Лучшие

7 июня 2020г.       Яркая вспышка. Милые улыбки. Удаление жирного блеска с т-зоны.       Мотор. Первая камера! — Приветствую вас, дорогие зрители и все остальные, случайно переключившие канал и как раз попавшие на шоу «Истории знаменитых людей 21 века». И сегодняшняя наша тема, которая определенно затрагивает не только прекрасную половину земного шара, но, как выяснилось, и сильный пол тоже — красота. Гостья, что так любезно согласилась рассказать нам свою историю успеха — пластический хирург, которого в Азии называют «Руки, творящие красоту», а в Европе встречают с распростёртыми объятиями в любой пластической операционной. Разрешите представить — Чон Со Ён!       Объектив главной камеры направляется на гостью программы. Худенькая женщина мягко улыбается и произносит тихое: «Здравствуйте!» — Мы с Со Ён очень давно знакомы и я сама когда-то консультировалась у неё в том светлом кабинете с высоким окном на всю стену. Почему-то, мне очень хорошо запомнилось именно оно, — ведущая засмеялась. — Да, я помню, как ты им восхищалась, — поддержала врач. — Ну, что ж, время идет, и зрители не ждут. Начнём с того, как ты вообще пришла к тому, что хочешь стать пластическим хирургом? В биографии написано, что до пятнадцати ты росла в районе Пусана, воспитываемая матерью-одиночкой, и также в школе училась весьма посредственно. — Это так. Честно сказать, я не мечтала стать врачом, не то, что хирургом. Да-да, и не удивляйтесь, — ответила Со Ён на удивленные возгласы, осмотрев аудиторию зрителей. — Кем же тогда ты хотела стать?! — Не поверишь: актрисой, — насмешливо сказала она, — мне всегда нравилось смотреть фильмы и повторять реплики главных героев, не забывая при этом также кокетливо улыбаться, как они. — Как так получилось, что ты, совершенно не мечтающая связать свою жизнь с медициной, решила пойти в медицинскую академию? — Ох… Думаю, что это слишком долгая история, так что давайте всё по порядку. Начну, наверное, с моего пятнадцатого дня рождения и новой жизни у отца, — женщина отпила воду из стакана и начала свою историю успеха.       POV Со Ён       15 октября 2000г. — А что, если я не хочу уезжать?! – выбросив вещи из чемодана, кричала девушка. — Поверь, там тебе будет лучше. Ты просто должна пожить у него три месяца, всего три, а потом я тебя заберу! — Тебе обязательно расширять бизнес? Мы ведь и так неплохо живем. Скоро я закончу школу и буду помогать тебе в закусочной, — упрашивала школьница мать. — Он твой отец, и… — Отец, который не появлялся всё это время? Отец, который бросил тебя?! — кричала Со Ён. — Кто тебе сказал, что он меня бросил? Мы просто разошлись во взглядах, — пыталась оправдаться мать. — Ну, конечно! Взгляды под названием «Молодая Любовница», — съязвила дочь, — мама, я ведь могу поехать с тобой! — Ты должна общаться с отцом! Если я не воспитала, может, он сможет! Во что ты опять перекрасила свои волосы? Женщина потрогала розовый «эксперимент» дочери. — Эта краска называется «Малиновая ночь», — возмущалась модница из Пусана. — Выглядишь, как дешёвка! — Я — актриса! — продолжала огрызаться Со Ён. — Все актрисы дешёвки, а также певички и модели: всё равно проходят через чью-нибудь постель! — Ну, мама! — Я сказала: поедешь к отцу и точка!       «Дорогой дневник, ты не представляешь, какой у отца крутой дом! Я, когда зашла, чуть не описалась от восторга! Не, ну ты прикинь: здесь даже краны из золота! Я кусала, чуть зуб не сломала! А эта грымза – его жена, так на меня посмотрела, как будто я с луны свалилась! Сто пудов, когда сама за него вышла, так делала. Кстати, я тут, как бы, не одна мелкая. У меня есть типа старший, сводный брат, прикинь? Сама в шоке. Довольно ничего на фэйс, но характер, блин, чёрту такой характер не пожелаю! Да какой там чёрт! Он хуже чёрта! Какой-то долбанутый, с кислой миной, как будто в туалет хочет! Ладно, пошла я спать. У них здесь типа свой режим солдатский – отбой в 22:00. Не понимаю, как можно уснуть так рано! Странные, совсем не знают прелестей жизни! Кстати, у меня двуспальная кровать с этими, как его, паланхинами или баланхинами, короче, не важно. Я теперь типа прынцесса, кы-кы. Всё, давай, чао, хороших снов».       Откинув ручку, девушка смачно поцеловала дневник. — Я знал, что ты чудаковатая, но чтобы с дневником целоваться... У тебя что, совсем поехало подобие мозгов? — брюнет, а также сводный брат, стоял в проеме двери. — А ты аристократ недоделанный! Что, стучаться не учили? — девушка состроила гримасу. — Вот скажи: у вас в Пусане все такие? — он поднёс ей стакан с молоком и поставил на прикроватную тумбочку.       Со Ён удивлённо посмотрела на него. — Какие? — Невоспитанные идиотки, — буркнул тот. — Чё?! Да кто тут невоспитанный? — Ты, — спокойно ответил сводный брат.       Девушка уж было хотела стукнуть надоедливого брюнета, но он вовремя отступил и Со Ён всем телом грохнулась на пол. — Приятных снов, пусанская идиотка. Хотя я надеюсь, что ты всё-таки подавишься этим молоком, приготовленным мамой, — на последнем он сделал акцент. — Ах, ты ж гад! — Вообще-то, Сухо, — закрывая дверь, произнёс последние слова старший брат и удалился.       15 ноября 2000г.       «Дорогой дневник, это просто невыносимо! Меня отправили в какую-то дебильную школу с дебильными правилами! Меня заставили перекрасить волосы в «подобающий цвет», надеть форму и не жевать жвачку на уроках! А ещё, отец заставляет меня ходить к репетиторам! Господи, пока выговорила это слово, мне уже стало страшно! За что???! Я хочу домой, к маме…».       25 декабря 2000г.       «Рождество я встретила с отцом. Мама звонила и сказала, что задержится ещё на несколько месяцев. Сколько, точно не сказала. Знаешь, голос у неё был какой-то странный. Наверное, устала.       Я закончила семестр хорошо. Наконец-то начала понимать тригонометрию.       Ужасно скучаю по маме. Здесь тоже неплохо. Я благодарна отцу за всё, что он сделал для меня сейчас, но всё равно злюсь за то, что бросил маму.       Ни Рэ — мать Сухо, вполне нормальная женщина. Я бы на её месте не особо парилась насчёт чужого ребенка, а она постоянно спрашивает, как у меня дела и говорит, если возникнут проблемы, чтобы сразу рассказала ей. И смотрит она на меня как-то странно. А может, это уже я гоню? Ну, в общем, всё идёт своим чередом. Сухо больше не называет меня «пусанской идиоткой», а я его «мозгошмыгом».       Теперь мы друг для друга «недоактриса» и «дибилитус».       Иногда мне кажется, что я привязываюсь к их семье. Но так ведь нельзя, да?» — Не спишь? — Собираюсь.       Сухо зашёл, неся аптечку в руках. Сев на кровать, он внимательно осмотрел рану на коленке. — Ай! Больно! — А нечего было в драку лезть, — сказал парень. — Они меня краской измазали, — ответила она. — Я же тебе говорил: если опять полезут, зови меня. — Я что, выгляжу такой слабой, что не могу постоять за себя? — она стукнула его по затылку. — Ты не выглядишь, ты на самом деле слабая. И прекрати бить по голове, я не хочу стать таким же тупым, как ты. И вообще, сиди смирно!       Он аккуратно начал наносить антисептик. — Мне кажется, что они из-за тебя меня и задирают, — сказала Со Ён. — Они просто завидуют тому, какой у тебя красавчик-брат, — улыбнулся он. — Кто? Кто? Кто? — Что «кто»? — Кто тебе так нагло соврал?! — закричала сестренка. Она схватила его за щёки и начала растягивать в разные стороны, делая из бедного брата ещё одного щелкунчика, — нос неровный, глаза узкие, щеки не тянутся! В каком месте ты красивый?       Встав на больное колено, Со Ён резко отскочила и схватилась за ногу.       Рана была обработана, а смех ещё долго не покидал эту комнату.       13 марта 2001г. — Мама, ну когда ты приедешь? — Скоро, милая, скоро. Тебя что, обижают там? – голос женщины был хриплым и, как показалась Со Ён, слишком слабым. — Нет, я просто скучаю по тебе, — едва не плача ответила дочка. — Тебе понравилось платье, которое я отправила на Рождество? – попыталась перевести разговор мама, но не получилось — кашель выдал, что с ней творится что-то неладное. — Мама, с тобой всё в порядке? — беспокойно спросила Со Ён, – я хочу приехать к тебе! И… — Нельзя, Со Ён! — грубо ответили на другой линии. — Почему? — Потому, что ещё не время, — голос дрогнул от скоро нахлынувших слёз, а комок в горле сильнее усугубил и без того хриплый голос матери. Но Со Ён не заметила перемен, а может, просто не хотела верить своим догадкам. — Какое время? — Ты скоро всё поймешь, девочка моя. И знай: я очень тебя люблю, — быстро скинутый вызов и огромная надежда с обеих телефонных линий. Одна — лишь бы она не знала ещё хотя бы несколько месяцев. Вторая — хм, вторую нельзя описать точно потому, что подростковые чувства и переживания вообще тяжело описать. Это сочетание неуверенности с предрассудками, а также много всякой каши параллельно, в виде мыслей о первой любви, поцелуях, учёбе и странном брате, который так быстро завоевал доверие и что-то тёплое чувствовалось при одной лишь его улыбке.       POV Мэ Ри       Май всегда прекрасен, даже когда идут дожди. Этот запах расцветающей сырости приятно затрагивает душу, даже самую чёрствую. Зелёные, ещё не выгоревшие деревья, напоминающие о своей новой поре цветения. Тёплые лучики солнца. Скорейшие каникулы и, как у деревьев, новое цветение любви в сердцах людей.       Но только не в элитной школе, где каждый пытается показать, что он лучше других, где нет места таким качествам, как доброта и сочувствие, которым уделяют огромное место в детских сердцах.       Здесь всё строится на иерархии поколений чеболь. Высказывание, что дети — цветы жизни, ошибочно. Поверьте, эти дети могут быть словно росянки: с виду красивые, ароматные, а когда подходишь ближе, то челюсти прекрасных лепестков смыкаются, ловя жертву и устраивая ей смерть в собственной кислоте. Адская боль пронизывает всё твоё тело и кажется, что ты горишь в огне, замечая то, как разлагается твоё тело на кусочки. — Эй, безвкусица! — Как она вообще смеет учиться в нашей школе! — Дешёвка! — Толстуха! — Уродина!       Слова – это и есть человеческая кислота, разъедающая всех слабых, не таких, как они. — Неужели ты думала, что я не узнаю твой почерк? Толстуха Мэ Ри, ты думаешь, что я, Ким Чонин, когда-нибудь запал бы на твою толстую задницу, толстую оправу очков и… Что это?       Он дал знак своей свите и в ту же секунду блузка бедной Мэ Ри была задрана до лифа, потеряв несколько пуговиц и открыв обзор на нестандартное тело. Девушка принялась закрывать себя руками, но и здесь постаралась свита, вовремя заводя её руки за спину. — Раз, два, три... Целых шесть складок! — воскликнул Чонин, наигранно прикрывая ладонью свой рот, — а я-то думаю, почему ты хорошо учишься. Да там без проблем все шпоры поместятся!       Опять смех. Этот отвратительный смех учеников, жаждущих дальнейших унижений. — Пожалуйста… Пожалуйста, хватит! — шептала Мэ Ри. — Ну, такой наглости я вообще не ожидал от тебя, жирная. Сама меня унизила. Написала этот сопливый дневник, а теперь просит прекратить, — снова наигранные возгласы. Толпа бушует и требует «крови». — Прекрати, прекрати, прошу... — шептала «жертва», будто обезумевшая. — Хорошо, я дам тебе возможность уйти, но с одним условием.       Заплаканная девушка подняла глаза на своего мучителя. — То, что ты породила, то ты и… — парень снова наигранно задумался, делая паузу, не выдавая своих дьявольских мыслей. Ведь ожидание возбуждает, — съешь. — Что? – Ми Рэ не верила в то, что парень, в которого она так давно была влюблена, на самом деле полный придурок. Как он — прилежный, милый, добрый Ким Чонин мог быть таким? — Съешь это и будешь свободна, — мерзко улыбнулся он, — давай! Ты же много ешь. Твой желудок даже не поймет, что это, потому что ты сразу заешь эту бумагу чем-нибудь другим. Шоколадкой или тем... Что ты любишь? — Тебя, Кай! — крикнул кто-то из толпы. — Ну, тогда это будет каннибализм и её посадят, а вы, знайте, что я всех вас любил, — подмигнув стоящей блондинке, сказал брюнет. — Ну, давай! Сожри это! — Жри! Жри! Жри! — подхватила толпа.       «Если съем, то они отпустят. Можно будет всё выблевать в туалете. Господи, за что ты так со мной? Почему я родилась толстой? Почему?» — Держите её! — скомандовал Кай, явно разозлившийся её нерешительностью, – я сам! — Смотри, чтобы руку не откусила!       Смех. Смех. Смех. Звук рвущейся бумаги из дневника и резкая пощёчина. — Рот открой, сучка!       Она мотала головой, сопротивлялась, но пощёчины становились сильнее, а силы иссякли и пришлось повиноваться. — Умница! А теперь жуй и глотай свои чёртовы любовные признания!       Их смех ещё звенел в голове, а этот холодный взгляд некогда любимых глаз запомнился надолго. — Я ещё покажу тебе! Вы все пожалеете!