пойдем другим путем — я спущусь в Тайную Комнату и вытащу оттуда все англоязычные книги, в которых может быть хоть что-то на эту тему. В нашей Родовой книге есть ссылка на мемуары какого-то Лестрейнджа, типа у него тоже не было чувств. Надо их найти и прочитать, что там написано. Ну и, конечно, мне надо с Ним поговорить на эту тему…       — Запомни, малыш: ты не один, — Люциус потрепал подростка по волосам. — Ты ему рассказал про воспоминание?       — Нет, — мгновенно покраснел Гарри. — Я увел разговор в другую сторону.       — Ясно, — понимающе улыбнулся Люциус. — Не забывай: касания, поглаживания и поцелуи нужны тебе так же, как и ему. Он без них сходит с ума, а ты грустишь. От того, что ты вдруг откажешься от этого, ничего хорошего не выйдет, понимаешь? Пусть это будет приятным бонусом перед тем, как мы заставим его воссоединить душу, хорошо?       Гарри кивнул, и Люциус погладил его по голове. В этот момент в комнату влетел Северус.       — Мордред, это должно было случиться, — зельевар захлопнул дверь и прижался к ней спиной. Взгляд его забегал по комнате, а губы были плотно сжаты.       — Что опять случилось? — устало спросил Малфой.       — На этот раз случился директор, — прошипел Северус. — Кровавый Барон сообщил мне, что старикашка идет в нашу сторону. Видимо, Дамблдор решил-таки узнать, что за вечеринки я устраиваю по ночам.       — Кволли! — позвал Люциус. Через секунду перед ним появился молодой эльф в белоснежной ливрее с гербом Малфоев. — Перенеси сюда молодого хозяина, но перед этим заставь его взять с собой особенную мантию Гарри Поттера.       Все было сделано настолько быстро, что Гарри опомнился только уже в самом дальнем углу гостиной своего декана, спрятанный под мантией-невидимкой, куда его запихнул отец. Послышался стук в дверь, и дверь медленно открылась.       — Здравствуй, Северус, мальчик мой, — Дамблдор сиял, как начищенный галлеон. — О, Люциус, Драко, доброй ночи.       — Ночи, профессор, — сонно шмыгнул носом Драко и устремил взгляд в пол, вид у него был подавленный.       — Здравствуйте, директор Дамблдор, — Люциус выглядел, как всегда, великолепно и холодно. Гарри невольно задался вопросом: а как ведет себя Том в подобные моменты?       — Сработали чары на каминной сети, — директор наклонил голову в бок с наигранным любопытством, — и я решил поинтересоваться, что случилось. Люциус, вы здесь по делам совета попечителей или по личным причинам?       — Семейные обстоятельства, господин директор, — старший Малфой поправил прическу взмахом руки, — они не стоят вашего внимания.       — Я помню, Северус согласился взять юного Драко в ученики, — кивнул скорее своим мыслям старик и повернулся к зельевару. — Точно ничего серьезного, мой мальчик?       — Все студенты живы и здоровы, — поморщился как от зубной боли Северус, — а комнаты факультета в порядке. Ничего такого, что требовало бы вашего присутствия, директор.       — Понятно, — лучезарно улыбнулся Альбус и обратился к младшему Малфою, — Драко, у тебя все в порядке? — подросток ничего не ответил, только вздрогнул и кивнул головой, но не повернулся к директору. — Как проходит твое обучение? Какую стихию ты начинаешь осваивать?       В этот момент Гарри хотел было уже голос подать, но вовремя вспомнил, что его тут как бы быть не должно, и заткнулся. Директор задавал слишком личные вопросы, которые чаще всего не выходят из семейного круга.       — Все хорошо, профессор Дамблдор, — сглотнул Драко. — Я осваиваю огонь.       — О-о, — протянул старый маг и расплылся в довольной улыбке. — Я помню, как Люциус в свое время поджег скатерть во время праздничного пира на Пасху. Это был шестьдесят шестой год, да?       — Шестьдесят седьмой, — один величественный лорд знал, чего ему стоило в этот момент не поморщиться и не проклясть наглого старика.       — Господин директор, если вы не против, мы хотели бы закончить разговор и отправить мистера Малфоя в кровать, занятия завтра никто не отменял, — Северус сложил руки на груди и серьезно посмотрел на незваного гостя.       — Да-да, конечно, — Дамблдор снова улыбнулся и открыл дверь. — Я хотел только убедиться, что у вас ничего не случилось. И да, мистер Малфой…       — Лорд Малфой, — поправил Люциус.       — Да, естественно, лорд Малфой. Так вот, у вас случайно нет Определителя в поместье? Я бы хотел возобновить замечательную традицию.       — Это семейный артефакт, директор, подобные вещи не выносятся за пределы родовых территорий.       — Какая жалость, — притворно вздохнул директор, стоя в дверях. — Я смог найти только артефакты Рэйвенкло и Гриффиндора. Образуется большая очередь, но ничего не поделаешь.       — И какие курсы вы будете аттестовывать? Вторые, как и было введено основателями? — спросил Северус.       — Все курсы со второго и старше, — приторно улыбнулся директор. — Не можем же мы оставить без внимания студентов старше двенадцати лет. Думаю, мы выделим этому целый день в середине месяца. Все, не буду вас больше отвлекать, спокойной ночи.       — Спокойной ночи, — прошипели сквозь зубы взрослые маги закрывшейся двери.       Гарри тут же вылез из своего укрытия и сбросил мантию.       — Какого черта он задает такие бестактные вопросы? Это же просто неприлично!       — Директор вообще не знает, что такое приличия, — сплюнул Люциус и сел на диван.       — Ладно, — Северус с силой потер переносицу и опустился в свое кресло, — ничего страшного не произошло. Все идет по плану.       — Мы так и не решили, как обмануть Определитель, — прошипел Люциус.       — Ты же нашел артефакт, чтобы изменить темный показатель на светлый.       — Да, но «Покров Света» не спасет от партнерства, — блондин крутил пальцами трость.       — А вы спрашивали у Него? — спросил Гарри.       Двое взрослых мужчин переглянулись и уставились на подростка.       — Спроси у Него сам, — произнес Северус.       — Какой пароль в этом году, Север? — Люциус встал и подошел к креслу, в котором спокойно спал его сын.       — «Салазар гордится нами», — не отвлекаясь, ответил зельевар. — Гарри, это будет самый приемлемый вариант. Ему известно, как скрыть свой след в твоей ауре, а если не знает, то точно узнает. Я ему сообщал о своих опасениях летом, возможно, он уже нашел нужное заклинание.       Люциус взял сына на руки и вышел из комнаты. Младший Снейп еще некоторое время смотрел на дверь и повернулся к отцу.       — Пап, а что за ритуал — Раскаяние? Это не тот, с помощью которого Он соединился с Марволо?       — Нет, — усмехнулся Северус, — если бы все было так просто. Как бы тебе объяснить... когда он напал на тебя в тот злополучный Хэллоуин, магия наказала его: выбила из тела, практически убила, и помимо этого было наложено проклятье Покаяния. Возможно, на первом курсе ты чувствовал какие-нибудь покалывания или боль в шраме рядом с Квирреллом?       — Да, несколько раз было такое ощущение, будто булавкой кто-то протыкает.       — Вот, это последствия проклятья. Если бы Лорд не начал проводить ритуал Раскаяния как только вспомнил о той ночи и о вашем партнерстве, ты бы постоянно чувствовал боль в его присутствии. Подобные случаи описаны: когда супруги с высокой магической совместимостью нападают друг на друга, магия их так наказывает. Для того чтобы не было боли приходится проводить ритуалы.       — Какие ритуалы?       — Как же сложно тебе это все рассказывать, пока мы с тобой не начали изучать ритуальную магию, — выдохнул Северус. — Если совсем простым языком: маг должен раз в три месяца в течение пяти лет проводить некое таинство, при котором взывает к самой Магии за прощением. Для повышения чувствительности к тонким материям используется специальное зелье, которое он и просил меня сделать. Так вот, этот ритуал довольно сложное действие, он похож на выход в астрал на несколько дней. Это выматывает, высасывает все силы, в общем, не самая приятная вещь, которая может произойти с волшебником.       — Это объясняет некоторые моменты, — тихо прокомментировал Гарри.       — Вполне возможно, были случаи, когда он подолгу тебе не отвечал.       — Да, было такое дело…       Дверь открылась, Люциус вошел в комнату, и, устало выдохнув, сел на диван.       — Поражаюсь своему сыну, — он призвал графин с водой и сделал несколько глотков прямо из горла. — Только он может вырубиться посередине разговора с директором и правильно отвечать на вопросы.       — Он очень похож на тебя характером, — ухмыльнулся Северус.       — Вот я даже не знаю, — поднял бровь Малфой и развернулся всем телом к другу, — это комплимент или твой извечный сарказм?       — Прими это как данность, — Северус повернулся к сыну, — Гарри, ты хоть немного поспал сегодня? — Поттер отрицательно покачал головой. — Уже четвертый час, тебе нужно хоть немного поспать.       — Не знаю, смогу ли я заснуть сегодня вообще, — грустно выдохнул ребенок.       — Я понимаю, на тебя сегодня все разом свалилось, но ты должен постараться заснуть, — Северус встал и погладил сына по плечам. — Сегодня вторник, у тебя нет первой пары, так что давай, иди в кровать. Если что, я сообщу МакГонагалл, что ты немного приболел.       — Хорошо, — Гарри встал и направился к двери, в руках он держал мантию и копию мемуаров, а на плечах все еще был теплый плед, которым старший Снейп накрыл его в самом начале. — Пап, — развернулся подросток, держа ручку двери. — Блейзу нужно купить новый учебник по Прорицаниям.       — А что со старым стало? — Северус нахмурился так же, как и Люциус.       — Драко сжег его, — виноватым голосом сообщил Гарри.       — Как мой сын мог сжечь чужой учебник? — тихо спросил старший Малфой, глаза его были недобро прищурены.       — Ну, это долгая история, — Поттер сделал невинные глаза и попробовал открыть дверь, но ручка не поворачивалась.       — А мы никуда и не торопимся, — Люциус сложил руки на груди и закинул ногу на ногу.       Гарри посмотрел на отца, но тот полностью повторил жест сидящего напротив него сиятельного лорда и внимательно смотрел на сына.       — Я вчера разозлился на них, — нехотя начал подросток, — ну, и погонял немного Драко по комнате… ну, вы понимаете… — Поттер сделал неопределенный жест рукой и поднял бровь. — Ну, там проклятья, ураган, молнии, огненные шары и все такое… понимаете?       — Почему всегда достается Драко? — спокойным голосом поинтересовался Малфой у старшего Принца.       — Да потому что он не умеет вовремя спрятаться, в отличие от Забини, — цокнул языком Северус. — Вообще удивляюсь отсутствию заикания у твоего сына.       — Не напоминай, ради Мерлина, — Люциус провел рукой по лицу. — Мне же тогда пришлось его успокаивающим отпаивать остаток вечера.       — Вы о чем? — напомнил о своем присутствии Гарри.       — Лучше тебе не знать, — сказал в потолок старший Снейп. — Учебник куплю, как только появится время. Иди спать. Или тебе зелье дать?       — Нет, спасибо, — легкая улыбка пробежала по губам подростка. — Спокойной ночи, пап, Люциус.       Гарри быстро добрался до своей спальни короткими перебежками под мантией-невидимкой. Драко с Блейзом мирно спали и не ведали о новостях этой ночи. Задумчиво разглядывая их, он решил, что друзьям и не стоит знать некоторые вещи. Подробности ритуала точно не то, о чем должны иметь представление обычные тринадцатилетние подростки.       Поттер выдохнул и залез в кровать. Как заснуть после такой встряски? Сначала он узнал, что Том является его магическим партнером, и ничто не может это изменить. Нет, Гарри не против этого, наоборот. Эти мысли заставили его покраснеть. Ему нравился Том. Это еще нельзя назвать любовью, но Поттер готов был биться об заклад — до этого недолго осталось. Стоит ему узнать Тома лучше, его характер, привычки, и все, слизеринец будет окончательно и бесповоротно потерян для общества. Уже сейчас на лице подростка появлялась мечтательная улыбка, стоило ему вспомнить, как немного щурится Темный Лорд, когда читает, как он забавно тихим шепотом комментирует некоторые моменты книги, будто его никто не слышит. Нет, Том не добрый волшебник из сказки, он жесткий и жестокий человек, но рядом с Гарри мужчина пытается быть мягче. Может быть, здесь как раз-таки играет роль то, как подросток влияет на Волдеморта? Может быть, присутствие и касания Гарри приводят в порядок его разум? Поттер не знал ответа на эти вопросы, но он точно знал одно: он сделает все, что в его силах, чтобы стабилизировать Темного Лорда, сделать его счастливым и остаться в его жизни навсегда.       Потом Гарри узнал, что именно сделал Марволо со своей душой — он разделил ее на пять частей, с одной из которых соединился в прошлом году. Раскалывание души лишило Реддла чувств и разума. Люциус абсолютно прав: нельзя раскисать, нужно разрабатывать план действий и следовать ему, как только появится возможность. Если Марволо поставил блок на четырнадцатый день рождения, да и сам Том говорил, что расскажет ему все сам в тот же день, значит, выслушает его мысли и догадки Волдеморт только через год.       Гарри с силой провел рукой по лицу и тихо протяжно выдохнул — это все так тяжело и сложно. Нужно продержаться до лета — там станет легче, но сможет ли он? Молчать до дня рождения, ни словом, ни действием, ни мыслью не выдать себя. Хотелось просто залезть к Тому на колени, зарыться носом в складки тонкой шелковой мантии и вдыхать этот волшебный запах, исходящий от мага. Подросток горько усмехнулся — о чем он думает? Том пахнет озоном, бергамотом и чем-то еще. Наверное, так пахнет сама магия или этот аромат присущ только Тому Марволо Реддлу? Сердце сжимает невидимая рука, стоит подростку почувствовать отголоски этого запаха.       Поттер передернул плечами и покачал головой — не стоит думать об этом сейчас. В данный момент хотелось взять дневник и что-то написать. Но что? В голове только мысли о партнерстве и хоркруксах. Тем более в такое время Его Темнейшество не обрадуется, если Гарри потревожит его сон. Может быть, все-таки не спит? Нет. Поттер забросил эту мысль в глубины сознания, прикопал парочкой дурацких сновидений и потоптался на ней, для лучшего результата. Об этом можно забыть, никакой переписки в четыре часа утра, тем более с Томом. Поэтому подросток надел мантию, под нее джемпер, кроссовки и накинул сверху родную мантию-невидимку. Вдруг свершится чудо, и он сможет нагулять себе сон?       Гарри тихо вышел из комнаты, на цыпочках пробрался через гостиную факультета и скрылся за аркой-стражницей. Хогвартс снова встретил своего студента почти абсолютной тишиной, нарушаемой лишь потрескиванием факелов и храпом портретов. Поттер шел вперед и пытался представить, как пятьдесят лет назад по этим коридорам ходил молодой Марволо, который еще мог чувствовать, который каким-то образом нашел способ стать бессмертным и избавиться от страха.       Третьекурсник оперся руками на массивные перила Главной лестницы и посмотрел наверх. Картины спят, миссис Норрис не видно, даже привидения куда-то подевались этой ночью, поэтому Гарри начал свое восхождение на Астрономическую башню. Сам подросток не знал почему, но ему нравилось проводить там время, словно что-то тянуло его туда. Поттер шел вперед, погруженный в свои мысли, и не замечал ничего вокруг. Он вернулся в реальность только тогда, когда оказался на смотровой площадке. Третьекурсник подошел к краю и окинул взглядом территорию школы: гладь озера была зеркально чистой, видимо, кальмар тоже спал этой ночью. Верхушки деревьев Запретного леса призывно покачивались на ветру, будто приглашая посетить это опасное даже днем место. Гарри улыбнулся уголками губ и повернулся в другую сторону: Хогсмид спал — только редкие огни фонарей были видны отсюда.       — Почему весь мир спит, а я не могу? — тихо спросил Поттер у невидимого собеседника. — Я видел тебя только вчера, а грусть и тоска уже раздирают меня на куски. Почему ледяная рука отчаянья схватила сердце и не желает отпускать? Ты уже нужен мне, что же будет потом? Ты воздух, которым я дышу. Ты огонь, что горит в моем сердце, когда я вижу тебя. Ты земля, без которой я упаду в бесконечную пропасть Ада. Ты вода, которой я не могу напиться, как потерявшийся в пустыне путник. Что же я должен сделать, Великая, чтобы помочь ему? Дай мне знак, умоляю…       Короткий монолог забрал у подростка последние силы, и Гарри устало сполз по колонне на пол, уткнувшись лицом в колени. Молчаливые слезы текли по щекам, и слизеринец не собирался их останавливать — слишком много сегодня произошло, слишком сильные эмоции он пережил, слишком больно от того, что дорогой ему человек попал в такую глупую ловушку. Подросток обнял ноги руками и сильнее сжался в комочек. От неожиданного прикосновения к плечу он вздрогнул и выхватил палочку раньше, чем разобрался, кто стоит рядом с ним.       — Эй, — улыбка одного рыжего близнеца была теплой и с ноткой сочувствия, — ты этой штукой кому-нибудь глаз выколешь.       Оба Уизли сидели на корточках по обе стороны от него и смотрели своими огромными голубыми глазами, полными печали.       — Мы не знаем, что у тебя случилось, Гарри… — начал второй, кажется Фред.       — … но ты не должен переживать это один, — первый, тот, что сидел справа, обнял слизеринца, и его брат повторил его жест.       Младший Снейп был поражен такой искренностью, таким сильным, почти осязаемым, желанием помочь почти незнакомому человеку. Слизеринец обнял близнецов, и слезы полились с новой силой. Несколько минут они просидели в такой позе, пока третьекурсник не успокоился и не вытер слезы рукавом мантии.       — Простите, — тихо произнес Поттер и попытался встать.       — Сиди, — одновременно сказали близнецы и усадили подростка обратно. Они прижались к нему с обеих сторон, чтобы холодный ноябрьский ветер не мог добраться до парня.       — Даже самым сильным людям нужно выпускать эмоции, — начал Джордж.       — Даже сильным маленьким змейкам, — подмигнул Фред.       — Мы понимаем, что ты не расскажешь нам всего…       — … но часть того, что на тебя навалилось, ты можешь взвалить и на нас.       Тут Гарри стало реально стыдно, ему захотелось сбежать далеко-далеко от Уизли. В конце того учебного года он соврал им, а теперь эти двое сидят с ним рядом, успокаивают… это было неправильно.       — Только не молчи…       — … от того, что ты молчишь, легче не станет.       — Мы слышали часть твоего монолога…       — … если честно, даже завидно стало…       — … мы не знали, что можно так сильно кого-то любить.       — Парни, я… — Поттер снова попытался встать и уйти, но был остановлен близнецами.       — Сиди, кому говорят…       — Пока хотя бы немного не облегчишь душу, не отпустим.       — Ты знал, что держать эмоции в себе…       — … плохая привычка. От нее умирают.       — Да, ядро не выдерживает внутреннего напряжения и может расколоться.       — Я же говорил, рэйвенкловец в зеленой мантии.       — Да нет же, это слизеринец с хорошими мозгами.       — Как бы ни было, расскажи нам хоть что-нибудь.       — Можешь говорить общими терминами, не вдаваясь в подробности.       Гарри посмотрел на собеседников. В их лицах не было жалости, эти двое действительно хотели помочь, а ему нужно было выговориться. В своем дневнике он стал писать меньше и выборочно после того, как Забини высказал опасение, что заклинание может быть наложено не только на последнюю страницу.       — Я не могу рассказать вам и половины того, что случилось, ребята, — сдался слизеринец.       — Расскажи то, что можешь, — пожал плечами Фред.       — А мы уже торжественно клянемся, что никому не расскажем, — Джордж потрепал парня по вихрастой голове.       — Жил-был мальчик. Когда ему исполнился год с небольшим, сильный маг лишил его родителей и крестного — всего, что могло бы стать важным для ребенка. Десять лет мальчик жил как домовой эльф, а то и хуже. Потом появился добрый полувеликан и рассказал мальчику о волшебном мире и о том, что сам мальчик маг. Мальчик отправился в школу и неожиданно оказался не на том факультете, где его ожидали. А во всем виновата Шляпа, — Гарри улыбнулся уголком рта и опустил голову на плечо одному из Уизли. — Мальчик хотел узнать о мире, в который он попал, и нашел себе учителя, друзей и… даже любимого человека. Этот человек хорошо относится к мальчику, дарит подарки, уделяет столько внимания, сколько может, но не любит мальчика. И, нет, дело не в том, что парень слишком юн, неопытен или глуп для него. Они созданы друг для друга, но мужчина сам себя лишил чувств. Он не знал, что Магия благословит его, и решил сделать то, что сделал. И вот однажды ночью мальчик узнал правду о мужчине, и о его неспособности чувствовать…       — … и мальчик решил сброситься с Астрономической башни? — аккуратно спросил левый брат.       — Нет, что ты, — горько усмехнулся младший Снейп. — Мальчик приходит сюда, чтобы подумать, расслабиться, выпустить магию, но умирать мальчик точно не хочет.       — Возможно, когда-нибудь два рыжих тролля смогут завоевать доверие этого волшебного мальчика, и он расскажет им полную версию сказки, — правый близнец несильно толкнул слизеринца плечом и подмигнул.       — Для этого троллям придется поклясться в верности и пересмотреть кое-какие жизненные приоритеты, — поднял бровь Гарри.       — Начнем исправляться прямо сейчас, — пробормотал Фред и достал из-за пазухи знакомый странно сложенный пергамент. — Дамблдор рассказал Рону, что тебя обижают на факультете, ну, эти чистокровные зазнайки считают ниже своего достоинства общаться с тобой и тому подобное.       — Поэтому мы решили сделать тебе подарок. Честно, мы хотели прислать ее тебе еще летом, но подумали, что лучше это сделать в школе. Тебя очень сложно застать одного, знаешь ли, — хмыкнул Джордж.       — Это же ваша волшебная карта? — удивился Поттер.       — Да, — кивнули близнецы.       — И теперь она должна перейти младшему поколению.       — Наш брат не лучший вариант…       — … поэтому выбор пал на тебя.       — К тому же, она даст нам большой плюсик в карму сейчас.       — Почему? — не понял Гарри.       — Все просто, смотри…       — …торжественно клянусь, что замышляю шалость и только шалость, — Фред приставил палочку к пергаменту и прочитал появившийся текст, написанный зелеными чернилами: — «Господа Лунатик, Бродяга, Сохатый и Хвост, поставщики вспомогательных средств для волшебников-шалунов (ну, и парочка наглых троллей) с гордостью представляют своё новое изобретение — Карту Мародеров…»       — Вы ведь даже не знаете, кто были эти мародеры, да? — улыбнулся Гарри.       — А ты знаешь? — с неподдельным интересом спросили близнецы.       — Бродяга это Сириус Блэк, мой крестный, — слизеринец провел пальцем по именам создателей карты. — Сохатый это Джеймс Поттер, Хвост — Питер Петтигрю, а Лунатик это наш преподаватель по Защите от Темных Искусств, Люпин.       — Ого, они были друзьями?       — Они были лучшими друзьями, — выдохнул Гарри. — Любимым их занятием в школе было терроризирование профессора Снейпа. А потом оказалось, что Петтигрю предатель… долгая история, я расскажу вам ее как-нибудь в другой раз.       — Ловим тебя на слове, потомок великих мародеров, — улыбнулся Фред.       — Есть еще одна причина, по которой мы хотим ее тебе отдать, — голос Джорджа был не таким оптимистичным, как у брата. — И надеемся, ты поймешь, что мы действительно хотим тебе добра.       Близнецы, не сговариваясь, раскрыли карту и указали пальцами на три точки, почти слившиеся в одну на вершине Астрономической башни.       — Мерлин! — вскрикнул Гарри, прижал руки к лицу и с ужасом посмотрел на гриффиндорцев.       На смотровой площадке сидели Фред и Джордж Уизли, а между ними разместился Гарольд Снейп-Поттер.       — Мы увидели это после Рождества два года назад. Кстати, изначально ты был просто Гарри Поттером. Видимо, вы или в банк зашли, или зелье сварили, драккл его знает, — пожал плечами Фред.       — Истинное имя может скрыться только в том случае, если мертвы все, кто знал о нем, — кивнул Джордж.       — Даже удивительно, что у Ужаса подземелий может быть сын, — усмехнулся Фред.       — Скажи честно, у тебя такой же страшный нос, как и у него?       — И это все? — неверящим тоном спросил младший Принц, его взгляд перебегал с одного брата на второго и обратно. — Вы не будете выпытывать у меня, почему я это скрываю? Почему сижу в подземельях, но охотно общаюсь с вами? Вы не поинтересуетесь, кого же любит ублюдок Снейпа?       — Не говори так про себя, — нахмурился сидящий справа близнец и отвесил легкий подзатыльник Поттеру.       — Если отец признал тебя, принял в Род, значит, ты законный отпрыск, — поддержал брата второй близнец.       — Нам не все равно, поверь, у нас накопился миллион вопросов…       — …но мы будем ждать, пока ты сам нам все не расскажешь.       — Я… я пока просто не могу, — Гарри уже начало казаться, что эта ночь никогда не кончится. — Отец снял с меня клятву о неразглашении, чтобы я мог вправить мозги Сириусу, но я просто не готов рассказать обо всем кому-либо, простите. К тому же вы не владеете окклюменцией, ваши мысли легко прочитать.       — Хм-м-м… — протянул Фред и посмотрел задумчиво на брата, — слышал, братец Фордж? Нам нужно изобрести что-нибудь для защиты разума.       — Если маленький храбрый змееныш хочет этого, нам придется что-то придумать, Дред.       — И это, — оба близнеца тыкнули локтями слизеринца с обеих сторон, — ты только скажи нам, нос тебе от батеньки достался?       — Вы два придурка, — улыбнулся Гарри.       На душе стало так легко и радостно — у него появилось еще двое верных друзей, которые хранили его секрет два года и никому не рассказали, даже родственникам. Эти двое пытаются завоевать его доверие, и Поттеру уже начало казаться, что у этих двух троллей все обязательно получится.       Слизеринец еще раз хохотнул и снял кольцо наследника с безымянного пальца. С двух сторон послышались удивленные вздохи.       — Ух, ты…       — Мордред…       — Не делай такое смущенное лицо, Мерлина ради.       — Ты безумно красив.       — Я бы сказал, смазлив, — поморщил носик Гарри и поправил ворот джемпера.       — Твой избранник самый счастливый человек на свете.       — Ты только посмотри на эти губы, Фред. Даже у меня, самого гетеросексуального сексуала школы, возникает желание попробовать их на вкус.       — Идите в пень, дебилы, — Гарри быстро надел кольцо обратно и спрятал горящие щеки в ладонях.       — Зато нам удалось поднять тебе настроение.       — Ты больше не плачешь, а глаза полны веселья. Скажи спасибо умникам Уизли.       — Вы ужасны, умники Уизли, — Гарри в шутку стукнул их кулаками по плечам.       — А это идея, — мечтательно протянул Фред.       — Ага, — кивнул ему брат. — У нас есть мечта, Гарри. Хочешь, расскажем?       — Давайте, — ноги немного затекли, поэтому Поттер сменил позу.       — Мы хотим открыть собственный магазин.       — Но для этого нужны деньги…       — … как и для разработки новых шуточек. Ты же видел наши конфеты?       — И не ври, что это не ты подкинул парочку в завтрак нашему братцу несколько недель назад.       — Но это же, правда, был не я!       — Ну, значит кто-то из твоих дружков.       — Главное, это эффект!       — Мама запрещает нам испытывать их на Роне и Перси…       — … а так хочется иногда.       — Господа слизеринцы готовы стать вашими темными сторонами и учить вашего брата уму-разуму.       Все трое засмеялись и встали. Часы на руке Гарри показывали почти шесть часов. Нужно будет через час взять у отца бодрящее зелье, а то велик риск заснуть прямо на Трансфигурации. Слизеринец и двое гриффиндорцев дошли до площадки седьмого этажа и остановились. Удача все еще была благосклонна к Поттеру, и карта показывала, что все обитатели замка спят в своих кроватях.       — И все-таки, ответьте на вопрос: почему вы за мной постоянно следите?       — Ты слишком странный для слизеринца, Гарри Поттер, — пожал плечами Фред.       — Ты не строишь пакости всем вокруг, много читаешь. Ты рэйвенкловец в зеленой мантии.       — И еще кое-что…       — … мы хотели сказать тебе «спасибо».       — За что? — поднял брови Поттер.       — Ты дрессируешь нашего братца…       — … оставляя его при этом почти целым и здоровым.       — Ну, должен хоть кто-то заниматься его воспитанием, — скептически произнес Гарри и кокетливо пожал плечами.       Они пожелали друг другу доброго утра и разошлись в разные стороны. Стоило гриффиндорцам скрыться из виду, Поттер тут же накинул на себя мантию-невидимку и направился в подземелья.       Забравшись для вида в кровать, Гарри достал дневник и открыл его на заложенной странице. Теперь он знал, что можно и нужно написать, даже если Лорд в самом деле может читать все записи в тетради.       «Второе ноября.       Эта что ни на есть безумная любовь сводит с ума, заставляет думать о несбыточных надеждах и мечтах, переносит в мир иллюзий и желаний. Друзья говорят, я буду править рядом с Томом, но мне это не интересно. Мне нужен только он, прекрасный в своем безумии, великолепный в своей мощи. Только он, и никто больше.       Мерлин, если бы кто-нибудь знал, как я хочу вернуть ему способность чувствовать. Как я хочу видеть в его багровых глазах хотя бы отголосок эмоций. Хочу плавиться в его руках, умирать от его поцелуев и воскресать в его идеальной магии.       Зачем ты отказался от чувств, Том? Зачем?! Это прекрасное чувство полета без помощи магии заставляет терять голову, окунает тебя в безумие вечного огня в груди, а предвкушение новой встречи не дает спать по ночам… но ты сам лишил себя всего этого. Ты не можешь испытать и десятую часть того, что испытываю я. Может ли до тебя доходить хотя бы эхо моих ощущений?       Но ради тебя, ради твоих васильковых глаз, которые сводят меня с ума каждую ночь, ради нашей вечности я убью, предам и разорву душу на куски, чтобы воскреснуть в пламени, что сжигает меня каждый раз, когда ты рядом.       И все это только ради тебя. Ведь больше никто не имеет значения…»       С самодовольной улыбкой Гарри захлопнул тетрадь и развалился на кровати, закинув руки за голову. Будущее уже не представлялось таким мрачным, каким подросток рисовал его еще несколько часов назад. На его лице играло предвкушение великих побед. Он все сделает, он сможет, рядом с ним самые сильные маги столетия и верные друзья.