***
— Сегодня похороны, — громко объявила Нерейва, и все тут же повернулись к ней. — Почему именно сейчас? — подала голос Захарра. — Почему не раньше? — Приехал отец Рэта. — на секунду Нерейва замялась. — Он хочет похоронить сына сегодня. Василиса, в это время пившая чай, чуть не поперхнулась, как и Фэш. Отец. Отец Рэта. Он никогда не говорил о нем. Он вообще мало что рассказывал о семье. Она вдруг подумала: «А приехал бы ее отец на ее похороны?». Огнева быстро отогнала от себя эти мысли и кинула косой взгляд на Фэша, который в это время неспешно ел хлопья. Он на секунду замер, а потом снова принялся работать ложкой. В его глазах читалось изумление, которое через пару секунд сменилось пониманием смешанным со злостью. Убойная смесь. Василиса тихо вздохнула. Они все только отошли от его смерти, и тут приехал его отец… Ее вдруг захлестнула ярость. Да как он может? Был всю жизнь Рэта непонятно где, а теперь вдруг заявляется. — Мы там должны быть обязательно? — словно прочитав ее мысли, осторожно спросил Фэш, как будто боясь ответа. Словно зная его наперед. — Да, обязательно. — утвердительно кивнула женщина, кинув острый взгляд на черноволосого. — Да и мне кажется, что Рэт бы пришел на твои похороны. Фэш застыл. Словно окаменел. Василиса могла поклясться, что его пронзительно голубые глаза вдруг потемнели. Все взгляды тут же обратились к Драгоцию. Наступила звенящая тишина. Словно затишье перед бурей, которая так и не состоялась. Кадык Фэша дернулся, разрушая образ каменной скульптуры, и он положил ложку рядом с тарелкой. Этот звук прозвучал пушечным выстрелом. Драгоций медленно поднялся и, смотря стеклянным взглядом лишь на Нерейву, отчеканил: — Я наелся, спасибо. — и, уже подходя к двери, он повернулся. Напряжение, царившее в комнате, можно было резать ножом. — Между прочим, он разрешил мне не приходить. Еще давно мы с ним условились: кто бы из нас раньше не погиб, другой не придет на похороны. Я не буду нарушать обеща… — Он мертв, Фэш, — Нерейва тоже встала. Она тяжело вздохнула. Ей было больно говорить все это. — сейчас никому нет дела до того, что вы друг другу обещали. Ты должен прийти. Это не обсуждается. Если однажды тебе позволили не приходить к отцу, это не значит, что… Драгоций развернулся и молча вышел из кухни. За ним последовали остальные. Захарра пошла к брату, а остальным просто было слишком неловко, чтобы оставаться сидеть на месте. Сидела только Василиса. Она с каким-то разочарованием смотрела на женщину. Ее бабушку. Она осунулась и сгорбилась, став больше похожей на старуху. — Зачем вы так с ним? — тихо спросила она у нее. — Ему и так тяжело. — Знаешь, принять смерть близкого человека очень больно, но необходимо. Нужно прийти на похороны и сказать себе: «Да, его больше нет, но я справлюсь. Я буду жить дальше», понимаешь? — Нерейва взглянула в лицо девушке и снова вздохнула. — Возможно ты позже поймешь. Огнева кивнула и встала из-за стола с одной единственной мыслью: слишком часто она слышит вздохи полные печали, горечи и грусти. Пора прекращать это. Пора меняться самой и помогать другим. Нужно жить. Иначе никак.***
— …Мы печалимся и грустим, теряя друга, наставника, священника, советчика и человека, но нас поддерживает в глубокой скорби надежда, что Всемогущий Бог по заслугам наградит служителя церкви, который на земле с твердой верой распространял чистое учение Христа, — лился голос священника, словно патока. Василиса никогда не любила похороны. Да, а кто их любит? Дело было не только в боли, которую она испытывала даже на панихиде незнакомых людей. Она не любила вот таких людей, приходящих, бездумно читающих молитву только ради денег. Она не могла понять, как вообще можно пригласить на такое личное чужого человека. Человека, которому совершенно наплевать на тело в гробу, на его дела при жизни, что не мешает ему пафосно восхвалять их. Огнева снова наткнулась взглядом на закрытый гроб, и жгучие слезы опалили глаза. Внутри нее билось и рычало совершенно детское желание подбежать к нему и откинуть крышку, чтобы Рэт поднялся оттуда и с веселой улыбкой прокричал: «Шутка!». Разумная ее часть свернулась на дне души и оттуда тихо убеждала ту порывистую, вспыльчивую девчонку, какой она была в детстве, что он мертв. Что он не встанет. Что его сейчас положат в землю и это будет правильно. И эта девчонка, словно пронзенная ножом правды, падала вниз прямо к разуму. Каждый раз, когда надежда на секунду оставляла ее, Василиса почти молилась, чтобы она больше не проснулась. Чтобы эта чертова обманщица заснула и не мешала ей жить. И от этого всего плакать хотелось еще больше. Василиса с трудом отвела взгляд от черного полированного гроба и, зябко поежившись, выдохнула облачко пара. Зима. Теплое черное пальто не грело до конца. Ноги, на которых были только капроновые колготки и туфли, мерзли, но Василиса, сжав зубы, терпела и шмыгала носом. Нерейва сказала надеть платье. Простое черное платье. Несмотря на всю строгость одежды, копна ярко-рыжих волос выделяла ее среди кучки черных людей. — Аминь! — вдруг закончил речь священник, и Василиса вздрогнула. — Аминь! — повторил за ним нестройный хор голосов, и гроб подхватили четверо неизвестных мужчин. Они донесли его до заранее вырытой ямы и аккуратно опустили туда. Василиса снова отвела взгляд и заметила Фэша. Тот стоял чуть поодаль от всей процессии и хмуро смотрел на происходящее. Он был без куртки. Легкая черная рубашка явно не спасала его от зимнего холода, но ему было наплевать. На щеках у Драгоция играл морозный румянец, и Василиса с облегчением отметила, что его взгляд уже не такой пустой как раньше. Вдруг к нему приблизился мужчина. На нем было длинное черное пальто и шляпа, скрывающая лицо. Он положил руку на плечо черноволосому и что-то сказал. Фэш резко повернулся к нему, Василиса заметила его полное замешательство, он растерянно ответил ему, и мужчина отвернулся от него и пошел в сторону людей у могилы. Огнева отвернулась от него и снова обвела взглядом присутствующих, гадая, к кому же подойдет незнакомец. Она вздрогнула, когда чужая рука легла ей на плечо и резко развернулась, как Фэш минуту назад. Ее взгляду предстал мужчина средних лет с легкой сединой на висках. Высокий, с карими глазами и морщинками у глаз. Он протянул ей руку для рукопожатия, и Василиса, немного помедлив, пожала ее. — Вы Василиса Огнева? — спросил он, отпуская ее ладонь. — Да. — девушка кивнула и посмотрела мужчине в глаза. — А вы? — Меня зовут Родион Хардиус, я отец Рэта. — произнес он и вдруг тепло улыбнулся. — Рад наконец познакомиться с дочерью Нортона. Ты похожа на Лиссу… — к последней фразе его улыбка угасла, и он чуть виновато произнес: — Сочувствую. — Я вам тоже, — слегка севшим голосом сказала Огнева. Сколько же людей знали ее отца и мать? Сколько раз ей напоминали о них. Отец Рэта тяжело вздохнул, кинув косой взгляд на ровную яму, в которую сейчас закапывали его сына, и снова обратил взгляд к рыжеволосой. — Не могла бы ты сказать, где находится твой отец? — Если бы я знала… — горько усмехнулась Василиса, вспоминая, когда последний раз видела отца. Точнее слышала. Когда он успокаивал ее за дверью. — Он сказал, что уедет на несколько дней и скоро вернется. С тех пор я не могу до него дозвониться. Я не имею ни малейшего понятия о его местонахождении. — Очень жаль… — задумчиво произнес он и тут же спохватился. – А с кем же ты живешь? — С Нерейвой. — сказала она. — То есть с бабушкой. — Ее здесь нет, — заметил он и вопросительно посмотрел на Василису. — Она не смогла прийти, не знаю почему. — Из-за меня… — удовлетворенно протянул он и, напоровшись на недоуменный взгляд девушки, поспешил пояснить. — Твоя бабушка рано родила Нортона, и мы с ней почти ровесники: она немногим старше меня. Когда-то мы даже были вместе, но потом я встретил мать Рэта, и все изменилось. С тех пор мы стараемся избегать друг друга, — Родион скупо улыбнулся. — Но она удивительная женщина. — Да-а-а… — в замешательстве протянула Василиса, когда отец Рэта кивнул ей на прощанье и собрался уходить, но тут же ее посетила одна догадка. — Постойте, а это случайно не вы отец… — Нет, Василиса, Нортон не мой сын, — он усмехнулся и пошел в сторону от кладбища. В ту же минуту это жутковатое место покинул Фэш, и Василиса, не в силах больше тут находиться, последовала в дом.***
Рассвет — самое волшебное время дня. Ровня ему лишь ночь. Василиса встречала его, когда было очень грустно: он помогал на несколько прекрасных мгновений забыться и насладиться красками природы. Такими яркими, живыми и невероятно прекрасными. Она брала горячий чай, садилась на ступеньки и наслаждалась. Как и сейчас. Вот-вот через пару секунд придет зрелище, от которого захватывает дух, которое не каждый раз увидишь, заметишь. Кому в наши дни захочется встать ни свет, ни заря только ради того, чтобы увидеть солнце? Но ведь поэтому мы и любим рассвет, потому что он один раз в день. Огнева сделала маленький глоток и зажмурилась от удовольствия. Ее любимый чай, вкус которого напоминал весну. Чабрец… Она всегда любила это растение. Его запах, который по совместительству был запахом Лиссы. Она пахла мелиссой и весеннем чабрецом. Вот и первый лучик. Самый красивый, самый теплый, самый долгожданный после долгой ночи. Он пробежался по округе, окрашивая все в теплые тона и возвещая о скором приходе солнца. Серое небо, передернутое легким розовым маревом, постепенно алеет, а вместе с ним и все вокруг. Деревья будто вышли из старой сказки: их большие пушистые кроны, чуть тронутые инеем, отбрасывают жутковатую тень. Толстые крученые стволы хочется обнять и, прижавшись всем телом, почувствовать запах лета. И вот появляется величественное солнце. Зимним утром оно не такое яркое, первые несколько секунд можно даже смотреть. Василиса смотрела. Вдруг послышались шаги, и на ступеньку рядом с ней опустился Фэш. На этот раз он был в теплой куртке, в отличие от Огневой. — Смотришь? — спросил он, чуть улыбнувшись. — Смотрю, — ответила Огнева, не отрывая взгляда от кроваво-красного неба и золотого круга солнца, разгоняющего темноту. — Любишь смотреть на рассвет? — снова задал он глупый вопрос, и Василиса не выдержала. — А еще на закат, на звезды, луну, на цветы, штормовое море… Я вообще люблю созидать, может, ты заметил? Фэш тихо рассмеялся. Василиса удивленно посмотрела на него, невольно наслаждаясь моментом. Она любила его смех. Сейчас ей казалось, что она могла бы слушать его вечно. Такой глубокий, бархатистый. — Созидать лучше в тепле, не находишь? — фыркнул он, увидев ее легкую накидку. Драгоций с улыбкой забрал у нее кружку и, усадив к себе на колени, укутал в свою же куртку. На тихие протесты Огневой он не обращал внимания. — У тебя мурашки были, и нос красный, — снова улыбнулся он, показав ямочки, которые Василиса тут же внесла в свой мысленный список самых красивых зрелищ. — Ты вообще, как? — вопрос сорвался с губ Василисы нечаянно, и она тут же прикусила язык. — Нормально… Живу. Терплю, смириться пытаюсь. — пожал он плечами и грустно улыбнулся. — А ты? — Злюсь. — честно ответила Огнева и передернулась. — На себя, на людей, на него… Драгоций понимающе кивнул и перевел взгляд на небо. Василиса чуть приподняла голову и нечаянно стукнулась носом об его подбородок. Фэш только фыркнул и не пошевелился. Огнева покраснела и не смогла сдержать улыбку. Эти минуты казались такими нереальными. Фэш был настоящим, и она могла себе это позволить. В эти редкие мгновения она понимала, что такое счастье, что значит влюбиться. Василиса вдруг протянула руку и погладила его по чуть колючей щеке. — У тебя щетина, — произнесла она и с удовольствием вдохнула его запах. — Тебе не нравится? — спросил он, опуская взгляд на нее. — Наоборот, — ее сердце забилось с удвоенной силой от одного его взгляда. Василиса увидела, как расширились его зрачки, и сглотнула. Фэш вдруг отвернулся и еле слышно пробормотал: — Огнева, ты сводишь меня с ума… — Мне воспринимать это как комплимент? — фыркнула Василиса, но внутри разливалось приятное тепло от его слов. — Воспринимай это как констатацию факта, — весело блеснул он глазами. — Что это вы тут делаете, голубки? — раздался по-доброму насмешливый голос Ника, и через несколько секунд появился и его обладатель. — Катись отсюда, Лазарев, — рассмеялся Драгоций, притягивая Василису ближе к себе. — Ну я же шучу… — притворно обиделся он. — А ты иди к Захарре, пошути, она оценит! — рассмеялась Василиса, глядя на перепалку двух друзей. — Намек понял, — фыркнул Ник, — сваливаю. Парень в последний раз весело взглянул на парочку и растворился в утреннем тумане. Фэш покачал головой и посмотрел вдаль. — Такой момент испортил, — вздохнул он. — И не говори, — фыркнула Огнева, стараясь не засмеяться. Она перевела взгляд на небо и ахнула. — Фэш, смотри - снег! Драгоций иронично взглянул ей в лицо и, проследив за ее взглядом, тоже увидел редкие снежинки, срывающиеся с неба. — Ты как ребенок, в самом деле! — он легонько поцеловал ее в висок и рассмеялся, увидев горящий взгляд. — Я просто его очень люблю, — вздернула нос Василиса. — И солнце, и небо, и звезды, и луну, и море, ты вообще все любишь, — Фэш улыбнулся и посмотрел на нее с… нежностью? — Вот поэтому ты мне и нравишься! — Мне это тоже воспринимать как констатацию факта? — фыркнула Огнева, а сердце у нее в груди отбивало марш. Дыхание сбивалось. Такой счастливой она себя не чувствовала уже очень давно. — Воспринимай это, как хочешь, — черноволосый, не переставая улыбаться, мягко погладил ее по щеке. Таким счастливым он не чувствовал себя никогда.