Мотылек

      За окном еще бушевала гроза, но поводов для беспокойства не было. Не потому, что ушел тот без зонта, а потому что было ясно с самого начала, что все так и закончится. Артур подавил так и не вырвавшийся вздох и отложил документы, над которыми битый час пытался сосредоточиться. Бушевала гроза, но где-то меж облаков сияли редкие, но яркие просветы. Солнце не позволяло загнать себя во тьму, даже в самом центре Лондона. Почему-то этот факт вселял надежду в сердце Киркланда. Глупую надежду.       Так не вовремя вспомнилось, что сегодня собрание. Бесполезное, как и его надежды, мечты. Но, только встретив его там, можно будет понять, есть ли смысл в долгих ожиданиях. Англия уж сможет прочесть ответ в движениях, взглядах и по губам. По этим обветренным и горячим губам…       В очередной раз Артур тряхнул головой, отгоняя навязчивые видения ночи. Нет, о них хотелось думать, о них не хотелось забывать, он сам не позволит себе ни за что от них избавиться вне зависимости от исхода встречи. А сейчас нужно было покончить со всем, сорвать ответ как пластырь с больной коленки: молча, стиснув зубы и стараясь делать вид, будто это даже очень приятно.       У входа в зал его ждал как всегда Франциск. В последнее время француз слишком уж к нему привязался. Нет, спорить с ним не переставал, как прежде лез при каждом удобном случае и не только в драку, но при этом в конце можно было заметить на его лице облегчение и даже счастливую улыбку. Возможно, у Артура была такая же дебильная мина, но лучше об этом не думать, все же у него был тот, чей ответ уже вторые сутки мучил его.       Ни слова приветствия, лишь беглый взгляд по его фигуре и все. Англия лишь на долю секунды, замедлился, ожидая хоть слова, но тут же отдернул себя и прошел внутрь, как ни в чем не бывало, задевая американца локтем и напоминая привычным подзатыльником о пользе правильного поведения во время приема пищи. Ну, не говорить же этому остолопу, что в зале собрания не едят? Тем более что итальянец уплетал пиццу за обе щеки под напором заботливого и немного ревностного взгляда немца. Да и не скажешь же тут прямо, что просто сорвал раздражение на нем из-за «ответа». Америка уж точно не поймет. Не промолчит. Превратит все в фарс. Ходячий источник бесконечного пафоса и хаоса.       Его место было свободно. В этот раз Франсис не стал докучать ему, а что-то пробормотав про Евросоюз, пересел ближе к Германии. В итоге оставалось только довольствоваться речами Японии на тему то ли кризиса экономического, то ли о кризисе экологическом. Артур слушал, но до него не просто туго, а совершенно не доходил смысл слов. Учитывая его заинтересованный взгляд, Хонда упорно читал речь, глядя на него одного. Приходилось кивать, приходилось подавлять зевки, приходилось не бросать взгляд на… Любовника? Можно ли назвать того, с кем провел лишь ночь, любовником? Очень уж хотелось знать. И он все же перевел взгляд левее. Кику проследил за его взглядом и приподнял бровь: мол, причем тут мои проблемы и русский? Англия не спорил. Он действительно не причем, но что тут можно ответить? А ответ был в глазах русского, с которым он, наконец, напрямую встретился взглядом.       На мгновение утонул. На мгновение вновь перенесся в ту комнату, но теперь только будто наблюдал за всем со стороны. Разбитая ваза на полу и влажный ковер. Беспорядочно разбросанные желтые лепестки были и на полу, и на кровати, даже несколько запутались в волосах, но не в них дело. Все внимание было на двух полуобнаженных фигурах на постели. Да, все дело было в том дурманящем поцелуе, который они, кажется, тогда так и не разорвали. А еще в том, что утром все закончилось. Осталась смятая постель, остались измятые и никому же не нужные лепестки цветов. Такие же, как и он сам. Использованный.       Артур сморгнул, возвращаясь сознанием в зал собрания. Глупо было надеяться на объяснение, если ответ уже был дан. Дан тем гнетущим одиночеством поутру. Не важно, почему его оставили, от чего бежал Иван, Артур остался. Его оставили позади. Англия сам был ответом на свой вопрос.       На мгновение ком подкатил к горлу, но глядя в эти глаза, он не мог плакать. У него была всего одна ночь счастья. И это счастье стоило той горечи, оно стоило всего.       Артур искренне улыбался.

Akiko Shikata — Amnesia