Ожидание длиною в вечность

      Пять лет безрезультатных поисков отбили желание чего-либо достичь в этой жизни. Окончив школу с красным дипломом и золотой медалью за национальные соревнования по плаванию, я потерял смысл жизни. Как я хотел услышать: «Молодец, сынок, мы с твоим отцом гордимся тобой». Но вместо этого я вынужден был услышать только: «Отличная работа, мистер Зиггер». После выпуска я более остро ощутил одиночество и недостаток материнской любви. Моя мать родилась в Москве, где и познакомилась с отцом. Он прилетел туда на переговоры с президентом одной очень крупной фирмы по производству газоразделяющих мембран. Тогда, как и сейчас, Россия была на пике газовой промышленности. Увидев женщину, которая тащила на спине ребенка под проливным дождем, он не смог проехать мимо. Нет, я не был тем ребенком. Я появился двумя годами познее, но сейчас не об этом. Её звали Елена, и работала она воспитателем в детском доме. Она рассказывала, что тогда, мужчина, оказавший ей помощь, стал приходить в детский дом все чаще, давая ей надежду на светлое будущее. Но пару месяцев спустя он исчез. Она знала только его имя – Ричард, которое редко встречалось в густонаселенной столице. Мама места себе не находила, обзванивала все больницы, морги и полицейские участки. Но вестей о Ричарде так и не было. Он появился только через полгода и забрал ее в этот городок N. Позже они поженились, и появился я. Услышав эту историю в детские годы, я спросил: «Мама, почему ты не нашла другого Эдварда? А если бы он не вернулся? Что бы ты делала тогда?» - на что женщина рассмеялась. «Сыночек, я просто любила его так сильно, как только могла. А тем, кто любит, остается только верить и ждать» - эти слова вот уже на протяжении пяти лет звенят в моем подсознании, причиняя сильную боль. Тот, кого я полюбил, испарился, исчез из моей жизни, забрав нечто важное - мое сердце.       Через год после увольнения мистера Тимблейна, квартал, где он жил, сровняли с землей, окончательно уничтожив мои упования на новую встречу с ним. Несомненно, маленький, едва заметный лучик надежды на то, что он найдется, давало его финансовое положение и липовые документы на опекунство Ребекки. Он не мог далеко уйти или уехать. Но и волноваться, что он валяется где-то в подворотне, не приходилось. Мэт будет жить. Если не ради себя, то ради Алекса и Ребекки точно. Может, он сейчас очень счастлив: снял маленькую квартирку в благополучном районе, отправил малютку в школу, а может и сам взялся за ее обучение, ведь учитель из него превосходный. От этих мыслей по щеке потекла слеза. Он даже не знает, что есть человек, который за него переживает и очень любит. Если бы не то чертово обещание, которое я так и не смог нарушить, если бы я только пришел за ним, все было бы иначе. Сердце сжимается и болит. Никогда не думал, что докачусь до того момента, когда перестану бороться и начну жалеть себя. В детстве мне ни в чем не отказывали. Стоило мне только посмотреть на вещь, как она оказывалась у меня в руках. Может быть сейчас в моей груди разливалось чувство горечи и обиды, потому что я не получил то, чего хотел? Но теперь это не важно. Пять лет. Пять лет я жил в ожидании, я вглядывался в лица каждого, кого встречал на своем жизненном пути, я бежал за человеком, похожим на тебя со спины, а за тем приносил свои извинения за доставленные неудобства. Я стал чаще ходить пешком. Ведь так вероятность того, что я случайно увижу тебя, становилась больше. В общем, я научился жить как обычный человек. Мама всегда мне говорила, что судьба сведет двух любящих. Рано или поздно, но они будут вместе. Возможно, им предстоит пройти тернистый путь и перенести много страданий, но в конце они обязательно будут счастливы. И сейчас, я, в который раз, убеждаюсь в том, что моя мама была самой мудрой женщиной.       Зайдя в свой любимый клуб, где я провожу свободные вечера на протяжении трех последних лет, я сел за барную стойку и сделала заказ. Я не из того типа людей, которые пытаются затопить сбою боль, обиду и чувство одиночества в алкоголе. В клубах меня, прежде всего, привлекает громкая музыка, от которой кажется, что в жилах стынет кровь, когда ты можешь выкинуть все из головы и получить наслаждение от чувства пустоты.       - Михаил, держи, - сказал Фред, бармен, и запустил стакан с колой и льдом по столешнице.       Я бросил ему короткое «спасибо» и хотел было уйти в VIP-зону, но мой взгляд упал на тоненькую фигурку официанта, который пробирался сквозь танцующую на танцполе толпу народа. В груди что-то кольнуло, после чего меня всего затрясло. «А вдруг это он. Нет. Это должен быть он. Я не спутал бы его ни с кем другим» - эти мысли крутились у меня в голове и больно ударялись о черепную коробку. Я поставил стакан на место и на ватных ногах направился к двери с надписью «служебный выход».       Видя, как Мэт одной рукой тащит гигантский черный мусорный мешок, я было сорвался с места чтобы помочь, но что-то меня остановило. Какое-то чувство не давало мне сдвинуться с места. Сделав несколько глубоких вдохов, я все же собрался с силами и последовал за Тимблейном во внутренний двор. Закинув мешок в бак, он направился обратно в клуб, на ходу ища что-то в кармане фартука. Мы столкнулись в дверном проеме. Мужчина, не поднимая головы, извинился и пошел дальше. Я не выдержал этого издевательства. Резко схватив его за руку, разворачиваю и прижимаю спиной к холодной каменной стене. Мэт поднимает голову, и на меня смотрят два серых глаза. Но, в отличие от прошлого, в них не читается боль или страх, в них не читается совершенно ничего. Впалые щеки, бледный цвет лица, синяки под глазами, слегка отросшие волосы скрывали под собой часть лица и шеи, совершенно пустые глаза – это не тот учитель, которого я помню. Он стал еще меньше, худее, что, кажется, примени я чуточку больше силы, он сломался бы в моих руках. Из-под закатанных рукавов видны синяки на руках. Мэтью очень изменился с нашей последней встречи. Он перестал стесняться своего увечья, стал более угловатым.       - Простите, - прервал поток моих мыслей тихий голос.- Простите, я не хотел причинять вам неудобства.       Если быть честным, я немного опешил от этой ситуации. Неужели, он меня не узнал? Я сжал его плечи сильнее. Мне о многом надо было с ним поговорить. Но ситуация выходила из-под контроля. Мэт чуть слышно заскулил от причиняемой мной боли. Отпустив его, я отошёл на шаг назад и извинился. Он снова опустил голову и вошел в клуб. Дождавшись окончания рабочего дня Тимблейна, я пошел за ним, дабы выяснить, как и где он жил на протяжении пяти лет. Он шел медленным шагом, не отрывая взгляда от асфальта. Остановившись на набережной, он подошел близко-близко к поручню и что-то достал из кармана. Я прибавил шаг, чтобы как можно быстрее сократить расстояние между нами, но остановился, когда разглядел, что он держал в руках. Мэт занес руку за голову и постарался как можно дальше кинуть то, что было зажато в его ладошке. После чего, стая уточек подплыла к месту, куда упали корочки от пиццы, сухарики и хлебные крошки, оставшиеся после клиентов, и начала поедать подачку. У меня чуть сердце не остановилось, а он просто решил покормить уточек в ЧЕТЫРЕ утра. Опустошив пакетик, он кинул его в урну и продолжил свой путь до дома. Шли мы около получаса. Но в полное смятение меня привело то, что мы пришли обратно к клубу. Мэтью поднял печальный взгляд на светящуюся табличку «Наутилус» и зашел во внутрь. Постояв у дверей, я все обдумал, взвесил все «за» и «против» и, только потом, уверенно перешагнул порог.       - Михаил? - раздался голос из-за барной стойки. – Ты чего вернулся? Забыл что-то?       -О, Фрэд, ты еще здесь?- блин, веду себя как дурак.       - Конечно! А где же мне еще быть? Ты перебрал сегодня? – голос друга быстро поменялся с веселого на встревоженный.       - Все в норме. Я хотел у тебя кое-что спросить. Есть время? – план, который я выстроил в своей голове, в раз переменился. Теперь я решил действовать по-другому.       - Тот парень, который зашел сюда мину десять назад, кто он?       - Парень? Да ты смеешься? Ему тридцать два скоро стукнет, - не буду скрывать. Это меня немного удивило. Мэтью не выглядел на свой возраст. – Его зовут Мэтью. Он устроился сюда где-то четыре года назад.       - Сколько?- не выдержал я. Четыре года назад? Это тогда, когда я впервые переступил порог этого заведения. И за это время я ни разу не видел его.       - Эй, ты чего так удивляешься?       - А? Нет, ничего. Продолжай.       - Ок. Он сказал, что квартал, где он жил, снесли месяц назад и, попросил дать ему работу. Я долго сомневался, ведь у парнишки не было одной кисти, но он был согласен даже на самую грязную работу. Так он начал работать здесь. Но потом посетителей начал беспокоить неприятный аромат. Я, и еще несколько человек из персонала, заметили, что он исходил от новенького. На все мои вопросы он отвечал довольно-таки уклончиво. Тогда я проследил за ним после работы. И то, что я тогда увидел, поразило меня. Мэт ночевал под мостом с бродягами. Он приходил туда после смены в клубе, раздевался и стирал свою униформу в реке. Сказать, что я тогда был в шоке, ничего не сказать. Он вел себя достаточно спокойно под голодными взглядами бездомных. Блики от горевшего костра затейливыми узорами ложились на его тело, придавая ему сказочный облик. Тогда какой-то мужик подошел к нему и ударил кулаком в живот. Я не спешил ввязываться в это. Тот бездомный схватил его за волосы на затылке и сказал что-то типа: «Еще раз костер потухнет в твою смену, ты - труп». А потом отшвырнул Мэта на песок. На следующий день я предложил ему жить на втором этаже. Хоть комната и была маленькой, но это все же лучше, чем спать на улице.       Повисло неловкое молчание. В голове эхом отдавались слова Фрэда. Получается, что он стал жить под мостом после того, как квартал, где был его дом, сравняли с землей. Сколько всего пришлось ему пережить. Но друг сказал, что под мостом никого не было кроме Мэта и других бродяг. Он не упомянул про маленькую девочку. Почему? Но сегодня Фортуна была явно не на моей стороне и не на стороне бедного Мэтью. Как только я отрыл рот, готовый задать вопрос Фредди, как раздался оглушающий звон и глухие удары.       - Мэт, - прошептал бармен, который смотрел за мою спину.       В груди что-то ёкнуло. Я вскочил со стула и обернулся. Тимблейн лежал около лестницы, с которой, по-видимому, только что упал. Мы подбежали к нему, и Фред хотел было поднять беднягу с холодного пола, но я остановил его.       - Стой! – хватаю друга за предплечье.       - Но почему? – поднимает на меня вопросительный взгляд.- Ему ведь больно.       - Он мог что-нибудь сломать. Нужно вызвать скорую.       - Эм… Чувак, прости, но только скорой в моем клубе не хватало. Давай как-нибудь без этого, а?       Что ж, понять друга можно, ведь это заведение кормит его уже на протяжении десяти лет. Вместе со скорой сюда приедут и полицейские, чтобы составить протокол и узнать было ли это несчастным случаем или же преднамеренным нанесением вреда. Недолго думая, я достал телефон из кармана и набрал номер своего водителя.       - Винсент, срочно приезжай к «Наутилусу». И возьми из моего гаража машину побольше.       Выслушав мой приказ, шофер положил трубку и уже через десять минут был на месте. Мы аккуратно погрузили в машину Мэта, который, возможно, от сильной боли потерял сознание. Фредди передал мне сумку с его вещами, и мы отправились домой.       После осмотра врача, Мэтью проспал около четырех часов. Он сломал ребро и ногу, на которую ему наложили гипс. Я очень благодарен мистеру МакКенли, который, несмотря на время, в которое я ему позвонил, без лишних вопросов приехал и сделал свою работу. Он сказал, что сейчас Мэту нужен отдых и хороший уход. Ничего не предвещало трудностей. О, как я тогда ошибся. Как только «учитель» пришел в сознание, раздался дикий вопль. Я тогда был на кухне, пытался сообразить что-нибудь на завтрак. Но, как услышал этот душераздирающий крик, кинул все и рванул в комнату. Вы только представьте, каково тогда было бедному калеке, когда в комнату врывается незнакомец с ножом в руке. Я бы испугался. А вот он тут же замолчал и попытался встать с кровати, но не смог. Положив нож на тумбочку, подхватил падающее тело и прижал к себе.       - Мммм… Больно, пусти, - раздалось тихое шипение.       - Прости, - разжимаю руки. – Не бойся. Я все тебе объясню. Я друг твоего начальника и сейчас ты у меня дома. Ты свалился с лестницы, помнишь? – парень кивнул. – Если бы мы вызвали скорую в клуб, то его репутация бы пострадала, поэтому лечиться ты будешь у меня дома.       Встаю и укладываю Мэтью на кровать.       - Если тебе что-то понадобиться, зови. Хорошо?       - Послушай, - выдохнул парень. – Мне нельзя просто лежать здесь.       - От чего же?- что он несет? Может головой сильно ударился?       - Деньги! Где деньги? – хрипит он и снова пытается встать.       Сажусь на край кровати и стараюсь сдержать его. Успокаиваю его, но он даже слушать не хочет. Такая борьба между нами длилась не долго. Я не обладал ангельским терпением, увы. Как следует, встряхнув его за плечи, прижал его к матрацу и отвесил звонкую пощечину. Он вскрикнул, но успокоился. Тоненькие пальчики дотронулись до места удара.       - Слушай. Прости меня, правда, прости, - из его глаз потекли слезы. Он посмотрел мне в глаза. И я снова увидел в них дикую боль. В них не было ни обиды, ни призрения, только всепоглощающая боль.       - Ребекка. Слышишь меня? Я должен забрать ее оттуда. Мне осталось накопить совсем чуть-чуть. И они вернут мне ее.       - Что ты говоришь? Где она?- мне становится ясным его поведение.       - Кайзен забрал ее у меня. Ему нужно зарабатывать деньги.       - Кто этот Кайзен, черт его дери?       - Кайзен… Монкрафт…       Это было последнее, что я смог разобрать в его речи. Потом его настигла истерика, которая продолжалась около часа. После чего он уснул. Я как следует постарался, чтобы загладить свою вину перед Мэтью и сделать его пробуждение самым счастливым.       - Ребекка? – раздался сонный голос мужчины. – Ты снова пришла ко мне во сне?       Он медленно протянул руку к лицу девочки.       - Нет, папочка, я настоящая, живая, - Мэт протер глаза. Его удивлению не было предела.       - Солнышко мое, - из его глаз хлынули слезы. – Прости меня, я не смог сдержать обещание. А как ты оттуда смогла сбежать? Как нашла меня?       - Меня спас дядя.       - Дядя? Какой дядя?       Тут я понял, что поговорить с ним сейчас самое подходящее время. Я встал с кресла и подошел к кровати.       - Ребекка, спустись вниз. Там для тебя приготовили вкуснейший торт с клубникой?       - Правда? Для меня? – Мэтью перевел на меня растерянный взгляд. А радости малышки не было предела. – А он розовый?       Я присел перед ней на корточки.       - Да. Розовый-розовый. А еще там малиновый чай.       - Спасибо, большое спасибо.       Ребекка, напевая себе под нос песенку, ускакала из комнаты.       - Послушай, тебе не следует переживать, - опередил я мужчину, который хотел начать разговор.       - Но…       - Никаких «но». Выслушай меня. Ты останешься здесь до тех пор, пока твои кости не срастутся. Но и после, я тебя не выгоняю, - повисло неловкое молчание. – Неужели ты действительно не помнишь меня? Что с тобой случилось?       - Это долгая история. Но тебя я прекрасно помню, - моему удивлению не было предела. – Невозможно забыть такого хорошего ученика.       - Но… Почему тогда, ты так со мной поступил?       - Прости. Давай об этом не сейчас.       Я хотел было возразить, но Мэтью закрыл глаза и мирно засопел. Не смея нарушать его сон, я тихо вышел из комнаты и спустился к малышке на кухню.       Три месяца прошли, будто во сне. Мама была права. После пяти лет ожидания я все же смог обрести счастье. Хотя я очень боюсь, что оно может исчезнуть так же быстро, как и появилось. А мне этого очень не хочется. Я не отпущу Мэтью ни за что в жизни, возможно, тем самым, обрекая его на страдания. Я так привык к нему и Ребекке, что, кажется, их потерю я буду переживать более болезненно, нежели потерю родителей. Теперь моя жизнь невообразима без посиделок перед телевизором или игры в прятки в гигантском доме. Последние три месяца я провел без забот. Мэт пытался вернуть мне все деньги, что я потратил на выкуп Ребекки. Оказывается, они были в дорожной сумке. Он не хотел оставаться в долгу передо мной, поэтому какой-то период я спать спокойно не мог, ведь это чудо пыталось либо помыть пол, либо, забравшись на расшатанную табуретку, вытереть пыль на библиотечных полках. Но, после, поведение Мэтью стало более раскрепощенным: он стал принимать помощь с моей стороны, стал доверять мне. Мы даже отдали Ребекку в школу. А пока она была на занятиях, мы проводили время в моей библиотеке, которую я собрал за пять лет. Мэт не был сторонником телевизора. Он предпочитал проводить время в тишине.       И вот, завтра доктор придет снимать гипс. Я очень волнуюсь. Не знаю, как поступлю, если он решит уйти. Но немного успокаивает, что Ребекка сейчас в походе, и вернется она только послезавтра вечером. Пожелав Мэтью доброй ночи, я спустился к себе и лег в кровать. Да… Заснуть в такой ситуации получилось не сразу, но после трех часов мучений, Морфей все же забрал меня в свое царство.       Утро меня просто выбило из колеи. После того, как руку Мэта высвободили из оков гипса, он просто завернулся в одеяло и уснул. И так прошел весь день. Он ни разу не вышел из комнаты. Вечером я все же зашел к нему. Мужчина сидел на кровати и гипнотизировал стену.       - Эй, Мэт, что-то случилось? Тебя что-то тревожит? – я сел на край кровати.       - Нет, все в порядке, - он явно врал. Пальцы его руки бегали по колену, словно по клавишам пианино, выдавая его нервозность.       - Я же вижу, что что-то не так, - накрываю его руки своей ладонью.- Расскажи, станет легче.       - Теперь, когда я здоров, нам с Ребеккой нужно уйти?- мне кажется или у него вот-вот слезы потекут?       - Я такого не говорил. Теперь это и ваш дом, - он потянул ко мне руки и нежно-нежно обнял.       - Спасибо.       - А я так боялся. И уже придумал целый план, как оставить тебя со мной навечно.       Он лишь улыбнулся и прошептал мне на ухо «дурак». Мы долго сидели, прижавшись, друг к другу, и наслаждались этой близостью. Мэт посмотрел мне в глаза, его лицо приблизилось к моему, и он нежно поцеловал меня в губы. Я опешил от такого его действия и не шевелился. Он, не получив ответа с моей стороны, отпрянул. На его щеках был заметен румянец. Мэтью потупил взгляд и начал быстро перебирать пальцами.       - Прости... Тебе наверное неприятно... С парнем... К тому же я старше тебя, пр... - договорить ему я не дал.       Положив свою руку ему на затылок, я притянул его к себе и впился в его губы поцелуем. В этот раз он не был таким нежным. Я пытался вложить в него всю страсть и любовь, которая жила у меня в душе. Мэт перебрался ко мне на колени и обнял меня, стараясь прижаться ко мне как можно ближе. Воздух в легких заканчивался с мимолетной скоростью. Я прекратил поцелуй и посмотрел на чудо, сидящее у меня на коленях. Немного взлохмаченные светлые волосы, в глазах стоят слезы, слегка опухшие от поцелуя алые губы – он прекрасен.       Медленно тянусь к его пижаме и начинаю расстёгивать пуговицы. Мэт, не зная, куда себя деть, тоже хватается за свою рубашку старается дрожащими руками помочь мне. Но у него не получается - расстегивать пуговицы одной рукой очень проблематично. Я встаю с кровати, держа его на руках, и выхожу из комнаты.       - Куда... ты... несешь... меня... - каждое слово, стоило ему неимоверных усилий.       - Ш-ш-ш-ш. Мы идем ко мне в спальню.       Когда мы достигли пункта назначения, я положил его на кровать и стянул с него всю одежду. Снова покраснев, он старался завернуться в одеяло, чтобы прикрыть свою наготу. Тем временем я, избавившись от своих домашних штанов и боксеров, навис над ним, придавливая своим весом к кровати, и снова поцеловал.       - Доверься мне. Хорошо? Я не сделаю тебе больно. Просто расслабься.       Парень кивнул и сделал все, как я и сказал. Достав из тумбочки смазку, я аккуратно растянул Мэтью. Все это время он лежал молча, повернув голову в сторону, и прерывисто дышал. Я прошелся поцелуями от его шеи до паха, что заставило мужчину покраснеть. Его тело было идеальным: стройные ноги, впалый животик, выпирающие ключицы и острые плечи. Физический труд, который он выполнял каждый день, поддерживал его тело. Смотря на него, трудно представить то, что ему уже за тридцать. Я провел языком по внутренней стороне бедра, чем вызвал сдавленный стон, а когда я все же приступил к минету, Мэт запустил пальцы в мои волосы и начал вырисовывать на моей голове какие-то непонятные узоры. Когда с подготовкой было покончено, я медленно вошел в тело парня. Дав время привыкнуть к чувству наполненности, я начал медленно толкаться. Первые толчки были, наверняка, очень болезненными для Мэта. Но он, сжав простыню, терпел, потому что знал, что за болью последует удовольствие. Поцеловав его в губы, я перевернул его на живот и подпихнул под него подушку, ведь ноги совсем не держали парня. Я проник под другим углом, задевая простату. На всю спальню раздается оглушительный стон удовольствия, и мои толчки становятся быстрее. Мэт отстраняется от меня и ложится вновь на спину, обхватывая мои бедра ногами. Я снова вхожу, в уже достаточно растянутую дырочку и, тут же набираю темп. Мэтью нежно целует меня, а затем начинает шептать на ухо всякие глупости, которые могут придти к нему в голову в данной ситуации. "Я очень люблю тебя" - эти слова срывают мне голову. Потянув его за талию, я усадил его на свои бедра. Дальше все было как во сне. Его прерывистое дыхание, стоны в такт моим толчкам, нежные слова на ушко. Мэт этой ночью подарил мне всего себя, всего без остатка. Внутри него так горячо и приятно, что, казалось, удовольствие поглотит меня полностью, отрезвляли лишь его ноготки, царапавшие мои плечи и спину. Этой ночью одного раза нам было мало. Я брал его снова и снова, а под утро, когда мы лежали без сил, я спросил:       - Почему ты притворился, что не знаешь меня, тогда, в клубе?       - Потому, что ты дал мне обещание, что не приблизишься ко мне.       - И что? Это тут причем?       - Ты держал его на протяжении пяти лет, и я не хотел все испортить. Ведь я так надеялся, что ты его нарушишь. Но, ты все не приходил, а когда наш квартал снесли, я потерял надежду, но все равно ждал тебя.       - Ты так долго ждал.       - Да. Мне казалось, что я прождал тебя целую вечность. А сейчас я жутко счастлив.       Что может быть лучше, чем счастье того, кто тебе дорог. На самом деле, меня интересует очень многое о его жизни, о том, как он провел эти пять лет, было ли ему тяжело. Но их я задам позже. В будущем я буду оберегать его и во всем ему помогать. Я сделаю все, чтобы он не чувствовал себя ущербным. А сейчас, я очень благодарен ему за то, что он вытерпел все, и лежит в моих объятьях, греет своим теплом мое тело и душу.