В бастардах у судьбы

      Дорога к Лотерингу походила на то, чем собственно и являлась - бегство.       Он запретил себе думать о войске и короле. О Дункане. Но это уже его, личная потеря. Логейн, предатель или нет, вот кому сейчас не легко. Выстоит, должен выстоять. А у них - своя задача.       Болотная ведьма не соврала - ее дочь быстро сошла с нахоженных, забитых беженцами, троп, и увела их в такую глушь, где не попадалось ни единой души. Она уходила вперед, чтобы вдали от глаз перекинуться какой-нибудь тварью и отправиться на разведку. Какая щепетильность. Ему было все равно, даже если б она бежала голой. Иногда она приносила кролика или еще какую мелкую дичь. Но дух скверны опередил их, добычи попадалось все меньше.       Вот, похоже и в этот раз он вернется в лагерь с пустыми руками.       За годы он свыкся с несправедливостью. Жизнь словно готовила его к этому моменту. Он научился различать оттенки черного на черном; худшее среди плохого перестало его удивлять. А потому белое пятно среди черноты леса, смутно замаячившее впереди, заставило его остановиться.       Не так уж часто судьба делала своему бастарду подарки. В том, что это именно дар, предназначенный для него, он не сомневался.       Несколько месяцев назад, только прибыв к Остагару, он видел этот ком белого снега посреди грязного месива, вперевалку шагающий за псарем. Другие собаки в присутствии странного сородича ворчали и норовили устроить грызню. Тогда он подумал: ничего хорошего, свои же задерут, дайте только шанс. Звери всегда поступают так со всем непохожим. Не свои - так хищники. Уж слишком приметный окрас. Псарь собирался избавиться от бракованного щенка, но тянул время, еще надеясь отыскать ему хозяина. Было жаль - пес обещал вырасти крепким и отважным.       Зверье чует скверну; не всякая тварь переборет в себе инстинктивный страх. Но этот бесстрашно проковылял к нему напрямик, сунул морду в мозолистую ладонь.       - Ах ты белый паршивец, - бормотал он, трепля щенка за ушами. - Тоже, значит, никому не нужен? Что ж... стать стражем нынче может и не великая честь, но как альтернатива смерти - более чем приемлемо...       Он даже дал монету псарю, чтоб присмотрел, а потом завертелось...       ...умышленно ли, случайно - пес отыскал их следы. Упорно шел, когда бежал, когда полз, отбиваясь по мере сил от бегущего зверья, оставляя за собой кровавые пятна.       Страж взвалил его на плечи - мабари хоть и молод, а весу в нем... Но своя ноша на то и своя. Он усмехнулся, подумав про младшего стража и ведьму Морриган. Ничего, потерпят без ужина. В отличие от этих двух, снежку он кое-что действительно задолжал.       Лагерь встретил его молчанием. И остывшей похлебкой из тощего зайца, которого все-таки подстрелила Кусланд, в слишком незначительном количестве, решил он, чтобы рассматривать всерьез.       - Никак сегодня ждет нас сытный ужин, - промолвила Морриган, поцокав языком, когда он сходу расшевелил огонь и велел принести воды.       Пес ослабел от голода и ран, но следов скверны не было. Смыв кровь и грязь, он придвинул к белой морде котелок и, пока новый спутник жадно ел, закрепил припарки, порвав на полосы чистую рубаху.       Последнюю, подумал он, не испытывая, впрочем, сожаления. Надо бы соорудить волокуши, чтобы вновь не тащить его на плечах. Проводив взглядом Кусланд к единственной на троих - теперь уже на четверых - палатке, он дал себе минуту передышки, наблюдая, как заступившая на дежурство ведьма заваривает травы, отгоняющие сон.       - Звери задерут его, - она посмотрела на него пристально, будто бы изучая. - Не лучше ль участь его облегчить и наполнить котелок?       - Резонно, - сказал он, ответив на ее взгляд, сказал почти беззаботно. Только глаза его недобро вспыхнули. - Стража я прирежу пока спит, с тебя - жаркое. Только учти, сил наберусь - хлопну лириумного зелья и прикончу следом. Только есть тебя я не стану. По крайней мере - не сразу. Тебя я завялю впрок.       Она гневно прищурилась и отвернулась, как вдруг ее запястье обожгло каленым железом. Он развернул ее к себе лицом и ответил на полный презрения взгляд.       - Он ничем не лучше тебя, отступница. Он один против всех. Но, в отличие от тебя, он это понял давно.       Кто знает, в этот ли миг между ними впервые проскочила та искра?.. Точнее - морозный всполох, с хрустом разломивший ледяные корки их душ. С наслаждением втянув остывший воздух, он выдохнул ей в губы:       - Я назову его Снег.