Дождь начинается

Такао пришел в поместье поздним вечером — Юри, горничная, приветливо встретила его, предложив ему горячий ужин и ванну. Таково было отношение к нему — Такао всегда пользовался уважением персонала и любовью подчиненных, он был добр и неизменно вежлив со всеми, хотя иногда и мог проявить характер. Его любили и предпочитали иметь дело именно с ним. Но в последние дни что-то изменилось, что-то важное, что заставило его перейти в разряд людей, чуждых Тейко — и теперь даже он сам не мог полностью разобраться во всем этом. Мидорима, человек, к которому он питал глубокие чувства, обдавал его холодом, вешая на него всю ту работу, от которой прежде его оберегал. Он никогда не звонил ему в последнее время по личным делам. Он ни разу за последний месяц не пригласил его к себе. Он, в конце концов, даже не спал с ним — хотя раньше так трогательно нуждался во всем, что Такао мог предложить ему. Оставалось признать только один факт — они отдалились друг от друга, и виной всему этому мог быть только он сам. Такао было сложно — он всегда думал, что Мидорима гораздо больше нуждается в нем, чем наоборот, но оказалось, что ему без Мидоримы в большом темном мире делать тоже нечего. И он отчаянно пытался найти причины всего этого, догадаться, что именно произошло между ними. Ради этого он и пришел. — Я тебя не ждал, — сухо констатировал Мидорима, сидя в большом кресле, обложенный документами. — Я занят, работы много. Ложись спать, поговорим завтра. — Аники, разве сейчас не то самое время, когда мы, твои подчиненные, должны быть рядом с тобой? — спросил Такао. — Не отсылай меня, позволь мне помочь тебе. Разве я не доказывал делом, что готов поддержать тебя при любой ситуации? — Доказывал, — кивнул Мидорима. — Особенно в последнее время… — кривая усмешка перечеркнула его лицо. — Особенно когда допустил себе опоздать на место преступления. Мурасакибару похитили и убили из-за нас, Такао. Никто кроме нас не виновен в этом. — Но он не был в семье… — расстроенно сказал Такао. — Он взрослый человек, который сам принял решение покинуть нас. Он даже подговорил своих подчиненных сделать это — разве можем мы после такого винить себя? В чем наша вина, аники? Мы опоздали, я не спорю… Быть может, будь я порасторопнее, я смог бы защитить его, но раз мы потеряли Мурасакибару-куна, мы готовимся найти убийцу и наказать его. И мы обязательно отомстим. Разве этого мало? — Этого мало, — холодно сказал Мидорима. — Всего того, что мы делаем мало. Будут еще вопросы? Или ты, наконец, оставишь меня с моей работой и займешься своими делами? Ты объявил главам семей, что мы оставляем за собой право кровной мести? Ты собрал акционеров? Сделал то, что я приказывал? — Почему ты везде понимаешь только язык власти и свой приказной тон? — Такао потерял самообладание. — Да, аники, я сделал все, что ты мне сказал. И я начал поиски убийц, связался со всеми информаторами. И сделал еще кучу дел, о которых ты не просил, но которые были положены мне, твоему вакагасире… Ведь я все-таки твой вакагасира. Я твоя правая рука. — Ненадолго, — уточнил кумите. — Когда все закончится, я найду себе нового помощника, который больше никогда не будет подводить меня… — Вот как… — протянул Такао. — Значит, ты все это серьезно говорил?.. Я думал, что ты шутишь или на эмоциях, но… — Мне нет смысла шутить над такими вещами, — Мидорима холодно посмотрел на Такао и убрал взгляд. — Это мое право. Ты подвел меня, и я… — Да, я подвел тебя… — Такао потерял самообладание. — Я подвел тебя, аники… А ты? Ты не подвел меня?! Не подвел ли ты нас всех?! Он рванул к креслу, на котором сидел Мидорима, с силой выхватив у него из рук бумаги, швырнул их все на пол, повозив по ним ногой. С вызовом смотрел он на своего аники, не чувствуя за собой вины или чего-то еще. Он бы с радостью повозил бы также ногой по лицу Мидоримы, решившего заменить Такао просто так, по собственному праву. — Ты устал, — выдохнул Мидорима. — Иди к себе, пока я не рассердился по-настоящему… — А что будет? — рассмеялся Такао. — Отшлепаешь меня? Или как-то еще накажешь? Что ты мне сделаешь, Шин-чан? Думаешь, я боюсь тебя теперь? Когда ты списал меня со счетов, решил, что имеешь полное право заменить меня?.. — Я кумите Тейко и такое право у меня действительно есть, — уточнил Мидорима. — А объяснять свои мотивы я тебе не обязан, Такао. Ты кем себя вообще возомнил? Считаешь, что сможешь всю жизнь руководить мной? — Я возомнил себя любящим тебя человеком, — серьезно сказал Такао. — Я был с тобой задолго до всех тебя, кто пришел после. И я любил тебя, черт тебя дери, я любила тебя больше чем кого-либо на свете… И вот как ты обращаешься со мной теперь, когда я перестал быть тебе необходимым… Решил заменить меня? Кем? Мужчиной или женщиной? — Я еще решаю этот вопрос, — Мидорима даже не пытался скрыть удовольствия от вида расстроенного лица Такао. Но я определюсь, дам тебе знать. — Черт тебя дери… — Такао сбросил на пол все, что стояло на небольшом столике перед Мидоримой. — Черт тебя дери, аники… Вот так все закончится, так? Этого ты хотел? Этого?! Мидорима не выдержал, встал с места, перехватил тонкие руки Такао, с силой заставил разжать их — и вещи, в которые Такао вцепился, покатились по полу. Толкнув Такао к стене, он локтем прижал его горло, блокируя его, и тот не выдержал, осел, поник, отвернувшись. Никогда раньше он не показывал своей слабости перед Мидоримой — и только теперь, когда тот отверг его, не сдержал себя. — Все, — отчетливо сказал он. — Все, аники. Я тебя понял. Я ухожу. И только этих слов недоставало для того, чтобы сердце Мидоримы дрогнуло. Он с силой прижался губами к губам Такао, поцеловал его горячо, так, как давно хотел, вцепившись в воротник его куртки — и тот ответил ему, настойчиво и горячо, прижавшись всем телом к нему. То, что превратилось почти в наваждение, снова стало реальностью — Мидорима не забыл Такао, он просто погасил свои чувства к нему, заставил их рассеяться. — Я люблю тебя, Шин-чан, — мягко сказал Такао, когда тот отпустил его, вытирая слезы рукой. — Не знаю, за что ты так наказываешь меня, но я люблю тебя. Если в твоем сердце больше нет чувств ко мне, ты можешь просто отпустить меня. Я готов. Я смирюсь даже со всем этим. Он прижался к Мидориме, пряча голову у него на груди, его мелко потряхивало после всего того, что он пережил, пальцы его дрожали — и Мидорима вдруг пожалел о том, что заставил Такао так сильно страдать. — Если хочешь, подожди меня в моей спальне, — пробормотал он еле слышно. — Я закончу с бумагами и приду. Если, конечно, ты хочешь. Растроганный Такао ответил ему только поцелуем, ничем больше. … Глубокой ночью, когда утомленные Мидорима и Такао уже спали, тишину ночи прервал телефонный звонок. — Господин Мидорима Шинтаро-сан, — сказал вежливый мужской голос. — Мы с вами пока еще не встречались, но вы должны обо мне слышать. Мое имя Садахару, я ваш представитель в министерстве внутренних дел. Я сотрудничаю с Тейко уже одиннадцать лет. Последним кумите на моей памяти был господин Акаши Сейджуро, но вы теперь на его месте, если я не ошибаюсь. — Вы правы… — сонно сказал Мидорима. — И я слышал о вас неоднократно. Жаль, что личной встречи не состоялось, но я отлично знаю, кто вы… И с радостью выслушаю вас. Вероятно, дело довольно серьезное, раз вы решились на приватный звонок… — Вы правы, и я сожалею, что пришлось побеспокоить вас, Мидорима-сан, — мужчина откашлялся. — Я просто спешу сообщить вам, что сегодня вечером главное полицейское управление Токио объявило об аресте подозреваемого в серии жестоких убийств, происходивших на территории юго-западных регионов города в период с осени прошлого года по настоящее время. В числе жертв этого убийцы числятся более сорока человека, в том числе несовершеннолетние. Одно из имен — имя его последней жертвы — принадлежит человеку, числящемуся в рядах ваших подчиненных. Мурасакибара Ацуши — это имя вам незнакомо? — Знакомо… — Мидорима судорожно сглотнул. — Этот человек мой бывший вакагасира. Он один из моих братьев, он очень дорог мне… И Тейко уже объявили о праве кровной мести — мы собираемся найти его убийцу и покарать его полностью… — Полиция Токио уже сделала это за вас, — вежливо сказал Садахару. — Сегодня ночью был арестован господин Киеши Теппей, один из самых известных якудза в городе. Его отпечатки пальцев совпали с отпечатками найденными на местах убийств, и по многим эпизодам у него нет достоверного алиби. Обвинения ему будут предъявлены завтра утром, но его адвокаты уже подключились к делу, следовательно вопрос об его невиновности оставляется открытым. — Не хотите ли вы сказать о том, что… — Мидорима не смог договорить. Такао, проснувшийся от звука телефона, лежал тихонько, не зная пока, как реагировать на все это. — Именно, — подтвердил его собеседник. — Отпечатки пальцев, найденные на часах Мурасакибары Ацуши, которые вы опознали, как принадлежащие ему, принадлежат Киеши Теппею. Ему будет предъявлено обвинение в убийствах, в том числе в убийстве Мурасакибары Ацуши. Наказание на серию преступлений и прочее ему грозит весьма внушительное. — Его посадят? — негромко спросил Мидорима. — Смертная казнь, — поправил его Садахару. — Поэтому завтра мне необходимо будет встретиться с вами, Мидорима-сан. Обсудить нашу позицию в этом деле, и то, чем я еще смогу помочь вам. Я раньше хорошо обсуждал все вопросы с господином Акаши. Надеюсь, его преемник тоже будет удовлетворен моей работой. Доброй ночи. — Преемник… — Мидорима положил телефон, голова его заболела от выслушанной информации, сердце трепетало. — Киеши значит…