В темных тонах

Хотелось думать будто бы ничего не произошло, будто бы все это был плохой сон или мысли параноика, но поменять реальность, напоминающую о себе болью внизу живота, было нельзя. Все это и вправду случилось со мной. Будто загипнотизированная, я натирала столешницу в общем зале, ушла в себя, ушла в эту боль, которая с каждой минутой казалось бы нарастала. В голове то и дело возникали так ненавидимые мной моменты, сцены того бесконечного кошмара. Это случилось лишь день назад. Очередной приступ боли пронзил живот, заставив ноги подкоситься, а ладони невольно легли на живот. Вновь захотелось плакать.

***

Темнота, лишь свет небольшой лампадки пробивается из угла комнаты, и с трудом освещает силуэты двух людей. Замершую жертву и уверенного в себе хищника, уверенность которого была оправдана и подкреплена множеством таких жертв. Закрытые наглухо окна, мрак, с каждой минутой вызывали все больше страха, стены смыкались вокруг, будто стенки гроба, это было единственным сравнением, которое лезло на ум в тот момент. За этой паникой я и не заметила, как грузные руки Токагаме начали снимать с меня одежду. Каждое слово сказанное в тот момент, хоть и не было различимо мной, но будто выворачивало душу наизнанку. За этим последовали отвратительные прикосновения «грязных» рук к телу. Сжатая, не имеющая права на отказ, я стояла и не могла сделать буквально ничего, только стоять и быть немым наблюдателем этой сцены. Плечи, грудь, живот, он жадно трогал меня, спускаясь все ниже, требовательно ожидая хоть какой-то реакции, но увидев потускневшее лицо и осознав, что ответа он не дождётся, будто считая, что он делает что-то крайне приятное, оттолкнул меня прямо по направлению к футону. Равновесие было потеряно, ровно как и чувство собственного достоинства, оставалось только издать звук из-за болезненного соприкосновения локтя с деревянным полом. Его похабные фразы и моё совершенно ничего не дающее сопротивление, настолько слабое, что даже не замеченное. И все больше соприкосновений, будто его руки находятся на всем моем теле, будто я окутана этой отвратительной личностью. В горле начал зарождаться глухой крик, который застрял где-то на полпути, будто вступив в противостояние со слезами. Отвернула голову к источнику света, лишь бы не видеть это лицо, лишь бы не видеть этих рук, хотя бы частью себя не быть здесь. Но всё более грубые прикосновения, болезненное сжатие груди, бёдер, лишали этой небольшой возможности отстраниться. Резким движением он потянул меня за подбородок, повернув к себе, сказав при этом что-то, что вновь не удалось расслышать. Не знаю сколько прошло времени, но он уже был без одежды, его тело было уродливо, но это он явно игнорировал и не стесняясь всего этого сидел между моих ног. Комок крика поднялся выше на столько, что его было почти не сдержать. Хищная улыбка этого мужчины только способствовала этому. Я попыталась прикрыть грудь, не знаю зачем, это было чём-то рефлекторным, но руки мои сразу были прижаты к полу, над головой. Он вошёл в меня грубо, больно. Крик копившийся все это время вырвался из меня, тело будто окатило холодной водой, а потом бросило в самое пекло, на глазах появились слезы. В полубреду я лепетала что-то про то, чтобы он прекратил, это конечно же было тщетно, он всё продолжал двигаться во мне, с каждым разом всё сильнее. Невольно я посмотрела на него, казалось, что он впал в какое-то сумасшествие, его лицо было безумно, казалось его застелила какая-то темная мгла. Движения были настолько ожесточены и резки, что я зажмурила глаза из которых лились слезы. — Открой глаза, сукина дочь! Я дернулась от громкого, остервенелого крика, он был ещё безумней, только к тому же ещё и злей. Это чувствовалось в его дальнейших движениях. Хотелось просто скинуть с себя его, хотелось любым способом избавиться, убить, эту безумную, потную массу, пыхтящую надо мной, приносящую столько боли. Вдруг я почувствовала, что что-то разлилось у меня между ног, пугающая тёплая влага растекалась по моим бёдрам. Но я не успела никак среагировать. — Сука, какого хрена у тебя кровь? «Кровь?» с ужасом раздалось у меня в голове. За этим последовал сильнейший из приступов боли и показалось, что я на секунду потеряла сознание, а может и всё дальнейшее было моим сновидческим бредом, но он прекратил свои пытки. Не знаю сколько времени прошло между всеми событиями, но вначале он кого-то позвал, одновременно крича и ругаясь, кто-то пытался помочь мне, и ещё множество отрывистых кадров, смешанных и не соединяющихся в единую картину, в конце я оказываюсь в собственной кровати, что-то говоря, сама не зная что, просто в бреду. Замечаю за окном сумерки, какие-то слишком объёмные деревья и облака, вслед за этим засыпаю.