Paper & Places – Whisper Whisper
Мы можем думать о вечности совершенно по-разному: как о какой-то болезни или сказке, в которой все хотят быть главными героями. Но не всегда. Жизнь часто разочаровывается в нас, а мы в ней. (с) Гарри Стайлс.
Вы когда-нибудь думали о чём-то серьёзном, когда понимали, что через несколько секунд встретитесь со своей смертью? Задумывались в тот момент о том, что станет с этим миром без вас, будет ли по вам тосковать этот мир? Я думал о мелочах. О том, светят ли уличные фонари при сильной грозе, когда всё находится под наблюдением. О том, смогу ли я перед сном сказать своей сестре: «Спокойной ночи, милая». И в тот момент мне ни разу не приходило в голову то, что я никогда не смогу больше сказать ей это перед сном. И я даже не задумывался о том, а смогу ли я в следующий раз задаться вопросом о том, светят ли фонари при сильной грозе. Просто в тот миг я думал о мелочах, которые тогда мне не казались такими важными. Ветер развевал наши волосы, и мы чувствовали своё причастие к этому миру. Я периодически оборачивался на сестру и пытался прочитать её эмоции на лице. Мне казалось, что она была грустная. На её губах была улыбка, но она медленно погасала, когда я пытался с ней заговорить. В её глазах не было того ребячество, что нравилось всем окружающим. Мне казалось, что она пыталась сделать новый вдох, но не могла. Ей что-то мешало. Я пытался не обращать на это особого внимания и смотреть на звёзды, которые тогда не так ярко сияли, как обычно. Они были тусклые, как и тот вечер, который отпечатался в моей памяти на долгие годы. Мне хотелось поднять руки и дотянуться до этих звёзд, сделать так, чтобы они сияли намного ярче. Но я не мог этого сделать, потому что ни у меня, ни у той злосчастной ночи совершенно не было сил. В тот день мы просто погасали, как какие-то ненужные звёзды на синем небосклоне. Внутри меня не было того угнетающего чувства, которое зарождается в твоей груди перед тем, как ты понимаешь, что через минуты две, ты, возможно, никогда не сможешь встать на ноги и снова поиграть с сестрой в футбол. В моём сердце не было тех опасных взрывов, которые происходят перед тем, как оно остановится. Мне хотелось закрыть глаза и попытаться прочувствовать этот последний мир, который жил внутри меня. — Джемма, — закрыв глаза, тихо сказал я. — Да, Гарри? Я тяжко сглотнул и открыл глаза, повернувшись к ней лицом. В её глазах по-прежнему не было того ребячества и огня, а улыбка казалась мне натянутой. Но в тот момент я ничего не мог исправить, потому что это был её конец. — Мне кажется, что сейчас я должен думать о чём-то важном. О том, что хотел тебе сказать все эти годы, понимаешь? — Если честно, то не очень. — О чём ты думаешь именно сейчас? — смотря на её грустный вид, спросил я. — Ни о чём. — Такого не бывает. — У меня бывает, — на выдохе сказала она. — Не знаю, может, о времени? — Как оно быстро бежит? — Нет... О времени, как об убийце. Она опустила вниз глаза и неловко улыбнулась, давя ногой на газ. Её руки были крепко вцеплены в руль, свет фонарей падал на её лицо. Дорога, будто как короткометражный фильм мигала перед её глазами. Она подняла глаза на дорогу и еле слышно выдохнула, ничего перед собой не замечая. Я тяжело вздохнул и обернулся назад, думая о какой-то мелочи, которая не давала мне успокоиться. Посмотрев на задние сидения, заметил небольшую карточку, на которой было что-то написано. Я потянулся вперёд и взял её в руки, внимательно посмотрев на неё. Там была изображена маленькая девочка, одета в костюм приведения. Улыбка на несколько секунд появилась на моих губах, что меня удивило. Я перевернул фотокарточку и увидел какие-то слова, которые можно было еле-еле разобрать. — Что это? — непонимающе спросил я, отвлекая сестру. — Не знаю, — пожав плечами, ответила она. — Разве это так важно для тебя? — Не думаю. — И не надо. Джемма неловко мне подмигнула и снова посмотрела на тёмную дорогу. На её лице появилась какая-то странная улыбка, значение которой я не мог придать. Яркий свет фар осветил её милое лицо, и я быстро повернулся влево, чтобы поймать и на себе этот свет. Моё сердце в тот миг не взорвалось, как это происходит во многих дешевых фильмах. Моя душа не стала петь красивые песни, как это происходит в жизни прекрасных людей. Я просто думал о мелочах, которые тогда мне казались такими важными. Хотелось раствориться в этой ночи и уйти, но что-то пошло не так. Я чувствовал ту большую скорость всем телом. Ощущал тот ветер, который сильно развивал мои волосы. Всё, но только не смерть. Но только не то, что убило в какой-то степени меня и весь этот мир, который выстроился вокруг нас. Казалось, что наш разговор о времени был пророческим. Он и убил нас. Её. Мне хотелось сказать очень много слов про бесконечность и нашу вечность. Хотелось говорить о любви и о боли, которая загорается в нас каждый день. Где-то она проходит и даёт о себе знать только воспоминаниями, а где-то она глубоко прячется в тебе и начинает выть, когда ты даже об этом не подозреваешь. В каждой истории рано или поздно загорается тот яркий свет, который должен тебя забрать, но только не в моём случае. Я чувствовал что-то новое, что невозможно описать. Казалось, что эти вопросы о мелочах были действительно чем-то важным, что спасло меня, но не мою душу. Рано или поздно эти мелочи станут для меня просто пылью, которая разлетится по ветру. А я стану историей, которую никто не будет рассказывать.