Колокольчик

Блюбелл отказывается верить тому, что происходит. Ведь всё должно быть по-другому! Блюбелл была уверена: через месяц, максимум через два, она вылечится от этой чёртовой болезни, которая заставляет всё время проводить в больнице, на коляске. Но жизнь неумолима, и, похоже, ей плевать на мечты маленькой девочки. С каждой неделей становилось всё хуже. Появилась слабость, Блюбелл начала часто отключаться от внешнего мира. Недавно она просто сидела и смотрела на птиц, а через мгновение это всё вдруг отходило на второй план, все мысли исчезали из головы, Блюбелл падала не то в сон, не то в обморок. Редкие прогулки в парк с медсёстрами были решительно отменены. "Похоже, скоро от девочки, которая стала легендой больницы, ничего не останется", - мрачно говорил главврач. А Блюбелл не верила. Как так? У неё уже всё продумано на ближайшие пять лет, и никакие прогнозы не смогут помешать ей! Да только от мыслей девочки ничего не менялось. От резких движений кружилась голова, тело стало тяжелым, Блюбелл было сложно даже просто поднять руку. Она пыталась скрыть это от врачей, но не получалось. На инвалидной коляске, только узнав о состоянии Блюбелл, ездить запретили. Теперь Блюбелл была прикована уже к кровати. Её свобода была полностью ограничена. Теперь уже навсегда. Пошла уже третья неделя с того времени, как Блюбелл оказалась навечно лишена свободы движения. Шли дни, часы, минуты, а лучше не становилось ни на чуточку. С недавних пор ей стало тяжело дышать. Блюбелл вновь решила скрыть этот факт, но потом поняла, что ей это ничего не даст. - Мне дышать трудно, - тихо сказала девочка стоящей спиной к ней медсестре, которая возилась с колбами. Послышался звук удара и треск. Медсестра выронила колбу. Кажется, этот звук ознаменовал начало кошмара. Дальше всё кружилось, как в карусели: Блюбелл таскали по различным врачам, подсоединяли к ней приборы, что-то записывали и просили Блюбелл выполнить какие-то глупые просьбы, вроде "Начни дышать глубже". Но если раньше Блюбелл с лёгкостью справлялась с этим, то сейчас при попытке честно выполнить просьбу её пробрал жуткий, раздирающий горло кашель. Примерно через час наконец-то всё успокоилось. А Блюбелл отрезали последнюю надежду на нормальное будущее. Капельницы с какими-то лекарствами, кажется, с обезболивающим. - Но почему обезболивающее? - спрашивает медсестра врача. - Почему не лекарства? - Бесполезно, - коротко отвечает врач. - Это только на этот день и на эту ночь, - и выходит из палаты. Медсестра бледнеет и оглядывается на Блюбелл. Ничего не говорит. Но Блюбелл и не надо никаких слов. Она уже и без неё поняла, что это был приговор. Вечером палата закрывается. И, кажется, на ключ. Слышится чей-то вскрик. - Почему на ключ?! - Потому что вы ничем ей не поможете своими жалостливыми гримасами. Блюбелл улавливает эту фразу и думает, что этот человек прав. Они ничем ей не помогут. Только сделают хуже. А ещё она краем уха осознаёт, что сегодня среда. А тётушка так и не принесла печенье. Значит, знала. Вопреки ожиданиям Блюбелл, ночью не было больно или плохо. Просто не было ничего. Блюбелл тонула в своём подсознании, тонула там без ощущения времени и места. И мысли не было. Ни одной. Внезапно сознание немного прояснилось, и Блюбелл открыла глаза. Слева от неё что-то светилось, но не мягко, не согревая, а как-то резко, будто этот свет мог быть разрушителен. Был способен не согревать, а сжигать. Блюбелл повернула голову, пытаясь нашарить взглядом источник света. Внезапно из середины сияния начала проявляться фигура. Растрёпанные волосы, небрежная одежда, сиреневая татуировка под левым глазом - появившийся в палате незнакомец был парнем с одной особенностью, что отличала его от нынешней молодёжи, падкой на такой стиль - у него были большие крылья, не совсем белые, а будто отливавшие сиреневым цветом. Впрочем, крылья исчезли сразу же после того, как парень стал чётко виден. Вместе с крыльями исчезло и сияние. Блюбелл почему-то не удивило ни то, как сюда попал незнакомец, ни то, откуда у него крылья. "Если бы у меня были крылья, то мне и ноги были бы не нужны", - отрешенно подумала она, а вслед за этой мыслью последовала другая: "И ноги, и крылья... Дразнится!" Блюбелл непременно со скептизмом отнеслась бы к прибывшему, но что-то мешало. Сердце бешено стучало, а совершенно парадоксальная мысль вытеснила все остальные: "Он ведь может излечить меня от болезни, он может дать мне будущее!" Блюбелл открыла рот, чтобы что-то сказать, спросить, хотя бы имя, хотя бы что-нибудь, но звуки совершенно не выходили. Как в кошмарном сне. А вдруг, всё происходящее и есть сон? - Здравствуй, Блюбелл, - заговорил незнакомец. - Не пытайся ничего сказать, ты не сможешь. Да нам это и не нужно. Блюбелл с каким-то страхом и восхищением смотрела на незнакомца. Мысль о том, что он может её излечить, надёжно засела в мозгу. Блюбелл буквально чувствовала эту силу, исходящую от незнакомца. А ещё она чувствовала, что эта сила не враждебна к ней. - У меня есть к тебе предложение, Блюбелл, - сказал незнакомец. - Я могу излечить тебя от твоей болезни. Сердце Блюбелл бешено забилось, услышав эту фразу. Не нужно было никакого кивка или слова, обозначающего согласие, ведь её глаза, кажется, и так всё показывали. - Более того, я дам тебе то, чего не было ни у кого из твоих сверстников. Да и вообще из всех знакомых и незнакомых тебе людей, - незнакомец улыбнулся. - Но у меня есть одно маленькое условие. "Всё, что угодно!" - Взамен ты вступишь в мою семью. Согласна? - спросил незнакомец. Согласна ли она? Да для Блюбелл это условие было как ещё один подарок! - Вижу, что да, - незнакомец вновь улыбнулся. - Тогда идём. За его спиной опять появились эти сиреневатые крылья. Теперь свет был куда дружелюбнее, он будто пронизывал всё тело Блюбелл, делая её лёгкой, изгоняя все плохие мысли. Незнакомец наклонился и осторожно поднял Блюбелл на руки. Все провода от капельниц вместе с иглами мягко упали на кровать Блюбелл, будто до этого они просто лежали на её руках. Лёгкость в теле только усилилась, будто Блюбелл была не человеком, а шариком, наполненным гелием. Тепло от света мягко разлилось по её телу. Блюбелл почувствовала незнакомое покалывание в ногах, и сердце её радостно замерло, понимая, что это значит. Сознание Блюбелл прояснилось окончательно, но даже теперь, полностью осознавая ситуацию, она была готова идти за этим незнакомцем хоть на край света. Идти своими ногами, а не катиться на коляске следом, запинаясь об каждый мелкий камешек. Незнакомец чуть крепче прижал её к себе. Свечение стало ярче, Блюбелл будто услышала хлопанье крыльев, прежде неподвижных. В следующий момент она почувствовала, будто её уносит куда-то прочь из этого мира. Но она не боялась, ведь она чувствовала, что в мир хуже, чем этот, её уже не унесёт.