Your heart is mine

Тихая улица и освещенная фонарем дорога не могут успокоить сумасшедший ритм моего мертвого сердца, а дыхание каждый раз перехватывает, как будто во всем городе исчез поток кислорода. Стук каблуков разносится эхом среди деревьев, все сильнее замедляясь, а потом и вовсе затихает, простучав в последний раз. Я ничего не вижу из-за пелены застывших в глазах слёз, хоть уже давно и не плачу. Кажется, что весь мир отвернулся от меня, напрочь забыв о моем существовании и совершенно не заботясь о чувствах, которые переполняют меня до краев. Теперь я понимаю, что обратной дороги нет, а как раньше уже ничего не будет. Сейчас я спрашиваю себя: а стоило ли это того? Чтобы вот так безоговорочно взять всю вину на себя, не задумываясь о последствиях. Не задумываясь о том, что ценой станет потеря собственного счастья и спокойствия. Несомненно. Ради самого близкого и родного человека, чья жизнь стояла на кону — это стоило того. Только вот расплачиваться за чужие ошибки бывает порой очень сложно и больно, неся одну потерю за другой. И даже тот факт, что ты, мой братец, был против этого и хотел сам отвечать за свои действия, — не дает мне желанного облегчения и невесомости, которые я, кажется, утратила навсегда. И, наверное, единственное, что я чувствую сейчас — это опустошенность. И одиночество, что тихими шагами подкрадывается ко мне и незаметно плетется за мной везде, куда бы ни ступила моя нога. Отрывки воспоминаний вихрем кружатся у меня в голове, складываясь в какую-то нелогичную мозаику. Сначала вижу перед собой одно, потом — другое, еще сильнее сводящее меня с ума. Я обессиленно падаю на сухой асфальт, пытаюсь захватить ртом как можно больше воздуха. Но кажется, и этого недостаточно, чтобы унять мою боль, глухо отдающуюся в сердце. Я помню твои серые глубокие глаза, наполненные разочарованием и горечью, и твои губы, скривленные в грустной полуулыбке. Помню, как ты закрыл свои веки, а спустя считанные секунды открыл их снова, а во взгляде уже нет той былой печали — только отчужденность и непроницаемость. Тебе было больно. Ты просто не ожидал такого поступка от меня. Но ты стойко держался, тщательно скрывая все эмоции, пряча их так глубоко внутри, что даже я, некогда умевшая различать их под маской равнодушия, не смогла понять, что именно в тот момент творилось у тебя на душе. Новый приступ рыданий сотрясает мое тело, а чувство разбитости новой волной накрывает меня. Мне так больно, Клаус. И как назло, мы тогда остались совершенно одни — в таком уже кажущемся мне совсем маленьком холле. Стены давили, а атмосфера была накалена до предела. Ожидание слов, которые ты скажешь мне позже, внутри угнетало, а дрожь охватила все тело. Мне было страшно. Как и сейчас. И я уже хотела отступить назад. Хотела кричать правду, лишь бы не видеть этого тяжелого взгляда, проникающего в душу и выворачивающего ее наизнанку. Но большая любовь к брату не давала мне сделать этого, потому что ты бы убил его незамедлительно. Ведь для тебя это только отличная возможность наконец-то вырвать его бесстрашное сердце и закончить войну, возникшую между вами. Войну, которая, казалось, возникла из ничего. Рев мотора и визг тормозов не доносятся до моих ушей, когда черная иномарка останавливается всего в нескольких сантиметрах от меня. Молодая девушка выбегает из машины и начинает что-то оживленно говорить, кружась около меня, словно назойливая муха. Она пытается узнать в порядке ли я и спешно добавляет что-то еще... Но я уже не могу разобрать, что именно, полностью погрузившись в себя. Потому что боль, разъедающая мое сердце, не дает мне ни на чем сфокусироваться. А в голове стучит лишь твой голос, повторяющий одну и ту же фразу, которая разрушила всё и навсегда: — Я ошибся в тебе, Кэролайн...