5 Seconds of Summer – Amnesia
Я бы влюбился в тебя, если бы не знал о том, насколько же больно умирать и не знать, проснётся ли твоё сердце. (с) Гарри Стайлс.
— Джемма, это ты? — каждую ночь спрашивал я во сне, видя сны и ничего не понимая, думая, что всё это простая реальность, которая медленно рушилась на глазах. Думая, что я живу. На протяжении нескольких дней мне кажется, что что-то идёт не так, будто моя жизнь медленно меняется, приобретая всё новые и новые краски, цвета. Кажется, что мир становится похожим на какой-то сон, который вряд ли когда-нибудь сбудется. Хочется просто встать и убежать, не видя ничего и никого. Всё резко поменялось, и даже та боль, что сидит в моём сердце, не давая уснуть, стала другой, такой мягкой и нежной, что хочется ей наслаждаться, думая, что это действительно так. Всё медленно мне надоедает — сон, слова и глупые взгляды, которые кажутся такими тёплыми и прекрасными, что это медленно сводит с ума. Я постепенно схожу с ума. Со мной никогда такого не бывало. Я никогда не чувствовал что-то такое, что можно бы было назвать воодушевленностью или влюблённостью, что срывает тебе голову, и ты готов пойти на всё. Никогда, и даже сейчас. Это что-то другое, неизведанное, похожее на сон, в который ты медленно проваливаешься, не чувствуя земли под ногами. Я не влюбился, и даже не испытываю чего-то схожего с этим, но мне до невозможности нравится всё то, что бушует в моей грудной клетке. Нравится думать о прекрасных вещах и одновременно всё это ненавидеть, хватая себя за голову и ничего не понимая. Это что-то другое. Похоже на какую-то энергию, что каждый день заряжает меня, не давая падать вниз и оставаться в этой глубокой яме. Всё это меня медленно убивает, но и одновременно воодушевляет, давая мне силы на простые движения и улыбки, которых так не хватает в моём мире. И мне хочется здесь задержаться только для того, чтобы лучше понять: смерть это или самый настоящий дар? Иногда мне надоедает, и я снова чувствую боль своих ран, вспоминаю пролитые слёзы и те дни, когда мне было хорошо и комфортно. Когда в моей жизни была Джемма, когда она обнимала меня, говоря, что я её солнце. Порой мне просто надоедает верить в хорошее и светлое будущее, что хочется кричать так, как будто тебя режут на кусочки. В такие моменты моё сердце начинает болеть, что хочется умереть, не думая ни о чём. Эта жизнь пугает меня, а она до невозможности удивляет. Каждый день я думаю о том, что всё это значит и о том, почему так резко меняется моё настроение. Почему в какой-то день или час я радуюсь жизни, пытаюсь улыбаться и жить, несмотря ни на что, а в какие-то дни я просто погасаю, умираю и становлюсь просто пеплом, что так красиво летит над пропастью. И даже сейчас, сидя в инвалидном кресле и направляясь вперёд по оживлённой улице, я думаю об этом, о своих чувствах и людях, что идут со мной по одной дороге, вот только в другом направлении. Они не сходят со своего пути, и я попытаюсь не сделать того же самого. Я поднимаю голову и бросаю взгляд вдаль, смотря на прохожих, что спокойно идут на меня, не улыбаясь и не показывая своих эмоций. Кто-то из них смотрит в пол, кто-то вверх, любуясь этим голубым небом, а кто-то мне прямо в глаза, скорее всего думая о том, какого же это просто сидеть и не двигаться, не чувствовать своих ног. Я пытаюсь не думать об их мыслях, пытаюсь не выдавать себя и просто ехать вперёд, не обгоняя людей. Мне надо расслабиться, а лучше убежать, не обращая внимания на весь этот мир, что кружится вокруг меня. Но я не могу. Было бы слишком просто, если бы я мог убежать, не оглядываясь назад и не слушая всех этих людей. Тогда моя жизнь была бы слишком проста. Тот день изменил меня и всё моё представление о мире, об удачи. Если бы я уже был мёртв, лежал бы под грудой тёмной земли, то было бы намного проще, и я бы не повстречал её. Ту девушку, которая с каждым новым днём всё больше и больше уверяет меня в том, что я должен жить. Но, несмотря на всё это, она сама не может себя в этом уверить. И именно поэтому я сейчас еду по оживлённой улице на инвалидном кресле, пытаясь убежать от неё и удержать слёзы, видя перед глазами только одно — как девушка режет себе вены. Закрываю глаза и пытаюсь сдержаться, проглатывая комок, что стоит поперёк горла. Мне плохо, и кажется, что сейчас взорвусь, плача и моля небеса о том, чтобы они забрали меня. Плохо от того, что я ничего не могу сделать. Это её решения, я знаю, но почему-то мне больно, ведь рядом с ней я представляю Джемму, которая так же, как и она режет свои вены, не понимая того, что делает. Видеть то, как кто-то пытается себя медленно убить — невыносимо. — Эй, парень, осторожно! Я не спеша поворачиваю голову вправо и вижу, как молодой человек невысокого роста подбегает ко мне, хватаясь за моё кресло и оттягивая назад. На его лице читается беспокойство, и это удивляет меня. Хочется наговорить ему гадостей и сказать, что не надо меня жалеть, но я пристально смотрю в его голубые глаза, понимая, что он не жалеет меня. В его глазах сияет испуг, и я боюсь промолвить и слова. Передо мной сгущаются все краски, и я уже ничего не могу разобрать, лишь только красный свет светофора, что мигает надо мной. — Ты лишиться жизни хочешь?! — возмущается незнакомец, откатывая меня от светофора. — Простите? — Жить надоело?! — Я не понимаю Вас. — Это я тебя не понимаю. Это же каким надо быть придурком, чтобы переходить дорогу на красный цвет, да ещё тогда, когда на тебя едет толпа машин. Скажи мне, ты реально придурок? — Отстаньте от меня, — чуть не паникуя, начинаю говорить я. — Что Вам надо от меня? Оставьте меня в покое... — Эй, всё хорошо, правда. Я не хотел кричать на тебя, понимаешь, да? Всё хорошо? Ты один или кого-нибудь потерял? — Всё отлично, — мотая головой, говорю я. — Правда. — Слушай, — взявшись за ручки инвалидного кресла, говорит незнакомец, — прости. А давай я помогу тебе добраться вон до той алее, видишь? — Я киваю. — Просто вдруг ты снова захочешь перейти дорогу на красный цвет, а я, если хочешь знать, не хочу сидеть на суде в качестве свидетеля и говорить о том, что помню только цвет твоих глаз и кудрявые волосы, хорошо? Я непонимающе смотрю на него, до сих пор не понимая того, что же он от меня хочет. Внутри меня всё спокойно, и это удивляет, ведь впервые за все эти месяцы я заговорил с незнакомым человеком на улице. Впервые мне кто-то решился помочь вот так, не морально, а просто так, без всякого «должен». Хотя нет, это произошло не впервые. Самой первой была Лили, которая медленно, но верно помогает мне вернуться к той жизни, что была у меня перед аварией и тем странным чувством, что разгорается в моей груди. Всё это очень странно, и даже сейчас, сидя в инвалидном кресле и смотря на незнакомого парня, я думаю о Стюарт и её улыбке. Мне хочется всё это забыть. Почему я не страдаю амнезией? Молодой человек внимательно смотрит на меня и приводит моё кресло в движение, разворачивая к себе и направляясь вперёд, к небольшой скамейке в алее парка. Я пытаюсь остановить его, вцепившись в колёса, делая так, чтобы инвалидное кресло замерло на месте, но он, прикладывая к креслу силу, снова приводит его в движение, направляя к скамейке. Мне не страшно, я спокоен, но всё же какое-то неясное чувство играет в моей груди. — Может быть, Вы отстанете от меня? — подняв голову вверх и посмотрев на него, говорю я. — Не надо меня куда-то сопровождать, куда-то вести, ведь я просто хотел покататься по улицам своего города. — Ага, — будто игнорируя, отвечает он. — И ещё ты просто хотел попасть под машину. — Даже если это, допустим, правда, то, какое Вам до этого может быть дело? — Я же объяснил, — улыбается парень. — Мне просто не хочется быть свидетелем на суде, когда будут разбирать дело о наезде на тебя. Это же мне придётся покупать новый костюм, галстук и какие-нибудь незамысловатые чёрные туфли, ибо в кроссовках меня просто не пустят в зал суда, — довольно спокойно говорит парень, а я по-прежнему, ничего не понимая, смотрю на него. — И чтобы не потратить на всё это половину своей зарплаты, то я лучше просто отвезу тебя в алею парка, где ты спокойно сможешь погулять, помечтать и подумать о том, что нельзя переходить оживлённую дорогу на красный свет. — Как же у Вас всё просто, — подаю голос я. — А у тебя будто всё сложно, да? — спрашивает он, подвозя меня к скамейке, останавливаясь и садясь возле меня. — Ты ведь не против, если я посижу здесь, рядом с тобой? — Даже если я отвечу, что против, Вы всё равно будете сидеть здесь. — А ты сообразительный, — с улыбкой говорит парень. — Именно об этом и говорила Лили, перед тем, как я... — Кто? — резко переспрашиваю я, повернувшись к нему. — Лили? Стоп, Лили? — Да, та самая Лили, о которой ты сейчас подумал. Я хмурю брови и приоткрываю рот, пытаясь набрать в лёгкие больше кислорода. Лили. Она словно призрак, преследует меня. Всё это странно, и это могло бы меня свести с ума, но я привык к странностям за последние недели, месяцы. Такое ощущение, что все в этом мире знают Лили, и только я, как какой-то иностранец, который только недавно приехал в какую-нибудь неизведанную страну, о ней не знаю. Сомнения играют мной, а те чувства, что мне так не знакомы, просто губят меня, издеваясь и смеясь, надеясь на то, что я выживу. Чувствую, как незнакомец хлопает меня по плечу, и я поворачиваюсь, встречаясь с его голубыми глазами. Они пленят меня. Глаза незнакомца такие светлые и лучистые, что пробегают мурашки по телу от того, что ты не можешь оторвать взгляд. На его губах находится улыбка, но она медленно спадает, как только парень замечает мой взгляд на себе. Он выглядит каким-то растерянным и даже немного испуганным. Выглядит так, как и я, секунду назад. — Я ведь не знаю Вас, да? — спрашиваю я, продолжая смотреть на него. — Да, — соглашается он. — И, по сути, Вы тоже не должны знать меня, ведь так? — Так, но... — Но Вы меня знаете. — Не совсем, — вздыхает парень. — Я тебя не знаю, но тебя хочет узнать Лили, понимаешь? Она хочет, чтобы ты не воспринимал в штыки то, что ты видел сегодня утром, следишь за мной, да? Лили хочет, чтобы ты забыл всё то, что увидел утром. — А что я должен забыть? — раскрыв глаза, спрашиваю я. — Не заставляй меня это повторять. — Я Вас не знаю, совершенно. Вы для меня незнакомец с улицы. Это странно, не находите? — Что странно? — Незнакомый человек говорит мне о знакомой мне девушки, и просит меня, чтобы я кое-что забыл. Это очень странно, понимаете? — Ну, если тебя волнует только то, что мы не знакомы, тогда мне надо представиться, да? — спрашивает он, и я слегка киваю, размахивая рукой. — Я мистер Томлинсон. Луи Томлинсон. Сводный брат Лили Стюарт, — беря меня за руку и пожимая её, представляется он. — Я знаю, что сейчас ты начнёшь задавать тысячу и один вопрос, поэтому я сразу всё скажу, окей? — Я слегка киваю, продолжая внимательно смотреть на него и удивляться, понимая, что это брат Лили. — Моя сестра очень обеспокоилась тем, что ты увидел это «утро» и уехал гулять, не давая ей просто с тобой поздороваться. Она очень волновалась и позвонила мне, своему брату для того, чтобы я встретил тебя или догнал, потому что она боится за тебя, понимаешь? Я знаю, для тебя это всё странно, но я хочу попросить тебя только об одном — пожалуйста, не играй с ней. Выдыхаю и отрываю от него взгляд, отворачиваясь от парня. Поднимаю голову и смотрю на прохожих, в чьих головах обитают различные хорошие и плохие мысли. Мне не хочется ни о чём думать, ничего не хочется переваривать и воспринимать. Я просто хочу смотреть вдаль и забываться, отстраняясь от мира и одновременно любуясь им. По телу проходит холод, что заставляет меня вздрогнуть и поджать губы. Кажется, что я медленно схожу с ума и, возможно, так оно и есть. Чувствую, как кто-то кладёт свою ладонь на моё плечо и оборачиваюсь, видя перед собой только Лили, что обеспокоенно смотрит на меня. Видя только девушку, а его уже нет. Я медленно, но верно схожу с ума. — Я волновалась за тебя, — запыхавшись, говорит она. — Еле как догнала тебя. — Забавно, — оглядываясь по сторонам, говорю я. — Слишком забавно. — Что именно? — Всё. Всё это. Я, кажется, схожу с ума, понимаешь? Тут был твой брат, сводный брат. Он говорил о тебе. — Я знаю. — Нет, — вертя головой, продолжаю. — Я точно схожу с ума. — Это не сумасшествие, Гарри, а просто один приятный день. Всё хорошо. Ты мне веришь? Я отрываю от неё взгляд и снова смотрю вдаль, смотря на людей. Смотря на молодую пару в нескольких метрах от меня, на их улыбки и замечая там незнакомца, что играет с маленьким мальчиком в прядки. Я смотрю на них и думаю о будущем, о времени, и о том, какого же это любить. Смотря на всех этих проходящих людей в парке, я начинаю впервые думать о любви и тех чувствах, что они испытываюсь, беря друг друга за руку, а не о боли, что будет после расставания. Это так ново для меня, что я ощущаю себя первооткрывателем. Сейчас, сидя на инвалидном кресле и смотря на молодые пары, я чувствую тепло и её губы на своей щеке. Но это не спасает меня, а только убивает. Она хочет быть светлым Ангелом даже несмотря на то, что её запястья изрезаны. Мне до безумия хочется всё это забыть, упасть и просто не возвращаться к мыслям о боли, ранах, что продолжают кровоточить на моём сердце. Надеюсь, что раны перестанут болеть, но для этого мне надо не влюбиться в Лили. Я обещал ей, и я не влюблюсь. Но сдержит ли обещание она?