Sam Smith – Not In That Way
Надеюсь, что звёзды не скоро погаснут. (с). Гарри Стайлс.
Когда ты смотришь на восход солнца, то очень важно прочувствовать этот момент. Понять то, насколько же это прекрасно. Подумать о времени и о тех сумрачных днях, что прошли. Очень важно поймать момент и попытаться заглянуть внутрь себя, разглядывая и открывая в себе всё новые и новые чувства. В такие моменты ты открываешься этой Вселенной, и уже никто не может остановить тебя, если только не твоя боль, что будто скребется в груди. Как же часто люди говорят о боли. Как же часто они сочиняют различные песни, стихотворения, пишут книги, объясняя всю её сущность и прелесть. Рассказывая о тех побочных эффектах, ранах, которые просто сильно болят, заставляя вас плакать. Всё в мире слишком запутано, и даже тот день, вчерашний день меня мучает. Я не знаю, о чём мне думать или о чём надо думать. Всё будто находится в какой-то паутине, в которой мы сами и запутались. Вчера, сидя с ней в алее, я почувствовал что-то странное. Будто тот огонь, что горел внутри меня, стал ещё ярче, и теперь он не обжигает меня. Это мне нравится. Безумно. Кажется, что я уже стал похож на какого-то психически-больного человека, которого в один прекрасный день перевели на другое лекарство, оставив то, к которому он привык в прошлом. Мне сложно понять причину того поцелуя, понять то, насколько же это было прекрасно. Слишком много мыслей для одного восхода солнца. Невероятное множество идей всего лишь для одного холодного, но приятного утра. Тяжело вздыхаю и поднимаю голову вверх, видя перед собой всё те же фотографии, что висят на стене в гостиной. Большая из них половина уже находится в других фоторамках, потому что некоторые из них я разбил в порыве гнева. Мне хочется вернуться назад и ещё раз прожить всё это для того, чтобы понять, а нужно ли было всё это. Вернуться назад и просто посмотреть на всё это ещё раз для того, чтобы намного лучше понять причину моего поступка. Я часто не думаю перед тем, как что-нибудь сделать, считая, что в этом и есть весь смысл жизни. Кто-то меня уверяет, что это не так и стоит думать о последствиях перед тем, как что-то делать, а кто-то просто меня поддерживает, говоря, что это глупо тратить своё драгоценное время на мысли и другую ерунду. Скорее всего, моя точка зрения стоит где-то посередине. Я стою посередине и не знаю, куда мне идти. Поворачиваю голову вправо и внимательно смотрю на одну фотографию, которая почему-то весит не вместе с остальными. Хмурюсь и привожу своё кресло в движение, подъезжая немного ближе для того, чтобы разглядеть фотографию. На ней изображена моя маленькая сестрёнка, любимая в сердце мама и маленькая девочка, которая смотрит прямо на меня и улыбается, стоя в костюме приведения. Подъезжаю ещё ближе и внимательно всматриваюсь в фотографию, думая, что это всего лишь обман зрения или недосып. Но это не так. На фотографии изображена моя сестра и та маленькая девочка, которую я увидел на фотокарточке в моей машине на заднем сидении. Всё это слишком странно. Моя голова скоро взорвётся от предположений, которые крутятся на уме. Выдыхаю и не торопясь достаю из кармана ту фотокарточку. С того дня, как мне отдали её в больнице, я везде её ношу с собой, думая, что это какой-то знак. Думая, что когда-нибудь на улицах этого неживого города я увижу эту девочку, а может и девушку и подарю ей эту фотокарточку, говоря, что просто хочу познакомиться с ней. Может, этой девочки или девушки давно нет в живых. Быть может, она давно умерла. Слишком много вариантов, из которых я не могу выбрать один, верный. — Ты рано встал, — слышу я Маргарет и быстро поворачиваю голову, видя то, как она уже чем-то занимается на кухне. — Да, и Вам доброе утро, Маргарет. — Не спалось? — Можно сказать и так, — слегка улыбнувшись, отвечаю я, снова посмотрев на фотографию. — Хорошо, — коротко отвечает она. — Что-то случилось? Я не слышу её, а всё внимательней и внимательней смотрю на фотографию, пытаясь вспомнить тот день, но из всего многообразия дней моего детства мне не удаётся найти именно тот. Голова разрывается на части, и я чувствую, как мне становится душно, тело будто начинает гореть, и это сводит с ума. Опускаю голову вниз и отъезжаю, проезжая вперёд и смотря на женщину, которая заинтересованно смотрит на меня. — Что-то случилось? — Нет, всё в порядке, — коротко говорю я, понимая, что не всё хорошо. — Точно? — Да, — неуверенно отвечаю. — Хотя... — начинаю я и подаюсь назад, показывая рукой на фотографию, — как давно у нас висит эта фотография на стене? — Какая именно? — переспрашивает она, и я снова показываю на фотографию как маленький ребёнок, который впервые увидел её. — А, она у нас давно, но нашла я её несколько дней назад в чулане. Хороший был день. — Но я не помню этот день, — нахмурившись и заикаясь, говорю я. — Да, ты и не должен помнить, потому что тебя не было в этот день с нами. Ты был в батутном центре со своей тётей. — Допустим... Но Вы мне расскажете об этом дне? Маргарет слегка улыбается и подходит чуть ближе, начиная рассматривать фотографию. Опускает голову вниз и смотрит на меня, пытаясь что-то сказать или объяснить. Она выглядит какой-то грустной, а, может, даже расстроенной. Некоторые хорошие дни очень трудно вспоминать. — Я бы рассказала тебе, конечно бы, но... я сама ещё никак не могу разобраться, хороший ли это был день или нет. — В смысле? — Понимаешь, Гарри, в нашей жизни есть такие дни, которые просто нельзя объяснить. Которые кажутся хорошими и плохими одновременно. Я просто слишком голодна и стара, чтобы хоть как-то попытаться рассказать тебе об этом дне. Так что... — Ничего, — с улыбкой отвечаю я, — у меня есть фантазия, и я сам придумаю этот день и расскажу его сам себе, хорошо? — Отличная идея! Я украдкой улыбаюсь и снова бросаю взгляд на фотографию. Неожиданно в голове вспыхивает множество картинок, которые словно на огромной скорости крутятся перед глазами. Я не знаю, что это может значить и имеет ли это какое-то значение к этому, но почему-то именно сейчас я вспоминаю вчерашний день и вкус её губ, который сводил с ума. Может быть, это простое и глупое сумасшествие, и мы начинаем уже думать о том, что это было зря, но мне всё равно приятно вспоминать её улыбку, тёплые руки и глаза, что так сияли тем вечером. Я боюсь испытать новые чувства, и поэтому буду закрываться, внушая себе, что ничего и не было. А, быть может, и правда ничего этого не было? Вдруг я всё ещё сплю? Как же хочется, чтобы всё это было простым и глупым сном. Но самые страшные и прекрасные сны ждут всегда впереди.***
— Что ты делаешь? — хмурясь, спрашиваю я, проезжая мимо комнаты Стюарт и видя то, как она держит в руках небольшую баночку с таблетками, пряча их за спиной. — Ничего, — растерянно отвечает она, пытаясь не смотреть мне в глаза. — Не ври мне, — утвердительно говорю я. — Что ты делаешь, Лили Стюарт? — Ничего такого противозаконного, Гарри. Девушка улыбается и пятится назад, опираясь об стол. Пытается скрыть от меня свои ярко-голубые глаза, сжимая руки в кулаки. Она нервничает, и это не даёт мне покоя. Это похоже на дежавю, будто тоже самое когда-то происходило и со мной, вот только у меня не получается этого вспомнить. Я привожу своё инвалидное кресло в движение и заезжаю в её комнату, внимательно смотря на девушку. На дворе стоит уже вечер, и поэтому я могу заметить, насколько же красиво свет уличных маленьких фонарей падает на её лицо, делая образ девушки ещё светлее, чем он есть. И её образ, присутствие вызвало бы у меня улыбку, но вот только одно мне мешает — таблетки, которые она прячет за спиной. — Может, ничего противозаконного ты и не делаешь, но что же ты прячешь за спиной? — Анальгин, — с какой-то улыбкой отвечает она, ставя небольшую баночку на стол. — Вот, видишь, написано «Анальгин». — Спазмы или болит голова? — не веря её словам, спрашиваю я. — Нет, болит да, но не голова. — А что же? Она щурится и снова улыбается, отходя от стола. Делает несколько шагов вперёд, подходя к двери, и выходит из комнаты, оборачиваясь, смотря на меня и зовя к себе. Я потираю глаза, ничего не понимая, и снова смотрю на неё, видя уже перед глазами не Лили, а Джемму, что так красиво и мило улыбается, зовя меня за собой. Её волосы так красиво спадают с плеч, и я улыбаюсь, видя её прямо здесь и сейчас. Это похоже на какой-то бредовый сон, который всегда становится реальностью, убивая меня и разрушая на части. Непонимающе смотрю на образ своей сестры и улыбаюсь, подъезжая к ней. Она снова дарит мне свою прелестную улыбку и берёт за руку, тяня меня к себе. Кажется, что она не понимает, что я не могу ходить. Просто не видит того, что я инвалид. — Что ты делаешь? — снова задаю вопрос я, но уже не Лили, а образу Джеммы, что стоит передо мной. — Разве ты не видишь? — Что я должна увидеть? — вопросом на вопрос отвечает она. — Это, — пытаясь сдержать слёзы и показывая на свои ноги, говорю я. — Мою жизнь. — А что с ней не так? — Что с ней не так? Ты серьёзно?! Джемма, ты слепа?! — Нет, — спокойно говорит она, всё ещё держа меня за руку и пытаясь поднять с места. — Я вижу тебя, твою улыбку. Вставай! — Ты должна видеть мою боль, то, как я страдаю без тебя, Джемма. Я несчастен. — Это не так. Сестра снова тянет меня за руку, пытаясь поднять, но у меня ничего не получается. Я тяжело вздыхаю и поворачиваю голову вправо, видя всю ту же комнату Лили. Картинка искажается, по телу проходит мороз, и неожиданно я вижу перед собой чистое ночное небо, с которого будто убрали все звёзды мира. Мне становится так холодно, что тело начинает дрожать, а голос будто пропадать, и я уже не знаю, что мне нужно сказать и как повести себя для того, чтобы не испугать эту ночь. — Джемма, — поворачиваясь к ней, тихо начинаю я. — Это ведь сон? — Почему ты так решил? — Потому что всё это странно. — Возможно, — как всегда говорит Джемма, когда не знает, что ответить. — Весь мир странен. И сны тоже. Вот только ты всё тот же, Гарри. Мой любимый Гарри. В этот миг я будто чувствую, как холод проходит, а Вселенная становится всё больше и больше. Это похоже на какую-то сказку, в которую я попал на несколько минут, ведь сны длятся не так уж и много. Хочется закрыться и просто понять то, насколько же мир прекрасен. Но я не могу. Слишком много боли и неясности в несколько минут. В моей жизни. — Как мне продлить этот сон? — неожиданно спрашиваю я, смотря ей прямо в глаза. — Я не знаю... — Ты знаешь, Джемма. — Нет, но это знаешь ты. Просто встань и иди. Встань, Гарри. Вставай! И я открываю глаза, чувствуя чьи-то руки на своих плечах и тепло, что будто пробегает по всему телу. Набираю в лёгкие больше кислорода и выдыхаю, хмурясь и видя перед собой Лили, что так испуганно смотрит на меня. Она убирает руки и падает на пол, продолжая наблюдать за мной. Хочется плакать и кричать, снова падая в сон и больше не возвращаясь. — Зачем ты разбудила меня? — видя её слёзы в глазах, спрашиваю я. — Ты кричал, Гарри. Что-то не так? — Нет, — закрывая глаза, начинаю я. — Всё пошло не так, как только ты появилась. Теперь я вижу сны…