Немногим живее мертвых

– Не уходи далеко, Дерил, – просьба сорвалась вместе с глухим кашлем и тонкой ниточкой крови, вытекшей из уголка губ. Диксон промолчал, сильнее сжимая руку Рика на своем плече, чтобы тот не упал, и как можно быстрее двинулся в сторону леса. Ситуация складывалась хреновее некуда. Позади полыхала, пачкая небо гарью, переполненная ходячими тюрьма. – Нам нужно их найти, – упрямо прохрипел Граймс, пока они плелись по лесу в сторону безопасных – Дерил знал наверняка – мест. – Нужно-нужно, – не стал спорить Диксон, внимательно глядя под ноги. – Вот только тебя подлатаем слегка. А потом сразу найдем Поганку и пацана. Не вырубайся только, Рик, ладно? Голос у Дерила совсем не дрожал. Хотя страшно ему было до какого-то нехорошего помутнения перед глазами. Пока Рик махался с Губернатором, он видел, как Бет с Джудит на руках запрыгнула в автобус, который уехал, не дождавшись остальных. Правильно сделал, в общем-то, но нельзя было наверняка сказать, кто еще был в этом автобусе. Карл был? Или остался на пепелище вместе с ходячими? Кто еще, кроме Хершила, остался на руинах тюрьмы, которая – прав был папаша! – и впрямь стала единственным местом, которое он мог назвать домом? Дерил сцепил зубы и не позволил себе думать об этом, чтобы не поддаться панике. Сейчас важнее всего было живым дотащить Рика туда, где ему можно попытаться помочь. Пожалуй, впервые с тех пор, как они встретились, Дерил вдруг остро осознал, что Рик тоже, блядь, смертный, как и все они. В самой мысли, что Рик Граймс может умереть, было что-то противоестественное. Диксон скорее поверил бы, если б ему кто сказал, что где-то там в своем Раю сдох Господь Бог, чем предположил хоть на секунду, что они потеряют Рика. И от того, что шаги человека, которого он поддерживал за плечи, становились все тяжелее и медленнее, у Дерила заходилось сердце. Граймсу и впрямь было херово. Воздух со свистом вырывался из груди, на лбу и висках выступил пот, взгляд был мутный, невидящий. Неизвестно, какая сила заставляла его передвигать ноги, но Диксон даже не был уверен, что Рик понимает, где он сейчас и с кем. Казалось, Граймс не повис еще мешком на его плечах и не рухнул на пропитанную запахом мха и прелой листвы землю только благодаря чертовому упрямству, которое порой невыносимо раздражало. Лицо у Граймса серое, страшное, как у покойника. Мертвяков на своем веку Диксон немало перевидал, но вот отдавать костлявой еще и Рика – никак не был готов. – Эй, – позвал он без особой надежды. – Рик! – заорал во всю силу легких Дерил, пытаясь вырвать его из беспамятства. Случилось именно то, чего Диксон страшился все это время. Рик как-то жалобно всхлипнул – или что-то внутри у него схлопнулось с таким звуком – и мертвым кулем осел на землю. Диксон непроизвольно сглотнул, отгоняя тошноту. Когда он дрожащими руками расстегивал фланелевую рубашку, пытался щупать где-то под ребрами, выискивая рану, он готов был молиться всем богам по списку и даже дьяволу заодно, лишь бы Рик был жив. Лишь бы не пришлось сейчас сидеть возле остывающего тела и выть раненым псом, дожидаясь, когда Граймс станет одним из ходячих. Страх заползал в каждую пору, путал мысли, отнимал остатки сил. – Не нужно, Рик. Слышишь? Нельзя тебе умирать. Ладонь прошлась по влажному. Дерил ощупал рану, кривя губы. Ранение было паршивым. Пуля прошла в бок, чудом не раздробив ребра, но выходного отверстия Диксон не нашел. Значит, пока он не вытащит девять граммов свинца из Граймса, тот будет медленно подыхать. Времени оставалось слишком, катастрофически мало. Будь жив Хершил, он, может, и смог бы сделать что-то с заражением крови и некрозом, но Хершил остался там, в прошлой жизни, которая была у них пару часов назад. – Сукин сын ты, Граймс, – почти без выражения проговорил он, опускаясь рядом с неподвижным телом. Ему нужно было отдохнуть, хоть немного. И подумать. Унять выкручивающий жилы страх, собраться с мыслями и что-то сделать. Что-то, что сможет спасти Рика. – Не вздумай сдохнуть. Если мне придется грохнуть тебя, Рик, – клянусь, я найду тебя на том свете и пришибу еще раз. Опершись спиной о шершавый ствол, Дерил устало вытянул ноги и ненадолго прикрыл глаза. Он четко знал, что нужно делать и куда идти. Вот только первоначальный план никак не предполагал, что Рик вырубится. Несмотря на то, что сам Дерил был жилистым и – сильным, да, сильным, – он не надеялся на своих плечах дотащить тушу Граймса до старого дома в лесу, который он не так давно обнаружил во время одной из вылазок, уходя от ходячих. Его чуть не загнала в тиски огромная стая мертвяков, когда он наткнулся на тот дом и спасся. Тогда он почти поверил, что удача любит его. И, блядь, если он такой удачливый, то почему бы Боженьке не отсыпать еще немного, а? Именно сейчас, когда он душу готов продать, лишь бы спасти того, кто стал больше, чем другом – братом. Более близким, чем Мерл. Быть может, Граймс был самым важным человеком в его ебаной жизни. Дерил хмуро посмотрел на небо, будто выпрашивая себе еще чуток везения, времени или, блядь, просто помощи, а потом невесело усмехнулся. Какого хера?! Когда он, Дерил Диксон, надеялся хоть на кого-то, кроме себя? Последний раз был, кажется, лет в пять, когда отец ушел в запой, оставив младшего сына дома одного без еды. Мышцы ныли от усталости, но Дерил заставил себя встать. Проще всего было организовать что-то вроде волокуши, если поблизости найдутся достаточно длинные и прочные ветки. Оставлять Граймса одного было все равно, что бросить, но глупая сентиментальность сейчас была совсем некстати. Диксон, запрещая себе оглядываться назад, зашагал под густую тень деревьев. И, похоже, сука-судьба все же сжалилась над ним. Чуть не споткнувшись о поваленное дерево, Дерил едва не застонал от облегчения – похоже, он нашел, что искал. Остальное было делом техники. И, главное, Граймс все еще дышал, когда он вернулся, тягая веревку с увязанными ветками. Осторожно уложив Рика на волокушу, Диксон двинулся вперед. Он плохо помнил дорогу к дому. Все, что отпечаталось в памяти – это то, как он прислушивался к натужному дыханию, то появляющемуся, то пропадавшему. В те моменты, когда Рик снова проваливался в беспамятство, Диксон заставлял себя двигаться еще быстрее, до предела напрягая руки, намертво вцепившиеся в веревку. Только бы дойти... Потом, когда он сгрузил Граймса на широкую кровать, и руки и ноги сводило и трясло от усталости, Дерил дал себе минутную поблажку. Нашарил в глубине кухонного шкафа бутылку дерьмового бухла, вытащил из ящика помятую пачку Мальборо, плеснул себе чуть больше, чем полстакана, и жадно закурил, втягивая никотиновый смог до самого дна легких. Вытянув руку в сторону потолка, он криво улыбнулся, салютуя чуваку наверху, который, по всему выходит, все-таки присматривал за ним. Сделав первый глоток, Диксон без тени усмешки проговорил в пустоту: – Ты, главное, его не подведи. А я сам как-нибудь разберусь. Следующие несколько часов слились в какой-то непрекращающийся долбанный медицинский сериал из тех, что раньше безостановочно крутили по ящику. Дерил неуклюжими пальцами пытался раздвинуть края раны, норовя подцепить чертову пулю найденным длинным пинцетом. Рик сдавленно стонал, ненадолго приходя в себя, и тогда Диксон матерился сквозь зубы и глупо, поддаваясь слабости, обещал, что скоро боль пройдет. Боль предсказуемо не проходила. Рика, трясло, как в лихорадке. Больше всего Дерил боялся, что сделает что-то не так, неправильно, что Граймсу станет хуже, что, мать твою, он все-таки умрет, несмотря на то, что они дотащились до этого дома... Когда свинцовая бляшка глухо ударилась об пол, сил больше не осталось. Диксона хватило ровно на то, чтобы щедро плеснуть на рану раздобытым самогоном и плотно перемотать ребра Рика, а потом... Потом он, кажется, глотнул из бутыли с мутным содержимым раз. Или два. И следующее, что с ним случилось – он проснулся. Голова нещадно болела, ныли натруженные мышцы, а во рту стоял отвратительный привкус сивухи, крови и тошноты. Прежде, чем повернуть голову к кровати и посмотреть на Рика, Диксон нащупал валяющуюся рядом найденную пачку и привычным жестом выщелкнул сигарету. Он не был трусом. Всего лишь реалистом. Какова вероятность того, что после вытаскивания из груди пули практически голыми руками в доме, где стерильностью и не пахло, раненый выживет? Ноль целых и ебаная стотысячная. Надеяться на чудо до ломоты в ребрах. На то, что сукин сын Граймс сумеет выкарабкаться. От сигареты во рту стало горячо, горько и сухо. Покатав на языке фильтр, Диксон сплюнул на пол и тяжело поднялся, морщась от прострелившей ноги судороги. Пошатываясь, он какое-то время стоял, озираясь, будто видел комнату впервые. Сейчас спальня казалась меньше и немного светлее, чем вчера, когда перед глазами стояла сплошная темнота и пространство вокруг ощутимо давило. В миске бурела вода, вчера казавшаяся почти черной, вокруг валялись какие-то тряпки, вчера заменявшие бинты, щедро пропитанные кровью, пол украшали разводы крови, бухла и воды… Повидал он немало, и то, что видел сейчас, было далеко не самым страшным и мерзким в списке, но при виде всего этого к горлу невольно подкатила дурнота. Все вокруг было насквозь пропитано отчаянием, слабостью, страхом. От этого мутило. Диксон на негнущихся ногах подошел к окну, чтобы открыть ставни, вдохнуть свежий воздух и впустить слабый свет. Он стоял, замерев, разглядывал стремительно светлеющее небо, и гнал от себя мысль, что, обернувшись, увидит мертвое тело. Затушив окурок об подоконник, он медленно повернулся. Тело было неподвижно, и с расстояния нескольких метров не было слышно ни дыхания, ни сердцебиения. Не были видны движения груди на вдох-выдох. Впору помолиться и заранее найти в себе силы пустить пулю в башку единственного близкого человека, если он вдруг… мертв. Дерил почти уже решился подойти, когда ему послышался шорох. Тень шороха, прикрытая едва слышным стоном-всхлипом. Очень медленный шаг к постели и – на всякий случай – пальцы на рукоятке охотничьего ножа. Граймс неотрывно смотрел на него неожиданно-чистым, ясным взглядом. Во взгляде читался вопрос, от взгляда сжирало необъяснимое чувство вины, повинуясь взгляду, хотелось рвануться и делать все, что требуется. – Нет, брат. Я их не нашел. Глубокая морщина залегла на лбу Граймса, а взгляд стал колючим. Слишком резкий вздох, и по лицу прошла гримаса боли. – И не искал. Я вроде как тебя пытался с того света вытащить. Веки, вздрогнув, опустились. – Что теперь? – начал злиться Диксон. – Отбросишь коньки? Прикажешь мне одному искать тех, кто остался? Иначе сейчас было нельзя. Пусть даже Граймс решит, что он – эгоистичная сволочь. Похер. Злость – такая штука, что иной раз заставляет жить почище любой другой причины. – А как же Карл, а? И Поганка? Ты на самом деле готов бросить своих детей и сдохнуть здесь от какой-то паршивой пули? Он видел, какого усилия стоило Рику открыть глаза. И, быть может, ему сейчас нужно было дать отдохнуть. Вот только он сам больше не мог оставаться в этом жутком безмолвии с мыслями о том, что вот-вот останется один. Что в следующий раз подойдет к кровати для того, чтобы всадить нож в голову ходячего, которым станет Граймс. – Да, блядь, не молчи же ты. Грудь Граймса заходила ходуном. Бледные губы сжались в тонкую полоску прежде, чем с них сдавленным хрипением сорвалось «пить». Диксон только кивнул и рванул на кухню. Там было несколько пятилитровых бутылей застоялой, отвратительной воды, которые он оставил нетронутыми, когда нашел домишко. Одну из них он всю извел еще ночью. Вода текла по подбородку, смешиваясь с кровью, пока Рик жадно хлебал ее, с помощью Дерила приподняв голову. Он казался даже уже не таким бледным, скулы едва заметно порозовели, а с губ ушел жутковатый синюшный оттенок. Дерил чувствовал, как между ребрами щемит от облегчения, и отгонял от себя смутную радость. Рано было думать, что все в порядке. Ни хера не было в порядке. – Пулю я достал. Лучше не спрашивай, как, – он дернул уголком рта, открещиваясь от воспоминаний. – Если не начнется воспаления, выкарабкаешься. Здесь я все облазил, таблеток нет. Тебе бы сейчас антибиотики. Рик повел глазами из стороны в сторону, оглядываясь. – Где мы? Голос был все равно, что наждак. Скрипучий, хрипящий. – До тюрьмы пять миль. Мы в лесу. Взгляд Рика остановился на литровой бутылке, которая так и осталась стоять на прикроватной тумбочке. – Что это? – Самогон, – губы Дерила дернулись в попытке улыбнуться. – Не из лучших. – Дай. Диксон попытался налить алкоголь в стакан и помочь, но Граймс перехватил его руку, вырывая бутылку, и сам поднял голову, чтобы сделать крепкий глоток. Прежде, чем заговорить, он отхлебнул еще раз и с отвращением поморщился. – Я предупреждал, что не из лучших. – На сегодня это мое обезболивающее, – хрипло заключил Рик. – Не торчи со мной, поищи остальных. – Да ты охренел? Хочешь, чтобы я, вернувшись, обнаружил тут трупаков, подъедающих твои останки? «Или одного ходячего, которым был ты», – Дерил об этом подумал, но говорить не стал. – Не спорь. Уходи. Диксон упрямо помотал головой, положив руку на обтянутую тряпками грудь Граймса. Та вздымалась неровно, словно дыхание причиняло боль, кожа пылала лихорадочным жаром даже сквозь ткань, и от раны несло ржавой кровью и бухлом. Меньше всего Рик походил на человека, который протянет несколько часов в одиночестве. Граймс вдруг с неожиданной силой сжал лежащую на его груди ладонь, до боли стискивая чужие пальцы. Дерил вздрогнул от горячего прикосновения и поднял взгляд. С серого, осунувшегося лица на него смотрели подернутые влагой глаза. Осознание того, что Рику проще сдохнуть, чем не знать, что случилось с детьми, давило на затылок тяжестью. – Пожалуйста, Дерил. Этого оказалось достаточно. Всю дорогу до тюрьмы Диксон боролся с желанием вернуться. И, тем не менее, каждый шаг только приближал его к месту недавней катастрофы. Осторожно обходя новые стаи ходячих, Дерил обогнул место прежнего обитания по широкой дуге, выходя к шоссе. Последнее, что он видел, прежде чем броситься на спасение Граймса – выезжающий из ворот тюрьмы автобус, который увозил оставшихся в живых. Диксон от всей души надеялся, что им удалось убраться достаточно далеко, но, если это так, то толку от его разведки не было ровным счетом никакого. Первый тревожный звоночек раздался в голове, когда Дерил увидел свежий след широкого протектора, зигзагом виляющим по обочине. Ходячих на дороге было так много, что ему пришлось отступить вглубь леса и двигаться параллельно шоссе. Время от времени он возвращался к трассе, осторожно изучал обстановку и либо позволял себе пройти с пару миль по твердому покрытию, либо снова возвращался под защиту лесного покрова. Автобус Диксон заметил издалека. Обугленный остов все еще дымился, не оставляя никакой надежды. Диксон споткнулся на ровном месте, разглядев его впервые. Во рту стало солоно и горько, и только тогда Дерил понял, что прикусил изнутри щеку до крови. Приходилось заставлять себя идти через силу. Понимать, что те, кому повезло вырваться, все-таки погибли, было физически тяжело, будто все внутренности скрутились в тугой болезненный узел, но он обещал Рику узнать, и поэтому продолжал идти, кляня свой каждый шаг. Когда до цели оставалась несколько метров, стало ясно, что найти ответы будет непросто. Полыхало так, что опознать друзей и родных в скрюченных трупах не было никакой возможности. Дерил застыл скорбным изваянием, отдавая последнюю дань памяти тем, кто стал его семьей. И только потом, кружа вокруг места трагедии, стал натыкаться на верные признаки того, что не все погибли в огне. Отпечатки следов, примятая трава... С места пожара торопливо ушли несколько человек. Оставалось только выяснить, кто – друзья или враги. Диксон понятия не имел, что скажет Рику.