Шизополис

— Иван Сергеевич, я не могу в деревню. Что я там делать буду? — Как что, Зимина? Ты мне тут зубы не заговаривай. Мы уже все решили, ты по распределению попадаешь в деревню, сейчас секунду, — старый профессор порылся в бумагах, попутно поправив очки на носу. — А вот, нашёл: деревня Нижние Висюки. — Но, Иван Сергеевич… — Никаких но. Я все сказал, вы свободны.       Девушка поднялась со стула, цокнула каблучками и, выходя, хлопнула дверью. К ней тут же подбежала подруга: — Ну что сказал? — Этот старый козёл отправил меня в какие-то Нижние Висюки, урод. — Вот козёл! А где это? — вспыхнула подруга. — Иванова, я попрошу вас зайти ко мне, немедленно. — Я встряла, — охнула подруга и поплелась в кабинет.       Провести лето в деревне, со странным, даже пугающим названием, что может быть хуже в жизни молодой девушки. Одна только мысль, что ей придётся два месяца пробыть вдали от тусовок, друзей, ночной жизни приводила в ужас. Как она, клубная девочка, сможет так долго проторчать в деревне, где наверняка нет развлечений, бутиков и всей той жизни, к которой Виктория привыкла. А как же Пашка? Он тут же побежит к Светке из параллельной группы. У той и ноги длинные и родители богатенькие. Топнув от злости ножкой Виктория поплелась в деканат забирать направление. Потом надо было собрать вещи. Через неделю её ждал поезд и привет деревня Нижние Висюки.       Забрав в деканате все необходимые документы, она поехала на съёмную квартиру. Жила Виктория одна. Квартиру помогали снимать родители. Ну, а с недавнего времени деньгами её спонсировал Павел.       Павел был женат, но Викторию это не смущало. Если ходит по бабам, значит такая жена. Мужчина с первого же дня сказал, что разводиться не собирается, и Викторию это вполне устроило. Встречались они пару раз в неделю. Ничего, кроме секса, Павла не интересовало. Виктория, поначалу радовались такой жизни, но постепенно стала замечать, что Павел засматривается на её соседку, которая была, как казалось Виктории, красивее и сексуальные её самой.       Делать все равно было нечего, и Виктория, открыв бутылку мартини, вышла с ней на балкон. Над городом начинался закат. Город просыпался, точнее просыпались те, кто вел ночной образ жизни, такие, как Виктория. Её вдруг захватила грусть, тоска по всему, что она оставляет здесь, тоска по Павлу. Он хоть и был женат, но уже полгода как согревал её своими ласками. Только Виктория подумала о Павле, как в дверь позвонили. Это был Павел, радостный: — Я на развод подал, — заявил он с порога, протягивая девушке букет цветов и бутылку шампанского. Виктория погрустнела ещё больше, мечта рушилась на глазах. А может бросить все? Взять академический отпуск и начать строить свою личную жизнь, все-таки двадцать три года, самое время чтобы выходить замуж и рожать детей. Она поделилась новостью с Павлом, а тот, как только услышал о долгом отсутствии возлюбленной, стал суровым. Что-то сбивчиво говорил о своих не молодых годах, о том, что уже не в том возрасте, чтобы любовь на расстоянии. Через два часа Павел ушёл, Виктория закрыла за ним дверь и осознала, что это навсегда. В душе стало противно и пусто. Под рукой оказалась недопитая бутылка шампанского, которую девушка допила в одиночестве.       Неделя прошла в сборах. Виктория металась по городу, в тщетных попытках собраться. Но что брать с собой на два месяца, она не знала. Назначение в далекую деревню предусматривало размещение, и в деканате, действительно, подтвердили, жить она будет в доме бывшего сельского врача. Практика в медицинском университет была первостепенной важности, и отказаться от нее, равносильно добровольному отчислению. Собирая вещи, Виктория мысленно готовилась к скуке. Что можно делать в деревне, где, видимо, живут одни старики да старухи, то ещё веселье. Закачав пару игр и кучу книг в свой планшет, девушка последний раз отправилась в клуб. Поезд завтра, в два часа дня, она даже успеет выспаться.       Ночной клуб горел огнями и источал жуткую смесь алкоголя, мужского и женского парфюма и сигаретного дыма. В этом омуте варились молодые и не очень мужчины и женщины. Танцы, стриптиз, дорогой алкоголь и сигары — все, чего душа просит. Пробираясь сквозь удушливое марево, Виктория заметила мелькающее впереди красное платье, точное такое же, как у её соседки Светланы. И действительно, это оказалась она. Девушка подходила к столику, где в приветственном жесте поднялся Павел. Что тут оставалось делать, в эту ночь Виктория напилась.       Звонок будильника просто обрушился на голову. Шевеля пальцами она смогла, не без некоторых усилий, отключить назойливую трель и снова уткнуться в подушку. Однако уже через пару минут будильник сработал повторно. В голове церковный колокол бил набат, тело казалось сломанным сразу во всех местах, во рту ночевала стая кошек. Кое-как добредя до душа и подставив измученное тело прохладным струям, она смогла прийти в чувства. Воспоминания о вчерашнем вечере были обрывочными: она видела Светку, Павла, как они целовались, танцевали. Выглянув в окно, девушка вмиг обнаружила доказательство — припаркованный авто у подъезда. Но её тут же закружил вихрь сборов. Последняя сверка со списком, вроде все взяла. Отключила газ, воду. Позвонила хозяину квартиры, предупредила что на лето уезжает на практику, но за квартиру было заплачено вперёд, а потому, он должен был просто приезжать и проверять все ли в порядке. Вызвала такси и, окинув взглядом своё жилище, вышла из квартиры.       Выпорхнув из подъезда, обнаружила что машина ещё на месте. Подхватила невесть откуда взявшийся под ногами гвоздь и нацарапала мелкими буквами на дверце: «Мудак». Зачем ей это надо было, она не знала, но на душе стало спокойнее. Здесь все дела были завершены, значит надо двигаться дальше, в деревню Нижние Висюки, спасать больных дедушек и бабушек.       Поезд нес плавно и мягко. Толстая проводница, что-то крича я ругаясь разносила чай. Виктория смотрела в окно. А может, не все так и плохо? Может, это какая-то современная деревня, и там даже есть клуб? Но в голову при таких мыслях приходили ужасные картины: простой сельский дом, который по вечерам превращался в модное в любой деревне место — дискотеку. На стенах портреты Ленина, Сталина и Маркса с Энгельсом, сурово, по советски взирающих на своих потомком, и как бы качающие головами: вот, мол какое поколение они воспитали, никакого социализма, один капитализм. От таких мыслей на душе скреблись кошки, и Виктория вновь и вновь отгоняла невесёлые мысли, разглядывая пейзажи за окном. «Вот бы остановиться и сделать парочку селфи», подумала девушка, когда поезд мчал посреди пшеничного поля.       На следующий день прибыв в пункт назначения и окинув взглядом местность, все радужные мысли, о том что деревня окажется современной, растаяли, как сладкий сон.       Перед вокзалом, значительно выделяясь на фоне автомобилей, стояла телега. Впряженная в неё лошадь жевала что-то из рук мужчины. На лошади болталась деревянная табличка, где большими буквами было написано: «Виктория Зимина». От удивления Вика выронила чемодан, и тот, с характерным лязгом шлепнулся на асфальт, лошадь дернулась, мужчина обернулся. — Ты чего мою лошадь пугаешь? — злобно обратился он к девушке. — Я пугаю? — недоуменно заметила Виктория, подбирая вещи с земли, — это что, мы на этом поедем? — А ты что ль, новая докторша? — недоверчиво спросил мужчина. — Я, — нервически ответила девушка. Больше всего на свете ей хотелось вернуться обратно домой. Бог с ним, с этим университетом, Бог с ней, с практикой. Она не поедет на этой телеге, — а что, автомобиля нет? — До Висюков на машине не доберешься, — заметил мужчина и, подобрав чемодан, погрузил его на телегу. От неё несло сеном и навозом. Виктория поежилась. — А туда вообще транспорт ходит какой-нибудь? — Понаедут тут городские, — бурчал мужчина, — не ходят у нас автобусы, троллейбусы. Вот так и передвигаемся, — он потрепал лошадь по густой гриве. — Забирайся, — и мужчина, лихо запрыгнув на телегу, взялся за поводья. — Куда? — Ты глухая, или вы в городе все такие? — Какие такие? — девушка кое-как забралась на телегу, и мужчина, натянув поводья, стал выезжать с парковки. — Ну, глупые что ли, лошадь никогда не видели, на телеге не катались. Чем вы там в городе занимаетесь? — Ходим в клубы, оттягиваемся… — Значит, клубы? Это там, где все бабы трахаются с первыми встречными, прямо в туалете? — Почему с первыми встречными? Если парень угостил выпивкой, пошуршал кошельком… — Шалавы, — пробурчал мужчина себе под нос. Виктория пропустила эту реплику мимо ушей. — А вы в своей деревне чем развлекаетесь? — Нет у нас времени на развлечения. Работа, ну, по выходным можно в кино сходить, иногда привозят. — А три дэ бывает? — Три чего? — Ясно. Дискотека-то есть? — Дискотека есть. Раз в месяц, в клубе. Но там особо не повеселишься, у каждого своя баба. А если кого танцевать пригласишь, знаешь какая потом драка будет?       Мужчина замолчал, и Виктория затосковала ещё больше. Дискотека всего два раза, парни все, видать, при своих, как этот выразился, бабах. Виктория повернула голову к своему сопровождающему. Мужчине было явно за тридцать, бородатый, в каких-то жутких шароварах и майке-алкоголичке зеленого цвета. Поражало только одно: странная стрижка, с выбритыми висками, и зататуированные руки. Виктории казалось, что в деревне не может быть такого колоритного персонажа. Однако, этот самый персонаж вёз её на место практики, как на Голгофу. Голову не покидало то, что Виктория невинная жертва, проведёт два месяца в самом ужасном месте в своей жизни, и как она потом будет отрываться в ночном клубе, подцепит себе парня, и будет развлекаться с ним всю ночь, может и не одну. От этой мысли стало ещё тоскливее: два месяца без секса, это самый большой перерыв в её половой жизни. — А как вас зовут? — девушку внезапно осенило, что она не знает, как зовут её сопровождающего. — Ой, не представился, прости. Илья меня зовут. На деревне Чертом кличут. — Даже не буду спрашивать, почему, — на лице мужчины впервые появилась улыбка, он не пугал Викторию, наоборот, девушка откровенно разглядывала его. Тот был симпатичным, не смотря на то, что он казался простым деревенским тюфяком: пухлые губы, чуть раскосые глаза. — А вообще, у нас красиво, посмотри вокруг, — и он окинул руками пространство вокруг себя, — я тебе такое место покажу, закачаешься, дух захватывает. — А у тебя есть кто? — девушка положила глаз на этого мужчину, надо же было как-то коротать время в этой дыре под названием Нижние Висюки. — Ха, есть, Лариска — гром, а не баба. Прошлый месяц на дискотеке так за волосы отходила соседскую девку, ой ей, — и он захохотал. Виктория в очередной раз расстроилась, все было против нее.       Через час жуткой тряски, от которой даже голова заболела, они прибыли в населенный пункт. Хотя населенным его назвать можно было с большим трудом. При въезде в село их встретила собака, облаяла и побежала по своим делам. Главная, как сказал мужчина, улица представляла собой обычную деревенскую: по обе стороны тянулись домики, какие-то уже заколоченные. На завалинках сидели бабульки, рассматривая приезжую. Такое событие случалось нечасто в этих местах, а потому было сенсационным. Теперь будет обо что язык почесать. Они подъехали к очередному дому и Илья остановился. — Баб Варя, — крикнул он. Из калитки выползла старушка, посмотрела на Илью и, признав своего, вышла встречать. — Это ты, Илюша? Не признала, милок, привёз, чай, городского дохтора? — Привёз, привёз, баб Варь. Вон она, — и Илья ткнул на девушку, спускающуюся с телеги. Спуск был хуже чем подъём, и Вика, не удержавшись на ногах, плюхнулась в дорожную пыль. Послышался женский смех. — Ты кого привёз, Илья? Курица какая-то. — Сама курица, — буркнула Виктория, поднимаясь из пыли. — Уймись, Лариска, — прикрикнул Илья, подхватил Вику под руку, помог встать и погрозил кулаком Лариске. — Так, ты иди, вещи я сейчас принесу, — проходя мимо Ларисы, Вика обратила на неё внимание, настоящая деревенская бабища: симпатичная, но лицо обветренное, неухоженное, сказывалась жизнь в деревне. — А чо это ты за ней вещи таскать собрался? Переломится, сама донести? — Лариска, я сказал уймись. Зайдя во двор, девушка тут же была облаяна собакой. — Жучка, фу, — Илья прикрикнул на собачонку, и та забилась в конуру скуля и повизгивая. Интересно, а в постели он такой же грубый? Мысли в голове плавали как каша, столько событий за один день, даже для неё, пережившей переезды, ночные тусовки и автопати, было многовато.       Домик, снаружи неухоженный, внутри удивил чистотой и порядком. Никаких тебе пластиковых окон, все натуральное, деревянное. Кухня, как в книжках, с печкой, столиком под белой скатертью и самоваром на столе. В углу висели иконы. Варвара Игнатьевна, так звали хозяйку дома, оказалась милой старушкой, усадила Викторию за стол, зазвала и Илью. Сели пить чай. — Надолго к нам, дочка? — На два месяца, до конца лета. — Хорошо как, поможешь нашим старикам, — суетилась Варвара Игнатьевна, — Илья, ну-ка, помоги вещи в комнату занести. Ставь, вот сюда. Комната, где предстояло прожить молодому врачу, была небольшая, но светлая. На кровати три подушки, накрытые ажурной салфеткой. На окне цветы в горшочках. Все как и положено в деревенском доме. Виктория сладко потянулась, забыв при этом, что Илья ещё не вышел из комнаты. — Вот смотрю я на вас, городских, и диву даюсь, — туманно проговорил мужчина и вышел из комнаты. Догонять и, тем более, спрашивать, что он имел в виду, было откровенно лень. Виктория присела на край кровати и устало посмотрела в окно. Вечер был в самом разгаре, клонило в сон. В поезде она не выспалась, и перед этим была бессонная ночь. Но если она сейчас завалиться спать, как она будет выглядеть перед Варварой Игнатьевной. В комнате слышались суета и оханье старухи. Илья ушел во двор, баба Варя дала мелкое поручение, что-то прибить. — Варвара Игнатьевна, а можно мне душ принять? Или тут нет таких условий? — А как же? — румяная старушка улыбнулась и от этой улыбки повеяло уютом и домом, — Чего ж мы, совсем замарашки? И она повела девушку в отдельное здание — баню. — Там сама разберешься? — запричитала старушка, и поковыляла в дом, якобы она там что-то забыла. Девушка хотела было сказать, что она впервые в жизни видит баню, но бабуся уже зашла в дом.       Баня стояла поодаль от основных строений. Подойдя к ней, Виктория сразу ощутила, что пахнет древесиной, наверняка недавно построили. Добротный бревенчатый сруб, маленькая дверца. Такая маленькая, что при входе пришлось наклониться. Внутри полумрак, тепло и влажно, Виктория быстро рассмотрела некое подобие лейки и сообразила, это душ. Испробовав чудо-изобретение, вода несмотря на отсутствие вентелей была чуть ли не кипяток. Девушка скинула с себя сарафан и забралась под душ, дернув за ручку она подставила лицо под воду, усталость снимало, как рукой. Разомлев от таких ощущений, она не услышала, как дверь в соседнее помещение тихонько скрипнула и оттуда чертыхаясь и матерясь вышел Илья. Девушка завизжала, пытаясь прикрыться. Мужчина плюнул на пол и вышел из бани.       Через пол часа, когда с помывкой было покончено, она робко выглянула из бани и увидела, что тот беспечно сидел на бочке, болтал ногами и курил сигарету. — Когда в баню входишь, убедись, что там никого нет, — он засмеялся видя как девушка смущенно смотрит на него. — Откуда я знала, что ты там? — зло бросила она. — Убедись, это на будущее. Мы с баб Варей соседи. Я в том доме живу, и баня у нас одна на двоих. — Я тебе расписание дам, когда буду в душ ходить, — язвительно бросила Вика. — Давай, а я буду подглядывать, — усмехнулся мужчина, соскочил с бочки и, бросив сигарету в небольшую миску, в которой уже плавали окурки, направился к пролому в заборе. Преодолев его, скрылся за сараем. Да уж, ничего себе практика начинается, решила девушка и пошла в дом. — Ты на Илью не забижайся, — Варвара Игнатьевна суетилась вокруг печки, пока Виктория ставила на стол миски и тарелки. — Он мужчина хороший, работящий. Знает, как гвоздь вбить, как лошадь запрячь. Не то, что местная шпана. Если что, к нему обращайся. Вот, только, Лариски его пуще огня сторонись, гром-баба. Если что не по ейному, враз за косы оттаскает. — Сколько ему лет? — Тридцать девять годочков. Уж сколько говорили ему, женись ты уже, ни в какую. А на вид ты не смотри, он у нас в библиотеке книжек по восточным культурам начитался, вот и ходит как картинка. Всего себя в татуировки закрасил, ужасть, — бабулька смешно всплеснула руками. Сели ужинать.       После еды, убрав всю посуду, Виктория отпросилась погулять, осмотреться. — Конечно иди, дочка, — шепелявила старуха, — только смотри, тута шпана местная. Больно матерые они, как бы не снасильничали. — Не беспокойтесь, баб Варь, — и она вышла из дома.       Воздух наполнялся ароматом травы, нагретой за день на солнышке, и этот аромат кружил голову. Не было назойливых автомобилей, шумных проспектов, неоновых огней. Была тишина и умиротворение. Дойдя до реки, Виктория присела на берегу и стала смотреть на гладь воды. В сгущающихся сумерках поднимался еле заметный дымок. — Смотри, какая цыпочка, — послышались сзади голоса. Виктория не обратила внимания, незаметно зажав в кулаке газовый баллончик. — Эта цыпочка не про тебя, слышал Валька? Валил бы ты отсюда, — следом послышался знакомый голос и Виктория повернула голову. На небольшом возвышении, скрестив ноги по-турецки, сидел Илья. Шпана стала что-то бубнить, но растеклась в разные стороны, связываться с мужчиной они явно не желали. — Ладно, ладно Илюха, твоя Лариска сейчас все узнает, — и они прыснули в сторону деревни. — Ты чего одна ушла? — А чего мне бояться? — Вот этих отморозков. Пошли, — Илья как-то быстро спустился с холма и, схватив за руку, потащил куда-то в сторону. Они прошли заводь, пересекли странную лужу, по колено глубиной и вышли на берег реки, скрытый от посторонних глаз высокими камышами и деревьями. — Здесь они нас точно не найдут, только тсссс.       Послышались крики. Мужские вперемешку с женскими, крики стали приближаться, и они прижались к склону холма. Однако, разговоры вскоре затихли, а потом и совсем исчезли. — Слышала? Лариску привели. Думали, боюсь её. — Зачем ты с ней встречаешься? — Я с ней не встречаюсь. Это она так думает. Уже три года за мной ходит. Говорил я ей, толку мало, упрямая. — Наверное, она в постели огонь? — Не знаю, не спал я с ней. Так, пару раз сиськи показывала. У нас тут до свадьбы ни-ни.       Девушка от удивления открыла рот. Эта информация была явно лишней. — Ааааа… — Ну как, это у нас в деревне «рукоделием» называют, а у вас как? — У нас это называться дрочить, — хмыкнула Виктория. — Ну может и так, — мужчина растянулся на песке. — Расслабься, я насильничать не стану. Если уж того, то по любви. — А где ты работаешь? — На конюшне, с лошадьми вожусь. — А твоя Лариса? — Ха, она доярка, как и большинство здесь.       Воздух наполнился шумом ночных насекомых и прохладой. Виктория поежилась от холода и почувствовала, как Илья накинул ей не плечи свою майку. — Пошли, простудишься еще, доктор, — он схватил её за руку, и огородами они пробрались домой.       Этот конюх никак не выходил у Виктории из головы. От приключений она бы не отказалась. Тем более, что Илья живёт по соседству. От этих мыслей внизу живота стало закручивать, и она решила смыть с себя наваждение по имени Илья. На улице было совсем темно. Сверчки и кузнечики пели свои рулады, а вдалеке заливались серенадой лягушки. Кое-как дойдя до бани, Виктория услышала шорох и притаилась. — Илюша, ну зачем тебе эта городская дура, тощая как весло, такую и не обнимешь, не прижмешь к себе, — девушка явно хотела чего-то большего, но то ли из-за воспитания, то ли ещё по каким-то неизвестным причинам, переспать с ним не могла. — Давай прям сейчас, и не узнает никто. — Ты с ума сошла? — А что? Можно же, чтобы потом без дитя, ну давай, — Виктория услышала возню, потом что-то упало. Дверь бани открылась, и оттуда вылетела Лариса, разъяренная, как фурия. — Треклятая баба, — чертыхаясь из бани вышел Илья и заметил Вику. — Ты чо тут забыла? — Мне стало жарко, — промямлила девушка. — Дурные бабы, — мужчина прошёл мимо ругаясь и чертыхаясь. Девушка отправилась в баню и сняла сарафан, думая о мужчине. Приняв душ и замотавшись в большое махровое полотенце, она вышла в ночную тьму. Трескотня насекомых сводила с ума. — Я уж подумал, ты там на всю ночь, — голос раздался так близко, что Вика отпрыгнула, ухватив за полотенце, чтобы то не слетело. — Какого черта? — Я тоже хочу сполоснуться. Вы бабы только и можете задом вилять, как потом спать? Душ — твоё спасение. — Ты не пробовал презервативы покупать? — Да не возят их сюда, кому они нужны? Раз спишь с кем, значит женаты. Значит надо детишек рожать. — Тогда почему ты не женишься? Давно бы отцом стал. — Да не люблю я Лариску. Она хорошая баба, но не лежит сердце. — Или не стоит, — пошутила Виктория.       Илья снова чертыхнулся и ушёл принимать душ. Девушка постояла пару минут и ушла спать.       Утро выдалось ранним и душным. Варвара Игнатьевна разбудила Викторию в семь утра. Сама же стала готовиться к приходу больных. Оказалось, что она и есть тот самый бывший сельский врач, который попросил помощи у областного университета, прислать доктора, а если все сложится хорошо, то доктор останется у них на постоянной основе. Виктория ушам своим не поверила, оставаться тут жить она уж точно не желала. Приём начался с прихода совсем древнего старика. Дед Прохор, помнил еще царя, но завидев молодую девушку, тут же подобрался и стал хорохориться, мол ничего не болит, молод ещё душой, и закончилась эта бравада так:  — Выходи как девка за меня замуж, — Виктория расхохоталась от такого заявления. Дед был похож не то на лешего, не то на домового. Измерив у деда пульс, давление, они отпустили его. — Сколько ему, Варвара Игнатьевна? — Да почитай уже лет 90, ежели не больше. Скрипит, правда последнее время хозяйство забросил, совсем старый стал.       Дальше протянулся поток женщин и мужчин с самыми разнообразными просьбами: девушки на сносях, кто только только узнал что станет счастливой матерью. Мужчины, кому-то руку зашить, кому от головы таблетку дать. — Хороший из тебя специалист будет девка. Шла бы к нам. Заканчивай свой университет и давай. Хата свободная есть, жениха хорошего найдём. Вон, тот же Илья, чем не жених? — А как же Лариса? — Дурная она баба, ой дурная. Ей сколько раз говорили, не мучься ты, брось у Ильи тереться. Найди себе мужика и живи с ним, апосля свадьбы, конечно. Нет, все одно гнет, люблю, мол, его, сил нет, сердцу не прикажешь, эхх. — Да уж. — А у тебя, чай там жених есть? — Был, — вздохнула девушка, вспоминая Павла. — Был? Поругались, или развелись. — Не захотел ждать меня с практики. — Как не захотел? — Сказал, что слишком долгий срок. — Ну и дурак, — послышалось от двери. Опираясь на косяк, в проеме стоял Илья. Он держал в руках полевые цветы. — Хватит работать, пошли купаться. — Правильно Илья, забирай её. Сегодня никто не придёт больше, — и бабуся стала торопливо собирать бумажки со стола.       Виктория переоделась. Конечно, плавать в таком мини не стоило, но у неё ничего другого не было. Они снова прошмыгнули на тот же самый, скрытый от чужих глаз, пляж. — Лариска тебя прибьет, — веселились девушка, плескаясь на Илью. Тот стянул с себя штаны и со всех ног полетел в воду, сметая на пути Викторию. Вода, теплая как молоко, обнимала и укутывала. Было плевать, даже если кто увидит. После трудового дня, самое то отдохнуть на берегу реки. Совершив заплыв на глубину, они вышли из воды и растянулись на песке. — Сегодня я первая в душ пойду, — хохотала девушка. — Как скажешь, а я подглядывать буду. — Подглядывай. Они плавали почти до самого заката и так расслабились, что домой пошли по главной дороге. У самого дома бабы Вари их ждала Лариска. — Что, сучка городская, хочешь у меня мужика отбить? Не выйдет, — и грозная девушка поперла на Викторию, словно танк в атаку. Но тут, неожиданно для всех, вперёд вышел Илья. — Остынь, Лариска, чего тебе надо? — Чего надо? Ты с этой шалавой гуляешь, не хочешь ничего объяснить? — Успокойся, я сказал. — Ах ты, шалава! А ну, вали в свой город, приехала тут!       Вика прошмыгнула в дом и долго не могла успокоится. Тут была злость, негодование, желание выйти и надавать этой деревенской бабище. Но её останавливал здравый разум и страх, вдруг та, и правда, ей косы повыдирает.       Виктория никогда не была популярной. Она, скорее, находилась на средних ролях. Общительная, живая и подвижная. Ей всегда удавалось влиться в компанию с первого слова, с первой минуты, а все потому, что никогда никого из себя не строила. Слова чужих людей её не задевали, лишь потому, что сказаны они часто бывают в порыве гнева, зависти и злости, а эти чувства никогда не были спутниками адекватности, ну, а обращать внимание на неадекватного человека себе дороже.       Через час, когда крики за забором стали стихать, она решилась выйти из своей комнаты. — Чего Лариска устроила, ой, — причитала женщина, — ты теперь Вика не ходи почем зря с её мужиком, она его от себя теперь не отпустит ни на шаг. — Мне не страшно. — Ты Лариску плохо знаешь. Ещё пойдёт глупая баба к местной ведьме. — А что даже такие есть? — А как же? Сходила бы ты к ней первая. Может оберег какой даст, или присоветует чего. — Да не верю я в это. — Сходи, сходи. Вреда не будет, отведу тебя, — на том и порешили.       Ночью Вике опять не спаслось. В доме было душно, а события прошедшего дня не выходили у неё из головы. Она вдруг вспомнила, что в душ так и не сходила. Схватила полотенце и рванула к бане. Недалеко от неё на бочке сидел Илья. Он скрестил ноги по-турецкий и курил, пуская кольца в небо. — Думал, уже не придешь. — Нам, наверное, и видеться теперь не надо? — Почему? Да брось ты. Испугалась слов этой дурной бабы? — Ничего я не испугалась. Хотя, косу будет жалко, если что, — и она улыбнулась. — Пошли в баню, чтоб никто не увидел, — заговорщически шепнул Илья и, открыв дверь, скрылся в полумраке. — А мы так и будем в темноте? — А ты боишься? — раздался голос, совсем рядом. Слева, или справа, Виктория не разобрала, потому как этот же шепот  звучал сразу со всех сторон. — Пошли париться вместе? — Париться? — Да. Я тебе покажу, что такое настоящая баня, — и они вошли в помещение бани. Маленькая, крохотная комнатка, с двумя лежанками, огромной, по сравнению с комнаткой, печью и камешками. Все, как нужно. Илья давно затопил её, теперь оставалось только попариться. Отвернувшись друг от друга, хотя Виктория и не особо стеснялась, они разделись и, закутавшись в полотенца, присели на лежаки.       Виктория стала рассматривать мужчину, который в это время мурел от пара. Ей хотелось присесть поближе, прикоснуться к его татуировками, приласкать. — Как мы это объясним Ларисе? — Да забудь ты про неё. Я уже и с родителями её поговорил. Сказал, что жениться не собираюсь, пусть баба не позорится. А она все одно: люблю. Чо делать, не знаю? — он тяжело вздохнул и залил камни водой. От камней пошёл обильный пар, стало нечем дышать. — У нас все проще, не нравится, расстались. Тёлка поревела, назавтра нашла себе другого, у кого денег больше, или … — девушка умолкла, разговоры о сексе ни до чего хорошего не доведут. — Понимаешь, слово я себе дал. Обет что ли. Что три года без этого жить буду. — Зачем? — Ну, так в книгах сказано, что надо проверять себя, свои внутренние способности. Я держусь. — И когда эти три года заканчиваются? — осведомилась девушка. — На следующей неделе. — Эх, берегись девки, — Виктория расхохоталась и откинулась на лежаке. Становилось жарко, и она решила что ещё чуть-чуть и хватит. — Ну, это будет, точно, не Лариска. — Ну, а что, трахнешь её, смотри, и похорошеет девка. — Да, не стоит у меня на неё, чо вы все, как один. — Слушай, давай закроем тему секса, вообще. Мне тут ещё долго торчать. — Хорошо. На следующей неделе дискотека, пойдешь? — Пойду, чо б не пойти, — Виктория пыталась произнести это в деревенским акцентом, чем очень развеселила Илью.       Они вышли из бани распаренные, улыбались, а на дворе уже занималась заря. Последние секунды перед рассветом мир затихал, и была эта тишина как молоко: ты в ней, а вокруг туманная дымка. Насекомые, жабы — все, кто ночью пел свои песни, затихли, и в наступившей тишине, как в вате, было хорошо и уютно.       Утром баба Варя, странно поглядывая на Викторию, хлопотала вокруг стола. — Я смотрю, вы с Ильей поладили? — хитро прищурившись, поинтересовалась она. — Он хороший человек. — Вот и я говорю, — бабка присела на скамью, глянула на девушку, накрывавшую на стол и приговорила, — поди-ка сюда, да брось ты это, сядь. Хорошая ты девка, женой будешь хорошей, матерью. Есть у меня к тебе просьба такая. Илья не совсем обычный мужик. Он почти городской, почти ваш. Здесь ему нелегко, хотя, он и не показывает. Устал он от Лариски, понимаешь? — Не очень, — призналась девушка, не видя в словах старухи логики. — Забери его отсюда, — выпалила та и пристально посмотрела на Вику. — Как это, забери? Он же не вещь. — Нет. Он приехал сюда пять лет назад. Угрюмый, злой. Думали, что поживет месяц другой, надоест ему, и уедет, а оно, вишь как вышло. Три года назад стала на него Лариска заглядываться, да не просто. Что она ему себя каждую ночь предлагает, вся деревня знает. Да только не так прост Илья, как кажется. Мужское естество никуда не денешь, а спать с ней он не может, потому как женят его тут же. Вот и страдает мужик. Баба дура, перебесится, а он мучается потом сутками. — Баб Варь, да как же я его? — Я тебе помогу, только ты не сильно капризничай.       Виктория пожала плечами, все это было более чем странно.       С этого дня проходу Лариска ей не давала. То в магазине начнёт называть шалавой, то проходя мимо плюнет. Слух о новом докторе по деревне поплыл самый, что ни на есть отвратительный. В конце недели была назначена дискотека. Виктория подсчитала, что на неделе заканчивается обещание Ильи о воздержании, может попробовать? Мысль об этом не давала спокойно спать всю ночь. Утром она решила, что один раз не считается и пошла собираться на работу.       Весь день неиссякаемым потоком шли пациенты. Приходил и дед Прохор, поднял настроение и ушёл. Вечером, надев самое короткое платье, что было, босоножки, Виктория пошла покорять деревню.       Клуб, в котором и проходила дискотека, стоял на самом краю села. Внутри все было в действительности так, как себе обрисовала девушка: на стенах портреты вождей, социалистические лозунги. Танцы, однако, были странные: все стояли по стенкам, танцевали единицы. Крутили только медляки и исключительно какое-то старье. — Ты глянь, кто приперся? — Лариса ткнула пальцем в сторону Вики. Та, войдя в зал, сразу выбрала себе место, и заняла, пока было свободным. — Ты чо сюда пришла, курица? — А разве это не дискотека? — Ты свои замашки городские брось. Илья мой мужик, уяснила себе? — Уяснила. Я смотрю, тут много других мужиков. — Эй, ты на наших парней-то не заглядывайся. Приехала, расфуфыренная, значит все можно? — И как я определю, твой парень это или нет? На нем клеймо есть? — Ты тут нос не задирай, мы тебя быстро научим, уму-разуму. — Научите, — бросила Виктория вызов.       Девушки стушевались, отошли и стали перешептываться. Музыка затихала, начиналась другая, и все почему-то стояли как оловянные солдатики. Ильи не было видно. Услышав одну старую мелодию, Вика вышла на середину танцпола и, пританцовывая, стала кружить по залу. Все, кто хоть как-то двигался, отошли в сторону, завороженно, и даже с завистью стали посматривать на девушку. Вика ушла куда-то в астрал, там существовали только она и мелодия. Распустив длинные волосы, она плавно двигалась в такт музыке. С этой мелодией у неё было связано многое: её первый секс, её лучший секс. Парень, которого Вика любила всем сердцем, и который поставил на ней лишь номер, разбил не только сердце, но и душу. Мелодия затихла. Вика открыла глаза. Все стояли вдоль стен и завороженно смотрели на неё. Делать тут было больше нечего. Проходя мимо дверей, она заметила Илью, на котором, словно мешок картошки, висела Лариса. Подмигнув мужчине Вика выпорхнула из здания клуба.       В воздухе пахло озоном. Это значило, что где-то идёт дождь, и скоро он будет здесь. Она нырнула в темноту улицы и пошла по тропинке. Через пару шагов её догнал Илья, схватил за руку и рванул в кусты. — Да тут она прошла, дорога-то одна, куда ей деться? — закричали совсем рядом. Сверкнула молния, и ночную тишину разрезал гром. В этом шуме, ломая кусты, Илья тащил Вику куда-то в сторону. Она не задавала вопросов, просто потому, что поняла, Лариска своего не уступит. Ещё одна вспышка и удар, уже громче, раскатистее, полнее. Они подошли не то к сараю, не то к голубятне. Дверца наверху была приоткрыта. Илья ткнул наверх пальцем, и они стали подниматься. Короткая юбка не давала возможности двигаться, а о том, какой вид сейчас открывался мужчине, думать вообще не стоило. Преодолев лестницу, они попали в сухое, тёплое помещение. Сплошь заваленное сеном. Вика почему-то расхохоталась и откинулась на спину. — Чего смеешься? — Илья закрыл дверцу, сбоку было ещё окно. — Ситуация смешная, ты меня, получается, спас? — Спас, — ухмыльнулся Илья. — Баба совсем одурела, натравила на тебя Вальку, на изнасилование подбивала. — Теперь мы тут на всю ночь? — Баба Варя в курсе. Она подсказала, где спрятаться можно. А завтра пойдёт с родителями Ларискиными разговаривать. — Да уж. А мне казалось, что здесь будет скучно, — и она снова улыбнулась.       В наступившей тишине с этим дождем, сеном и раскатами грома Вика совсем отключилась от внешнего мира. Она даже не могла себе представить, что все так получится, это же покруче чем сходить в кино. У неё есть собственный защитник, который не даст в обиду, очень даже симпатичный и сексуальный. — О чем задумалась? — Да так, о жизни. — Может спать будем? — Спать? — удивленно вскинула она бровь. — А я-то думала, сеновал, романтика. — Романтика? Ха, тут, между прочим, мыши водятся, — девушка взвизгнула и вскочила на ноги. — Мыши, какие мыши? — Серенькие такие, маленькие.       Девушка взвизгнула, и тут же заткнула себе рот рукой, боясь быть услышанной. — Правильно, а ещё когда на сеновале, все впивается, колется. Так что, никакой романтики, — усмехнулся мужчина. Вика, не переставая, шарила глазами по полутемному помещению. — Да хватит тебе, иди сюда. Тут мышей точно нет, — он похлопал по постеленной сверху сена куртке, но девушка, вместо того чтобы сесть рядом, уселась к нему на колени. — Ты прости, но я тут буду сидеть, — заявила она, оторопевшему Илье. — Ну хорошо, — он ухватил её за талию, прижал к себе и откинулся на сено.       Миниатюрная, почти невесомая, она уместилась у него на груди, положив под щеку ладошку. Так и задремала. Сколько прошло времени она не знала. Открыв глаза увидела Илью. Он сидел перед окном и сосредоточено смотрел вдаль. — Ты чего не спишь? — спросил он, не оборачиваясь. — Ты ушёл, а я мышей боюсь. — Не могу я рядом быть, ты… соблазнительная, а я… — А что ты? — Ничего, — буркнул он в ответ. — Да ладно тебе. Говори, раз начал. — У меня бабы не было три года. И до этого с большими перерывами. Я уже и забыл что это такое. — Ну так есть повод вспомнить, — отозвалась девушка и перебралась поближе к окну. — Чего ты боишься? — Боюсь дураком показаться, неумехой. — Лохом? — перебила его девушка. — Ну да. — Тебе сколько лет, мальчик? — Тридцать девять. — Иди ко мне, — и девушка обняла этого большого, но такого стеснительного мужчину. Тот почти не сопротивлялся, просто потянулся навстречу. Изголодавшийся по женской ласке Илья был зажатым. Целовать его было приятно. Пухлые губы неловко трогали тонкую девичью шею. Прикасаться Илья не спешил. Тогда Вика взяла инициативу в свои руки, сама направила ладони в нужном направлении. И тогда у Ильи словно крышу сорвало: он стал остервенело целовать девушку, стаскивая, почти срывая, с неё одежду. Думать о том, как они будут утром возвращаться, даже не пришло в голову. Вид обнаженного тела дурманил разум мужчины, как запах мяса привлекает хищника. Он хотел обладать этим телом, хотел гладить его, целовать, прикасаться.       Мужчина уложил девушку на подстилку, сам поместился сверху, та успевала только всхлипывать. Стянув с Ильи майку, Вика потянула его к себе, обхватывая ногами за бедра. Из одежды на ней было только бельё, да и то, долго не задержалось. Он рванул трусики и стал протискиваться между ножек. — Погоди, погоди, — шептала Вика. — Стой, — Илья в недоумении посмотрел на неё, а она протянута ему презервативы. Справившись с одним, Илья вернулся к изучению тела. В сравнении с Лариской, хрупкая, тоненькая Вика, казалось, сломается под его натиском. В спину и бока впивалась солома, действительно было неприятно, но все ощущения затмило одно. Когда Илья вошёл в неё, она и думать забыла про солому, про грозу за окном и про Лариску. Достаточно крупный орган, которым орудовал мужчина, заставлял забыть даже собственное имя. Стоны перемешались с ударами грома и стуком дождя за окном. Надолго его не хватило. Хрипя, Илья кончил и повалился рядом с Викой. Но девушку такой расклад явно не устраивал, не получив удовольствия, она хотела было сама исправить ситуацию, но мужчина ей не позволил. — Погоди, — и он сам потянулся туда, где был всего пару секунд назад. — Оближи, — властно приказал он, протягивая девушке средний палец, и она повиновалась. Он стал ласкать её пальцем, дразня, задевая, ставшую очень чувствительной грудь, царапая небритыми щеками бока и живот. — Все городские наголо сбивают? — спросил он оторвавшись на миг от истязания. — Что? — Вика уже не соображала, толкая его руку туда, в сладкую черноту, которой на мгновение стал её организм. Илья не ответил, охватил губами её сосок и очередным раскатом грома несильно прикусил, девушка вскрикнула, выгнулась и зашептала: — Ещё, я хочу, я… — обрывая ее на полуслове, Илья, убрав пальцы, снова втиснулся сам. Задав такой бешеный ритм, что на мгновение показалось, что весь сарай раскачивается в такт с ними. Забыв о предосторожности, обо всем на свете, она притянула его к себе, царапая спину, прижимаясь теснее и просто умоляя двигаться быстрее. Сверкнувшая молния озарила окраину деревни, маленький сарайчик, где в это время были двое. От наступившего оргазма Вика выгнулась в дугу. Мышцы, от сладкого, тянущего ощущения, сократились, плотнее охватывая член. Илья кончил секундой позже, рыча от облегчения.       А потом пришло озарение, осознание того факта что Илья еще в ней, а его тёплое семя, стекает по внутренней стороне бедра. — Что теперь будет? — прошептала она, переводя дыхание. — Ребеночек, — заулыбался Илья, и от этой улыбки внезапно захотелось поверить в эту мысль, вот так сразу, с первого раза. Виктория тоже улыбнулась. — Представь, что будет с Лариской? — Ты можешь хотя бы в этот момент о ней не думать? — зашептал Илья целуя свою жертву. — Хочешь ещё? — спросила та. — Спрашиваешь? — удивленно, полушепотом ответил Илья, направляя её руку к своему паху. Девушка ощутила, что он снова готов. Его большой горячий член подрагивал от прикосновений. Перекатившись спиной к мучителю она шептала: — Возьми меня сзади.       Два раза повторять не пришлось, мужчина втиснулся в узкую девушку и стал медленно двигаться. Нахлынувшие чувства заставляли подчинятся инстинктам. Он приподнял её, заставляя встать на колени. Вике нравилась эта поза, она ощущала себя рабыней при хозяине. Илья схватил за волосы, намотал на кулак и потянул на себя. Боль, смешивающаяся со слабостью. Он ласкал её руками, потом отпустил волосы, ухватился за бедро и продолжал одной рукой ласкать, задевая клитор, слегка нажимая на него, двигался как поршень. Девушка выбилась из сил, даже на стон не хватало голоса. Она просто подчинилась ему, сильнее прогибаясь в спине.       Последние пару движений обоим дались нелегко, мозг совсем отключился, сама мысль приносила боль. Впервые в своей жизни, Вика узнала, что это такое, когда оргазм бывает один на двоих. Когда мышцы сводит в тугой узел и от этого мужчина получает орагзм.       Прошло два часа, вымотанные и уставшие они лежали на сене, даже не прикрываясь ничем толком. Илья уснул сразу, Вика почти за ним. Им не снились сны, они не ощущали ничего, кроме всепоглощающей усталости и удовлетворения.       Первым проснулся Илья. За окном занимался хмурый рассвет. Унылое, безрадостное Солнце нехотя вывешивались из-за горизонта, освещая землю тусклым светом. Оглядев картину ночной страсти, Илья ощутил привычное утреннее желание и посмотрел на девушку, решая: разбудить её сексом, или же заняться, как он сам выражался, «рукоделием». Вика во сне повернулась на спину, оголяя грудь, что и толкнуло мужчину на действие. Он легко обхватил губами правый сосок, проигрывая с ним, втягивая в себя и дразня языком. Вика застонала, но не проснулась. Тогда он повторил действия, наблюдая за реакцией, девушка не просыпалась, но положила руку ему на голову, молчаливо соглашаясь на все. Тогда он, целуя тело, стал опускаться вниз, дошёл до пупка и задержался проигрывая с ним языком, девушка дернулась, с её губ слетел еле слышный стон. Левой рукой дотронувшись до груди, она стала ласкать её. Разведя ножки в стороны, Илья задумался над правильностью действий, но когда Вика сама перелегла поудобнее, разворачиваясь бедрами к нему, решил действовать. Слегка подразнив ее, он все-таки вошёл. Медленно, следя за реакцией, за движениями. Вика слегка выгнулась, давая понять что готова. Лёгкий стон, сорвался с её губ, доводя возбуждение Ильи до нужного накала. Вначале медленно, осторожно пробуя на вкус, он нежно взял её за бедра и, приподняв, стал двигаться. Девушка стонала, прикусывая губы. Илья двигался, но не быстро, хотел чтобы она проснулась, от него, от его движений. Но Вика даже глаз не открыла. Через какое-то время, она стала судорожно хватать воздух губами, открывая рот как рыба.Обрывки стонов и хрипы. Илья кончил, а девушка ещё умоляла. Тогда он припал к её груди, проигрывая с сосками, мелко покусывая, и помогая себе рукой ласкать ее, доводя до оргазма. Вика вскрикнула, задрожала под большим и мощным мужчиной и затихла. — Это было самое лучшее утро в моей жизни, — отдышавшись смогла выговорить она. — Так ты не спала? — удивленно вскинулся Илья. — Нет, уснешь тут. — А чего не подала знак? — Ты так хорошо старался, что я подумала профилонить этот раз. — Только этот раз? — Возможно, только этот. Хотя… — и она засмеявшись повалилась на него.       Надо было идти домой, но как это сделать? На улице было мрачно. Вставшее Солнце почти не давало света. Пробираясь огородами и кустами, они все же добрались до дома.       Утро началось с криков. — Виктория, дочка, вставай, — охала Варвара Игнатьевна. — Дочка, беда случилась! — Что случилось? — Илью нашего в милицию забрали. — Как в мили…? За что? — Да, говорят, снасильничал паршивец. Лариска домой под утро пришла, рваная вся. Ревет, говорит накинулся, как зверь, платье порвал, ну…       Вместо ответа Виктория рассмеялась, Варвара Игнатьевна сурово посмотрела на девушку. — Ты чего смеешься, дочка?  Но Вика не могла остановиться: — Баб Варь, пойдемте со мной, Илью вытаскивать, — они оделись и вышли на улицу.       В деревне, где об изнасиловании слышали только в годы советской власти, слух об этом преступлении разлетелся быстро. Бабки и деды, сидя на лавках и завалинках у своих домов, судачили о случившемся. Виктория шла высоко подняв голову, за ней семенила Варвара Игнатьевна. Отделение милиции, было, как и все прочее, в шаговой доступности. — Добрый день, с кем я могу поговорить об изнасиловании, — улыбаясь спросила Виктория дежурного милиционера. — Чего? И вас тоже? — удивленно присвистнул страж правопорядка. — Нет, я по поводу задержанного по обвинению в изнасиловании.       Варвара Игнатьевна боязливо стояла за спиной. — А вы вон про кого. Отправляем его в областной центр, пущай там разбираются. — Не надо никого никуда отправлять, где следователь? — Второй кабинет, — безразлично ответил дежурный, пропуская девушку вперёд себя.       Кабинет этот, только назывался вторым, потому как был, похоже, единственным, если не считать того места, где сидел дежурный. Вика открыла дверь. В кабинете стоял рев, и она ещё раз подивилась странной звукоизоляции помещения. Ревели двое: Лариска и её мать. Лохматая, всклокоченная девушка прижималась к матери, тыкая пальцем, и давясь слезами рассказывала о случившемся. — Вы кто? — крякнул милиционер, он был ещё молоденький и такое серьёзное дело видимо вел впервые. — Да вы можете помолчать? — внезапно рявкнул он на причитающих женщин. — Вы кто? — обратился он к вошедшим. — Виктория Зимина, практикант, Варвара Игнатьевна, врач, — представилась девушка. — Что вы хотели? — Хочу дать показания по делу, — Лариска взвизгнула и стала выть ещё громче.       Илья сидел хмурый, поглядывая в сторону Вики. Руки в наручниках. — Какие показания? — обрадованно и как-то весело взвизгнул следователь. — Мне сказали, что Илью в насилии обвиняют. Так вот, я свидетель. Могу дать показания, — она прошла в кабинет, сев напротив ревущих женщин и положила ногу на ногу, следом села Варвара Игнатьевна. — И что же вы можете показать по делу? — сглотнув слюну, спросил следователь. — Я, могу показать все, что вы захотите, — вгоняя «зелёного» милиционера в краску, томным голосом произнесла Вика. — Аааа… что именно? — Я могу показать, что этот мужчина, всю ночь провёл со мной. Точнее, на мне, а ещё точнее, во мне, — глядя на Ларису в упор, произнесла девушка. От таких слов следователь залился густой краской. Варвара Игнатьевна по старушечьи хохотнула, а Илья улыбнулся. Лариску же словно с петель сорвало. — Шлюха, раздвигаешь ноги перед каждым встречным, и теперь на моего Илью глаз положила, — ревела разъяренная баба. — Шиш тебе, а не Илья! Гражданин следователь, он меня изнасиловал. — Я могу предоставить следствию для доказательств своё нижнее бельё, и сама готова сдать все необходимые анализы. Спорю, что медэксперты найдут следы его семени во мне.       Варвара Игнатьевна покраснела, мать Ларисы отстранилась от дочери и посмотрела той в глаза, после чего дала ей такую затрещину, что Лариска упала на пол. Начался бедлам. Виктория подойдя к следователю спросила, нужно ли сдавать анализы для доказательства. Тот покачал головой и устало сел на место. — Тихо всем! — Заорал он. - Так, гражданка Зимина говорит что ночь подозреваемый провёл с ней. — Так точно, — отрапортовала девушка. — Где все случилось? — В сарае, на краю деревни. К сожалению, где именно сказать не могу, плохо знаю местность. — Я знаю, где они были, — отозвалась Варвара Игнатьевна. — Я как узнала, что Лариска Вальку натравить хочет, так и подсказала Илье голубятню. — Да, мы по лестнице поднимались. Это я помню. Как и то, что где-то там вы найдёте часть моего белья, — Вика внезапно вспомнила, что не нашла с утра лямки от бюстгальтера. — Красного цвета, ажурное, — следователь снова залился краской. — Хорошо, мы сейчас поедем туда. Илья, тебе придётся посидеть тут, — мужчина вздохнул и глянул в сторону Виктории. Назад дороги не было.       Прибыв на место, где вчера Илья и Вика занимались сексом, следователь поднялся наверх и через двадцать минут поиска, нашёл недостающий фрагмент одежды. — Как хорошо, а то это мой любимый бюстик, — заулыбалась Вика. Следователь снова покраснел. — Мне нужно приобщить это к делу, заявил он. — Приобщите, только не приобщайтесь, он мне ещё понадобится.       Они вернулись в участок. Следователь, которого звали Василий, составил протоколы, дословно записав все, что рассказала Вика. Протокол осмотра места происшествия. Хотя, какое там происшествие, молодежь всегда пряталась по чердакам и сеновалам. Взяв с Ильи слово, что он никуда не уедет до проверки всех сведений, отпустил его домой.       Из участка вышли сначала Варвара Игнатьевна потом Илья, а за ним Виктория. Через минуту за ними выбежала мать Ларисы. — Виктория, стойте, — она схватила девушку за руку. — Что вам надо? — Прости нас. Дурная девка, сколько лет твердим одно и тоже, ни в какую. Прости нас. — Чего ты лебезишь перед ней? — из участка наконец показалась заплаканная Лариса. — Такие сожрут и не подавятся. Пошли домой. — А ты иди, иди. Я с тобой ещё разберусь, — женщина замахнулась на Ларису и погнала её домой, словно корову с водопоя.       Домой шли в тишине. Илья молчал, глядя себе под ноги, Варвара Игнатьевна о чем-то думала. И только Виктории хотелось поговорить, но эти двое на вопросы не отвечали, просто шли рядом.       Вечером, перед сном к Вике в комнату зашла старушка. — Дочка, надо поговорить, — мрачно произнесла она и присела на кровать. — Варвара Игнатьевна, вы меня пугаете. — Я сама боюсь. Лариска просто так это не оставит. Надо к ведьме идти. — Зачем? — Она сделать может что-нибудь. бабка Миланья разбираться не станет. Попросили сделать, значит сделает… — Да не верю я в эти сказки. — Зря не веришь, извести может. Илью, тебя, — старушка так жутко об этом говорила, что Вику тоже пробрал страх. — Как же тогда быть? — Завтра, чуть свет, пойдём к ней. Пару дней Надежда не выпустит дочь из дома, так что время есть.       События дня выбили Вику из колеи. Все, что происходило, напоминало снежный ком проблем, который будет расти по мере того, как далеко она собирается зайти с Ильей. Секс для девушки не был той чертой, преступив которую можно было что-то решать для себя. А вдруг, он захочет построить с ней отношения, семью, детей. При мысли о детях Виктория вскочила, её прошиб пот. Последние три раза они не предохранялись, это было настоящей трагедией для девушки.       Забеременеть на последнем курсе, уехать жить в деревню со странным названием. Что могло быть хуже этого? По окну что-то стукнуло, потом ещё раз и ещё. Вика выглянула в темноту и увидела Илью, он сидел на бочке и курил. — Ты чего пришёл? — она вышла в халатике, не собираясь долго разговаривать с мужчиной. — Захотел тебя увидеть. — Увидел? Иди спать. Завтра на работу. — А ты чего такая злая, или ночью мало было? — Виктория покрылась мурашками от одного только воспоминания об этом. — Нет, просто, я не знаю как это сказать лучше. — Скажи как есть, я все пойму. — Я не хочу сейчас отношений. Понимаешь, для меня это все так сложно. Я не смогу жить в деревне, для меня это равносильно рабству. — Никто не заставляет, — почему-то в голосе слышалась обида, но мужчина её хорошо маскировал. — Ты приехала на пару месяцев. У меня бабы не было давно, в чем проблема? — теперь настала очередь Вики чувствовать себя паршиво. — Это хорошо, — буркнула она и зашла в дом.       Илья не остановил, ни окрикнул, в душе ворочалось что-то неприятное, гадкое. Добравшись до комнаты, Вика уткнулась в подушку и заревела. — Дочка, Вика, просыпайся, — Варвара Игнатьевна, как и обещала, разбудила её в пять утра. Над деревней ещё всходило солнце, и туман струился над домами.       Идти до дома ведьмы пришлось долго, заспанная девушка семенила за старушкой, ни о чем не спрашивая. Ей, вообще, это все казалось полнейшим бредом. Конечно, вчерашний рассказ Варвары Игнатьевны заставил её задуматься, но сейчас в голове прочно сидел ночной разговор с Ильей.       Дом ведьмы словно сошёл с книжных иллюстраций: покосившийся, с чуть покатой крышей, облупившейся краской и заросшими садом. Несмотря на столь раннее время, ведьма открыла быстро, лишних вопросов не задавала и пропустила посетителей в дом. В отличие от дома, сама ведьма книжным описаниям не соответствовала: маленькая, сухонькая старушка, в беленьком платочке. — Чего так рано? — Помощь твоя нужна, как всегда. Баб Мил, помоги. — Помоги, помоги, — шипела старуха, — приворожить,чай, кого? — Нет, спасти от глаза дурного. — Погоди, а это не ты ли мужика у Лариски отбить хочешь? — выдавила из себя старуха. — Нет, — тихо ответила Вика и опустила голову. Ей вдруг показалось, что скажи она да, и не жалела бы об этом. — Ну-ка, руку дай, левую, — бабка схватила девушку за руку и уставилась в глаза. Виктория забыла о том как дышать, до того был пронзительным этот взгляд. — Делать ничего не буду. Ты сама уже все сделала, — наконец проговорила старуха. — Я ничего не делала, — возмутились девушка. — Ох, молодёжь нынче пошла. В моей молодости, сначала свадьба, потом ребеночек, а чичас что? — Варвара Игнатьевна округлила глаза. — Погодите, — Виктория догадалась, о чем ей сейчас скажет бабка. — Чего годить? Не хочешь ребёнка? — Не хочу, — растерянно произнесла Вика. — Чичас тебе отвар дам. Выпьешь и не будет никакого ребеночка, — старуха встала и вышла в другую комнату. Варвара Игнатьевна всполошилась. — Дочка, не бери грех на душу. Кто знает, чего бабка намешает, — шептала Варвара Игнатьевна. — Дочка, подумай.       У Вики все сжалось внутри: ребёнок сейчас ей не нужен был. Но как старуха смогла определить, что она беременна? Это было пару дней назад. С медицинской точки зрения, сейчас это набор клеток. Тем временем, из комнаты вернулась старуха. На этот раз она была в чёрном платке. — Вот, держи, — и она протянула девушке склянку, в которой плескалась тёмно-коричневая жидкость. — Ты подумай, — прошамкала старуха. — Сроку тебе три дня, потом она потеряет свои свойства. — Баб Мил, а как же Илья? — Илью не трону. Помогает он мне. Осенью за сборами ездит. Не трону, не трону, не трону, — старуха тараторила и Варвара Игнатьевна с Викой вышли из дома. — Вика, ты подумай, хоть до завтра, — суетилась старушка. — Подумаю, — буркнула Вика, хотя внутри решила, что сделает это.       Они вошли в дом и стали готовиться к приёму больных. Вечером, сославшись на необходимость пойти к соседке, Варвара Игнатьевна ушла из дома. Виктория, разомлевшая после душа, валялась голышом на кровати. Думая о произошедшем, она стала гладить свой живот, представляя, как она будет ходить беременная, как потом родит, и будет гулять с малышом по парку. — Мечтаешь? — раздалось у двери. Вика дернулась запахивая полотенце. В проёме, вертя какую-то баночку в руках, стоял Илья. — Отдай, — Вика рванулась к мужчине, чтобы отнять бутылочку, что дала ей старая ведьма. — А что мне будет за это? — мрачно спросил мужчина. — Ничего, — отрезала девушка. — Отдай. — Мне бабка Варя все рассказала. Зачем? — в голосе мужчины послышался рык. — Отдай, я не хочу этого ребёнка, — Вика рванулась к мужчине, но Илья силой схватил её за плечо и кинул на кровать. — Я не дам тебе это выпить, — он открыл баночку и вылил жидкость прямо на пол. — Что ты наделал? — Виктория бессильно ударила по кровати. — Зачем вы пошли к бабке? — Меня Варвара Игнатьевна потянула, сказала, Лариска сделать что-нибудь может. — Бабы, — буркнул мужчина, повернулся и вышел. — И ты так просто уйдешь? — Вика догнала его уже в саду. — Что ты о себе возомнила? Приехала, ноги раздвинула, значит сама будешь все решать? Мы так не договаривались. В том что случилось, виноват и я. Так что смирись, — Илья прошёл в сад. Девушка не отставала, следуя за ним. — Погоди, да погоди же ты, — она догнала мужчину и упала, спокнувшись о землю. — Что ещё? Осторожнее, — вдруг стало смешно, нелепость ситуации заставила улыбнуться.— Ты осторожнее, тебе теперь отвечать за двоих. — Мне что теперь, ничего делать нельзя? — Кое-что пока можно, — он подхватил девушку на руки и подошёл к проёму в заборе. — Куда ты меня тащишь? — Сейчас увидишь, — загадочно прошептал мужчина. Они преодолели проем и попали на его участок. Дом стоял на противоположной стороне, справа. Перед входом в дом мужчина спустил девушку с рук, и они вошли в логово самого желанного жениха в деревне. В доме было тепло, чисто и уютно. — А ты хорошо устроился, — стены дома были увешаны полками на которых стояли книги. Домик был простой, ни телевизора, ни ноута. Казалось, этот человек даже не знает, что такое сотовый телефон. На кухне, куда Илья отвел девушку по стенам были развешаны пучки сухих трав, источавшие дивный аромат. — Хочешь чаю? — Давай, — Вика уселась на удобный стул со спинкой. В этом доме жил уют. Хотелось остаться тут навсегда, и забыть о суете города. От чашки шёл еле видный дымок, аромат кружит голову. Однако, на вкус напиток оказался горьковатым. — А сахара у тебя нет? — Это надо пить без сахара. Этот сбор укрепляет организм и… для ребёнка полезно. — Послушай я хотела поговорить об этом. Я, и правда, не могу сейчас рожать, — руки опустились, девушка заговорила тише. — Погоди, — Илья подошёл так близко, что Виктория ощутила его запах, запах мужчины. — Давай разберемся во всем. Ты забеременела от меня, и в этом есть моя вина. Я несу ответственность за это, — он опустился перед девушкой на колени и положил голову на ноги. — Давай пока забудем об этом, хотя бы на мгновение, — Виктория подняла его лицо в своих ладонях. — Есть предложение? — поинтересовался мужчина. Виктория взяла его за руку. — Где у тебя спальня? — Спальня? — усмехнулся Илья. — Ну, может, тебя это устроит? — в комнате, куда он принёс девушку, было темно, пахло все теми же травами, правда аромат был гуще и насыщенные. Он словно заполнил все пространство. Аромат был такой сильный что защекотало в носу. — Апчхи. — Будь здорова, — усмехнулся Илья. — У тебя тут так пахнет, сладко и тошнотворно одновременно. — И ты сладко пахнешь, — шептал Илья, зарываясь носом в рыжие волосы. — А как же ребёнок? — Ну ты же медик, прошла пара дней, он даже не узнает об этом, — он аккуратно положил девушку на постель и развернул полотенце. Вид обнаженного тела помутил разум. Уже не было дела до всего произошедшего. — Знаешь, а ты первый с кем у меня оргазм был одновременно, — шептала Вика, распутывая косичку мужчины. — А тебе обязательно сейчас говорить об этом? — он вынырнул откуда-то снизу, оцарапал щеку своей щетиной и снова исчез. Вика выбросила все мысли из головы, наслаждаясь нежными, слегка не уверенными прикосновениями. Он проник в неё быстро, одним движением, а она не сопротивлялась, отдавая всю себя во власть этого большого, но такого нежного мужчины.       Виктория видела странный сон: предрассветные сумерки, она стоит у реки, мимо по течению плывет лодка, в ней мужчина. Вика сразу узнала Илью. Он смотрел на воду, опустив в в неё руки. Девушка попыталась позвать мужчину, но не смогла вымолвить ни звука. Из глотки вырвались только хриплые сдавленные стоны. На бежала вдоль берега, пытаясь привлечь к себе внимание, но мужчина был отстранен и только смотрел на воду, трогая гладь рукой. Внезапно лодка причалила. На берегу стояла Лариса, статная, высокая девушка. Она протянула руки к конюху и тот пошёл на её зов.       Внезапно все заволокло туманом и Вика ощутила прикосновение. Потом поцелуй, снова прикосновение. Сознание медленно вернулось и она поняла, что касается её Илья. Сон уходил на задний план от жарких, обжигающих прикосновений. Грубые руки царапали нежную кожу живота, бедер, но и это не беспокоило. Горячий язык скользнул по шее оставляя мокрый след. — Щекотно, — смущалась девушка, прячась от него. — Не уходи, — вдруг серьёзно проговорил Илья. — Куда я теперь уйду? Теперь ты часть меня, — и от этих слов стало страшно.       День прошёл незаметно. Посетители, больные и здоровые, дед Прохор, весёлый старик. Вечером заглянул Илья. Вика ушла принимать душ. — Я хочу уехать с ней, — заявил Илья. — Вот и хорошо, вот и правильно, — перебила его старушка. — Нечего тут делать. Эх, кабы были у меня дети, я бы чичас не тут была. — Дом вам оставлю, его на лето сдавать можно, и деньги и хозяйство под присмотром. — Правильно, Илюша, правильно. Это раньше в деревне было хорошо, а сейчас… — старушка вздохнула и посмотрела за окно. — Что-то Вики давно нет, Ты бы сходил, проверил.       Мужчина лениво вышел из дома прикуривая сигарету. Из бани доносилось пение и плеск воды. Докурив сигарету, он тихо приоткрыл дверь и прошмыгнул в баню. — Кто тут? — испуганно пробормотала девушка, хватаясь за полотенце. Ответом была только тишина. — Наверное мыши, завтра попрошу Илью чтобы ловушек поставил, — мысль о мужчине успокоила и заставила улыбнуться самой себе. Она снова дернула за шнурок вставая под струи тёплой воды. — О чем меня надо попросить? — Илья возник внезапно, за спиной, оплетая руками, как змей. Виктория вскрикнула, но тут же успокоилась и расслабилась. Она уже начала привыкать к нему, к его заботе, ласками, прикосновениям. — Ты зачем пришёл? — спросила она разворачиваясь к нему лицом, но мужчина не ответил, затягивая в плен объятий и прикосновений. Он прикасался нежно, дотрагиваясь губами до шеи. — Я хотел принять душ. — Но сейчас моя очередь, — мужчина толкнул девушку к стене, прижимаясь теснее. За спиной прохладная деревянная стена. — А я… решил… подглядеть, — от ощущения близости по спине ползли мурашки и становилось жарко. — Погоди, — немного отстранившись она ухватила мужчину за руку и повела в парилку, там было тепло и влажно. Сначала присела на лежак, поманив к себе мужчину. Тот не заставил себя долго ждать, поместился сверху, наваливаясь на Викторию, вдавливая её в лежанку. — Что дальше? — прошептал он. — А то не знаешь… — в голове все закружилось. От проникновения мужчины стало жарко и тесно. Вика даже позволила себе пару раз застонать, громче обычного, просто потому, что стоны сами слетели с губ. Ещё никогда она не была настолько удовлетворена сексом. Да, Павел был старше, и многому её научил. И все же, он любил сам получать, чем отдавать себя. Зачастую, кончив, он отворачивался или уходил в душ. Илья был другим. Вика чувствовала как ему сложно было сдерживаться. Что несколько раз он замедлялся просто потому, что хотел сначала подарить оргазм, а потом получить его самому. И в этот раз, только когда девушка забилась под ним, впиваясь ногтями в плечи, он стал ускоряться пока не кончил. — Ты довольна? — Нет, — покачала головой, хотя чувствовала как ноет и болит все тело. — Тогда пошли ко мне, продолжим, — Илья закутал Вику в полотенце и отнес к себе.       На следующее утро девушка собрала вещи и переехала в дом к конюху. Новость тут же разлетелась по всей деревне. Лариска злобно шипела на девушку, каждый раз, когда видела её. Но мать Ларисы была непреклонна: она выдала девушку замуж за Валентина, который и был тем самым насильником.       Лариса не смирилась с жизнью с не любимым, до тех пор пока Вика с Ильей не уехали из деревни. Свой дом мужчина оставил на бабу Варю, она его тут же сдала.       В городе Илья освоился не сразу. Слишком долго прожил в деревне. Однажды вечером к ним в квартиру постучали. Дверь открыл Илья. На пороге стояла соседка Виктории, Светлана. Та самая, к которой ушёл Павел. От одного вида Ильи, Света потеряла дар речи. На нем не было майки, поэтому все мышцы и татуировки были как на ладони. — Я к Вике, — пробормотала она, беззастенчиво разглядывая мужчину. — Её нет, она вышла в магазин. Хочешь подожди, — соседка с удовольствием приняла предложение. Оказавшись в квартире, Светлана сразу же начала действовать. Села на самый край кресла, эротично положив ногу на ногу. Свою извечную короткую юбку, она поправила, поднимая повыше. Однако, мужчина не обратил на это никакого внимания, он возился с табуретом. Светлану такой расклад не устраивал. Она подошла к сидящему на полу Илье и положила руку ему на плечо. — А как тебя зовут? Вика не говорила что у неё кто-то появился. — Илья, а тебя. — Меня зовут Светлана, — от одного вида полуголого мужчины у Светланы перехватывало дыхание. Однако, внезапно в двери повернулся ключ, пришла Вика. Света про себя ругнулась, однако от Ильи отошла. — Что ты здесь забыла? — спросила Вика, снимая куртку. — Да вот, зашла узнать, как твои дела. Я смотрю, ты времени зря не тратила. — Да, как и ты. Как там Паша? — Паша ушёл к жене, — обиженно пробормотала девушка, косясь на возникшего за спиной Вики Илью. Мужчина просто пылал сексуальностью, если бы Вика не вернулась так быстро, Света набросилась бы на вожделенную добычу. — Печально. Это все? — Все, ну я пойду. Ты заходи, если что, — Света хлопнула дверь от злости сломав пару ногтей. — Кто это? — прошептал Илья забираясь руками под майку. — Она увела у меня мужчину, это было сто лет назад, — Вика уже не соображала что говорит, прикосновения и поцелуи плавили сознание.       А мужчина, распаляясь, уже срывал с неё остатки белья. Этим вечером весь дом слышал их стоны. Светлана стучала в стенку, когда очередной сладострастный стон срывался с губ Виктории. А через месяц, и вовсе, съехала из соседней квартиры.