Выше нас только небо

С утра Гарри действительно проснулся почти здоровым. Сильно саднила спина, и чуть кружилась голова, но в остальном все было значительно лучше, чем можно было бы предположить. Не открывая глаз, он потянулся по привычке к теплому Малфою, но тот шлепнул его по руке. — Ты чего? — Гарри все же пришлось проснуться окончательно и, приоткрыв глаза, изумленно взглянуть на Драко. — Никакого секса! — отрезал тот. — Пока не научишься превращаться. — Умеешь ты стимулировать, — Гарри отвернулся и обиженно зарылся лицом в подушку. — Придурок, — ласково выдохнул Драко и быстро поцеловал его в лохматый затылок. — Ты бы себя вчера видел. Я так испугался, — он провел пальцем по его саднящей спине. — Тебе нужно беречь силы. — А когда научусь? Ты согласишься на секс с драконом? — Гарри приподнял лицо и тревожно заглянул в серые глаза. — Еще как! — Драко восхищенно кивнул. — Мой парень — дракон. Это же круто. Ты разве не хотел бы, чтобы твой партнер был драконом? Или ты тоже стал бы считать его чудовищем? — Драко смотрел на него с непонятным легким волнением. — Не знаю, — Гарри пожал плечами, начиная выбираться из постели. — Я не думал об этом. Наверное, мне было бы всё равно. Главное, чтоб это был ты. Он улыбнулся и скрылся в ванной, а Драко остался сидеть в постели, задумчиво обхватив колени руками. На завтраке было тихо. Присмиревшая Джинни вяло ковыряла вилкой омлет, Рон о чем-то негромко шептался с Лавандой, а Симус с Дином косились на парней с явным любопытством. Драко подкладывал Поттеру в тарелку побольше еды, тихо шипел и ругался, заставляя есть как следует, на что тот с покладистым вздохом отвечал “да, мамочка” и добросовестно жевал. Гермиона пока молчала, но Драко подозревал, что она пристанет к нему с вопросами, как только они останутся наедине. За столом звенел лишь высокий голос Луны, которая грызла яблоко и рассуждала, как правильно ухаживать за мантикорами, цитируя наизусть Ктесия. — ...И зверь этот величиной со льва и настолько же волосат, его ноги походят на ноги льва; его лицо и уши имеют сходство с человеческими… — процитировала она черничному пирогу в центре стола и тут же недоумевающе спросила у манного пудинга: — Ну и как тут угадаешь, чем его кормить? Если лицо человеческое, как ему можно прокормить львиное тело? — посетовала она, обращаясь к кувшину с тыквенным соком. — Это просто неразумно. Обращался бы уже целиком в зверя и питался чем нравится, правда, Гарри? — Что? — Гарри вздрогнул и посмотрел на нее почти с ужасом. Луна имела удивительную способность бить прямо в точку. — Я говорю, что мантикора сама не понимает своего счастья. Обратилась бы целиком, и ела бы с удовольствием, чтобы насытиться. Разве нашими зубами львиное тело прокормишь? Для этого ей нужно есть целый день. А ведь на самом деле это совсем несложно! — Несложно есть или обращаться? — спросил Гарри неожиданно севшим голосом, пытаясь поймать забрезжившую в голове смутную зацепку. — Обращаться, конечно, — Луна улыбнулась кувшину и наконец-то повернулась и посмотрела на Гарри прозрачными нездешними глазами. — Главное, постоянно помнить о том, кого любишь. Тогда ты точно сохранишь себя. И если бы мантикора умела любить, как мы, она тоже могла бы поесть спокойно. Луна отвернулась к Невиллу и ласково ему улыбнулась. От внезапной догадки у Гарри перехватило дыхание. Помнить о тех, кого любишь. Вот оно недостающее звено. Если он будет все время думать о Драко, о профессоре, о Гермионе, о родителях и Сириусе, возможно, во время трансформации его разум останется с ним? “Я люблю тебя”. Вчера его назад вернули именно эти слова. Обрушили с неба и отобрали у самих звезд. Привязать сознание можно только любовью. И по-другому не выйдет никак. Это ведь и в самом деле так просто! Гарри вскочил на ноги: — Спасибо… мне нужно… — он сжал плечо удивленного Драко и опрометью бросился вон из зала на поиски Снейпа. — Ты не меня ищешь? — профессор обладал удивительной особенностью вырастать буквально из-под земли, когда был ему нужен. В этот раз он возник на его пути так резко, что Гарри едва не врезался в него в дверном проеме. — Вас! — радостно выдохнул Гарри, хватая его за мантию, чтобы удержаться от падения. — С чего вдруг такой ажиотаж? — Снейп раздраженно выдернул темную ткань из его пальцев. — Когда мы пойдем тренироваться, профессор? Я думаю, что сегодня у меня все получится! — Гарри восторженно смотрел на него, не в силах спокойно стоять на месте. Снейп смерил его хмурым взглядом, внезапно ухватил за плечо и заглянул в глаза, разглядывая зрачки: — Как ты себя чувствуешь? — спросил он, всматриваясь в самую глубь. — Хорошо! — Гарри дернулся в его руках, но еще никому не удавалось так просто уйти от профессорского внимания. — Что-то болит? — строго и требовательно спросил он. — Спина. Немного, — признался Гарри, сдаваясь и прекращая играть в героя. — И слабость была с утра. Но Драко заставил меня поесть, и сейчас уже легче. Снейп удовлетворенно хмыкнул: — Вам с ним очень повезло, мистер Поттер. Если у вас самого не хватает мозгов сообразить, что… — Не расстраивайте меня, профессор! Мне нужно беречь силы, — нахально заявил Гарри, и Снейп послушно замолчал на полуслове. Но как только Гарри радостно подумал, что наконец-то нашел способ прерывать язвительные потоки, Снейп тут же его осадил: — Не думай, что этот номер у тебя теперь будет проходить все время, наглый мальчишка, — сварливо отозвался он, с легкостью читая его мысли. — Так могу я все-таки поинтересоваться, что вас так обрадовало, мистер Поттер? — Снейп решительно подтолкнул его к небольшому балкону и настойчиво потребовал: — Рассказывай! Гарри, задыхаясь от волнения, принялся сбивчиво и торопливо пересказывать ему слова Луны и свою идею. Снейп, облокотившись о перила, безучастно смотрел вниз на бесконечные лестничные пролеты и внимательно слушал его, не перебивая. — Это не лишено здравого смысла, — наконец, признал он, когда Гарри закончил свою сумбурную речь. — Обычным анимагам для перехода достаточно всего лишь удерживать сознание. Но у тебя случай особый. Противостояние добра и зла, мощная древняя магия… Да, пожалуй, любовь может оказаться верным решением. Он взглянул на Гарри с оценивающим интересом. — Понимаете, вот я и подумал, если мы вызываем Патронус воспоминаниями мгновений счастья, то, возможно, сработает, если во время превращения я буду вспоминать моменты любви? — Гарри с надеждой вопросительно посмотрел на него. — Не думаю, что это так, — Снейп задумчиво разглядывал перемещающиеся далекие лестницы. — Мгновения любви — это эмоции, вспышки, способные зажечь магию, как искрой. Но чтобы удержаться во время трансформации тебе нужно ровное долгое пламя. Необходимо вызвать и удержать в памяти настоящее сильное чувство. Драко? Достаточно ли сильно ты его любишь? — Снейп повернул к нему озабоченное лицо. — Больше жизни, — тихо ответил Гарри, и то, что могло прозвучать слишком пафосно, прозвучало естественно и просто. — Но еще я подумал, что… — он внезапно запнулся, но решительно продолжил, — что, если этого будет мало, я буду вспоминать и других. Родители… пусть я их никогда и не видел, но я их люблю. Сириус, Хедвиг, Добби… — Гарри тяжело сглотнул. Их имена до сих пор оседали на языке вязкой горечью. — Гарри, нет, — ему на плечо легла твердая ладонь. — Не вздумай. Он с удивлением поднял глаза на встревоженного Снейпа, и тот глухо пояснил: — Для того, чтобы удержаться здесь, тебе нужна другая любовь. Не та, которая зовет тебя в небо, — тихо добавил он, — а та, которая привязывает к земле, понимаешь? Гарри растерянно посмотрел на него и молча кивнул. — Тогда кроме Драко у меня остается только Гермиона. И вы, профессор, — он улыбнулся чуть застенчиво и неловко, — уж извините. Снейп чуть сильнее сжал пальцы на его плече и на удивление ничего не сказал. Мимо них пробегали ученики, с изумлением глядя на них обоих, но, казалось, Снейпа это нисколько не смущало. Он приобнял Гарри за плечи и чуть подтолкнул его к лестнице: — Пойдем. Я думаю, ты нашел правильный выход. Любовь. Гарри торопливо шел рядом с профессором и думал. Драко. Если бы однажды он в шутку не решился сказать Малфою эти слова, у них ничего бы не вышло. И не было бы у него никакой любви, жарких губ, серых глаз, длинных пальцев и захлестывающего нереального счастья… Возможно, что и никакого Драко уже не было бы. Сердце Гарри вздрогнуло от холодного липкого ужаса. Как же ему повезло, что все случилось именно так. Никого другого он бы не смог полюбить с таким полным самозабвением, как Малфоя. Было просто смешно принимать прежнюю симпатию к Джинни за любовь. Лишь Малфой — вредный, верный, единственный — переплетал его настоящее, прошлое и будущее и связывал их воедино. Его Драко. Его любовь. Его нежность. Его судьба. Гарри ускорил шаг, продираясь сквозь кусты. Гермиона… Она была с ним всегда, она будет всегда. Верный друг, надежное плечо, на которое можно опереться в любой беде. Они могли ссориться, обижаться и кричать друг на друга, но он легко мог доверить ей свою жизнь, так же, как и она вверяла ему свою. Настоящая. Правильная. Искренняя. Гарри споткнулся о корягу, и Снейп поймал его на лету, отпуская колкость по поводу его неуклюжести. Профессор… Вечно хмурый, едкий, язвительный. Единственный из взрослых, кому Гарри по-настоящему был нужен. Кто рисковал собой ради него, сварливо осаживая и в то же самое время вытаскивая из очередной передряги или спасая жизнь. А он на него так злился. Так ненавидел. Ну откуда ему было знать в свои одиннадцать лет, что любовь — это не только сердечки и красные розы на Валентинов день. Что любовь может быть и такой — хмурой, злоязыкой и надежной, как гранит. Что такое вообще — эта любовь? Тем временем хмурое воплощение любви очертило круг в темноте леса и желчно осведомилось, не соблаговолит ли герой оторваться от великих дум и присоединиться к простым смертным. Гарри, тут же очнувшийся от своих странных мыслей, засмеялся и кинулся помогать разгневанному профессору очищать территорию. Нечисть с жалобными писками и стонами уже привычно разлетелась из круга, и Снейп тут же загнал Гарри внутрь. Отчаянно волнуясь, Гарри послушно встал в середину, стараясь дышать как можно ровнее. — Ты все помнишь? — Снейп подошел к нему, стащил с него очки, левитировал их в сторону и внимательно посмотрел в глаза, придерживая Гарри за плечи. Гарри послушно кивнул, глубоко вздыхая. — Расслабься, Гарри. Полностью расслабь свое тело, — приказал Снейп, похлопывая его по рукам и предплечьям. — Вспоминай все самое важное, нужное и дорогое. Поднимай эти воспоминания, удерживай их на плаву. Думай о Драко, о мисс Грейнджер… Обо мне, наконец, если это и правда поможет, — хмуро сдался он, и Гарри усмехнулся про себя своей маленькой победе. — Перейди барьер, удерживая сознание, и думай обо всех, кого любишь. Думай постоянно, Гарри! — он нерешительно отпустил его и сделал два шага назад. — Начинаем. Гарри послушно опустил голову, кусая губы и с ужасом ожидая новой боли. Но ради них всех он обязан через это пройти. Снова. — Ты дракон, Гарри, — мягко сказал совсем рядом бархатный низкий голос. — Ты большой красивый дракон. Твое тело большое и мощное. Привычное к тяжестям. Привычное к полетам. Когтистые лапы, хвост с черным шипом, огромные крылья… — чарующий голос обволакивал и клонил в сон. — Ты можешь жить в пещерах, спускаться под воду, летать в поднебесье. Твой жизненный путь был долог и труден, но ты добрался сюда. Твоя чешуя всегда могла защитить тебя от копий и стрел, она всегда была крепка, как самые лучшие доспехи… — голос отдалялся и таял в тумане. ...Чешуя… завораживающий блеск солнечных бликов… Искры, рассыпающиеся по всему телу. Каждая чешуйка ловит свой собственный луч, дробит, измельчает и впитывает. Он может питаться солнечным светом. Он сам, как солнечный свет. Купаться в лучах отраженного блеска, взмахом крыла уноситься еще выше… туда, в желанную черноту… снова видеть далекие близкие звезды и слышать пение небесных сирен… — Гарри, думай! Думай о Драко! Драко. Боль хлестнула по телу, обожгла каждое нервное окончание, вырывая из сказки в сумрачный холод. Бледное лицо с разбитой губой на фоне белого кафеля... испуганные глаза, спутанные волосы и пальцы, цепляющиеся за тяжелые тюремные решетки... “Я сделал тебя, Поттер!” — и торжествующая рука с зажатым снитчем… Мягкие волосы, совсем темные в фиолетовых сумерках, огромные зрачки, поцелуи и шепот, долгий, ласковый нежный… “Ну я же твой, Поттер. Тво-ой”... Любовь залила изнутри, затопила обжигающим счастьем, вспыхнула и схлестнулась с черным, поднимающимся на лапы зверем. Внезапно ужалило раскаленным железом, светлое в смертельной схватке слилось с темным, вгрызаясь друг другу в глотки, царапая и разрывая на части. Гарри закричал от нестерпимой боли и выгнулся дугой. На него снова обрушивались вселенные, все быстрее кружили мириады солнц, небо падало и крошилось, а изнутри прорастало темное, страшное, порабощая и подчиняя. Счастливые воспоминания тускнели и таяли, как лед в адском пламени. — Думай, Гарри, думай! Опять этот голос! Гермиона. Надежные руки прижимают его к себе в стылой палатке, и ему уже не так страшно нести эту ношу... Торопливый шепот за брезентовым пологом во время Турнира, когда рядом только она, и кроме нее никого, даже Рона... Сердитые нахмуренные брови: “Гарри, ты опять надеялся все списать у меня?”… Больно…. Черные крылья взмыли за спиной, безжалостно прорезая кожу, удлинялась шея, ноги отказались держать, и Гарри упал на четвереньки. Гермиона весело улыбалась, махала ему с трибуны, шла по лестнице к Краму, а Гарри все не мог на нее насмотреться. Какая же она тогда была красивая! Люблю. Тьма захлестнула, ударила по глазницам, губам и по ребрам, вымывая из сердца, вырывая из груди последнее счастье. Он то ли застонал, то ли зарычал, припадая к земле и стуча от боли и ярости длинным опасным хвостом. — Гарри! Держись! Думай, Гарри! Думай! Снова голос того, кто всегда был с ним рядом… Профессор. “Посмотри на меня”. Синяя нитка воспоминаний и прощальный потухший взгляд… Бледный нескладный юноша, подвешенный кверху ногами. Жалость. Сострадание. Вина. “У Гарри ее глаза”... Палочка, посылающая смертельное заклятие. “А моя душа, Дамблдор? Моя?”... Раскинутые в сторону руки, защищающие их всех троих, и оборотень, замерший в отдалении. “Значит, мальчик должен умереть?” “Вы растили его, как свинью на убой”... Тот, кто был рядом всегда, ни на что не надеясь взамен. Ненависть. Вина. Благодарность. Любовь. Любовь. Горячая волна прокатилась по всему телу, изламывая в последней судороге кости, выбрасывая колючие пластины из тела. Небесные скрипачи дали осечку, заверещали не в такт небесные сирены, мир завертелся бешеной каруселью, еще быстрей полетели навстречу звезды, и все сильней закружился колесом Уроборос, пожирающий свой хвост. Люблю-ненавижу-люблю. Люблю. Круг замкнулся. Мир осыпался на спину Гарри осколками, осел прочной чешуей, сдавил плотным панцирем и небо поменялось местами с землей так, что не ясно стало, где свет, а где тьма. И внезапно визг, кутерьма и боль оборвались, словно их и не было. И наступила полная тишина. Тишина. Гарри неуверенно открыл глаза и переступил с лапы на лапу, изгибая вниз длинную мощную шею. — Гарри? — маленькая фигурка Снейпа внизу, казалась такой далекой. — Ты меня слышишь? — неуверенно выкрикнул он. Его голос был тихим, едва различимым, но чуткие уши ящера улавливали все звуки так хорошо, словно профессор был рядом. Гарри попытался было ответить, но вместо слов огненный клубок вырвался из горла на волю и полыхнул в соседних кустах коротким жарким пламенем. — Кивни, если слышишь! Кивни мне, Гарри! Чудовище послушно склонило голову, и Снейп без сил опустился на землю, невольно прижимая руку к груди. Громадный дракон встревоженно проводил ее взглядом и как послушный пес лег рядом с ним, положив морду на передние лапы и жалобно засматривая в лицо до странности знакомыми глазами. — Мистер Поттер, вы невыносимы! Занимайся своей анимагической формой, мальчишка, со мной всё в порядке, — привычно прикрикнул на него Снейп, но руку от груди так и не отнял, поэтому дракон лишь коротко мотнул головой, продолжая изучать его тревожно и пристально. Огромное черное чудище с заботливыми зелеными глазами. Это было так нелепо и трогательно, что Снейп невольно улыбнулся и, с трудом поднявшись с земли, подошел к дракону поближе и осторожно погладил ладонью холодную чешуйчатую морду: — Ты когда-нибудь перестаешь думать о других, несносный? Сказал же — со мной всё хорошо. Гарри, тихонько фыркнув от облегчения, поднялся на все четыре лапы черной громадой и с интересом оглядел себя, выгибая длинную шею. Огромные перепончатые кожаные крылья — черные, чуть прозрачные, с острым хищным изломом. Мощный хребет с тремя рядами жутких пластин. Крепкие мускулистые лапы с шипами, увенчанные когтями размером с хороший кинжал. Гарри изогнул шею назад и покрутил длинным тяжелым хвостом с шипастой булавой, похожей на моргенштерн. — Должен признать, это впечатляет, — профессор прикоснулся к его лапе, изо всех сил стараясь скрыть свое восхищение, и Гарри осторожно ее отодвинул, боясь задеть его своим когтем. — Если уж и это не поможет Нарциссе, тогда я не знаю, что ей может помочь, — тихо пробормотал Снейп, зачарованно поглаживая тускло поблескивающую чешую. Гарри издал вопросительный звук, напоминающий громогласное гнусавое мяуканье и, выгнув шею под немыслимым углом, наклонился к нему. — Красивый, конечно же, ты красивый! — Снейп снова отважно погладил приблизившуюся к нему клыкастую морду, и дракон умиротворенно хрюкнул. — На сегодня хватит, Гарри, слишком много энергии, — строго сказал он. — Превращайся обратно! Завтра мы с тобой придем сюда вечером, и ты попробуешь полетать. Дракон снова обиженно несолидно мявкнул, отступил назад, присаживаясь на хвост, да так и застыл. — Мистер, Поттер, чего ждем? Особое приглашение нужно? — Снейп укоризненно смотрел на растерянного дракона. Чудовищный монстр застенчиво переминался передними лапами, явно не зная, что ему делать дальше. — Ты не знаешь как?! — внезапно сообразил Снейп. Дракон понуро повесил плоскую лобастую голову. — Мистер Поттер! Двадцать баллов с Гриффиндора! Перекидываться обратно проще в разы! Вы хоть чему-нибудь учились на Трансфигурации? — Снейп возмущенно сверкал глазами. — У меня просто в голове не укладывается, что ты мог выучить только первую часть превращения! Ну почему именно мне должна была достаться эта бестолочь? Бестолковый, бездарный, тупоголовый… Дракон снова издал мяукающий обиженный звук и выдохнул в воздух столб пламени. — Будешь так себя вести, сниму еще пятьдесят баллов, — пригрозил ему Снейп. Дракон ковырнул когтистой лапой землю и приуныл. — Почему мне вечно приходится все делать за тебя, несносный мальчишка? — Снейп раздраженно смотрел на него. — Я еще мисс Грейнджер расскажу, что ты не усвоил элементарного обратного превращения! Дракон жалобно моргнул зелеными глазами и помотал из стороны в сторону огромной головой с шипастым гребнем. Казалось, еще немного, и он приложит когтистую лапу к груди в умоляющем жесте. Громадное чудовище с повадками Поттера выглядело так забавно, что Снейп с трудом сдержал улыбку: — То же самое, мистер Поттер! Ровно то же самое. Освободи сознание, Гарри! Ты человек. Представь себя им. Представь свое тело. Вспомни о тех, кого любишь; о каких-нибудь мелочах, которые ждут тебя дома. Например, что будет сегодня на ужин в Большом зале, что вам задано на завтра или чем ты хочешь заняться сразу после обеда, — поскольку гигантский монстр все еще неуверенно переминался с лапы на лапу, Снейп мстительно прибавил: — Кстати, кажется, Драко сегодня уходил с обеда в обнимку с мисс Паркинсон. Дракон взревел, забил крыльями, выпустил в небо огненный шар и начал стремительно уменьшаться в размерах. Проплешинами исчезала черная чешуя, втягивались под кожу шипы и крылья, морда трансформировалась в обычное лицо, а лапы быстро превращались в руки и ноги. — С Паркинсон? — Гарри мчался к профессору, на ходу поправляя подхваченные из травы очки. — Ну или с мисс Грейнджер, боюсь, я плохо разглядел, — коварно ухмыльнулся Снейп, и Гарри обессиленно привалился к нему и улыбнулся. — Ловко вы меня... — он потерся лбом об угловатое жесткое плечо. — И не стыдно вам так со мной поступать? — Слизерин, — коротко сообщил ему Снейп, словно это всё объясняло. Гарри еще теснее прижался виском к его плечу: — Будете ругаться, профессор? — жалобно спросил он. — Буду. Потом. А сейчас, с возвращением, — Снейп одобрительно похлопал его по спине. — Устал? — Нет, — Гарри и сам удивился. Казалось, что в образе дракона его подпитала изнутри неизвестная сила. — Тебе не больно? Гарри, который из-за ревности к Паркинсон даже не заметил своего обратного превращения, с удивлением помотал головой. Снейп отодвинул его от себя и с пристрастием оглядел целиком: — На первый взгляд все хорошо, — пробормотал он. — Но все же отдохни сегодня. Побереги силы. Летать нельзя, бегать нельзя и м-м-м… то, чем вы любите заниматься с Драко… так вот этого тоже нельзя, — строго сказал он. — Можно сидеть и лежать. В покое! Ты меня понял? — Хорошо, профессор, — выдохнул Гарри. Силы внезапно кончились, словно из него разом откачали воздух, и он повалился на землю. Снейп, что-то неразборчиво ворча себе под нос, вытащил его из леса практически на себе, а затем, не обращая внимания на любопытные лица, провел его через весь замок и решительно запихнул в их с Драко комнату: — Отдыхай. Гарри, что-то благодарно ему промычав, рухнул в постель, с блаженством закрывая глаза и проваливаясь в сон. Какое-то время Снейп тревожно оглядывал его, а затем, явно удовлетворившись осмотром, неслышно вышел и тихо прикрыл за собой дверь. Драко, влетевший в комнату примерно через час, тут же запрыгнул к Гарри на кровать и бесцеремонно растолкал его: — Поттер, проснись, я соскучился! Гарри что-то невнятно пробормотал и обхватил его руками, пытаясь зарыться лицом в знакомое тепло. — По-о-оттер! — Драко наклонился и чмокнул его в кончик носа, а затем улегся рядом и пихнул локтем в бок. — Ну как? Профессор мне сказал, что у тебя все получилось. — Драко, я был драконом. Я на самом деле им был, — Гарри смотрел на его счастливое лицо и еле шевелил губами. Казалось, слабость накатывала сильней с каждой минутой. — Ты даже не разделся, — укоризненно сказал Драко, проворно стягивая с него мантию, а потом принялся расстегивать и стаскивать одежду, намеренно скользя по телу теплыми руками. — Нам ничего нельзя, — жалобно простонал Гарри, с готовностью подставляясь под его прикосновения. — Снейп запретил. — Не волнуйся, я знаю одно волшебное средство, которое не нарушит твой покой, — шепнул Драко, и Гарри, почувствовав, как ласкает и облизывает его внизу умелый ловкий язык, вцепился руками в обожаемые шелковистые волосы и совсем пропал в сладком тягучем удовольствии.