Выше нас только небо

Парни чуть замешкались возле двери перед каменной горгульей, пытаясь вспомнить пароль. Наконец Гарри с облегчением выдохнул “хвост виверны”, и оба они неуверенно шагнули в сумрак высокого кабинета. Феникс радостно оживился, увидев Гарри, и рванулся ему навстречу, раскачивая клетку. Сама же МакГонагалл оказалась настроена менее приветливо. Она неспешно встала из-за стола и сцепила руки в замок. — Мистер Поттер, мистер Малфой, — официально поприветствовала их МакГонагалл. — Я позвала вас сюда, чтобы напомнить: в стенах Хогвартса молодые люди не имеют права жить вместе, если они не состоят в браке или хотя бы не помолвлены. Конечно же, до нее успели дойти слухи, что за прошедшие несколько дней Гарри практически перебрался в комнату Малфоя. По крайней мере, ночевал он каждый раз там и даже успел перетащить туда часть своих вещей. Несмотря на то, что Драко для виду пытался сопротивляться его присутствию, на самом деле он быстро и благодарно засыпал рядом с теплым Поттером. Гарри смутился: — Но, профессор, мы же не парень с девушкой, — он растерянно оглянулся на напряженного Малфоя. МакГонагалл невозмутимо посмотрела на него: — Это правило едино для всех, мистер Поттер. В магическом мире однополые браки уже давно никого не удивляют. Особенно среди чистокровных. Прошу прощения, Гарри, но вы не имеете права жить с мистером Малфоем. Дни вы можете проводить как вам заблагорассудится, но ночевать обязаны в вашей гриффиндорской спальне. Заметив решительный блеск в глазах Поттера, она обратилась к Драко. — Мистер Малфой, собственно, я сообщила всё, что хотела. А теперь не могли бы вы оставить нас с мистером Поттером наедине? И можете не ждать. Боюсь, наш разговор затянется. Драко сдержанно кивнул и тут же вышел из кабинета, а Гарри, расстроенно посмотрев ему вслед, решительно сделал шаг по направлению к директорскому столу. — Что-то не так, профессор? — Мистер Поттер, — в голосе МакГонагалл сквозило неподдельное участие. — По вашим глазам я уже вижу, что вы собираетесь спросить меня о том, как заключить помолвку. Верно? Гарри невольно улыбнулся ее проницательности, но она лишь озабоченно покачала седой головой: — Вы неисправимы, Гарри! Хорошо, я расскажу вам об этом. Но прежде, чем удовлетворить ваше любопытство, я бы хотела… Гарри не дал ей договорить: — Всё же вначале расскажите про обряд, профессор. Пожалуйста, — жалобно выпалил он. МакГонагалл тяжело вздохнула, оперлась рукой на край стола и нехотя произнесла: — Ритуал очень прост. Вам всего лишь нужно сделать предложение о браке, обменяться кольцами, получить в ответ “да” и скрепить договор поцелуем. В этом случае помолвка считается завершенной, — она пристально посмотрела на Гарри. — Но я бы хотела предупредить вас, мистер Поттер. Это очень важно. Он наклонил голову в знак того, что теперь готов слушать. — Вы несколько разные с мистером Малфоем. Вы об этом знаете? — чуть прищурившись, она внимательно изучала его недоуменное лицо. — Вам ведь нравятся девушки? — Конечно, профессор, — Гарри растерялся. — А Драко, я боюсь, больше интересуют парни, — директриса невольно потупила взгляд. — Подумайте о том, что если сейчас вы из благородства или иных побуждений надумаете с ним обручиться, то он может это воспринять совсем по-другому. Не так, как вы. Он позволит себе на что-то надеяться. И когда вы, наконец, встретите девушку, которая очарует ваше сердце, и решитесь на расторжение вашей связи, ему будет очень больно. — Но он мне тоже нравится, профессор, — Гарри переминался с ноги на ногу и отчаянно краснел от неловкости разговора. — Это на самом деле так? — МакГонагалл подалась вперед и посмотрела в глаза так пронзительно, словно хотела достать до дна души. — Или это в вас снова говорит желание спасти мир? Готовы ли вы пойти с ним на физическую близость? Пусть даже на один поцелуй, скрепляющий помолвку? Я очень вас прошу, Гарри, подумайте, прежде чем совершить очередной необдуманный шаг и потом разбить ему сердце. Видит Мерлин, мальчик и так достаточно перенес. Гарри недоуменно смотрел на нее. — Но… я не могу его сейчас бросить, профессор. Ему постоянно снятся кошмары, он вообще не может спать. Я ему нужен. МакГонагалл снова сцепила руки перед собой: — Мы можем попросить Поппи дать ему зелье Сна без сновидений. Или перевести его в общую спальню любого лояльно настроенного факультета. Наконец, мы даже можем устроить его обручение с какой-нибудь девушкой. Брачная магия обеспечит ему более спокойный сон. Насколько я знаю, у его отца давно заготовлен список невест, и брак по расчету для него практически неизбежен. Это совершенно необязательно делать именно вам. Всегда можно найти удобное для всех решение. Вы понимаете меня, Гарри? Она выразительно взглянула на него, но Гарри, плотно сжав губы, смотрел в стену. Как МакГонагалл ни старалась, она не смогла прочитать ни единой эмоции на его бесстрастном лице и в спокойном ответе: — Спасибо за предупреждение, профессор. Я учту. — Обещайте, что вы подумаете над моими словами, Гарри, — тревожно попросила она. Поттер поднял на нее непроницаемые глаза: — Обещаю. Гарри торопливо бежал прочь из Директорской башни и действительно размышлял над тем, что ему сказала МакГонагалл. То, о чем он только подозревал, но боялся себе признаться, кажется, произошло. В своем отношении к Малфою он перешагнул какую-то невидимую грань и сам не заметил, когда именно это случилось. Всё зашло слишком далеко, всё было слишком неправильно. А сейчас Гарри должен был принять решение, которое в любом случае перевернет его жизнь, что бы он ни выбрал. В его голове царил такой хаос, что, казалось, мозги просто опухнут и расплавятся. Гарри всегда был уверен, что однажды женится на красивой, веселой девушке, и у них будет чудесная семья. Как у папы с мамой. Смутная картинка с улыбчивой женой зыбко колыхалась в воздухе, и перед внутренним взором нет-нет и снова возникали серые упрямые глаза, светлая челка и запекшаяся кровь на нижней губе. От этого видения всё внутри вздрагивало, сжималось от жалости, нежности и еще чего-то настолько невыносимого, что Гарри каждый раз начинал задыхаться. Он прибавил шагу, словно пытаясь убежать от собственных мыслей. Пусть его выбор был непростым, но когда его ждали простые решения? Гарри был уверен, что… — Гарри! Он резко обернулся и увидел стоящую у окна взволнованную Джинни. — Привет, — Гарри остановился возле нее, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу. — Скажи мне правду, — девушка кусала губы и теребила рукав мантии. — Что у вас с Малфоем? Гарри внутренне усмехнулся. Хотел бы он и сам это знать. — То, что у нас с Малфоем, касается только его и меня, Джин, — он нахмурился и сделал шаг в сторону, явно порываясь уйти. — Значит, у меня и правда нет больше ни единого шанса? И ты сделал свой выбор? — она смотрела на него с такой тоской, что его замутило от жалости. Но, глядя на ее отчаяние, Гарри внезапно понял, что на самом деле он давным-давно всё решил. — Прости, — он мягко провел ладонью по ее рукаву. — Но я действительно сделал свой выбор. Гарри повернулся и легко побежал вниз по ступенькам, а Джинни осталась стоять и глядеть ему вслед, не замечая, как по ее щекам катятся крупные слезы.

* * *

— Скажи, как ты справилась? — спустя два часа в гриффиндорской спальне для девочек грустная Джинни сидела на кровати, подоткнув под себя правую ногу, и требовательно смотрела на Гермиону. — Рон, конечно, мой брат, и он замечательный. Но я ни за что не поверю, что ты никогда не засматривалась на Гарри. Гермионе в очередной раз стало неловко от этих вопросов. Она попыталась усесться поудобнее на жестком подоконнике и бросила рассеянный взгляд в окно: — Джинни, ты же знаешь, я тебе говорила. Он мне как… — Да-да-да. Он тебе как брат, практически единоутробный и бла-бла-бла... — Джинни горько усмехнулась. — Гермиона, вот только не надо мне сейчас ваших сказок про братьев и сестер, — она незаметно смахнула с ресниц слезы и шмыгнула носом. — Скажи мне правду хотя бы раз в жизни. Мне это очень нужно. Гермиона подтянула колени к груди и уткнулась в них лбом. — Значит, без сказок? — сдавленно пробормотала она, но потом решительно подняла голову и с вызовом сказала: — Ну, тогда слушай. Конечно же, никакой он мне не брат. Он красивый, привлекательный парень, о котором я мечтала два года с тех пор, как мы с ним познакомились, — Гермиона отчаянно покраснела, и ее голос подозрительно зазвенел. — Это скорее я ему как сестра, если быть точной. Конечно, я тогда думала... я надеялась, что у меня есть шанс... Мы ведь с ним были очень близки. Но Гарри был ко мне совсем равнодушен. Совсем… А я все никак не могла понять, что у нас не так. Пока однажды… — Гермиона нервно расправляла складки на своей мантии, разглаживая их на колене ладонью. — Еще на третьем курсе мы с Луной шли по коридору. Гарри с Малфоем катались по полу, и тот как раз приложил Гарри головой о какой-то выступ. Я хотела бежать их разнимать, но Луна меня дернула за рукав и остановила. Сказала: “Дай им еще хотя бы минутку”. Я удивилась и зашептала, что Гарри надо спасать, а она мне на это, знаешь, что ответила? — она напряженно посмотрела на подругу и сама же ответила звонко и певуче, явно подражая Луне: — “Ты разве не видишь, что они вовсе не дерутся? Правда ведь кажется, что они занимаются любовью? Потому что они всегда будут принадлежать только друг другу. До конца”, — Гермиона бросила быстрый взгляд на изумленную Джинни. — И конечно же, они тогда просто дрались, как и сто раз до этого. Это же Луна. Только с тех пор я стала замечать то, чего не хотела, — она обхватила себя руками за плечи и опустила взгляд на поцарапанный подоконник. — Как Гарри дергался, если Малфоя не было на обеде. Как Малфой его постоянно искал глазами. Как они ждали этих своих встреч и стычек. Да они говорить толком ни о чем другом не могли, кроме того, как ненавидят друг друга. — Гермиона неловко улыбнулась и махнула рукой. — И тогда я окончательно поняла, что ни один из них не сможет жить без другого... и что ни у одной девушки нет никаких шансов… Пострадала немного и обратила внимание на Рона. Джинни потрясенно смотрела на нее: — А я? А Чжоу? Ведь до меня у него была Чжоу, — в ее сдавленном голосе явственно слышались слезы. Гермиона расстроенно наматывала на палец каштановую плотную прядь: — Он пытался, Джин. Правда пытался. И несколько раз я даже думала, что у него с тобой всё получится. Но ни ты, ни Чжоу никогда так и не смогли стать главными в его жизни. Всегда был Малфой. Он один. Я это точно знаю. Столько, сколько о нем, он ни о ком не говорил, — она горько усмехнулась. — Я думаю, он в него и Сектумсемпрой тогда врезал оттого, что сдерживаться не мог и сам не понимал, что с ним творится. Ты бы его потом видела после этого. К больничному крылу бегал, под дверью пропадал в своей мантии. Рон ни о чем не знал, это я тогда случайно заметила. — Значит… это точно все? Без шансов? — Джинни зябко передернула плечами. — А ты только сейчас это поняла? — Гермиона смотрела на нее с тихим сочувствием, раздраженно терзая ни в чем неповинный локон. — Ни у кого и никогда не было шансов, Джинни. Особенно теперь, когда они уже узнали, каково это — быть вместе и при этом не орать друг на друга и не кидаться Ступефаями. Обе погрузились в невеселое молчание. Внезапно Джинни вскинула на нее ореховые глаза: — И тебе больше никто не нравился? Гермиона смущенно улыбнулась: — Было такое дело… Локонса помнишь? — и услышав, как фыркнула и закатилась Джинни, покраснела и рассмеялась вслед за ней. — Самой теперь стыдно. Но что было, то было. — И больше никогда никого? Только Рон? — Джинни, отсмеявшись, откинулась на спинку кровати и с интересом смотрела на подругу. — Я раньше у тебя об этом не спрашивала. Гермиона резко отвернулась и уставилась на пасмурный пейзаж за окном. — Н-нет… — тихо и неуверенно сказала она и снова порозовела. — То есть, была еще одна… Запретная. — Кто? — Джинни распахнула глаза и даже подалась вперед от любопытства. Гермиона провела пальцем по стеклу. Из накрепко запечатанных глубин всплыл низкий бархатный голос, горькая язвительность и какое-то обжигающее одиночество. Эти воспоминания были убийственны своей невыполнимостью, и думать об этом было нельзя, поэтому она быстро сморгнула непрошеные слезы и ломким, натужно веселым голосом, ответила: — Знаешь, об этом вовсе неинтересно рассказывать. Что было, то прошло. Ведь теперь у меня есть Рон, и всё хорошо, правда? Что-то засиделись мы с тобой, Джинни. А я еще Заклинания не сделала. Под пристальным взглядом подруги она соскользнула с подоконника и с приклеенной к губам улыбкой потянулась к своей сумке. В этот вечер Заклинания были не сделаны не только у нее. Драко, у которого всегда по этому предмету был высший балл, сейчас даже не притронулся к учебнику. Что Поттер больше не придет, он понял, как только МакГонагалл попросила его выйти. После посещения кабинета директора Гарри вообще куда-то пропал, и Драко не видел его весь остаток дня. Видимо, директриса сказала что-то такое, после чего Поттер побоялся смотреть ему в глаза. Или вообще отослала Национального героя подальше от греха и от сомнительной дружбы. И теперь нужно снова привыкать, что больше не будет успокаивающего кольца надежных рук, теплого сонного дыхания за спиной и робкой надежды, что когда-нибудь однажды… Драко резко оборвал жалостные мысли, запретив себе даже думать об этом. Не придет и не придет. Не велика беда, он с этим как-нибудь справится. Уже давно настало время отбоя, и надо было попытаться уснуть. Поняв, что дальнейшее ожидание бесполезно, Драко закусил губу, залез на кровать и быстро укрылся одеялом. За окном стремительно темнело. Он старался дышать как можно ровнее, но из груди вырывались лишь судорожные вздохи от страха, от обиды, от холодного одинокого отчаяния. Тьма наступала со всех сторон и лезла в душу. Стоило закрыть глаза, как из дальнего угла к нему снова тянул бледные костлявые пальцы Темный Лорд, мама жалобно и надрывно что-то кричала проклятому оборотню, а отец смотрел, всего лишь смотрел на своего сына, но в его взгляде была такая мольба о прощении, что сердце не выдерживало и билось, как сумасшедшее. Драко попытался открыть глаза, но в окружавшей его темноте лишь с мучительным стоном увидел, как Долохов выпускает кишки очередной жертве и разматывает их по полу с идиотским весельем, а безумная тетка макает руки в эту свежую, теплую кровь и тянется ими к лицу Драко с одержимым взглядом и требованием поцеловать. И ее истеричный смех отражается в высоких золоченых потолках, теперь запятнанных копотью и бордовыми кляксами. А в комнате, в их самой любимой с мамой комнате, навечно повис терпкий, соленый и страшный запах. Драко не выдержал: всхлипнул и забился в угол кровати, сжавшись в комок, уткнулся в одеяло, которое немного пахло Поттером, обхватил себя руками, стараясь унять крупную дрожь, и молил непонятно кого лишь о том, чтобы поскорее настало утро. Он сильный, он обязательно справится. Он последний из рода и обязан выжить любой ценой. Даже если ему больше рассчитывать совсем не на что. Внезапно входная дверь скрипнула и тихо приоткрылась. Драко замер, парализованный страхом. Неужели они добрались до него и здесь? Он сидел, не в силах пошевелиться, пристально вслушиваясь и вглядываясь в темноту расширенными зрачками. Резкий раскатистый грохот вывел его из ступора и заставил, наконец, очнуться и схватиться за палочку. — Малфой, чего ты накидал на проходе? — в комнату, чертыхаясь, тихо выругиваясь и потирая ушибленное колено, ввалился его лохматый придурок. — Драко, спишь? — Поттер шипел и щурился, пытаясь хоть что-то разглядеть в темноте. — Нет, — Драко даже удивился, что ему удалось совладать со своим голосом. — С тобой, пожалуй, уснешь. — Их отработки с каждым разом становятся все хуже и хуже, — Гарри привычно стягивал с себя мантию и жаловался на судьбу, почему-то продолжая шептать, хотя спящих среди них не было. — Филч заставил меня отдраивать котлы в кабинете Зелий. Вручную, без магии, представляешь? Вот только сейчас закончил. Подождешь меня, я вымоюсь? Весь грязный, как… Драко растерянно кивнул, но Поттер, не дожидаясь его согласия, уже скрылся за дверью ванной. Драко пытался заставить себя лечь, но страх не отпускал. Как ни крути, он скоро снова останется один. Тугая пружина липкого ужаса, сжавшаяся внутри, не позволяла распрямить тело. Он лишь тихонько отодвинул от себя подальше поттеровское одеяло, чтобы не попасться с поличным. Вскоре Гарри вышел из душа, успокоенный, разомлевший, привычно растянулся рядом с ним на кровати и позвал. — Малфой, что ты там сидишь? Иди сюда. — Поттер, что ты здесь делаешь? Тебе запретили, — Драко по-прежнему не двигался с места. — Точно! — Гарри хлопнул себя по лбу, метнулся к своей мантии, после чего мгновенно оказался рядом с ним и снова зашептал. В темноте это почему-то казалось правильным. — Совсем забыл с этими проклятыми котлами! Драко, я же в Хогсмид ходил, аппарировал в семейное хранилище. Полдня на это убил. А когда возвращался, Филч меня застукал в коридоре и назначил отработку. Завистливый мерзкий сквиб! — Гарри уже завладел левой рукой Драко, которую тот растерянно позволил ему взять, и продолжал обиженно сетовать: — Поймал меня и начал орать, мол, расскажет всем, как Национальный герой нарушает школьные правила, и чем он занимается по ночам. И погнал меня котлы чистить, — Гарри шептал жарко и быстро, поэтому Драко даже не успел заметить, как гладкий металлический ободок скользнул на его палец. — Ну вот, — Поттер наконец-то замолчал и довольно полюбовался тяжелым кольцом на изящной малфоевской руке. — Красиво, — одобрил он и, пока Драко оглушенно молчал, оживленно добавил: — Драко Люциус Малфой, ты выйдешь за меня? — Поттер. Ты совсем сдурел? — Драко наконец-то отмер, вырвал свою руку из сильных поттеровских пальцев и попытался снять кольцо. Но магия держала крепко. — Оно не снимется, пока я этого не захочу, — удовлетворенно объяснил Гарри, откровенно наслаждаясь происходящим. — Поттер, сними его с меня немедленно, — Малфой старался открутить проклятую железяку и чуть не плакал от злости. Успокаивающая рука легла на его плечо, и Гарри просительно заглянул ему в глаза: — Малфой, ну чего ты? Мы ведь в любой момент можем расторгнуть помолвку. Если сейчас она дает нам возможность проводить время вместе и избавить тебя от кошмаров, почему бы этим не воспользоваться? Драко мог бы объяснить тупоголовому Поттеру, что для него это не просто кусок металла. Это надежда, это символ, это обещание того, что у него снова будет семья, что он наконец-то кому-то нужен, и в особенности этому утомительному очкарику. Нестерпимо хотелось услышать, что это всё правда, и он нужен Поттеру, как никто другой в этом мире, один раз и на всю жизнь. Но, конечно, всё это были пустые мечты. Поэтому он сказал совсем другое. — Поттер, придурок, сними это с меня! Быстро! Вместо ответа Драко почувствовал, как в руку ему скользнуло второе кольцо. — Надень мне тоже, — попросил непробиваемый Поттер. Поскольку Драко сидел, не шелохнувшись, Гарри сердито фыркнул и подтолкнул его под руку, поторапливая. Разве он мог объяснить этому заносчивому снобу, этому вечно задирающему нос аристократу, что МакГонагалл всего лишь заикнулась о возможности другой помолвки для Драко, а у него в груди всё оборвалось и заныло, и он изо всех сил возненавидел пока еще несуществующую невесту Малфоя. Что уже тогда, стоя в директорском кабинете, Гарри понял, что никогда и никому его не отдаст. Что и сам не заметил, как постоянное и насмешливое “я люблю тебя, Малфой” неожиданно превратилось в нечто большее, чем просто слова. И что он не знает, как будет жить, когда ему станет некого обнимать и утешать ночами. Но, разумеется, вслух Гарри только возмущенно выдохнул: — Малфой, я устал, и у меня нет сил с тобой препираться. Я не потащусь сейчас в башню. Надень мне уже это чертово кольцо, и давай спать. А помолвку можешь расторгнуть хоть завтра с самого утра, — и он снова нагло ткнул в нос Драко свой безымянный палец. “А что я, собственно, теряю? Хотя бы в последний раз высплюсь”, — мрачный Малфой со злостью резко напялил на его руку массивный серебряный обод. — А теперь ответь “да”, — Гарри оценивающе посмотрел на свою руку с кольцом и зевнул. — Ну, типа, ты выйдешь за меня, Малфой? — Конечно, Поттер, всенепременно, — язвительность так и сочилась из малфоевского голоса. — Малфой, достаточно простого “да”, так что зря ты так стараешься. Давай, говори, — Гарри снова душераздирающе зевнул. — Да! Теперь доволен? — заорал Драко, еле сдерживаясь, чтоб ему не врезать. Как же он ненавидел лохматого придурка! Разумеется, этому идиоту настолько до лампочки всё происходящее, что он даже зевает в такой момент. Хренов спаситель! Чертов Поттер! Но тут, скрепляя договор, его губ неожиданно коснулись теплые губы, и Драко с трудом удержался, чтобы не податься навстречу поцелую. Как же он его ненавидит! И как нестерпимо хочет! Завтра с самого утра он заставит Поттера все отыграть назад. А пока… Пока знакомые теплые руки заботливо вытащили его из угла, развернули, уложили рядом, укрыли и привычно обняли. — Спи, Драко, — теплое чужое дыхание согрело шею, и сладкая, уютная дрема послушно опутала сознание. Малфой поплотнее закутался в одеяло, привычно подкатываясь спиной к поттеровскому теплому животу, и тоже зевнул. Завтра. Всё завтра. Это была первая ночь после войны, когда Драко не видел кошмаров. Вместо плачущей мамы и умоляющего взгляда отца ему снились синие горы, белые птицы и чувство полета. Он летел, раскинув руки в стороны, взмывал в самое небо, касался крылом горных вершин, купался в облаках, и жизнь его была счастливая и легкая, как такое же облако. Драко приоткрыл веки, всё еще улыбаясь остаткам сна, и тут же наткнулся взглядом на зеленые довольные глаза Поттера. — Ты сегодня не кричал, — удовлетворенно сообщил тот. — Наверное, это защита брачной магии. Драко вспомнил вчерашний день, и настроение стремительно испортилось. Он вытянул из-под одеяла руку с кольцом и сунул ее Поттеру под нос. — Снимай! Но Поттер потряс своей наглой лохматой башкой и улыбнулся: — Не-а. И откинулся на подушку. Обида, злость, отчаяние, ненависть к проклятому Поттеру вперемешку с болезненной любовью к нему же, растоптанные надежды, одиночество и чувство скорой потери затопили Драко. Плохо соображая, что делает, он схватил Гарри за воротник, тряхнул так, что пижамная ткань жалобно затрещала, навис над ним сверху и заорал: — Снимай, сволочь! Но Поттер продолжал молча смотреть на него, качать головой и всё так же нахально улыбаться. Его глаза без очков были какие-то беззащитные и близкие. Утреннее солнце подсвечивало каждый волосок его взъерошенной шевелюры, отчего она казалась не черной, а золотой, и сам он был такой припухший и очаровательный со сна, что в голове у Драко что-то помутилось. Уже совсем не соображая, что делает, он быстро склонился над Поттером и впился ему в губы жадным поцелуем. Драко терзал эти ненавистные обожаемые губы, ласкал их, облизывал и кусал, вымещая все разрывающие его эмоции, которые он так долго сдерживал. Драко наконец-то делал то, чего так нестерпимо хотел долгие годы, и ему было плевать на всё, что будет после. Он целовал Гарри исступленно, отчаянно и даже не сразу заметил, что тот ему отвечает. Отвечает так же горячо и требовательно, крепко впиваясь пальцами в затылок, словно боится отпустить хоть на секунду; раскрывает рот, впуская его глубоко-глубоко, расслабленно отдаваясь; и тут же переходит в наступление, вылизывая его изнутри и жарко толкаясь внутрь языком. Его личный ураган. Его помешательство. Его Поттер. Казалось, больше нет ни времени, ни пространства — есть только страсть, мучительная, сладкая, острая. Целовать, целовать его, только его, единственного — пока не распухнут и не потрескаются губы, яростно сминать его рот своим, стукаясь зубами, прикусывая и зализывая ранки, ласкаться языками, жадно обмениваясь слюной — потому что всё пропало, потому что уже ничто не поможет. Это безумство не унять, не избавиться. Невозможно так долго любить безответно. И лишь когда Поттер застонал в его руках и выгнулся дугой, откровенно прижимаясь крепким утренним стояком к его возбужденному члену, Драко ахнул и сделал жалкую попытку очнуться: — П-поттер... — испуганный силой своих чувств, он попытался отодвинуться, но уверенная рука крепко сжала его шею и снова рванула к себе в очередной поцелуй, от которого уже точно не было никакого спасения. Драко не сдержался и с силой толкнулся в него бедрами, вызывая в ответ жалобный хриплый стон. Голова шла кругом. Ему казалось, что он всё еще спит и во сне парит с белыми птицами, потому что всего этого не может быть на самом деле. Но поттеровская горячая ладонь уже ласкала и оглаживала все его тело, жарко, изучающе, споро — везде, куда могла дотянуться, вызывая сладкий озноб и череду мурашек; потом чуть замерла перед последним рубежом, но тут же ловко и отчаянно скользнула под резинку пижамных брюк, обхватывая перевозбужденный ствол целиком, отчего Драко захлебнулся, подавился холодным воздухом и застонал в голос. Это было круче, чем любая мечта, это было восхитительно, невероятно, идеально. Намного лучше, чем идеально, потому что это было на самом деле. — Сделай... мне... так же... Мерлин, неужели этот развратный, хриплый шепот принадлежит святому Поттеру? Драко, снова впиваясь в его губы, скользнул ладонью по плоскому животу вдоль убегающей вниз темной дорожки. Его рука, словно сама собой, нырнула в жаркое дурманящее тепло, обхватила чужой член, который, как отметило уплывающее сознание, был чуть толще и короче, чем его собственный, размазала по головке вязкую крупную каплю и принялась двигаться в ритме, который Гарри уже задал его телу. “Этого. Не. Может. Быть”, — мысли прыгали в такт движениям кистей и жаркому смешивающемуся дыханию. — “Поттер. Хочу его. Хочу. О боже, как хочу”. Драко, умирая от невыносимого желания, двигал рукой все быстрее. Резкие рывки поттеровской ладони на его члене уносили его куда-то за грань. Он бездумно подавался навстречу этой жадной руке, толкался в нее с бешеной силой и протяжно стонал, подойдя к самому краю своих чувств. Нет больше сил терпеть. Просто нет сил. — Малфой... Не могу... больше... Я сейчас… Внезапно ладонь ощутила частые пульсирующие толчки, и теплый фонтан начал выплескиваться на пальцы, с силой заливая заодно грудь и живот, а его любовник выгнулся и открыл рот в беззвучном экстазе, сжимая его член так сильно, что Драко, захлебнувшись в ощущениях, глядя на кончающего в его руках Поттера, почувствовал, как всё его тело прошивает и скручивает мощная огненная лавина, забирая и унося его с собой. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем Драко пришел в себя. Опустошенный, оглушенный, он не знал, как теперь себя вести. Как посмотреть на Поттера. Но тот, как всегда, всё решил по-своему, не заморачиваясь на высокие материи и тонкие душевные переживания. — Малфой. Это было охренеть, как круто, — Гарри навалился на него сверху, размазывая по животам и пижамам их липкую сперму и смешивая ее воедино. — И если после такого ты еще раз заикнешься, что мы должны снять кольца, я тебя прибью. Ты теперь мой, и точка! — и он снова потянулся к его губам, вовлекая ошеломленного, пораженного Драко в расслабленный и нежный утренний поцелуй. Жадно отвечая горячим поттеровским губам и ловкому языку, Драко наслаждался каждым касанием. Огромная, невероятная любовь накрывала его с головой, топила в себе и, улыбаясь, обещала, что теперь у него всё будет хорошо. И лишь в самой глубине сердца тонкая игла предчувствия старалась протиснуться сквозь невозможное счастье и намекнуть коварно и подло: “Рано радуешься, Драко. Слишком рано”.