Спасибо и прости...

Сейчас я по-настоящему боюсь. Боюсь того, что больше никого не смогу полюбить также, как Джека. Я только сейчас поняла, как сильного любила его, и я продолжаю любить. Мне больно, чрезвычайно больно, но я продолжаю любить. Я не могу забыть его, прошло уже четыре долгих дня, но картинки нашего расставания продолжают каждую минуту всплывать перед глазами. Как будто помешана. Я не хочу его забывать. Он - все самое лучшее что было в моей жизни, и, если, чтобы помнить нужно страдать, то я готова, давно готова. Я буду ходить по нашим с ним местам, вспоминать, как было хорошо тогда, я буду его помнить, несмотря на душевную боль... Заходя в дом, я снова увидела того плюшевого медведя. Совсем недавно я хотела выкинуть его, сжечь, танцуя у костра и прогоняя воспоминания терзающие душу, но теперь... Я буду каждый раз смотреть на него, заходя домой. Почему я пришла к такому решению - сама не знаю. Но по-моему, лучше иметь хоть какие-то воспоминания, лучше жить во мраке, но продолжать любить и помнить, чем жить под ярким солнцем, затмевающем образ единственного человека, которого я полюбила больше, чем себя... Вдруг от бесполезного сиденья на подоконнике меня отвлекла трель телефона. Может быть, раньше я бы и подскочила, в надежде, что это Джек звонит мне, но теперь этого незачем делать. - Алло? - давно мой голос потерял всякую живость, я стала говорить, как замороженный труп, без каких либо чувств, все эмоции я храню внутри себя. - Это Рапунцель, привет. Я слышала, вы с Джеком расстались. Мне очень жаль. - я знаю, что на самом деле ей без разницы, что происходит в моей жизни... - Не надо, Рапунцель, только этого не надо. Я знаю, что тебе глубоко наплевать. - Вовсе нет, я переживаю за тебя! - Это фальшивые переживания. Мне кажется, ты специально позвонила, чтобы принести мне больше боли, но спасибо, с твоей помощью я вспомнила мои телефонные разговоры с Джеком. - голос не изменился ни на секунду, такой же равнодушный как и прежде. - Эль, ты чего? Мы же лучшие подруги. - жалобный тон Рапунцель заставил печально улыбнуться. - Какая подруга может только переживать, а не радоваться за свою подругу? Я не знаю почему, но ты именно она. Мне не интересны мотивы твоих действий, сейчас мне все равно. - на этих словах я положила трубку и отключила телефон... Мне не нужно все это. Не надо никаких соплей и притворства. Я знаю, что единственный человек, который искренне переживал за меня, не считая матери, был Фрост. Он один. Мне надоело сидеть в четырех стенах. Мысль о том, что сейчас я просто рассуждаю о воспоминаниях, а не ищу их, приводила в легкое бешенство. Выйдя во двор, я поморщилась от яркого солнца. Но это не то солнце, что покинуло меня четыре дня назад. Это общее, а то было только моим... Идя по своей улице, я краем глаза заметила пепельноволосую голову. Резко обернувшись, с досадой поняла, что это только мираж. И снова в голове прозвучали слова собственного голоса: Он ушел навсегда, и вы больше никогда не увидитесь... Тем временем, Джек только просыпался в доме родителей. Голова была переполнена разными мыслями уже с утра. Но все можно было объединить в одну большую: Эльза. - Эта девушка изменила его. Она стала для него всем, а он упустил ее. Сам выгнал из своей жизни, и поэтому, ему сейчас плохо. - эти слова он услышал вчера, когда Эмма рассказывала матери историю про его отношения с Эльзой. Ведь правда, он сам выгнал ее из своей жизни. Он думал, что так будет лучше, но только больше испортил все... И тут, за стенкой раздались звуки телевизора: - Юная художница Элизабет Разенграффе заявила, что не будет продавать картину, оцененную в сто восемьдесят четыре тысячи евро, так как она напоминает ей о неком Джеке. Неужели у Элизабет есть парень? - Джек быстро одевшись, постучал в комнату сестры. - Оо, неужели наш "ей будет лучше" решил узнать, что же с Эльзой на самом деле? - похоже Эмма тоже немного обиделась на него. - Не сейчас, откуда у тебя репортаж с Эльзой? - Джек чуть ли не срывающимся голосом стал допрашивать Эмму. - Знаешь, сейчас не так уж и трудно перенастроить один из каналов на Питерский. У меня есть запись, хочешь посмотреть? - Он только кивнул, а Эмма уже включала ноутбук. Когда на записи появилось лицо Эльзы, Джек тяжело выдохнул. Она заметно похудела за четыре дня. Пустые глаза и безразличный голос подтверждали то, что она его не возненавидела, а наоборот, много страдала. - Кто такой твой загадочный Джек? - раздался голос репортера. - Он тот, кто заставляет меня страдать, чтобы помнить... - и на этом репортаж оборвался. - Ну что, доволен? - Эмма стала еще злее. - Ты видишь, до чего довел ее? Или все еще думаешь, что она тебя ненавидит? - Я ошибался. - голос Джека был твердым. Он был уверен в своих словах. Он ошибся, и причем серьезно ошибся. - Что собираешься делать? - спросила Эмма, выключая ноутбук. - Попытаюсь все исправить... Оставшийся день Джек строил план по воссоединению, а Эльза искала воспоминания, с каждым разом все сильнее колечащие душу...