Легенды о Русалках

      Если поздними вечерами сидеть на берегу местной речушки, то можно услышать манящее пение Сирен… Оно настолько мелодично и грациозно, что невольно забываешь обо всём: ничто тебя больше интересует, ты начинаешь терять рассудок. Все твоё сознание погружается в переплетающийся нежный вокализ.       О русалках доселе любят посудачить здешние старожилы. Так называемые «Рыбацкие Сказки» в тех краях уже приравнивают, чуть ли не к достопримечательностям. Хотя, это действительно так. Люди съезжаются из соседних посёлков сюда, только для того, чтобы послушать их.       Все рыбаки наперебой рассказывают, что собственными глазами видели русалок и водяных. Они были совсем как обычные люди, но только с хвостами, жабрами и волосами причудливого цвета.       В округе водный народец не любили. И виной этому была отчасти зависть:       Шли разговоры о невероятных голосах, которыми не мог быть наделён ни одни человек. Порой казалось, что песни их возносились до небес, заполняя собой всё мыслимое человеку пространство, отражались от звёзд и снова спускались на землю. Другие говорили о лицах, которые светились каким-то загадочным лунным светом. Грация движений и невероятная гибкость тела тоже вызывали у местных девиц недовольство.       Не любили их ещё и потому, что их ночное соло не редко заманивало потерявших рассудок и владение над собственным телом мужчин и женщин в воду, и они, словно зачарованные, медленно шагали по илистому дну, пока не скрывались из виду. Больше их никто не видел. Они считались утопшими. Хотя некоторые их родственники говорили, что они виделись с ушедшими во снах. Поглощённые водой рассказывали о своей Новой жизни, о том, где они сейчас. Бывало даже говорили, что утопленники назначали им встречи на берегу того или иного водоёма. И все местные легенды повествовали о том, что эти люди действительно видели потерянных, даже разговаривали с ними, а они, в свою очередь, рассказывали о своём подводном житие. Но этим несчастным скорбящим не верили. Их считали сумасшедшими, думали, что их свели с ума русалочьи песни. Из-за этого водный народ вылавливали и оставляли на испепеление солнцу. Редко кому удавалось спастись. Здесь им волшебный голос не поможет.

*16 лет назад*

      Светало. Первые лучи солнца нежно пробуждали всё вокруг, заставляя утреннее небо переливаться то пурпуром, то алым, то розовым. Меркли звёзды, а яркая заря, что разливалась за горизонтом, отражалась в водах бескрайнего моря, казалась кровью, гладь которой плавно рассекал рыбацкий драккар. Звонкие крики чаек пробуждали матросов, которые сонно выходили на палубу и всё как один, чуть накренившись за борт, любовались кружевом ряби воды. Заря разгоралась всё ярче, пылала, как чёртова дюжина самых ярких маяков; всю безмятежность нового дня нарушил детский плачь и всплеск воды. Сонливость как рукой сняло. Матросы кинулись к другому борту – не может быть! Отовсюду слышались брань и ругань. - Твари! – кричали рыбаки.       Ненавистные русалки, гонимые моряками прочь, были не первыми и не последними, которых они встречали за всё время плаваний, но эти зашли слишком далеко! Один юнга перепугался не на шутку, говорит, что видел, как русалки выкинули в скалы ребёнка, наколдовав что-то напоследок. - Лево руля! Идиот! Русалок он увидел, а скалы нет! Прямо на них плывём! Мы же все тут, к чёртовой матери, потонуть могли! – капитан отвесил юнге смачную оплеуху, на что тот начал что-то невнятно бормотать про детский крик. - Максим Константиныч, а с ребёнком-то что делать? Плачет же, заливается. Что мы, не люди? Хвостатые, наверно, из какой-нибудь деревни прибрежной его украли или посёлка. Покалечился, небось. Не оставлять же его тут.– Раздался голос одного из матросов. - А тебе что, Гриша, больше всех надо? - Просто сердце у меня ещё настоящее, а не всего лишь моторчик для перекачки крови. – Грубо ответил тот, на что Максим Константиныч прищурился и ткнул большим пальцем себе за спину в сторону шлюпок. - У тебя пятнадцать минут и не секундой боле. - Спасибо, - негромко сказал матрос, - Ну, что, салаги, кто со мной? – крикнул Гриша кучке мужиков.       Шлюпка спустилась на воду, направляясь на северо-восток. У самых скал морякам открылась взору тесная каменная ложбина, на которой лежал маленький мальчик: на вид не больше года, синий от холода, больше не кричит – охрип, правая скула рассечена от удара об острые камни, из неё сочится кровь. Странно, что он всё ещё жив. Малыш начинает терять сознание. - Григорий Савелич, в самом деле, сдался вам этот подкидыш! Оставьте его. Может, помрёт быстрее, если его... - А может лучше тебя? Он, между прочим, твою шкуру спас. Если б не его крик, не заметили бы мы скалы и доедали бы тебя рыбы, весело похрустывая! – Не унимался тот.       Матрос подхватил на руки ребёнка, снял тельняшку, укутал ею малыша, прижимая к себе, чтобы отогрелся. Шлюпка поплыла обратно. - Не виноват малый, что судьба у него такая. Я его себе заберу, Настасья против не будет. Помог ты нам, юнец, от смерти спас, стало быть, имя твоё теперь Алексей. Защитник, помощник.