Troye Sivan — Talk Me Down
В нашей жизни всё происходит спонтанно, что даже такое чувство, как любовь кажется простой игрой, в которой я проиграю. (с) Гарри Стайлс.
В такие моменты, когда она улыбается мне и берёт за руку, то хочется улыбаться как маленький ребёнок, потому что я чувствую тепло, что так медленно продвигается по всему телу. В те минуты, когда девушка касается своими губами моей щеки, хочется закрывать глаза и представлять то, как мы с ней бы могли идти вперёд и не оглядываться. Мне хочется выстраивать в своём подсознании нашу будущую жизнь, но есть один нюанс — этого никогда не будет. Я знаю это, она знает это, но что-то даёт нам силы сопротивляться и даже ненавидеть друг друга тогда, когда в душе хочется петь. — Я хочу тебе кое-что показать, — вдруг с уверенностью говорит Лили и поднимается с колен, отпуская мою руку. Девушка берётся за ручки моего инвалидного кресла и быстро разворачивает меня, приводя кресло в движение. Она ускоряет шаг и двигается вперёд, не выпуская ручки моего кресла из своих рук. Я резко поднимаю голову вверх и щурюсь, внимательно посмотрев на неё. Мне просто хочется понять, что же она задумала. С одной стороны, хочется просто довериться ей и не задавать глупых ненужных вопросов, которые здесь вовсе не уместны, а с другой стороны, в сердце зарождается тот страх, который я не в силе сдержать. Мне страшно. Я боюсь неизвестности. Раньше сама неизвестность доставляла мне огромное удовольствие, но сейчас всё изменилось. Люди меняются так же быстро, как и их чувства. Мне хочется просто идти с ней вперёд и не оглядываться. Жить так, как будет лучше для нас двоих, любить и просто принимать, наслаждаться этой жизнью. Но что мне мешает, спросите вы? Прошлое. Оно как снежный ком катиться за мной, догоняет меня и делает больно. И я был бы рад оттолкнуть этот снежный огромный шар, но не могу этого сделать только из-за того, что просто-напросто мне не хочется с ним расставаться. В этом прошлом было слишком много людей, которые изменили мою жизнь, сделали её более яркой, а потом просто подожгли. С одной стороны, это очень больно, понимать, что от этого никуда не уйти, а с другой стороны, приятно, ведь чувствуя боль — я живу. Живу и медленно себя убиваю. Тяжело вздыхаю и поворачиваю голову влево, провожая взглядом солнце. Мне всегда нравилось смотреть на закат, наблюдать за тем, как солнце медленно погибает, тоня в этом синем море. А сейчас всё это кажется мне просто спектаклем. Я не чувствую ног, ничего, что могло бы меня выдавать за человека. Вы скажите, а как же то яркое чувство, что загорается в тебе, когда ты смотришь в глаза Лили? А я отвечу вам: это всего лишь иллюзия под действием морфия, что уже каждую ночь ввожу себе в вену для того, чтобы не реветь от боли на весь дом и не пугать его обитателей. Мне не хочется делать никому больно, не видеть их слёз и не слушать слов о вечности. Я просто хочу смотреть на всё это трезвым взглядом и не поддаваться тем маленьким искоркам в моём сердце, что пугают меня. Любовь — вещь ненадёжная. Её острые осколки могут очень сильно ранить. — Наверное, людям бывает очень больно, когда они любят без остатка, а потом всё это теряют, да? — Ты знаешь это не хуже меня, — остановившись и погружая меня в машину, отвечает она. — Солнце же сейчас тоже умирает. Медленно утопает в море. Как думаешь, ему больно? — Думаю, нет. — Почему? — смотря прямо перед собой без какого-либо движения, спрашиваю я. — Потому что солнце — это не человек, а всего лишь огромный пылающий шар, который не может чувствовать боли. — А что если нет? Девушка украдкой улыбается и садится на водительское сидение. Пристёгивается, заводит машину, и мы медленно сдвигаемся с места. Кажется, что она просто не хочет отвечать на этот вопрос, что-либо мне доказывать или опровергать, но через несколько минут Лили слабо отвечает, не поворачиваясь ко мне лицом: — А если это не так, то тогда я просто вру тебе только для того, чтобы не сделать больно, ведь я люблю тебя.***
Резко открываю глаза от сильного толчка сзади. Оглядываюсь по сторонам и ртом жадно хватаю воздух, медленно приходя в себя. Поворачиваю голову влево и вижу перед собой Лили, что медленно снимает с себя ремень безопасности и заглушает мотор. Тихонько улыбается и наклоняется ко мне, отстёгивая меня от пассажирского кресла. Я тяжело выдыхаю и внимательно смотрю на неё, наслаждаюсь тем, что пока она рядом, но в то же время мысленно ненавижу её. — Мы приехали, — коротко говорит она и открывает дверь машины. — Мы живы? — снова начав оглядываться по сторонам, спрашиваю я. — Да, — спокойно отвечает девушка, — а почему ты спрашиваешь? — Ты всегда так резко останавливаешься? — Да, — с улыбкой говорит она. — И ты думаешь, что это норма? — Можно сказать и так. Я ничего ей не отвечаю, лишь только фыркаю, как бы показывая своё недовольство. Девушка выходит из машины и вытаскивает из багажника моё инвалидное кресло, не спеша берёт меня под руки и сажает в него, поправляя мою рубашку. Она быстро отводит от меня глаза и берётся за ручки моего кресла, приводит его в движение. Я пытаюсь оглянуться по сторонам, понять, где нахожусь, но у меня не получается этого сделать, так как девушка постоянно разворачивает мою голову для того, чтобы я смотрел только вперёд. Кажется, что она задумала какой-то сюрприз, хочет меня удивить, но мне никогда не нравятся сюрпризы. Я ненавижу, когда люди держат меня за идиота. Мы проезжаем через небольшой лес, деревья которого касаются своими верхушками голубого неба. Едем по тропинки, натыкаемся на кочки и ухабы, но их преодолеваем. Здесь легко дышать. Я слышу пение птиц, чувствую запах свежей листвы, это мне безумно нравится. Наклоняю голову назад и смотрю вверх, на небо. Оно такое голубое, светлое, красивое, я впервые чувствую себя своим. Кажется, что всё здесь заколдовано. Эти странные ощущения пугают и путают меня. Хочется просто встать и идти самому вперёд, оглядываясь по сторонам и чувствуя себя не слабым человеком. Идти самому. Быть любимым и желанным. Играть, жить и быть самим собой. Девушка подъезжает со мной к какой-то небольшой беседке и останавливается, обходит кресло и смотрит на меня. Наклоняется вперёд и садится рядом со мной, дотрагивается ладонью до моей руки и сжимает её. Я смотрю перед собой и пытаюсь задать ей вопрос, но вместо этого слышу только её тихие слова: — Я знаю, что сейчас ты спросишь меня о том, зачем мы здесь и что это такое… Быть может, для тебя это не будет что-то тайное или сокровенное, одним словом — родное, но мне очень сильно захотелось тебя сюда привести. Здесь, — тихо начинает она, — я любила побыть одна, просто смотреть на эти зелёные деревья и думать, размышлять о будущем и нелюбимом прошлом. До двенадцати лет я всегда находилась здесь одна, но после этим место начал владеть ещё один человек, что мне очень дорог. Я делила с ним все свои радости, горе и слёзы. Была с ним открыта, так же, как и он со мной. Мы были неразлучны. — Почему «были»? — вдруг задаю вопрос я. — Не всё в этом мире вечно, — вздыхая, отвечает Лили. — Сейчас этот человек в лучшем мире, он счастлив, и я хочу, чтобы и ты был счастлив. Мне хочется разделить с тобой это место, сделать его для тебя таким же важным, как и для меня. Это место давало мне силы, Гарри. Да не только мне, но и тому человеку, с которым я делила все свои невзгоды и радости. Конечно, здесь не происходят чудеса, не прыгают радужные пони или солнечные зайчики… Но это место важно для меня. Здесь я — это я. Здесь люди отходят от своих страхов, перестают оценивать какие-то мелочи как большие поражения. Мне хочется, Гарри, чтобы ты просто верил в себя и слушал лишь своё сердце. Не людей, не красивых образов в твоих снах, а своё сердце, ведь оно тебя никогда не обманет. — Я до безумия боюсь отпустить своё прошлое. Боюсь больше не встать из этого инвалидного кресла, не стать папой, не с головою влюбиться. Я боюсь того, что отпустив прошлое, потеряю связь со своей сестрой. С Джеммой. Я должен был её защитить, — с дрожью в голосе начинаю говорить я, — сделать всё возможное для того, чтобы спасти ей жизнь. Должен был, но не сделал. Порой мне до невозможности хочется умереть только для того, чтобы там, на небесах, взять её за руку и посмотреть в глаза. Я хочу убить себя, — продолжаю я и чувствую, как слеза медленно катиться по моей щеке, — только для того, чтобы увидеть её с собой рядом. Увидеть её живой и улыбающейся. — Вы с ней очень похожи, — продолжаю я. — Порой мне даже кажется, что вы были знакомы, но у меня нет веских причин, чтобы уверить в этом самого себя или тебя, Лили. Порой те вещи, о которых я думаю, очень ужасны. Мне страшно, больно, тоскливо, но когда рядом ты, то мне хочется сделать всё возможное для того, чтобы ты не сдержала своего обещания. Я хочу, чтобы ты была одной из тех, что разобьёт мне сердце, а потом его снова починит. Я поворачиваюсь лицом к девушке и сжимаю её холодную руку. Её глаза медленно погасают, и мне начинает казаться, что она вот-вот упадёт. Лицо Лили становится бледным, а на губах исчезает прекрасная улыбка, и губы приобретают синеватый оттенок. Мне страшно, моё сердце стучит в груди так, будто оно проживает свои последние дни, и хочет поработать на славу. Дрожь проходит по телу словно волной, когда Лили медленно поднимается с колен, опираясь об моё инвалидное кресло, и целует меня в щёку, немного приобняв. — Никогда не говори таких вещей, Гарри, ведь они когда-нибудь могут исполниться. Прости, — на одном вдохе говорит она и падает на землю, не решившись удержаться.