La Patisserie de la Rose

LA PATISSERIE DE LA ROSE Аппетитная история любви, изложенная в шести рецептах. Одним серым, пасмурным утром Мэтью бодро шел по серой пасмурной улице. Это было уже девятое утро, когда он шел на работу по этой самой улице, и каждый раз и утро и улица были одинаково серыми и пасмурными. Мэтью привык, что люди проходят мимо, не замечая его, но в этом огромном незнакомом городе, он чувствовал себя совершенно невидимым. Все слишком большое, очень недружелюбное, и сотни спешащих мимо людей в одинаковых серых костюмах и с одинаковыми пасмурными выражениями на лицах одинаково смотрят в никуда. По обеим сторонам выстроились одинаковые серые ряды зданий - унылых магазинов вперемешку с мрачными офисами. И даже небо, казалось, прониклось этим настроением, ежедневно грозя городу дождем. Мэтью стиснул под мышкой портфель, стиснул зубы, и устремился вперед. Одно радовало – его крохотная квартирка находилась недалеко от места работы, так что долго идти по утрам не приходилось. Все называли это редкой удачей, продвижением по службе, хорошей карьерной возможностью. А Мэтью просто не умел спорить, поэтому, коротко поблагодарив начальство, упаковал свои небольшие пожитки и пересек страну, чтобы стать еще одним безымянным винтиком в малоизвестной компании. Он проработал здесь уже две недели, но ни один из его новых коллег еще не знал его по имени. Мэтью был уверен, что о его обязанностях тоже никому не было известно. Уворачиваясь от очередного не замечающего его прохожего, он ударился плечом о стену одного из магазинов и на краткий миг прислонился к ней. Небо разразилось ливнем. Мэтью глухо простонал. Этот день просто побил все предыдущие по своей унылости. Прикрывшись портфелем, он начал озираться в поисках убежища. Любой навес, даже самый маленький уступ, хоть что-нибудь, чтобы не промокнуть до нитки. И тут – в серое утро словно ворвалась радуга, взрываясь всеми цветами спектра. Самый яркий магазин, что он когда-либо видел. Мэтью заинтересованно шагнул ближе. Торты и пирожные всех форм и расцветок музейными экспонатами выстроились на многоярусных витринах – пирожки с фруктами, пироги с ягодами, глазированные красным и розовым бисквиты, припудренные белым маффины, кексы на любой вкус. Мэтью начисто забыл про дождь, уставившись на эту феерию цвета, вбирая каждый оттенок и каждый предмет, и чувствуя, как во рту собирается слюна. Но тут же, вспомнив, что стоит под дождем, и, ощутив затекающие за шиворот холодные капли, очнулся и метнулся внутрь магазина. Маленький колокольчик жизнерадостным звоном провозгласил о его визите. Тепло кондитерской окутало канадца с головы до ног. Изнутри праздник цвета был еще ярче, сопровождаясь, к тому же восхитительными ароматами растопленного шоколада и свежей выпечки. Ни с чем не сравнимый голос Эдит Пиаф мягкой волной разливался в помещении, принося с собой ностальгию, стены были украшены черно-белыми фотографиями видов Парижа в элегантных рамках. Вдоль задней стенки тянулся длинный стеклянный прилавок, отделяя небольшую часть магазина («Очень милого магазина», - подумалось ему) для того, кто должен был за ним стоять. Мэтью было до странности уютно здесь; чувствуя себя практически как дома, он огляделся вокруг, замечая все новые и новые подносы и столики со сладостями. Он уже завтракал – блинчики с кленовым сиропом и кофе латте как каждое утро ровно в семь утра, но внезапно он почувствовал себя очень и очень голодным. – Bonjour, monsieur! Мэтью повернулся и посмотрел в сторону, откуда раздался голос. Человек за стойкой моргнул, широко распахнул глаза и окинул его потрясенным взглядом с ног до головы. – Bonjour! – повторил он, делая ударение на последнем слоге, оперся о прилавок, наклонившись вперед, и солнечно улыбнулся. У него были волнистые светлые волосы длиной до плеч, симпатичное лицо украшала легкая щетина, одет он был в джинсы и припорошенный мукой фартук. И было что-то такое в его улыбке, в небрежности позы, в том, как его живые голубые глаза неприкрыто его разглядывали – Мэтью начал краснеть, сам не понимая, с какой стати. – Bonjour, – чуть нерешительно ответил он. – Могу ли я помочь вам…своей рукой? Мэтью замер, прикидывая, каковы шансы, что светловолосый пекарь осознает, как двусмысленно прозвучали его слова. Мужчина за стойкой подмигнул. Мэтью вздрогнул. О, да. Он-то осознает. – Нет, благодарю. Я только… – он оглядел себя. С костюма капало на пол, и уже натекла приличная лужица. – Видите ли, начался дождь, и я не хотел промокнуть…впрочем, кажется, я все равно промок. Простите. Не хотел портить вам полы. Я пойду. – Нет! – горячо возразил кондитер. Мэтью остановился. – Не уходите, пожалуйста, – уже мягче продолжил мужчина. – Задержитесь на минутку. Пока Мэтью колебался, блондин успел исчезнуть за задней дверью и через мгновение вернуться с белым пушистым полотенцем в руках. Пройдя сквозь дверцу в прилавке, он протянул полотенце Мэтью. Канадец осторожно улыбнулся, принимая его, кондитер ласково улыбнулся в ответ. – Спасибо. Поставив портфель, Мэтью попытался вытереть волосы, не думая при этом, насколько это странно – использовать чужое полотенце. Теперь, когда мужчина стоял в одном шаге от него, Мэтью мог ощущать исходивший от него запах карамели и жженого сахара. Ростом они были примерно одинаковы. Яркие голубые глаза беспрестанно разглядывали его с ног до головы. На что там смотреть? Судя по легкой полуулыбке и живой мимике, кондитер нашел в его внешности что-то невероятно забавное. – Всегда к вашим услугам. Идете на работу? В голосе мужчины явственно чувствовался акцент. Очень может быть, он из Квебека…но все равно, было в нем что-то неоспоримо французское. – Да, – коротко ответил Мэтью, и прибавил – шел, пока не попал под дождь. Мужчина задумчиво постучал пальцем по подбородку. – Позвольте угадать. Этот костюм…вы банковский служащий? Мэтью хмыкнул. – Почти. Бухгалтер. Кондитер смешно сморщил нос. – Ох, мне очень жаль. Закатив глаза, Мэтью подавил смешок. – Прошу простить мою грубость, меня зовут Франциск. Добро пожаловать в La Patisserie de la Rose! Мэтью крепко пожал протянутую руку. Ладони Франциска были гладкими от муки. – Благодарю. Я Мэтью. – Он почувствовал, как эти сияющие голубые глаза притягивают, завораживают…да что здесь вообще происходит? Неужели этот мужчина им заинтересовался? А может, он ведет так себя с каждым посетителем. – Ваша кондитерская…прекрасна. Вы сами все это сделали? Франциск довольно кивнул. – Каждое из этих пирожных, мой дорогой, – гордо ответил он. – Я художник, а это – мои скромные творения. – Они невероятны, – честно ответил Мэтью, разглядывая затейливо украшенный пряничный домик, с полным набором деталей, от леденцовых окошек до лакричной изгороди и дымовой трубы из шоколада. – Не могу поверить, что не замечал этого места раньше, хотя прохожу здесь каждый день. Но вообще, я в городе недавно, всего две недели… До него слишком поздно дошло, что Франциск назвал его «мой дорогой». Это было немного чересчур. Хотя Франциск производил впечатление человека, которому могло сойти с рук еще и не такое. Или человека, которому просто безразлично, что о нем подумают. – Хммм…две недели? Тогда понятно. Если бы вы прожили здесь дольше, я бы точно вас запомнил. Нет, он определенно заинтересован. Мэтью подивился выбранному выражению. Его никто никогда не запоминал. Да и не из тех он людей, с кем флиртуют незнакомцы. Несмотря на всю неловкость ситуации и легкое смущение, он почувствовал себя немного польщенным. – И откуда же вас к нам занесло? – беззаботно продолжил Франциск. – Маленький городок к северу отсюда. Вы о нем, скорее всего, не слышали…да никто не слышал. Должен признать, мне до сих пор неуютно в таком большом городе. – Это ничто по сравнению с Парижем, дорогой! – Название города он произнес на французский манер, и Мэтью мысленно поздравил себя с догадкой. Француз, как и следовало ожидать. – Значит, Париж? Я заметил ваш акцент. Франциск выразительно закивал. – Oui, Париж, город моего сердца, где я и усовершенствовал мое ремесло. Мэтью еще раз взглянул на поднос, полный изысканно украшенных воздушных кексов, а потом перевел взгляд на Франциска, нервно улыбнувшись. – У вас настоящий талант. Кажется, он начал флиртовать в ответ, хотел он этого или нет. К такому обращению ему еще привыкать и привыкать. – Очень любезно с вашей стороны, Матье. Но мои работы созданы не только для того, чтобы ими любоваться. Скажите мне, мой дорогой, – глаза Франциска игриво заблестели, – чем я могу соблазнить вас этим утром? Мэтью стиснул полотенце в руках. Как Франциску удается заставить такие невинные слова звучать так…не-невинно? Скромное умение канадца флиртовать быстро достигло своих пределов. С трудом сглотнув, он с запинкой выговорил: – Эм…я…ну, я не уверен… Ухмыльнувшись, Франциск развернулся и направился обратно к прилавку, поманив Мэтью за собой. На нетвердых ногах Мэтью последовал за ним. Взгляд сам собой опустился ниже, чем того позволяли приличия. То, как Франциск передвигался…«ходячий секс» – вот что пришло Мэтью на ум, и он тут же отвесил себе мысленного пинка за собственную пошлость. Он аккуратно положил полотенце на стул, стоявший подле прилавка. Достав из-за стекла поднос с маленькими, на один укус пирожными, Франциск поставил его на стойку. Мэтью присмотрелся поближе. Идеально гладкие, полукруглые белые меренги, увенчанные маленькой красной ягодкой каждая. Осознав, что это должно изображать, Мэтью охнул. – Знаменитые Сосцы Венеры. Моя собственная версия. – Франциск плутовски ухмыльнулся. – Или, если предпочитаете, есть еще… Последовавший из-под прилавка еще один поднос, на этот раз с пирожными довольно необычной формы, был торжественно водружен рядом с первым. Это Мэтью опознал мгновенно. Миниатюрные продолговатые эклеры с двумя шариками с одной стороны и глазированным темным шоколадом чуть заостренным кончиком – с другой. – Ох! – Мэтью усилием воли заставил себя опустить руку, поднявшуюся было ко рту, чтобы не быть похожим на стыдливую школьницу. Хватило и залившего щеки густого румянца. Кем же надо быть, чтобы делать такие пирожные? Он заставил себя посмотреть Франциску прямо в лицо. – Умоляю, скажите, что они не начинены кремом. Легко рассмеявшись, Франциск театральным жестом указал на подносы. – Итак, Матье. Что предпочитаете? Мэтью широко распахнул глаза, чувствуя, как рот сам по себе раскрывается. Не может ведь он иметь в виду…Франциск подмигнул. О. Оказывается, может. Несмотря на все еще влажную одежду, Мэтью стало очень жарко. Ну ладно. Это просто оригинальный способ прояснить деликатный вопрос…. Сделав глубокий вдох, Мэтью собрал волю в кулак, потянулся и очень небрежно взял с подноса один из эклеров. Франциск улыбнулся еще шире. Он выглядел всецело захваченным происходящим. Мэтью внезапно растерялся, не зная куда девать руки и глаза. Франциск пришел на помощь, указывая на эклер в его руке. – Умоляю, попробуйте и скажите, что вы думаете. А теперь перед ним встала следующая проблема: как можно съесть пирожное в форме пениса перед почти незнакомым мужчиной? Мэтью отнюдь не был уверен, что на этот счет существуют какие-либо правила. Но отступать он тоже не собирался, так что, храбро посмотрев Франциску в глаза, он положил эклер целиком в рот…и забыл все смущение, всю неловкость, существовать перестало все, кроме дивного вкуса французского пирожного! Толстый слой шоколада с хрустом поддался, выпуская наружу нежную, шелковистую молочную начинку, тающую на языке. Контраст текстур, вкусов и запахов ударил по чувствам: насыщенность темного шоколада сменилась пикантной сладостью сливочного крема, завершившись томным привкусом сахарной пудры. Мэтью ничего не смог с собой поделать – прикрыв глаза, он принял на себя финальный удар по своим вкусовым рецепторам, и с сожалением проглотил остатки. Прикоснувшись кончиками пальцев ко рту, он прикусил нижнюю губу, и удовлетворенно выдохнул. – О-ох… Франциск с придыханием рассмеялся. Мэтью распахнул глаза. – Приятно было? – поинтересовался кондитер, опустив ресницы. Даже его щеки слегка порозовели, заметил канадец. – Это было…вау… – ляпнул Мэтью, недолго думая. Он в жизни не пробовал ничего подобного. – Это самая невероятная вещь, что когда-либо побывала у меня во рту. Франциск удовлетворенно кивнул. – Мне частенько приходилось это слышать. Уронив руку, Мэтью засмеялся. Ну что за неловкая, непонятная и забавная ситуация… – Я хотел сказать…я возьму дюжину. Покачав головой, Франциск сложил руки на груди. – Нет. Мэтью недоуменно заморгал. – Нет? – Нет. Я не могу допустить, чтобы такое зрелище происходило в мое отсутствие. Это нечестно, мой милый. «Милый, значит», - мысленно отметил Мэтью… – Если хочешь больше… – Франциск состроил на лице коварное выражение, – …тебе придется вернуться ко мне. Мэтью не был уверен, льстит ему подобное отношение или просто раздражает. Он покосился было на подносы, но Франциск, перехватив его взгляд, быстро убрал их обратно под стекло. – Неа. Думаю…по одному в день будет нормально? – Но ты не можешь! – вознегодовал Мэтью. – Еще как могу, дорогой Матье, – усмехнулся Франциск. – Мне ведь нужна гарантия, что ты еще вернешься, правда? Несмотря на раздражение, в груди у Мэтью потеплело. Должно быть, он и правда понравился Франциску, если он пошел на такое лишь бы снова его увидеть. Мэтью внимательнее всмотрелся в кондитера: эта чарующая улыбка, это задорное выражение на лице, эта соблазнительная поза и самое главное – взгляд из-под полуприкрытых век. Канадец понял – он тоже не хочет расставаться навсегда. Никогда еще он не встречал кого-то столь наглого, столь…интригующего. Возведя взгляд к потолку маленькой кондитерской, Мэтью, наконец, сдался. Франциск победно ухмыльнулся. – Так и быть. Но сервис здесь просто ужасен. Сколько я тебе должен? Француз нахмурился, и Мэтью понял, что вопрос был лишним. Он начал было неловко и путано извиняться, но кондитер лишь махнул рукой. – Бухгалтер однажды – бухгалтер навсегда, не так ли, Матье? – прищелкнул языком Франциск и приложил руку к сердцу. – Прошу тебя: все, что мне нужно взамен – огромное удовольствие от твоего общества. При упоминании своей профессии Мэтью словно обухом ударили. Как он мог забыть… – О, нет! Я опаздываю! – Да и дождь как раз перестал. Тебе везет. Мэтью зашарил вокруг в поисках своего портфеля. Выглянув из окна, он увидел, что Франциск был прав – небо прояснилось. – Ужасно жаль, но мне пора бежать! Ох, а я ведь опоздал уже дважды, и это только за одну неделю…эмм, спасибо Франциск, было очень приятно познакомиться, и… Обернувшись, он наткнулся на мягкий насмешливый взгляд – подперев рукой подбородок, Франциск ласково улыбался. Остаток панического монолога тут же вылетел из головы. – До завтра? Мы ведь увидимся завтра? – кондитер помахал кончиками пальцев. – Au revoir, mon cher. Мэтью прикусил губу, затем через все очаровательно яркое помещение послал очаровательно нахальному французу несмелую улыбку. – Да. До завтра. Выйдя за порог магазина, он обернулся, чтобы окинуть его последним взглядом. На двери, через которую он только что вышел, красовалась затейливо вырезанная алая роза. Такая кондитерская, казалось, должна была располагаться на одной из пленительных узких парижских улочек, вместо этой серой деловой улицы, где все здания были на одно лицо, и ни один прохожий не поднимал глаз. И все же, с нею серый пасмурный мир становился чуточку ярче. Остаток дня Мэтью провел с мыслями о Франциске и о предстоящем назавтра визите. И, как он осознал немного позже, это был первый раз за долгое время, когда он действительно с нетерпением ждал чего-то.