Что было бы?

" Казалось бы, всё. Свобода от тех оков, которые мы носили столько лет. Теперь мы можем делать то, что мы хотим: мы можем бегать босиком по траве, играть в саду, читать старые журналы, гоняться за голубями, зевать на витрины магазинов одежды, есть так много, отчего бы любой толстяк давился, ездить с одной станции на другую, с одной игры в другую, не опасаясь того, что не дай бог не оказаться в ненужном месте в не нужное время. Это казалось так просто. Так легко. Но это оказалось не совсем так, как бы мы этого хотели. В ту темную, звездную ночь, как было видно из окон стоячих машин, из отключенных экранов, все собрались в одном большом зале — всеобщем холле, который был связующим звеном всех миров и «жанров», чтобы отметить годовщину своего существования и увидеть в живую каждого, посмотреть в глаза и сказать: «Да, я именно таким тебя и представлял, хотя по слухам ты представал у меня в голове совсем другой персоной!» Но мы не пошли туда, потому что нам было страшно. Мы боялись этого нового мира и не хотели признавать других людей, если они таковыми являлись. Несмотря на то, что мы были сильнее морально и физически, закалённее в своих же страданиях и жизненных лишениях, сложнее и мужественнее, нам это было слишком непривычно, и мы не хотели соваться туда, так как привыкли только к самим себе. С ещё только недавнего времени мы начали привыкать и признавать друг друга, но это всё равно было не то. Мы все сторонились друг друга, будто боялись, хотя и не знали, почему? Новое знание мира повергло нас в шок. И одновременно стало очень обидно, ведь никто из нас не предполагал, что всё было настолько просто, гораздо проще, чем кто-либо из нас мог предположить. Оттого-то и было до слез обидно и даже досадно. Вся жизнь теперь кажется тропой, зашедшей в тупик, а вокруг этой тропы всегда было чистое, зеленое поле. Можно было просто сойти с этой тропы, и все личные проблемы решены, а мы шли, уставившись в песок под ногами и наивно полагая, что то, что мы делаем, решает нашу опасную и крайне тяжелую, даже отчаянную и жестокую судьбу. И эту судьбу, как нам казалось, портили одни и те же люди, которые уничтожали то, что нам было дорого. Они отнимали у нас то, что составляло нашу жизнь: тех людей, кто были для нас всем. Кто значили весь мир для нас, и которые были нам так близки. Но, как оказалось, те самые ничтожные, подлые и низкие существа, злодеи, которые составляли всю суть нашей ненависти и потерянности, отнявшие у нас всё, как нам казалось, оказались тем же самым «всем», теми же людьми, которые были частью нас самих, без которых наша жизнь перестала бы иметь свой смысл. От понимания того, насколько мы все ошибались, насколько были неправы и насколько заблуждались, всем стало ужасно неловко и стыдно. Но этого никто не хочет показывать, что только делает ситуацию хуже. Как дальше жить? Жить дальше с такими знаниями — всё равно, что начинать абсолютно всё с чистого листа. Но это никогда не было и не станет возможным ни для кого из нас. Никогда. Всё равно мы продолжим жить так, как жили и как всегда будем жить, только понимая, что всё — это ложь. Будем по-прежнему смотреть друг на друга, но только уже не с открытой ненавистью, а со скрытым стыдом и непониманием. Мы хотим только одного — увидеть, что всё это какая-то подлая шутка или грубая ошибка, и то, что мы так неожиданно узнали, очередная иллюзия, путающая наши мысли. В один день мы всё-таки решились сделать банкет в честь нашего открытия и примирения со всеми. " В большом светлом зале, за длинным столом сидели все представители одной фантазии, и почти все старались поддержать позитивные настроения, разговаривая и поддерживая разговоры. Но атмосфера не была настоящей: каждый из нас в глубине души знал, что этот момент сделался ещё тяжелее в собственном же присутствии, и каждый пытался скрыть это, хотя ни у кого это толком не получалось. Больше половины присутствующих молча поедали блюда и наблюдали за действиями других, и это делали главные герои, другие старались увеселить народ и поднимали бокалы, сами не зная за что, дергали за рукава и лямки рядом сидящих и звонко общались между собой о самых никчемных вещах, которые первыми случайно попадали в голову. Таковыми были Селика, Лайтчи, Ноель, Макото и Банг, но ещё и некоторые другие позитивные личности, привыкшие верить в светлое будущее. Позже к ним подключился Рагна, но он неохотно отвечал на вопросы Ноель о погоде, Селики о состоянии здоровья и тем более Банга об одежде, которую он носит, и приемах, используемых ниндзя. Тринити, которая в продолжение всего банкета сидела молча и наблюдала за всеми, замечала тем временем то, что происходило с одним из тех, кто сидел отрезанно от остальных. С момента, когда началось празднование, и до самого конца этот человек почти не сдвигался с места и упорно молчал, будто лишь для галочки рассматривая в своей тарелке яичный пирог, выражая на своем, отчего-то каменном, лице мертвое нежелание есть содержимое, лежавшее прямо перед ним. Он был одет не по традиционному, каким представал в прошлом. На нем был темный плащ из мягкого материала, под которым виден был тонкий жилет, плотно прилегавший к его телу, и черный галстук, впервые завязанный близко к шее. Также он носил темно-серые брюки, гармонировавшие с верхней одеждой, и коричневые ботинки с металлическими носками и короткими каблуками из того же материала, что и носки. Теруми сидел, ссутулившись и наклонив шею вперед, он скрестил ноги и, спрятав их под стул, сидел в такой позе до самой поздней ночи, изредка только качая головой и меняя положение рук. Даже несмотря на то, что вокруг царила тяжелая и явно приторная, напряженная атмосфера, он слишком резко выделялся среди всех, присутствовавших в зале за столом. Слишком выделялся тем, что вёл себя слишком...естественно? После нескольких часов скучной болтовни и глухого позвякивания ножей об тарелки все начали расходиться, неспешно поднимаясь со стульев и, как будто извиняясь за то, что почти ничего не делали в этот день, начали быстро расходиться. Лица многих были очень угрюмыми и даже недовольными, и по-прежнему все с недоверием относились к окружающим. Как будто их всех клещами вытащили в свет и насильно собрали вместе, не спросив их разрешения, и все жаждали как можно скорее вернуться в своё прежнее русло, размахивать мечами, выкрикивать нецензурные выражения и искать виноватого. И в этом нет ничего удивительного. Ведь они были так запрограммированны. Когда все начали уходить, или точнее, вытекать из зала, стоявший в углу молодой человек в темном строгом плаще и в шляпе подошёл к столу и стал подбирать столовые приборы и оставшиеся объедки, а сидевшая на стуле возле него очень, очень юная дама в пышном готическом платье в красных крестах, с прической, придающей ей вид невинного кролика с длинными ушами, да ещё и обвитой двумя бантами, похожими на заячьи уши, со скукой наблюдала картину послезастолья, подперев острый подбородок белой рукой. - Наго, Гий, уберите зал. - Есть, принцесса! И оба фамильяра, сторожившие «принцессу», подлетели к столу и совершенно без страха приблизились к начавшему наводить чистоту человеку в шляпе. Наго, большой и толстый темно-синий кот, похожий на русскую голубую кошку, начал всасывать ртом, превратившимся в пылесос, тарелки со стола, а Гий, розовая летучая мышь, похожая на свинью, отрыгивать бутылки с розовой жидкостью. Парень в шляпе улыбался широкой и приторной улыбкой и брал тарелки и вытирал их этой же жидкостью, а затем полировал полотенцем, складывая в одну стопку. По их виду было ясно, что им решительно нечего было делать в свободное время, хотя парень в строгом плаще и со змеиной улыбкой говорил, что у него есть ещё дела помимо уборки. Девочка с такой же скукой смотрела за тем, как эти трое наводят порядок и демонстративно зевала, прикрывая рот изящной ручкой. После минут шести она просто взяла и испарилась, оставив за собой одни лепестки роз. Среди тех, кто ушёл, были и вышеперечисленные девушка, наблюдавшая за одним из присутствовавших, и сам человек, которого как раз и наблюдали молча сидевшим за столом. Тринити вышла из зала одной из первых и остановилась, чтобы подождать других. Когда суровый молодой парень в темном плаще вышел, они случайно встретились взглядами. Тринити сложила пальцы перед грудью и прямо недоумевающе смотрела ему в лицо, как будто ждала от него чего-то. Тот в свою очередь ничего не ответил и будто не понял намека, но взгляда не отрывал. Они отошли в сторону и пошли в противоположных направлениях. Теруми остановился и повернул голову, косо глядя на Тринити. Та поймала взгляд и тоже повернулась, и это продолжалось только несколько секунд; потом они всё-таки отвернулись и скрылись в тени надстроек. Тринити шла вперёд и не останавливалась, она нагнала своих друзей...по сюжету. - Как тебе банкет, Тринити? Понравилось?А?-звенящим тоном спросила девочка с коричневыми вьющимися волосами, собранными в хвост. - Да,-тихо ответила та и улыбнулась. - Хмф,-буркнула третья девушка, самая высокая и на вид самая старшая из них. Её розовые волосы развевались на ветру, охотно покоряясь потокам воздуха, когда сама особа была полностью непоколебима, и эта натура внешне выдавалась за километр. - Не думайте, что это конец. Не думайте! Это просто невозможно, кто-то явно над нами издевается, -декламировала дама с розовыми волосами и челкой, полностью закрывавшей ей один глаз. - Не смейте расслабляться вот просто так. И не верьте. Пусть сегодня мы были «друзьями», но это ложь! просто смешно! Так просто взять — и отказаться от всего! Хахаха! Позор! Она говорила это с такой уверенностью, хотя видно было, что ей самой хотелось верить в произнесенные только что слова, однако в душе всё было совсем по-другому. После неловкого молчания она продолжила. - Даже если мы и действительно близки, это значит, что за «пределами», там... есть мир гораздо отвратительнее. Всё бред, идиотизм! - Что ты имеешь в виду? - А то, что...-вздохнула розововолосая. - Хочется верить, что то, на чем мы жили раньше, неправда. Но это уж слишком. Слишком! глупо звучит! Прямо как четко расписанная история, с жестокостью, глубоким сюжетом, но которая резко обрывается на хорошем конце!-Найн фыркнула и дернулась. - И банкет этот...всё только запутал! Девочки засмеялись. - Зато это значит, что нам не придется больше мучиться и плакать,-ласково сказала девочка. - А сестрёнке больше не нужно будет беспокоиться обо мне! - Даже если так,-сухо ответила Найн. - Появится новая заноза в заднице под названием - «все остальные»... - Найн!-ахнула Тринити. - Да-да...Я уже беспокоиться и за других начинаю,-уныло пробубнила та, немного стыдясь сказанного. - Сестрёнка! - Селика! Да ты бы видела «их» рожи?! За пределами нашей территории полные ур-... самые настоящие плохие дяди водятся! Уже невольно начнёшь беспокоиться и за тех уро-..., ублю-... людей, с которыми ещё вчера мы хотели свести счеты! Тринити вздрогнула и посмотрела в землю. - Даже...Теруми? Найн остановилась и вперила в неё свой острый, удивленный взгляд, как будто услышала новое, непонятное слово на каком-то странном языке. Мне уже плевать,-она махнула рукой, хотя упоминание этого имени у неё вызвало раздражение. - Но это не значит, что я не буду следить за этим-...Я не такая дура. Этот придурок всё ещё заслуживает жарки на костре. - Несмотря на то, что ведьма — это ты,-глухо и насмешливо произнес кто-то, быстро прошедший мимо них. Найн оскалилась и сжала руки в кулаки, испепеляя взглядом наглеца, который шел дальше. Тринити испуганно глядела ему вслед. - Найн,-она жалобно проговорила, и у неё заслезились глаза. - Он же всё слышал! - Плевать,-отрезала та. - Он подлая тварь, которая заслуживает худшего. - Но он же... - Это ничего не значит,-перебила Найн. - Тринити, когда же ты наконец поймешь?! Даже если он не имел прямого отношения к поступкам, которые он совершал на протяжении всей нашей «истории»( что сомнительно), это не значит, что он так не думает! Кто знает, что творится в голове у этой змеи?! Может быть, он и вправду хочет убить Аматерасу! - Но что это ему даст?! - Откуда я знаю! И вообще, пошли лучше быстрее, а то уже давно полночь!