В бастардах у судьбы

1 В саду Скайхолда цвела весна. Цвела яростно, под разорванным небом. Будто, как сама жизнь, у порога Конца стремилась успеть отцвести и оставить плоды, уронить их в покрытую пеплом землю… до лучших времен. Плакучая ива, дикая яблоня, затерянная в лозах беседка, зеркало искусственного пруда… Полуденная суета не коснулась этого места, устланного, будто снегом, опавшими лепестками. В пруду могло отражаться небо, но он был тёмен, как зрачки ведьмы. Должно быть, ей нравится здесь. Или не ней одной. Её сын, черноволосый парнишка, сидел, склонившись к воде, глядя, как расходятся круги от кончиков его пальцев. Почувствовав взгляд чужака, он поднял глаза. - Я Киран, - просто произнес он и поднялся на встречу гостю, отряхнув лепестки с бархатного камзола со степенностью, никак не свойственной девятилетним, и протянул ему руку. Прикосновение было горячим, пожатие – крепким. Мальчишка проводит время не только в раздумьях. Алистер сжал его ладонь в ответ и едва не пропустил момент, когда электрическая искра коснулась его разума. Киран опустил ресницы, тщательно пряча улыбку. - Я пока не умею проникать в мысли, только если застану кого-то врасплох. Мама говорит, я должен больше практиковаться. Она сказала, ты не будешь возражать. Так ли это на самом деле? - Твоей маме виднее. Во всяком случае, всё, что касается меня. - Так ты – Герой Ферелдена? – спросил Киран, склонив голову на бок. - Так говорят, - ответил Страж, вдруг осознав, что глаза Кирана совсем не похожи на глаза его матери, впрочем, как и отца; они не излучали золотое сияние, а поражали своей чернотой. Они как колодец, ведущий в логово оборотней в Бресилиане… Бездна, хранящая тайну, дверь в другой мир; ты должен быть героем или безумцем, чтобы узнать, что скрывается в них. Героем он себя не считал, оставалось второе, что, в общем-то, не имело значения. Глядя в свое отражение в черных глазах её сына, он видел страстный, пытливый ум человека, рано познавшего одиночество. Как видно, найдя в его молчании достаточно для подтверждения собственных мыслей, мальчишка изрек: - Значит, ты – брат короля. Но ты не король? - Как мне известно, Ферелденом правит мудрая королева, а? – ответил он вопросом на вопрос, и Киран нетерпеливо дернул плечом, что его позабавило: Логэйн сделал бы точно так же. - Я не спрашиваю, кто правит Ферелденом, я хочу знать: почему? - Мне не очень-то предлагали, - усмехнулся он, почти не покривив душой. В памяти невольно всплыла его последняя встреча с Анорой, когда тончайшая перчатка на протянутой для поцелуя руке зацепилась за усы Стража-Командора на глазах всего двора. Должно быть, в Орлее это сочли бы ужасно безнравственным. - У нее гладкая белая кожа, везде! У меня получилось! Ты подумал об этом и ещё о… Тряхнув как следует головой, дабы окончательно изгнать назойливых светляков из своих мыслей, он поспешил водрузить на лицо отборную мину эрла Амарантайна – Вершителя Правосудия, пока мальчишка не успел разглядеть его пылающие уши, и усилием воли поборол желание угостить практикующегося недоросля ремнём. Киран буравил его взглядом, выражающим крайнюю степень досады, но расспрашивать больше не стал. Неумением скрывать свои мысли, в отличие от довольно своеобразного чувства такта в купе с любопытством сороки, он явно пошел не в мать. - Прости, я увлекся. У меня в первый раз получилось увидеть так ясно, - буркнул Киран, но, кажется, тут же раздумав дуться, просветлел лицом. - Мама говорит, что между нами есть связь. Я спрашивал, значит ли это, что ты – мой отец, но она уходит от ответа. - Твоя мама – умная женщина, она ничего не делает без причины, - не сдержав улыбки, Страж потрепал его по голове. - Если хочешь, мы спросим её вместе. Я имею в виду, спросим о том, почему она это делает. В следующий миг ему потребовалось все его не геройское мужество, все безумство, на какое он был способен, чтобы выдержать последствия того, что он только что совершил. Киран бросился к нему с раскрытыми объятиями, угодив куда-то под бок, дрожащий и бесхитростный, как снежная перепёлка. Алистеру только и оставалось, что обнять его тяжелой рукой, прижать к себе крепко - крепко. Вдохнуть пряный запах его волос, угольно-черных, сияющих в полутьме от того, что глаза заволокло слезами. Он понял, что скорее умрет на месте, чем скажет Кирану, что тот не прав. В конце концов, его мать – умная женщина, и ничего не делает без веских на то причин. 2 - Она здесь, Страж-Командор. Она сказала, что будет ждать здесь. Инквизитор открыл перед ним калитку, ведущую в сад, и отступил в сторону, опустив глаза. В саду Скайхолда было темно. Жёлтые фонари, шахматная доска, выщербленные плиты… что-то было здесь лишним, и этим лишним был он. Занавес рухнул у него за спиной, будто отрезав всё прошлое. Ему казалось, он падает следом. Или вовсе не он, а та шелуха, что надевает он на рассвете после каждой ночи, в которой он – всё так же – принадлежит только Скверне и ей. Сколько было этих ночей за десять-то лет – никто не упомнит. В саду Скайхолда было темно. Как в его душе. Жёлтые фонари не разгоняли тьму, напротив, делали её ещё глубже, ещё страшней… Никогда не любил темноту, но в последние дни (месяцы? Годы? Или это было всегда?), тьма манила его, будто музыка билась в висках и звала. Он посмотрел на огни, ощущая грань света как часть себя, замирая от того, насколько тьма за этой границей может быть острой… манящей… сладкой… Кажется, это зовется «Зов». Но слову не выразить всей темноты и огня, что струились по его жилам вместе с усталостью. Он узнал, как выглядит самое Смерть. Не его смерть, нет, - Смерть всего мира. Стоит признать, он знал это давно, с того дня, как на драконьем кладбище шагнул сквозь Элувиан, взяв её руку в свои. Тогда она не спросила его, верит ли он в то, что взглянуло на них сквозь время. Теперь оно близится, но конец ещё не настал. И он будет страшен, Страж окончательно понял это, лишь вернувшись из Тени. Там, за призрачными стенами Адаманта, он оставил Логэйна, брата по крови, своего… друга? Вряд ли, слишком долго они шли разными дорогами. Врага? Никто не понимал его так, как Логэйн. Если названия этому нет, путь будет враг. О лучшем враге он не мог бы мечтать, как не мог он мечтать о лучшем брате. До сих пор, закрывая глаза, он каждый раз видел его лицо, за миг до того, как изнанка мироздания схлопнулась между ними, отделив жизнь от смерти, слышал его слова: «Расскажи моему… расскажи своему сыну, как я погиб. Слышал, он – маг, интересуется Тенью. Вдруг ему будет интересно узнать». Она шагнула из темноты, строгая и безмолвная, заключила его в объятия, окутав пологом тишины их обоих. Желтый свет фонаря вдруг стал ослепительно ярок. Опустив веки, он растворился в тишине и до боли в горле был благодарен ей за молчание. Прошло много времени прежде, чем она решила его нарушить: - Он знал, на что шел. Как и ты. В прошлый раз, до Адаманта, покинув сад с сонным Кираном на руках, он не посмел прикоснуться к ней. Под реющим стягом его уже ждал Инквизитор, по-над стенами брезжил рассвет. А ещё - он боялся, что, прикоснувшись, не сможет уйти, зная, что не вернётся. Теперь… столько лет спустя, она обнимала его, вдруг став его миром, и он понял, как отчаянно этого ждал. Такая же – но бесконечно другая. Старше, тоньше, ещё красивей, чем прежде. Чуть отстранившись, она прикасалась в его лицу, словно боясь причинить ему боль, и музыка Тьмы в его голове внезапно сделалась тише, уступив место шелесту крон, позволив вдохнуть глубоко… Кажется, он просто опустился на землю, прямо там, где стоял мгновенье назад, к её ногам, так велика была его усталость. Тяжелые складки её платья заколыхались, и, открыв глаза, он снова увидел её лицо рядом с собой. - Не думала я, что захочу сказать тебе это. Прости меня. Если сможешь простить. - Я ведь знал, на что шёл, так? – он прикоснулся к её щеке и удивленно отдернул пальцы, увидев даже в изменчивом свете ночных фонарей, как зарделась её кожа. - Киран решил, что ты – его отец, и я не стала его разубеждать. За это прости. - Как ты делаешь это? Как ты снимаешь Зов? Пушистая тень от густых ресниц едва уловимо дрогнула. Долгое время он думал, что уже мёртв, он пережил предательство Стражей, вернулся из Тени, встретился с сыном… Могла ли ему привидеться тень облегчения у неё на лице? Значил ли её вздох, что она действительно сожалеет? - Я тоже кое-чему научилась за прошедшее время. Только для этого нужен телесный контакт. - Что будет дальше? С тобой и со мной? Прости меня и ты, но я должен спросить. Столько лет я боялся… в основном боялся услышать ответ. Теперь я слишком стар, чтобы бояться и ждать. Уткнувшись лицом в лиф её платья, он услышал нечто, весьма похожее на смех, но ответила она вполне серьезно: - Неведомо мне, что нас ждёт, даже теперь. Но время молчания позади, как и время разлуки. Я не знаю нашей судьбы, хотя, не скрою, многое отдала бы за этот дар. Однако я могу тебе обещать: я буду с тобой, пока мы вместе не узнаем, что готовит нам будущее. - Ну, раз так… Кажется, я пол года мылся исключительно в ручьях. Но сначала – где-то здесь есть кухня, а, женщина?.. 3 Они занимались любовью под слабое потрескивание свечи, почти беззвучно, касаясь друг друга осторожно, будто держали в объятиях не тела - обнажённые души. Всё, что должно быть сказано, утратило смысл годы назад. Всё, что должно было закалить их обоих на пути друг к другу – давно произошло. И было забыто. Остались только два тела и крошечный огонек, выхвативший из тьмы уголок их личной вселенной. Сплетённые тени на потолке её кельи, дрожащие блики на каменных стенах… Долгие поцелуи, огонь и надежда, явившаяся из неоткуда и вместе со сладостным вздохом канувшая в никуда… «Знаешь, - думал он, много позже, заново узнавая её изгибы, всю её - в отражении пламени в её глазах. – Я кое-что видел в Тени, то, что делает твои извинения как минимум ненужной тратой времени». «И что же ты видел?» Он улыбнулся, отбросив назад отросшие волосы; седина в них вдруг заиграла рыжими искрами. Морриган затаила дыхание. Тусклый свет скрыл морщины его лица, тьма поглотила шрамы, обнажив перед ней того Алистера, которым он был задолго до Скверны… и до неё. «Я видел… надгробье. Свою могилу. И надпись на ней». Одним стремительным движением, грацию в котором разглядел бы лишь неискушенный юнец, она оседлала его бёдра, склонилась над ним так, что янтарное пламя свечи заполнило её зрачки целиком и пролилось теплым светом, окончательно возвращая его из Тени в реальный мир. «Скажи», - прозвучало в его голове как приказ. Вместо ответа он заключил её груди в ладони, краешком мысли отслеживая стук – стук её сердца, живого, трепещущего, хрупкого. Такого же, как его собственное. …Много лет назад, прощаясь, антиванский убийца сказал ему, что неразлучен со своей женщиной не потому, что влюблён, а потому, что после всего, что с ними случилось, у них с Элиссой осталось лишь одно, собранное из разных осколков сердце – одно на двоих. Он с радостью разделил бы с ней своё… Но ведьма не будет принадлежать ему, человеку, как не принадлежит и этому миру. После всего, что с ними случилось, он с этим смирился… почти. «Ты ведь и сама знаешь, так?» «Скажи!» «Тебе действительно настолько хочется это услышать?» «Я знаю, есть вещи, которые жаждешь услышать ты не менее сильно». Вместо ответа он опрокинул её на спину, стремясь окунуться в бездну, коей не было имени (отчаяние? Восторг?..), как в мёд её губ, забыть навсегда, будто нечто лишенное смысла, её так и не сказанное «люблю». «Алистер Тейрин, Король Ферелдена».