Великолепная пятерка

(От первого лица) Драко Малфой. Зима и первый месяц весны пролетели незаметно. Неожиданно для самого себя я заметил, что уже апрель, и подходило время каникул. Интересно, куда делись несколько месяцев моей жизни? Может, моя жизнь стала настолько монотонной, что я уже не замечаю, как пролетает время? Странно, раньше каждая секунда без нее казалось вечностью. Раньше время тянулось, растягивая мою боль и одиночество. Может, это потому, что я стал сильнее. Я действительно не пил зелья с того дня, когда ударил Томаса. Да с того дня, в принципе ничего и не произошло. Я будто выпал из времени, учился, тренировался, спал, ел. Следил, чтобы ее никто не обижал. И ее действительно никто не обижал. А, ну Уизли вернулся к ним, это было хорошо, но уже так давно… И одновременно так недавно. Странно. Может, это от того, что я вчера свалился с простудой, и ничего не ел. Может, от голода мой ум прояснился? Кстати, заболел я, наверное, впервые в жизни. Никогда не простужался до этого. Что, в принципе, не удивительно, с моим-то образом жизни, мой иммунитет был сильно ослаблен. А два дня назад, в четверг, я вымотался на тренировке, во время которой шел дождь. Да, что-то я совсем ослаб. Честно, я мог сходить к мадам Помфри, но не хотел отвечать на вопросы по поводу моего душевного состояния. Лучше отлежусь пару деньков, тем более, начались каникулы. К сожалению, я не мог за ней следить. Сначала я подумал переступить себя и все-таки пойти в Больничное крыло, но тут вспомнил, что она же уедет домой на каникулы. В отличие от меня. Как раз вчера я спустился в холл, чтобы убедиться, что она действительно уехала, и я могу с чистой совестью отлежаться в кровати. Кстати, боль никуда не ушла. И не притупилась, осталась такой же, но как я уже говорил, я научился с ней жить. Вакуум остался на месте. Но теперь я боролся с собой, чтобы ни плюнуть на все. Потому что единственное, что изменилось за эти месяцы, так это то, что меня все больше тянуло к ней. И из-за этого смотрел на нее я все меньше. Ух, как и трудно приходилось в библиотеке. Теперь я делал уроки одновременно с ней, чтобы загнать мысли о ней подальше. Я просто уже еле сдерживался, честное слово. И, я был рад, что она уехала на каникулы домой, потому что мне нужна была передышка. Просто необходима. Но все равно мешочек с осколками болезненно сжался, когда я увидел, как она выходит из замка вместе с остальными. Так хотелось… В общем, вы уже и сами знаете. На третий день болезнь ослабла и я захотел есть. Спустившись в Большой зал, я заметил, что кое-кто из слизеринцев остался в замке. Странно. Обычно, все уезжают домой. Поэтому, когда я увидел Забини, я очень удивился. Во время каникул, так как учеников было мало, в зале оставался один стол. Я опустился рядом с третьекурсницей из Хаффлпафа, и Блейз презрительно на меня покосился. Но мне показалось, в его взгляде было что-то еще. Удивление? Любопытство? Хотя, может мне с голоду привиделось. И вообще, удивляться надо было мне, какого черта он тут забыл? Весь завтрак он бросал на меня косые взгляды. У них там что, отмена собраний? Эта тварь [Волдеморт] ведь сейчас в полном рассвете сил. Чего это новоиспеченный Пожиратель забыл на каникулах в Хогвартсе? Но, признаться честно, два дня без еды не прошли бесследно. И едва мой взгляд упал на все то, что стояло на столе, как желудок заурчал. Да, давненько я не был таким голодным. Да и тем более, что Забини сделает мне под носом у Дамблдора? Я постарался не думать о нем и сосредоточиться на пище. Но как только я подумал, что ем, как она, то мои мысли тут же нарисовали эту рыжеволосую красавицу. Как же хотелось ее сейчас обнять, поцеловать, заправить выбившуюся прядку за ухо… Я завтракал в мыслях о ней, которые, слава Мерлину, унесли меня далеко и отвлекли от Блейза. Когда я вышел из зала и повернул в коридорчик, ведущий к комнатам старост, он меня нагнал. Да чего он вообще привязался? - Забини? – спросил я слегка осипшим голосом, так как горло все еще болело. - Малфой, нам надо поговорить. - Хочешь выяснить наши отношения раз и навсегда? – на усмешку я оказался не способен. - Прекрати паясничать. - Ну и? – спросил я после недолгого молчания. – Что хотел? - Давай отойдем подальше. - Все так серьезно? - Малфой. - Молчу-молчу. Я сам не понимал, откуда у меня нашлись силы шутить, наверное, сказалось то, что я ни с кем, кроме учителей и мадам Помфри и не говорил все это время. Так сказать, стал показательным ботаником. Да и те говорят с друзьями, а у меня «живого» общения с ровесниками, пусть и такими, как Блейз, не было. Мы пришли в какой-то очередной тихий коридор, где Забини остановился и повернулся ко мне. Ох, и напоминал он мне одного подонка… - Малфой. - Забини. - Ты должен примкнуть к нам. - К кому? К обществу любителей тихих коридоров? - Прекрати паясничать. - Нет. - Нет? Нет, не прекратишь? - Нет, не вступлю. Мне вас, ребята, на всю жизнь вперед хватит. Отвалите. - Ты же понимаешь, что мы заставим тебя силой? - Да, и на что же вы, позволь спросить, будете давить? Вы разрушили мою жизнь дальше некуда. Я полностью изолирован. Я вообще ни с кем не общаюсь, подонки. - И неужели не вступишь, если мы возьмем твою рыжую в заложники? - В заложники? Серьезно? Ты, может, не в курсе, но мы расстались. И вообще, ты что, фильмов дурацких насмотрелся? Похититель недоделанный. - То есть, не вступишь? - На кой черт я вам вообще сдался? - Ты знаешь слишком много. - О-о, у меня уже коленки трясутся от страха. - Это твое окончательное решение? - Про коленки? Да нет, видишь, еще руки дрожат, и голос… - Про вступление в наши ряды, остряк! - Да, окончательное. - Ладно, я так и доложу. Я пожал плечами, развернулся и пошел к себе. Если бы не мое состояние, я бы, наверное, рассмотрел бы его получше. Я бы, наверное, обратил внимание, что он держит руку в кармане. Я бы, наверное, не повернулся бы к нему спиной, дав ему возможность достать из кармана шприц. И я бы, наверное, уж точно не дал ему себя уколоть. В шею вонзилась игла, и спустя несколько секунд я уже лежал на полу, лицом вниз. А спустя еще несколько секунд, я отключился, меня поглотила тьма. *** Когда я открыл глаза, то понял, что сижу на земле, но не на улице, а в подвальном помещении. Я сидел в подземелье. Оно было смутно знакомым. Стоп, это же подземелье в Малфой-Меноре! И как только Забини притащил меня сюда? Мимо директора? В Хогвартсе же нельзя трансгрессировать. Или уже можно? Я что-то пропустил? Интересно, сколько я так валялся в отключке? Как давно я здесь? У меня был миллион вопросов и ни одного ответа. Тут мне в голову пришла мысль, и я тут же кинулся к окошку в двери. Насколько я видел, в камерах по соседству свет не горел, значит, я тут один. Отлично, хотя бы она в безопасности. Я вернулся в свой угол и сел на пол. Пробовать выбраться самому все равно бесполезно. Да и никто меня не хватится. Отец наверняка позаботился о том, чтобы обставить все так, будто я поехал домой на каникулы, только немного позже. Я пошарил по карманам. Палочка осталась в замке, в принципе, она бы тут не особо помогла. В кармане брюк лежали часы, которые они подарили мне на День Рождения. С недавнего времени я снова стал носить их с собой. Только вот не помнил, как давно. Я так понимал, что с того момента, как понял, что они не причинят боли. Когда стал сильнее. Значит, примерно, после Рождественских каникул. Последние месяцы были как в тумане. Странно. Может, побочный эффект того, что я стал сильнее? Я достал их из кармана и открыл. Пять часов вечера. Да, многовато я пробыл в отключке. Наверное, сказалась слабость после болезни, к тому же, я не до конца выздоровел. Может, подать какой-то знак, что я очнулся? Чего ждать то, они же меня не просто так сюда забрали. Хорошо хоть, только меня. Я все же надеялся, что ни ее, ни ребят здесь нет. Я встал, повесил часы на шею, из кармана они могли выпасть. Странно вообще, что их не забрали. Они теперь были моим талисманом. Все-таки, там были счастливые мы, и там была надпись, которая согревала вакуум внутри. Сделав глубокий вдох я, как можно сильнее, постучал по двери кулаком. Тишина. - Эй! Я очнулся! Я готов говорить! – крикнул я. Снова тишина. Ладно, придут, когда им приспичит. Я сел обратно в свой угол. Я снова поднял часы к глазам и открыл заднюю крышку, с надписью. «Good friends are like stars. You don’t always see them, But they are always there» Хм… Хорошие друзья подобны звездам. Ты не видишь их постоянно, но они всегда рядом. Красиво сказано, черт возьми! Никогда не задумывался над смыслом этой фразы. Наверное, чтобы понять ее сполна, меня сначала должны были запереть в темнице, в то время, когда меня никто не хватится. Мне, почему то, не было страшно. Я испытывал только жуткую усталость. Я действительно устал, устал от болезни, устал от этой боли и пустоты, устал от одиночества, хотя, как и написано на часах, я чувствовал поддержку ребят. Я устал прятаться в Хогвартсе от Волдеморта. Единственное, от чего я не устал, я не устал защищать ее. Не устал заботиться. Насколько я помнил, за последние месяцы ее никто не обижал. Но с моей памятью что-то пошло не так, поэтому точно сказать я не мог. Я даже не помнил, когда пришел последний патронус от ребят, и что я ответил. Да что со мной такое?! Неужели я все-таки так ужасно слаб? Неужели как только я стал здоровее морально, какая-то часть мозга, отвечающая за память, отказала? Хотя, как здоровее, боль же не ушла… А может, это побочный эффект от того успокаивающего зелья? Может, все из-за того, что я перестал его принимать? Я не помнил именно тот отрезок времени. После того дня, как ударил Томаса, все как в тумане. Нет, не будет же мадам Помфри давать что-то подобное. Тем более, перед тем днем, когда я выпил его последний раз, я не пил его несколько недель и ничего. На память не жаловался. Нет, здесь что-то другое… Спустя, наверное, час моих раздумий, которые, между прочим, ни к чему не привели, я услышал шаги. Очень вовремя, кстати, я успел проголодаться. Я спрятал часы под свитер и встал на ноги. Не успел я сделать и шага вперед, как дверь отворилась. При свете лампочки в своей «камере» я увидел Забини. Как оригинально. Могли прислать кого-нибудь другого, для разнообразия. - Пошли. - Как скажете, милорд, - тихонько пробормотал я так, что он меня не услышал, а только вопросительно повел бровью. Я покачал головой и вышел в коридор. Мы пришли, как вы думаете, куда? Правильно, в кабинет моего отца. Разнообразие – их второе имя. И, как думаете, кто там сидел? Правильно! Мой отец! - Добрый вечер, отец, - поздоровался я все тем же слегка охрипшим голосом. - Добрый вечер, Драко. - Могу я узнать, почему?.. - А ты не догадался? Конечно, мы хотим, чтобы ты вступил в наши ряды. - Зачем? - Ты знаешь слишком много о нас и можешь быть полезен нашим врагам. - Мм… А если я откажусь, вы меня, конечно, убьете? Или будете пытать? - Скорее, второе, ведь лучше для всех будет, если ты станешь одним из нас. - Да? А не удобнее ли вам меня просто убить? - Что ты, сын, - меня, кажется, перекосило, - мне будет больно… - Ой, да брось ты! Ты никогда меня не любил. Наступило недолгое молчание, а потом он спросил: - Так ты отказываешься? - Как видишь. Можете приступать к пыткам. Сейчас я только и делал, что мысленно благодарил Панси за предупреждение. Мне, конечно, не улыбалась перспектива валяться тут под «круцио», но волноваться просто не было сил. Тем более, за себя. - Только можно сначала вопрос? - Да, конечно. - Почему вы решили заняться мной только сейчас? Почему не сделали этого летом? - Тогда ты бы точно не вступил. - А сейчас был шанс, что вы будете пытать не меня, а ее? Увы, ребята, прошла любовь, завяли помидоры, - мешочек даже не кольнуло. А мне нравилось мое настроение сегодня! Может, это та гадость, которую вколол Забини, действовала на меня так, но мне от чего то было смешно. Правда, смеяться я разучился, но веселым меня, наверное, можно было назвать. – Вы опоздали, папочка. - Возможно, - он подозрительно на меня скосился. – Неужели ты?.. - Что? Еще один вопрос. В том, что я плохо помню последние месяцы своей жизни, тоже вы замешаны? Вы что-то подливали мне, да? Или это заклинание? - Блейз, - который, кстати говоря, вышел из комнаты. Мы с отцом были тут одни, - заметил, как ты ударил Дина Томаса, после того, как тот пытался обнять младшую Уизли. Мы решили, что причиной вашего расставания было вовсе не то, что прошли чувства. Издавна известно, что при помощи одного зелья можно преобразовать любовь в ненависть. Тебе действительно подливали его на завтрак, обед или ужин. Мы хотели, чтобы ты возненавидел Уизли, и тебя уже ничего не держало, ты бы смог вступить в наши ряды. Побочный эффект этого зелья – «туманное» восприятие реальности. Поэтому ты плохо помнишь последние месяцы. При длительном использовании, как в твоем случае, возникает желание физической расправы. Такое же желание возникает при первом приеме зелья. То есть, мы рассчитывали на еще два варианта развития событий: либо ты должен был ее избить, и тебя бы выгнали из Хогвартса, либо ты испугался своих позывов и сам ушел из школы, чтобы держаться от нее подальше. Но прошло уже почти три месяца, а ты так ничего из этого не сделал. Собственно говоря, поэтому ты здесь. - О, - только и смог выдавить я после такого длинного объяснения. Часть с физической расправой повергла меня в шок. А потом, наконец, все стало на свои места, и я посмотрел ему в глаза. – Ваши детские забавы с зельем ни к чему не привели по одной простой причине. Я ее не люблю, - я надеялся, что ни один мускул на моем лице не дрогнул, а голос звучал уверенно и безразлично. Мешочек болезненно сжался. - А Томасу я врезал, потому что он назвал меня папенькиным сынком. Что, в сущности, уже давно не так. Я изо всех сил надеялся не выдать тревоги на лице. Я надеялся, что он поверил в эту ложь. Правда заключалось в том, что я СЛИШКОМ сильно ее любил. Поэтому во мне просыпались инстинкты защитить ее, пусть даже от самого себя. Я хотел обнять ее, а не переломать кости, я хотел ее целовать, а не бить. Я посмотрел ему в глаза, вложив в свой взгляд столько безразличия, сколько мог. Кажется, поверил. - Я всегда знал, что ты не влюбишься в осквернительницу крови, сын! – чуть ли не облегченно воскликнул он. То есть, его не смущает, что я водился с Поттером, Гренджер и Уизли? - Рад за тебя. - Но почему ты не хочешь вступить в наши ряды? - Мне не приятна мысль об убийстве. Мои взгляды все же немного поменялись за последний год. - А если ты не будешь никого убивать? Я громко рассмеялся. Нет, это настроение мне явно по душе! Благодаря этому хохоту я казался еще правдоподобней. - Ты сам-то в это веришь?! Хотите – пытайте, хотите – убейте, но Пожирателем смерти я не стану, извольте.