***
Со Ён была одета в красное пальто, промокшее от начавшегося ливня. Видимо, даже такси не спасло или она сама хотела промокнуть до нитки. А какая разница? Скоро ведь уволят и можно денёк другой поваляться с высокой температурой у себя в съёмной однокомнатной квартире. Чем не рай после шестилетнего вкалывания в университете, на работе и ещё на подработках, чтобы платить за съёмное жильё? После скоропостижной кончины отца, девушка переехала поближе к университету, чтобы не тратиться на проезд. Когда умер родитель, казалось, что мир, выстроившийся на шатком фундаменте, снова рухнул. Она помогала Ни Рэ, приезжала к ней раз в неделю, вырывая несколько часов из плотного графика, но жить в этом доме больше не могла частично из-за отца, частично из-за желания выплыть свободной рыбой во взрослую жизнь, но большую часть занимал её сводный брат, потому что, в какой-то момент между ними стёрлась тоненькая родственная грань, неподкреплённая истинными узами крови. Именно тогда ей стало страшно. Страшно, что запретный плод был слишком сладок, а общественное мнение сильно давило на хрупкие плечи девушки, поэтому она сбежала, так и не приехав в аэропорт, чтобы проводить его в Токио, как думала, на год, а оказалось, что на несколько лет. Токио, Париж, Нью-Йорк. Он побывал везде, словно тоже избегал встречи с ней, прилетая лишь на Рождество и день рождения матери. Чунмён стал хорошим пластическим хирургом. О нём писали в медицинских журналах, выдвигая в кандидатуры одарённой молодежи с перспективным будущим. Пришедшее сообщение заставило обратить на себя внимание. Открыв его, она горестно усмехнулась, снова припав губами к стопке с соджу. За столько лет можно себя побаловать, а завтра уже решать проблемы. «Доктор Чон Со Ён, просим завтра зайти в главный отдел...» — И написать заявление об уходе, — захлопнув чехол от телефона, продолжила она, –потому что вам больше не светит работать в нашей охренительной больнице. Сама виновата, глупая Чон! Надо было оставаться доктором на побегушках, а не строить из себя недохирурга. Телефон в очередной раз начал вибрировать. На экране высветилась фотка, которая была сделана во время ночного дежурства на работе, спящего Сэхуна в обнимку с больничной подушкой. Она бы приехала к ним, как и обещала, но огромная пробка в час-пик и потирающий руки водитель, который хотел снять с девушки побольше деньжат за затраченное топливо, сделали своё дело. Со Ён брела по незнакомым улицам и наткнулась на дешёвую забегаловку. Решив немного обсохнуть и подкрепиться, а потом и вовсе напиться до полной перезагрузки, она заказала три бутылки соджу и суп из мидий. Это была традиция – есть суп из мидий, когда плохо. К этому её пристрастил Чунмён, когда ещё учился в старшей школе, когда ещё был старшим сводным братом и просто хорошим другом. — Ну, что? Почему мне нельзя тоже побыть эгоисткой? Может быть, я неправильно живу? Может, правда стоило послушать тогда отца и не идти в медицину? – из-за громких пьяных изречений на неё стали коситься люди. Она снова сбросила вызов и опрокинула в себя стопочку, а потом ещё одну и ещё... В результате, на следующее утро девушка проснулась в знакомой кофейной спальне Сэхуна, заботливо накрытая двумя одеялами. Со Ён вообще не умела пить и заказанные со злости остальные две бутылки так и остались непритронутыми. В голове стоял гул, будто до этого она не пила, а слушала музыку на всю громкость. Да что там, казалось! Сейчас голову с двух сторон сдавливают металлические наушники для пыток, но больше убивало не это, а чувство вины за свой поступок и ещё огромный провал в памяти. Выйдя из комнаты, она тихо прошагала к ванной, в надежде, что друг уже на работе и не будет так стыдно. Но неожиданный отрыв с твёрдого пола, кружение вокруг, отчего хмельная голова заболела сильнее и звонкий голос Бэкхёна, разрушили всю надежду. — Приветствуем в клуб весельчаков и хирургов-алкоголиков, Чон Со Ён! – закричал друг прямо в ухо, всё же придерживая подругу за плечи после головокружительного приветствия. — Что ты здесь делаешь? – прохрипела побледневшая девушка. Теперь Бэк до конца своих дней будет припоминать ей этот случай. Чёрт! — То же, что и ты: переживаю жизненный кризис! – ехидно подметил Бён, – а ты неплоха для новичка, выпив половину бутылки и, как ты подметила, была словно спирт в чистом виде! Снова не сдерживая смех, стебался друг. — Кто тебя так разукрасил? – её удивлённый взгляд медленно, но верно превращался в хмурый и совсем злой, – неужели опять дрался за честь проституток? И такое тоже было. На втором курсе, когда молодость была молодостью, а мозги далеко не мозгами, особенно у Бэка, этих горе-сладкопопиков, как выражался сам Бён, пришлось вытаскивать из зверинца, потому что, опять же, Бэк, изрядно перебрав, решил встать на защиту прав ночных бабочек. Да, что только не приключалось с троицей за шесть студенческих лет и всё было уже как по сценарию: зачинщик — Бён, заступавшийся за друга, даже когда тот нёс самую последнюю накуренную херню – Сэхун и злющий, разбуженный в пять утра, ангел-спаситель – Со Ён. Так и жили, так и живут. — Завтрак на столе, Со Ён! – из кухни выглянула голова Сэ, тоже посмеивающегося над сложившийся ситуацией, но, по крайней мере, не в открытую, как Бэк. — Ну, всё, я пошёл, а вы тут сильно не шалите, – он подмигнул и, захватив борсетку, скрылся за дверью.***
Неважно, как начинается день: будь то с приколов изрядно повеселившихся друзей или лица очередной пассии, имени которой, к сожалению, так и не запомнил во время жаркого секса на двадцать пятом этаже номера люкс. Это неважно – главное то, что произойдет в этот переломный понедельник, насоливший многим своей неудачливостью. — Войдите, — послышался строгий голос начальника, после робкого стука в дверь. — Доброе утро, доктор До, — сказала зашедшая Со Ён, наскоро заскочившая домой и переодевшаяся в удобные джинсы и гэповскую толстовку. Многие наоборот, поднимая белый флаг, надевают на себя всё самое лучшее, но только не Со Ён. Для неё этот поход на работу был словно последней битвой на поле боя, поэтому нужно было чувствовать себя комфортно. — Неужели для тебя оно доброе, Чон? – скептически разглядывая подопечную, спросил Кёнсу, – и что ты сегодня на себя нацепила? Решила кросс пробежать вместо работы? — Разве вам уже не должно быть все равно? – она никогда ранее не говорила с ним в таком тоне, поэтому было необычно слышать от вечно милой Со Ён такое. Но До уже давно просёк, что девчонка не так проста, поэтому было, конечно, непривычно, но предсказуемо. — Что ты имеешь в виду, Чон? — Разве вы не хотели скорейшего избавления от меня? Шкафчик я уже освободила, осталось лишь написать заявление об уходе, — сжав кулачки, произнесла она, безумно злясь на его нарисовавшуюся улыбку. До откинулся на спинку кресла и скрестил руки на груди. Часы от Патека Филиппа гармонично сочетались с чёрным костюмом от Бриони. Консерватор по жизни, по крайней мере, на работе точно, Кёнсу улыбался своими пухлыми губами над подопечной. Наконец, сообразив насчёт странного поведения девицы и не менее странного вида в придачу с перекинутым за спину рюкзаком, которого До терпеть не мог, впервые засмеялся в присутствии Со Ён. — Ты права. Вначале тебя хотели уволить из-за проведения операции без лицензии, но возникли некие обстоятельства, по которым доктор Ким позволил остаться. Можешь снова занять свой шкафчик и продолжать работать, присматривая за новичком-интерном. — Что? Каким ещё интерном? – Со Ён так и знала, что эта улыбка была неспроста и ещё сильнее озабочена мыслью о том, что появился третий соперник на её будущее местечко. Да и присматривать за этим самым интерном не было ни желания, ни сил. — Вот вечно ты ничем не довольна, Чон! Я только что сказал об отмене твоего увольнения, а ты начала бить в колокол истерики о том, что это тебя не устраивает. Если не устраивает такой расклад дела, можешь сейчас же писать заявление об уходе. Силой держать врача на побегушках никто не станет! – улыбка исчезла таким же странным образом, как и появилась. До снова стал серьёзным, а вот Со Ён сжалась под его взглядом. — Я всё поняла, профессор До. Могу идти выполнять свои обязанности? – сухо отчеканила она. А к чему уже притворятся милой двадцатитрехлетней пай-девочкой? Она поклонилась в знак уважения и вышла за дверь, услышав саркастичное: «Давно пора». Со Ён хотела было развернуться и сказать что-нибудь в ответ, но, так как её имя ещё числится в рабочем регистре, сдержалась. Девушка готова была топать и стучать кулаками в эти белоснежные стены из-за злости на своего начальника. Он снова победил, разозлил и вышел чистеньким из воды, не забыв при этом опустить ниже плинтуса своими колкими и сухими замечаниями. — Ну, как всё прошло? – Сэхун положил руку на её плечо, а другой протянул чупа-чупс, – если ты натягиваешь свой халат, значит, всё не так плачевно, как ожидалось? — Ты знал, что к нам нового интерна перевели? – хмуро произнесла она, надевая помятый халат поверх толстовки. Под халатом капюшон был похож на горб, поэтому друг любезно поправил его. — И более того, я уже с ним познакомился, - деловито сказал О, – нормальный парень. Конечно, видно, что не по большому таланту его сюда запихнули, но что мы можем сделать против начальства? — Да, тем более, если это начальство дало мне второй шанс, — вздохнула девушка, вспоминая сегодняшний разговор с наставником, – ладно, увидимся в обед, спаситель моей надравшейся в зюзю задницы. Они разошлись каждый по своим делам, даже не подозревая, какие планы на них строит Ким Минсок и До Кёнсу, а ещё вся больница «Мёнву». Сегодняшний понедельник станет последним днём спокойной жизни десяти лучших интернов во всей Корее, специализирующихся в области пластической хирургии.***
— Твои швы сейчас в полном порядке. Думаю, через насколько дней можно будет их снять, — сообщала Со Ён пациентке, параллельно внося данные наблюдения на электронную карточку. Когда Чон общалась с больными, она получала некую подзарядку, вследствие которой забывала обо всех своих проблемах. Работа становилась увлекательной, а слова ворчливой Совы остались на третьем плане и больше не беспокоили, – я слышала:, что ты плохо кушаешь, потому что хочешь скинуть вес? — Да, доктор Чон. За эти два месяца я набрала три килограмма, а по контракту... — отвечала девчушка семнадцати лет. Лицо было полностью забинтовано, но глаза горели желанием стать красивой, идеальной. Идеал и совершенство. Кто придумал эти идиотские синонимы, а уж тем более, отнёс их к описанию человеческой красоты? Ах, да, компания, фабрикующая звёзд и изменяющая внешность своих детей до неузнаваемости, делая из них неестественно идеальных куколок, изматывающих себя диетами, тренировками и мыслью о бешеной популярности. — Если ты не будешь есть, то выпишут тебя ещё не скоро. Организму нужны силы для полного восстановления и изнурять себя голодовками сейчас не самое лучшее время, — строго сказала Со Ён, — с твоим талантом никто не разорвёт с тобой этот рабский контракт, тем более, что в тебя уже вложена масса средств. — Простите, Доктор Чон, — тихо сказала певица и заплакала. Она вообще часто плакала, к чему Со Ён вначале не могла привыкнуть. Бывало и так, что девчонка ни с того ни с сего начинала реветь, смотря в окно или играя на гитаре. Чон вообще удивлялась, как эту плаксу не забили во время стажировки, но стеснялась спрашивать, а потом вовсе смирилась со столь «мокрым» поведением семнадцатилетней. Когда она впервые пришла на приём в «Мёнву», ей было всего шестнадцать лет. Девочку зовут Юки и никто не знал настоящее ли это имя или псевдоним, который так и закрепляется за звёздами на всю жизнь. По крайней мере, менеджер девушки представил будущую певицу именно так. Её мать была кореянкой, а отец американец, поэтому тёмные волосы давали резкий контраст с голубыми глазами. Её внешность, по мнению Со Ён, без пластики, была индивидуальна, но компания посчитала нос слишком вытянутым, губы недостаточно пухлыми, а подбородок до абсурда круглым. Поэтому было решено незамедлительно изменить эти нестандартные части лица. Доктор До был неподражаем в этой операции: каждый шов, каждое изменение в её лице выглядели настолько естественно, что если бы Со Ён не видела девочку с самого начала, то подумала, что это её естественная красота. Возможно, именно поэтому она терпела противного профессора, продолжая восхищаться и проклинать одновременно. — Перестань плакать, иначе снова придется менять бинт, — погладив по спине, сказала Ён, — обязательно сегодня поешь, а с твоим менеджером я сама поговорю. После пришедшего сообщения от доктора До, Со Ён оставила свою пациентку отдыхать, а сама во второй раз направилась в кабинет наставника. — Мне обход надо делать, а он со своим «важным совещанием»! – бубнила девушка себе под нос, – будет сейчас скидывать обязанности того блатного интерна на нас с О, зуб даю! Как пророчила Чон, так и произошло. Только вместо обязанностей на них с другом скинули самого интерна для обучения и ознакомления с больницей. Поскольку любимчиком был Сэхун, то первый удар на себя приняла Со Ён, тихо скрипя зубами и сжимая сзади руки в кулаки, но ничего поперёк сказать было нельзя, особенно после громкого приветствия новичка криком: — Грубиянка Чон Со Ён, вот мы и встретились! — Левое и правое крылья на третьем этаже — это отделение пластической хирургии, где заведует профессор До. Самое главное — уметь быстро находить его кабинет, особенно, когда он в плохом настроении и присылает сообщения о срочной встрече. По крылу тяжелой лицевой хирургии мы курируем втроем. Иногда, когда на профессора До находит вдохновение, мы находимся в больнице по несколько суток, перебирая медицинские книги в поиске ответов на его поучающие вопросы в области анатомии или физиологии, иногда фармакологии, так что запасись сменной одеждой, на всякий случай. Если быстро всё будешь схватывать, то скоро тебе тоже дадут пациентов, но учти, чтобы занять место у хирургического стола, нужно много и усердно работать. Со Ён перечисляла и не останавливалась, пока, обернувшись, не заметила, что интерн благополучно свалил по своим делам. Она со всей злости топнула ногой. Детская привычка, от которой было тяжело избавиться, до сих пор иногда всплывала в нервном состоянии. — Хэ-э-эй, подруга, ты чего опять бушуешь? – засмеялся знакомый голос сзади. Бён всегда был рядом, когда нервная система отбивала дапстеп и вечно получал гневный взгляд в ответ. Сегодня тоже не было исключения. — Ты что потерял в нашем отделении? – недовольно проворчала она, уверенно зашагав вперед, ища глазами поганца. — Если ты ещё не забыла, что ты человек и тебе нужно питаться, то спешу сообщить, что сейчас время обеда и я, как твой лучший друг, решил покормить тебя чем-нибудь вкусненьким. Так похудела! Кожа, да кости, а на грудь вообще смотреть без слёз невозможно! Ты видишь? Видишь? Я уже плачу! — Признайся сразу, что это из-за конспектов. Или Сэхун попросил? – тем же тоном продолжала Чон, – к сожалению, можешь плакать хоть до отторжения слёзных желез, потому что я сегодня осталась без обеда из-за того Ловеласа, – она указала на флиртующего с медсестрой парня. Медленно подойдя к разыскиваемому интерну, девушка ткнула его в плечо. — И как понимать твоё поведение? – спросила Со Ён. — Как хочешь, так и понимай, — хмыкнул Чонин, снова развернувшись к новой знакомой, – хотя подожди, лучше объясню. Мне стало скучно, я перестал тебя слушать, присматривая более интересные и поучительные занятия и вдруг увидел это прекрасное создание, которое буквально приковало меня к себе одним лишь мимолётным взглядом, тонкими длинными пальцами и изящным, будто созданным самим Рово Джином, изгибом талии, – он заправил девушке за ухо невидимый локон, робко коснувшись пальцами её лица, – поэтому, не могли бы мы отложить скучные разговоры на потом, Со Ён? Видишь, я, как будущий творец красоты, ищу вдохновение в прекрасном! — Да можешь хоть на поиски Эльдорадо отправиться. Главное – это то, что я хотела провести инструктаж, но у новичка Ким Чонина не было вдохновения и он благополучно скрылся на его поиски. И сколько я не старалась, сколько не искала, никого не нашла, верно, доктор Бён? – хитро прищурившись, спросила Со Ён. — Конечно, доктор Чон. — Правда, Сон Ми? – подмигнув, обратилась девушка к медсестре, которая еле сдерживалась от смеха. И кто же знал, что новая пассия окажется хорошей подругой нашей Со Ён? Прикольнувшись над новичком-интерном и, уже еле сдерживая смех, Сон Ми с Бэкхёном ушли первыми. — Тебе ещё многому нужно научиться, интерн, — Со Ён по-дружески потрепала парня по волосам, – как в медицине, так и в общении с противоположным полом. Удачки и спасибо, что освободил меня от скучного и бессмысленного времяпровождения. — Куда это ты собралась, Чон? – услышала она ненавистный голос главврача, когда собиралась эффектно покинуть новичка, – и кто это тебя освободил? — Чёрт! – тихо прошептала она. — Нет, всего лишь твой начальник, – всё же услышав её, ответил Мин Сок, - я думаю, тебе стоит пересмотреть свои приоритеты, особенно после вчерашнего инцидента. Согласна? — Безусловно, доктор Ким, — уверенно, но как-то грустно ответила Со Ён, – мы можем идти? — Да, вы должны идти и, наконец, выполнять свою работу, — отчеканил он, по мнению Со Ён, с самым недовольным видом.***
— Чтобы пробиться в этой сфере, немаловажно заткнуть свою гордость очень глубоко и надолго, чтобы в любое время буквально слоняться возле ног начальства. Талант уже играет третьесортную роль в этом спектакле потому, что на первое выходят связи родителей и бешеная конкуренция, даже между друзьями. Больница «Мёнву» не исключение. Мы все были талантливы, были лучшими, но, гонясь за славой и почётом, забыли, что значит быть человеком, – Со Ён уже не скрывала ни имён, ни названия больниц потому, что смысл в этом давно потерялся в скопище грязных поступков, слов, людей, которые принимают алчность за хорошее качество характера, зависть за обыденность, а хождение по головам — залог успеха. Она помнила, как медленно рушились мосты и сгорали остатки души в погоне за «счастьем», в котором больше не хочется жить. Ах, если бы можно было всё вернуть обратно... - в тот день был объявлен конкурс на отбор лучших начинающих специалистов в области пластической хирургии. Приз — обучение в самых престижных клиниках мира с дальнейшим трудоустройством. Я знала об этом конкурсе уже давно и мечтала, что буду следующей победительницей, после сводного брата. Но, конечно же, не у одной меня были такие великие стремления, поэтому всем нам пришлось сильно измениться и показать свои не самые хорошие человеческие качества. — Да, это была жаркая битва. Даже я, никогда не интересовавшаяся медициной, помню, как о вас писали все средства массовой информации, — сказала ведущая, — кажется, у вас были одни из самых сложных заданий за всю историю существования конкурса «Gold hands», которые были не под силу даже некоторым опытным хирургам? — Мы были кем-то вроде подопытных кроликов для организаторов, но, как говорится, даже самые лучшие эксперименты имеют побочные эффекты, а слава убивает веру в человечность.