Дождь начинается

— Я все-таки не понимаю тебя до конца… — Мидорима задумчиво вернулся на свое место, — Что именно ты хочешь сказать… Я понимаю, ты пережил стресс, но все-таки… — Дело совсем не в стрессе, Мидорима-сан, — Изуки устало подпер руками щеку. — Я устал, я измотан полностью. Кто-то вырезает Сейрин, и у меня нет надежды сохранить своих братьев, их семьи. Я понимаю, что мы сами тому поспособствовали, но то, что происходит с Сейрин сейчас слишком жестоко даже для тяжести нашего преступления. Я молю только об одном — давай сделаем то, что мы так хотели сделать. Объединим наши семьи, попробуем вытащить себя из затяжного кризиса… — Этим кризис мы не пройдем, друг мой… — мягко сказал Мидорима. — Ты же понимаешь… То, что сейчас происходит в Тейко и в Сейрин слишком тяжело и долго. И виноваты в этом только мы, никто кроме нас. — Но процессы запущены в другую сторону, — Изуки задумался. — Словно чья-то рука пытается показать нам, что именно мы совершили, масштабы нашего преступления. И я осознал, Мидорима-кун, я осознал все это. Я потерял из-за собственных рассуждений своих товарищей, я не смог защитить даже свою Анее-сан, пусть даже и она сама была виновата в этом. Что я скажу ее детям, когда они вернутся домой? Что я скажу Хьюге-сану? — Вероятнее всего, Хьюга-сан давно знает, что Рико-сан потерпела крах, — печально сказал Мидорима. — Он настоящий якудза и не стал бы противостоять силе возмездия. Она предала своего мужа и своего аники и поплатилась за это. Но не думаю, что она сожалела — она ведь счастлива в своей любви… Была… — добавил он. — Теперь все, что мы можем сделать для нее — это найти ее детей и вернуть их в лоно семьи. И я не смогу быть тем, кто объединит наши семьи. Никак. — Но кто тогда должен это сделать? — Изуки задумчиво закрыл лицо руками. — Без твоей помощи я полностью буду разрушен. Единственный, кто еще сохранил рассудок в моем мире, это ты, Мидорима-сан. Я же остался один, в полной темноте, без своих ребят, без собственного мнения, без своего кумите. Наверное, я буду тем, кто погибнет после них, я буду в списке, но, если говорить откровенно, я хочу, чтобы этого поскорее свершилось тогда. Ибо мне нет иного смысла, кроме как сдаться полностью… Ты не понимаешь, в каком я отчаянье! Я не знаю, куда мне идти дальше. — И я… — внезапно спокойно сказал Мидорима, садясь рядом. Его рука легла на плечо Изуки и сжала его, а сам он добродушно улыбнулся ему, опустив взгляд. — Что?.. — только и смог вымолвить Изуки. — Что ты говоришь?.. — То и говорю… — улыбнулся Мидорима. — Недавно я словно снял розовые очки, в которых находился последний год. Я словно осознал, что не был прав по-настоящему с самого начала. Я проиграл, мой друг, проиграл полностью. Я был ведом своими амбициями, и я не понимал, что аники на самом деле защищал меня, даже когда забрал у меня мое Канто и не помог мне вернуть его. Акаши Сейджуро виновен в чем-то, но только не передо мной. И все же я предал его… Если бы ты знал, как сильно я хочу вернуться в то время. — Я не понимаю… — Изуки внимательно посмотрел на Мидориму. — Но разве ты не собирался принять отчаянные меры? Разве ты не сделал все, чтобы спасти активы семьи? — Я сделал все, — грустно кивнул Мидорима. — Но в расчетах ошибся. Сейчас я понимаю, что Киеши и Момои просто использовали нас всех в своих интересах. Он хотел власти, а она хотела отомстить за свои несбывшиеся надежды и за Аомине тоже. Теперь она и сама не рада тому, что вмешалась во все это, а он отчаянно пытается собрать все воедино. Он подтолкнул нас к тому, что мы предложили инвесторам возглавить семью, опозорив этим Тейко раз и навсегда. И я не оправдал высокого доверия, которое возложили на меня. Я ошибся не меньше тебя, Изуки-кун. И даже больше, если говорить о масштабах. — И что же мы будем делать? — спросил тот, опустив глаза. — Как нам быть теперь? Неужели ничего больше нельзя исправить? Киеши-сан пытается надавить на вас, но с Сейрин он уже покончил. Теперь, когда нет Рико, на него никто не сможет повлиять и… — Я принял кое-какое решение, — серьезно сказал Мидорима. — Я собираюсь исправить то, что было сделано, но для начала я должен найти последнего из моей семьи, что еще остался со мной. Я говорю о Мурасакибаре. Он пропал, и я пока не знаю, кто виновен в этом. Если он жив, я обязательно верну его, и… И извинюсь, наверное. Он был полностью прав, когда предупреждал меня о последствия, но я был слишком окрылен, чтобы оценить его добрые намерения по достоинству. Мне нужно было быть аккуратнее во всем. Не раскидываться ни вариантами, ни людьми. Он был последним, кто покинул меня, но больше я такой ошибки не совершу. Я обязан вернуть его, понимаешь? Молюсь, чтобы он был жив и невредим. — Могу я попросить только об одном? — спросил, чуть помолчав, Изуки. — Когда ты примешь решение, можешь ли ты включить в него остатки Сейрин? Мне стыдно просить тебя об этом, у тебя нет повода помогать нашей семье, но она нуждается в этом. Я нуждаюсь в этом. Я потерял Митобе, Когу и Цучиду, но у меня еще есть братья, о которых я должен позаботиться. И я очень хочу это сделать. — Я могу пообещать тебе только свою дружбу… — Мидорима вспомнил приватный разговор Такао с Киеши, и сердце его задрожало от боли и ненависти. — Ты первый, кто когда-то предложил мне сотрудничество, и я всегда был о тебе высокого мнения. Если ты на самом деле хочешь закончить все это безумие, я буду рад помочь тебе и себе. Не как партнер, как друг. Это все. Изуки ответил ему только искренней благодарностью, изо всех сил сжав его руку. *** — Бери трубку, идиот! — Киеши терял самообладание, потому что Такао явно не желал говорить с ним сегодня. — Чертов ублюдок. Пытается надурить меня? Я покажу ему… — Не хочешь разговаривать с тобой? Теряешь хватку… — Ооджиро, пожилой инвестор Тейко, которого Киеши пригласил для переговоров, хихикнул в кулак. — Если все это не имеет смысла, мне, пожалуй, уже пора. — Нет, Ооджиро-сан, — поторопился Киеши. — Если Такао-кун не берет трубку, скорее всего, у него есть на это объяснение. Он у меня в руках, этот парень, можете не беспокоиться. Я скоро начну делить Тейко, и мне нужна ваша помощь. Вы хороший инвестор, дело у вас спорится. — Мидорима-кун тоже предлагал нам место кумите, но дальше обещаний дело не пошло, — старик хмыкнул. — Я знаю, ему по душе придурок Кваязаки, гора мышц и крошечный мозг, потому как раньше в Тейко только такие люди и состояли. Ему с ними проще работать, если говорить спокойно. Сам-то он умный мальчик, а тупых легче водить за нос. Ну кроме Аомине, конечно, тот был особенным. — В Тейко особенных нет, — хмуро сказал Киеши. — Там нет достойного кандидата возглавить семью, в этом кумите Мидорима прав. Скоро инвесторы и заказчики начнут требовать голосования, и тогда и вы, и Квазаяки, и Ринко-сан предложат свои кандидатуры. Скорее всего, Мидорима тоже будет претендовать на место председателя, и, возможно, левый фронт в лице Маюзуми сделает то же самое. Но я хочу, чтобы вы знали, Ооджиро-сан, никто из них не сможет вернуть Тейко былую славу. Мы разрушили основание семьи, и нам нужно смелое решение и свежий взгляд со стороны, чтобы исправить это. — Тейко дорого мне, — старик взял сигаретку, предложенную красивой гейшей, задумался. — Я видел его еще при первом кумите, и мне было бы жаль, если бы семья такого масштаба разрушилась бы при мне полностью. Потенциал у Тейко есть. И будущее тоже. Говори, что ты придумал мальчик-Киеши, я хочу знать наверняка, стоит ли моего времени этот разговор? — Я хочу сам стать его кумите, — спокойно сказал Киеши. — Я умен, опытен, я был вакагасирой при Хьюге, и у меня есть цели и планы. Кроме того человек моего уровня сможет руководить семьей при любых обстоятельствах. Я смогу вернуть Тейко былое величие… — Тогда что же насчет Сейрин, а? — удивился старик. — Со своей родной семьей что ты будешь делать? Я слышал, сейчас у Сейрин не лучшие времена, кто-то явно охотится за твоими людьми, и вряд ли это удобно сейчас пытаться выказать свои амбиции на чужую семью… — Я не собираюсь бросать Сейрин, Ооджиро-сан, — усмехнулся тот. — Я собираюсь объединить эти две семьи в одну и сделать их влиятельными в Токио. Вот таково мое решение. Мы уже достаточно породнились, когда избавлялись от диктатуры обоих лидеров, теперь настало время нам проявить себя и в другом решение. Например, объединить наши активы и передать те, что устарели нашим особо близким партнерам… — он ехидно улыбнулся, глядя на старика внимательно. — Это уже намного интереснее, мальчик-Киеши… — кумите улыбнулся. — Я слушаю тебя внимательно… Какого рода активы ты собираешься отдать своим друзьям? — Например, все розовые салоны в Икебукуро, — улыбнулся тот. — Мы вполне можем оставить их, например, вам… Это выгодный бизнес, а у вас нет сферы влияния в этом районе. Или же кирпичный завод в Канто. Сейчас, когда половина Токио отстраивается заново, многим было бы интересно инвестировать в этот бизнес. Что скажете? — И ты ничего не оставишь придурку Квазаяки? — старик сузил глаза. — Накаченный идиот может тоже претендовать на это все, он тоже партнер Тейко, и Акаши его привечал. Кроме того наглая девка Ринко тоже может поддержать кого-то из претендентов на пост кумите, не говоря уже о том, что она сама мечтает взять Тейко себе. — Решение принимают не они, — отрезал Киеши. — Решение примет кумите новой семьи, а если им буду я, я буду рад поддержать все, кто поддерживал меня. Я отдаю долги, Ооджиро-сан, и сотрудничество с вами наиболее сильно интересует меня и моих людей. Что скажете? — Я согласен, — чуть помолчав, сказал старик. — Я не особо тебе доверяю, но я знаю, что ты не стал бы блефовать так безвкусно. К тому же ты умный малый. Я сниму свою кандидатуру и поддержу тебя так, как смогу. Но взамен буду ждать того же от тебя, мой мальчик. Не забудь об этом.