Позвольте представиться, Долохов

— Ну, здравствуй, сыночек. Обнимешь папу? Сказать, что я был шокирован таким резким сюжетным поворотом — ничего не сказать. Я потерял дар речи, впал в ступор, выпал из него в осадок, растекся шокированной лужицей на полу и совсем чуточку ох… охренел. Но под ледяным взором дедушки Долохова я был вынужден кристаллизоваться в твёрдое агрегатное состояние. Мыслительный процесс шёл туго. Иными словами — вообще не шёл, и даже дед не мог его ускорить. В моей голове набатом звучала одна мысль, поставленная на бесконечное проигрывание — «НЕ КАНОН». Я привык считать, что знаю события наперёд, и лишение такого козыря стало для меня трагедией мирового масштаба. Похлеще ядерной зимы или зомби-апокалипсиса. Хотя, насчет второго, я все же сомневаюсь — трагедия ли это? — Властислав, может, соизволишь покинуть зону приземления и дашь своему деду вылезти из камина? Я слышал какие-то голоса за пределами своего сознания, но процесс переваривания и усвоения поступившей информации застопорился, посему для внешнего мира я оставался недосягаем. — Отец, что ты сотворил с моим сыном? — с укором в голосе произнес бывший заключенный, подходя ближе к застывшему подростку. — Он же даже не моргает! — Не пытайся скинуть на меня проблемы его воспитания! Это ты, а не я, провел в Азкабане десять лет из жизни ребёнка. — Только не говори, что он в таком состоянии из-за меня! На последней реплике Антонин закатил глаза и отвернулся от отца в театральной обиде. В этот момент я уже более-менее пришел в себя и даже начал через раз дышать, что уже считалось за подвиг. За спиной началось какое-то шевеление — это дед, стараясь не потревожить контуженного внука, таки выбрался из камина. Когда он протискивался мимо меня, я резко ухватил его за рукав и круглыми от ужаса глазами начал буквально посылать ему мысленные позывы о помощи. Но не успел. — Властиславочка! Сыночек! Ты очнулся! С распростертыми объятиями в мою сторону кинулся Антонин Долохов, отмороженный преступник и любящий отец в одном лице. Не успев и пикнуть, я оказался прижат к широкой груди новоявленного папаши-уголовника. Стоявший в стороне дед самодовольно улыбался, не замечая мольбы в моих глазах. А Антонин продолжал вещать. — Я так скучал, так скучал, сыночек, ты даже не представляешь, как я по тебе скучал! Только в Азкабане я понял, что потерял, связавшись со Тьмой, в которую утянул меня этот, этот у… Этот урод Том Реддл! Я не ослышался? Отъявленный Пожиратель Смерти, опаснейший серийный убийца и просто русский лапочка Антонин Долохов рыдал, сжимая в объятиях родного сына? Не веря своим ушам, я чуть высвободился из отцовской хватки и внимательно посмотрел на него. Этот сломленный человек буквально задыхался от слез, все его лицо покраснело, губы дрожали — натуральная истерика. От представившейся мне трогательной картины защипало в глазах. Представить только, сколько пережил Антонин, а я уже записал его во враги народа. — Антон, хватит ломать комедию, — раздался раздраженный голос деда. — Зачем так издеваться над ребенком? — в удивлении я перевел взгляд на князя. — Ладно, ладно, батюшка, — на лице отца появилась ехидная улыбочка, и в одно мгновение исчезли все следы истерики. — Я всего лишь немножко подшутил. — Твои шуточки никогда не доводили до добра, сын. И ты сам прекрасно знаешь об этом. — Отец, не будь таким занудой. Подумаешь, пара лет в Азкабане, с каждым может приключиться. — Подумаешь?! Пара лет?! С каждым?! Сын, ты забываешься! Я всё ещё не выгнал тебя из Рода только из любви к Тонечке! Ты — позор нашей семьи! С малых лет ты только и делаешь, что порочишь наше славное имя. — Вот от таких его истерик я и сбежал в тюрьму, сынок, — потрепал меня по голове папочка. — А… А может, мне всё-таки объяснят, что происходит? Я, не успевая следить за стремительным развитием событий, решился подать голос. Эта фантасмагорическая ситуация начала выводить меня из себя, ведь я ничего не понимал. А я терпеть не могу не понимать, так что сейчас самое время, чтобы разобраться в происходящем. Тем временем, старшее поколение Долоховых отвлеклось от личных разборок и снизошло до моей тушки. — Властислав, отправляйся наверх и приводи себя в порядок. Через час мы ждем тебя в малой столовой, где отобедаем, а после нас будет ждать непростой разговор. Домовой отнесёт твои чемоданы. — Да, дедушка. Мне стоило бы разозлиться и топнуть ножкой, что я хочу понять всё безотлагательно — так поступил бы тот Властислав, чье место я так нагло занял. Но, во-первых, я — не он, а, во-вторых, я понимаю, что а) на голодный желудок обсуждать вопросы государственной важности — плохая идея и б) мне стоит прийти в себя для оптимальной мозговой активности во время предстоящей беседы. Поднимаясь по лестнице, я услышал, что семейная ссора внизу вновь набирает обороты. Надеюсь, что через час они всё ещё будут живы и более-менее способны вести конструктивный диалог.