As you turn to your mind, And your thoughts they rewind, To old happenings and things that are done, You can't find what's passed, Make that happiness last, Seeing from those eyes what you become, -Bastille
_____________________________
Идёт дождь, и в комнате холодно, парень слушает, как капли воды стучат по оконному стеклу. Около двух утра, и Луи не может заснуть. Лежит в своей кровати, запутанный в хлопковых простынях уже с полуночи, смотря как вентилятор на потолке наматывает круги. Его тело гудит остатками энергии, и он не знает, что с этим делать. Но нет сил, чтобы встать с кровати. Луи пытается сконцентрироваться на вертящихся лопастях над его головой, чтобы остановить разные мысли, и начинает чувствовать лёгкую тошноту, из-за чего вынужден обратить все свое внимание на стену. Взгляд голубых глаз падает на комод, заставленный разными фотографиями, обрамленными в рамки. На одной из них запечатлены Зейн, он и Лиам, с испачканными в джелато* лицами. Они сидят на гондоле. Было это несколько лет назад, когда друзья решили продуть все свои сбережения на тур по Венеции и окунуться в эту культуру. Был момент, когда они заблудились на ветреных улицах, и центр маленького города заставил почувствовать, как их кожа становится липкой от изнуряющий жары. На Гранд Канале ребята нашли замечательное место, в котором продавали джелато, и они решили, что будет хорошей идеей запечатлеть этот момент. Луи улыбается воспоминаниям, сильнее укутываясь в простыни, но в итоге чувствует себя так, будто они его душат. Рядом фотография Дорис и Эрнеста. Только родившиеся малыши, укутанные в розовое и голубое одеяла, устроенные на руках Луи, который держит их так, будто они – главное сокровище вселенной. Большой братец мчался в больницу, чтобы первым подержать новорождённых. Он хорошо помнит этот день. Это было перед тем, как он уехал. Гарри вбежал в больницу со сверкающей улыбкой и подпрыгивающими кудряшками, требуя, чтобы ему наконец дали в руки новых Томлинсонов. Будущие sibling-in-laws** - так он их называл. Луи помнит, как смотрел на Гарри, держащего его братика и сестричку, шепчущего милые имена, пока они засыпали. Гарри всегда хотел детей. Он говорил Луи при любом удобном случае, что в будущем они могли бы иметь много маленьких малышей, бегающих по дому, которых он собирался купить им однажды. Да, потому что это было так реалистично. Но тогда Луи смотрел на Гарри и чувствовал, что ему становится немного страшно при мысли об их будущем. Гарри решительно и твердо знал, чего он хочет, не боясь того, что им только по 17 и 19 лет. В отличие от Луи. Томлинсон не знал, мог ли он остепениться, завести семью. Конечно, Гарри должен был понять это. Тогда он посмотрел Луи в глаза, склонившись над близнецами, ведя разговор с Джей. И Луи мог видеть это. На одну секунду он увидел жизнь, которую они могли бы иметь. Семейное Рождество, тихие вечера за ужином, любимые дети, играющие на заднем дворе, и спящая собака у камина. Это был первый раз, когда Луи убегал от Гарри. Не далеко, просто прямо по улице, к тату салону, в котором Зейн тогда работал кассиром. Луи потягивается и пытается отогнать мысли о Гарри. Это не работает. Он никогда не признается даже Зейну в том, что думает о нем по крайней мере один раз в день, с тех пор как уехал из Донкастера. Иногда Луи думает, что он знает о том, что Гарри все ещё играет большую роль в его жизни. Луи будет слушать радио, а играющая песня напоминать ему о нем, Луи, пытаясь быть хитрее, соберётся переключить станцию, и Лиам устроит шум в протест этому со своего заднего сиденья, потому что это его любимая песня. А Зейн останется тихим, дотянется до Луи и сожмёт его плечо, физически напоминая парню оставаться в настоящем. Зейн никогда не говорит ничего, как и Луи. Луи вздыхает, долго и тяжело, пытаясь вытолкнуть старые воспоминания одним вздохом. Это не работает. Он поднимается с кровати и подходит к комоду, доставая большого размера толстовку и пару кроссовок. Парень чувствует тепло и уют, исходящие от мягкой одежды, и оборачивает руки вокруг себя. Господи, он так жалок. Он не чувствовал себя таким эмоциональным уже несколько лет. Все, что для этого требовалось, – это Гарри Стайлс, вернувшийся в его жизнь. Луи вышел из комнаты, стараясь не наступать на места на полу, которые будут скрипеть, и подошёл к комнате Зейна и Лиама. Он увидел кожаную куртку Зейна, висящую на стуле. Луи залез в один из её карманов, нащупывая зажигалку и пачку сигарет. В квартире есть один небольшой балкон, в котором едва ли достаточно места, чтобы стоять. Луи может видеть, как капли дождя падают на листья. Это так тупо и жалко, просто идеальная сцена для какого-нибудь фильма, но он выходит на балкон и позволяет дождю нахлынуть на него. Он знает, что может простудиться, но вода, бьющая его по лицу, и ночной воздух заставляют его освежить сознание. Он садится, просовывая ноги между прутьями в перилах, свешивая ноги. Это занимает несколько попыток, но зажигалка все же начинает работать, и он прикуривает, выпуская клубы дыма. Не то чтобы он курильщик, но сегодня в самом деле наслаждается тем, как тяжёлый дым проникает через его горло в лёгкие. Парень выдыхает через нос и делает ещё затяжку. Он смотрит на то, как тлеет сигарета, уменьшаясь в его пальцах. Луи начинает трясти, но он не может заставить себя подняться и зайти в комнату. Он заслужил это. Он хочет, чтобы дождь смыл воспоминания о том, как Гарри стоял под ливнем, крича, чтобы Луи вернулся. Может быть, это именно то, что Гарри чувствовал тогда. Капли дождя, стекающие по лицу, и тяжёлое сжимающее чувство в груди, горло, сдавливающее слова, которые он никогда не собирался говорить. Луи трясёт головой, прогоняя воспоминание, и опять делает затяжку. Он пытается кольцом выдохнуть дым, но терпит неудачу. Зейн пытался научить его несколько раз, но Луи похоже совсем не способен приобрести этот навык. Он смотрит, как дым кружится в воздухе и исчезает. Дождь немного ослабевает, и Луи может видеть, как кто-то, спотыкаясь, пытается двигаться по тротуару, укрывая свою голову руками, будто это может защитить его от небесного плача. Парень фыркает и продолжает курить. Дождь напоминает ему о том, как он впервые поцеловал Гарри. Это было в ту ночь, когда Луи забил победный гол во время соревнований по футболу в школе. Толпа вскрикнула, и он был поднят ребятами из команды, крича и радуясь. Он взглянул на толпу и заметил Гарри, кричащего во все свои лёгкие, с Зейном, держащим его за затылок и трясущим от радости. Луи никогда не был счастливее. Ну хорошо, до того, как он увидел Гарри, ждущего его, пока он был в душе, после чего они пошли домой вместе. Гарри не переставал болтать о том, как он гордится им, а Луи улыбался так сильно, что его щеки болели, и он чувствовал, как его лицо может разорваться пополам. Гарри шёл за ним к его двери, а удар молнии заставил их обоих подпрыгнуть. Они долго смотрели друг на друга, прежде чем Гарри сделал глубокий, дрожащий вздох и соединил их губы. Это правда не было чем-то уж очень особенным. Губы Гарри обветрены, и ему только шестнадцать, и у него не было много опыта с поцелуями парней для пожелания спокойной ночи. Луи провёл пальцами по линии подбородка мальчика и почувствовал, как он выдохнул через нос, тёплый воздух ласкал его лицо. Это было так целомудренно, и прошло всего несколько секунд, прежде чем кудрявый отпрянул назад и, пробормотав ‘Спокойной ночи’, помчался по тротуару. Луи смотрел ему вслед, как кудри слипаются на его голове из-за дождя. Возможно, это должно было разорвать его на части, расколоть его на фрагменты, как раскаты молнии делают это с небом. Дождь почти проходит к тому времени, когда он слышит, как открывается дверь позади него. Он поднимает взгляд, трясясь от холода, и видит Зейна, смотрящего на него сверху вниз. Он не дарит ему какой-либо сочувствующий взгляд или что-то ещё. Он просто изучает его, глаза перемещаются по лицу Луи и трясущемуся телу. Он садится рядом и обнимает его рукой, тянет к себе ближе. Луи прижимается к нему, будто пытаясь спрятаться, и вдыхает почти выветрившийся запах дорогого одеколона, которым Зейн постоянно стремится похвастаться, хоть им и приходится экономить на продуктах, покупать непонятные сигареты, а их кожаные куртки уже настолько старые. Луи все ещё держит в своей руке окурок, даже не думая ослаблять руку, чтобы сырой тлеющий конец докуренной сигареты полетел вниз на тротуар. Зейн достаёт ту самую пачку сигарет из кармана Луи, которую он спрятал от дождя. Он подкуривает сигарету, глубоко вдыхая. Зейн безостановочно затягивается, не давая дыму покинуть его лёгкие, Луи смотрит, как дым парит над его лицом. Зейн так курит только тогда, когда он на грани, и Луи чувствует себя ещё ужаснее, потому что позволил себе втянуть Зейна в его собственный беспорядок и на этот раз. Он и Гарри были достаточно близки, когда они жили в Донкастере, но, когда Луи убегал, будто черт пытался наступить ему на ноги, Зейн последовал с ним, тоже оставляя мальчика. Конечно, они пытались поддерживать контакт, но уже не было как раньше. Луи заметил тёмные круги под глазами Зейна и попытался размазать их, но Зейн перехватил его пальцы в свои, крепко сжимая. Лиам не единственный, кто может понимать Зейна без слов. Он выдыхает идеальное кольцо дыма Луи в лицо. Вот же мудак. Проходит много времени, прежде чем Луи снова может двигать языком, и зубы его перестают попадать друг на друга, даже будучи под давлением утешающего тепла Зейна. - Почему я такой жалкий? – спрашивает Луи куда-то в мягкую ткань футболки Зейна. - Ты не жалкий, – говорит друг, делая другую затяжку, удерживая дым в лёгких и тяжело выдыхая, - это все Гарри. Так просто. Эти три слова: это все Гарри. То, что они значили, могло бы стать вдохновением для множества сонетов, затянувшихся признаний и энциклопедий, со ссылкой на двадцать страниц. Фраза включала в себя все, что было не так с Луи. Гарри Стайлс был первым, кого он по-настоящему полюбил. Он любил его настолько отчаянно, что иногда не мог здраво мыслить, и это было самое пугающее и ценное чувство в его жизни. Он никогда никого не любил так, как любит Гарри. Любил. Любил Гарри. Гарри был солнцем, которое освещало его жизнь, когда семья Луи рушилась. Был его якорем в ту ночь, когда мужчина, который растил его, выбежал из дома, крича, что с него достаточно, и покидая его навсегда. Гарри был тем, кто уверенно держал руку на его спине, когда Луи со слезами на глазах говорил маме о том, что он любит Гарри, и что Гарри – это парень, а это значит, что Луи любит парней, а не девушек. Он просил, чтобы она все ещё любила его таким. Она любила, конечно, и она подарила ему самые большие объятия в его жизни, притягивая Гарри, чтобы он присоединился к ним. Гарри слишком много значил для него и в ту ночь, когда Луи умчался от дома Гарри, он окончательно сломался. Это было так, как будто он раскололся на две половины, оставляя позади часть себя. - Я не хочу, чтобы это был Гарри, – с болью шепчет Луи. Зейн перебирает пальцами по мокрым волосам парня. - Я знаю, малыш. Я знаю, – Зейн целует его в макушку, и Луи так сильно благодарен ему. - Я люблю Эйдена, – Луи говорит громче. Он отодвигается от Зейна и выравнивается настолько, насколько может. Это оборонительный жест, но к черту. - Я знаю, – снова говорит он, и его глаза следят за каждым движением Томмо. - Я люблю его и собираюсь выйти замуж за него. Эйден. Я собираюсь выйти замуж за Эйдена. Это то, что будет лучше для меня. Зейн не говорит ничего. Просто смотрит на Луи и выдыхает дым. - Я собираюсь выйти замуж за Эйдена. Все было нормально, пока Гарри ебаный Стайлс не вернулся в мою жизнь, – Луи выпускает резкий смешок. – После свадьбы Гарри снова уйдет, и все будет хорошо. В конце концов, Зейн смотрит в сторону и затем вниз на тротуар. Никого, кроме кота, пытающегося найти какую-нибудь еду в мусорном контейнере поблизости. Может быть, Луи должен завести кота. Может быть, это поможет. Может быть, и Эйден полюбит его. Он может стать их ребёнком любви, прямо как тот папоротник из фильма, который Луи посмотрел сто лет назад. - Эйден не заслуживает меня, плачущего из-за парня, которого я знал шесть лет назад, Бога ради, – Луи говорит самоуничтожающим тоном. - Я смирюсь с этим, и мы пройдём через это, и я буду самым лучшим мужем, каким смогу для Эйдена. Зейн кивает, но снова ничего не говорит. Луи хочет ударить его или ещё что-то, просто чтобы добиться хоть какой-то реакции. Он говорит не для того, чтобы послушать самого себя. Он не пытается убедить себя хоть в чем-то. Он пытается убедить Зейна. - Мы должны зайти. Твои губы синие, – бормочет Зейн и встаёт, предлагая руку Луи, чтобы он поднялся. Его ноги онемели, и он спотыкается. - Снаружи, прямо под невероятно холодным дождём, черт возьми. Ты собираешься угробить себя, Томмо. - Только не с тобой, Зейни, – Говорит Луи, сладкая улыбка украшает его губы. – Ты слишком сильно любишь меня, чтобы позволить умереть. Зейн дарит ему беспристрастный взгляд, но все же сопровождает его внутрь, прямо как мама. Они возвращаются в свои комнаты. Луи спит хорошо, не урывками. Но единственная проблема в том, что снятся ему глубокие ямочки и ноги длиною в милю._____________________
Все, на чем Луи может сфокусироваться – это кожаная куртка и тёплая рука, сжимающая его спину. Он зажат между Эйденом и Зейном, пока они пытаются протолкнуться через переполненный клуб, Лиам ведёт их, расталкивая людей, позволяя себе и парням пройти. Это была долгая неделя на работе, засевшая у Луи в голове, и сейчас время для того, чтобы влить в себя очень много алкоголя и грязной, громкой музыки. В конце концов, они проделывают свой путь к бару, по традиции отдавая деньги Зейну, чтобы он, с помощью своих ресниц, глядя на бармена, смог получить для них напитки по невероятно быстрой скорости и сниженной цене. Зейн возмутительно красив, он что-то вроде греческого бога с высеченными чертами лица. И Луи не стыдно признаться, он любит злоупотреблять внешностью своего друга, заказывая алкоголь. Лиам тоже это делает, так что все в порядке. К тому же, когда Зейн возвращается с напитками, Пейн ограждающе обвивает руку вокруг него и становится в позу, которая так и кричит 'мой'. Это все, скорее, так по-домашнему и так мило, что Луи просто хочется блевать, смотря на них. Он изображает рвотный рефлекс. А Лиам слегка ударяет его, на что Зейн закатывает глаза. Эйден заказал что-то тёмное, что выглядит чрезвычайно отвратительно и пахнет мерзко, но он делает глоток и сканирует танцующую толпу. Луи выбрал светлое пиво, которое рекламировалось как с фруктовым вкусом, потому что ему не нужно, чтобы Эйден усмехался над тем, что он купил ‘напиток для девушек’. Эти коктейли всегда такие яркие и чертовски вкусные, но имеют склонность испускать просто супер гейские флюиды, так что Луи вздыхает и делает глоток пива. Пиво – это круто. Не делает тебя пьяным быстро, но сделает. Клуб душный, и от музыки трясётся пол, и это все, что Луи нужно прямо сейчас. Он ставит свое пиво, не самая лучшая вещь, потому что создает неприятную отрыжку, из-за чего Эйден косо смотрит на него, но он хочет пойти танцевать как можно быстрее. Прямо тогда, когда он уже собрался потянуть Зейна навстречу к раскачивающимся телам, Лиам кричит ‘Найл!’. И Луи вскидывает свою голову. Конечно же, ирландский блондинистый щенок устремляется к ним с пивом в руке, запрыгивая на Лиама с громким смехом. Шатен крепко хватает его, поднимая с земли, и, если бы они не были полностью сдавлены друг с другом, Лиам мог бы начать кружить парня в воздухе. Зейн пожирает глазами Найла, но без злобы, так что Луи не чувствует себя нужным в том, чтобы вмешаться в этот фестиваль любви. Лиам ставит Найла, и тот продолжает смеяться, наверно, придя без своего выключателя, и останавливается только для того, чтобы отпить глоток пива. - Лиам Джеймс Пейн, – Найл почти кричит. Его рука обвита вокруг шеи Лиама, и он слегка покачивается. Он несомненно ирландец, и поэтому, Луи не беспокоится о том, может ли он держать себя в руках или нет. - Найл Джеймс Хоран, – так же отвечает Лиам. – Пацаны, это Найл! У нас было несколько общих лекций в универе. Помните, я рассказывал вам о сумасшедшем парне, который любил петь на задних партах, – говорит Лиам, смотря на Зейна и Луи. - Оу, да. Так это был ты? – Зейн спрашивает с лёгкой улыбкой, протягивая руку, но Найл, конечно же, затягивает его в объятия. – Я Зейн, – говорит он ему в плечо. - Приятно познакомиться, – отвечает Найл. – Луи! Эйден! Рад снова вас увидеть. Милая парочка, вы двое. Лиам поднимает бровь, смотря на Луи, как бы спрашивая, откуда они знают Найла, но тут Эйден встревает: - Приятно встретить тебя, Найл. - Он другой… э-м, организатор. Работает с… эм, - Луи заикается, не хотев произносить имя Гарри, потому что он все еще не может и пяти слов связать, говоря о таком кому-либо ещё, кроме Зейна. - Гарри, правильно. Шикарный парень, – Найл говорит взволнованно. – Он со мной тут сегодня, вообще-то. Думаю, пошёл в бар, за ещё одним напитком, - Найл вскидывает голову и протягивает вперёд, сканируя толпу. – Вот он! Гарольд! Луи застывает и встречается взглядом с Зейном, который смотрит на него, спрашивая, в порядке ли он, просто используя свои мягкие карие глаза. Луи кивает слегка, стараясь не вести себя странно перед другими, и поворачивается, чтобы увидеть Гарри, проделывающего свой путь через толпу. Он проталкивается и подходит к Найлу, не обращая внимания на других. Когда он решает взглянуть, с кем Найл разговаривает, слегка запинается на полушаге, но продолжает идти. Гарри замечает Зейна, и его глаза незамедлительно загораются. Его шаги ускоряются, и он запускает себя в разведённые руки темноволосого, Луи чувствует ноющую боль в груди. Он желает, чтобы Гарри был таким же беззаботным рядом с ним. Чтобы они просто начали с того, где остановились, будто ничего и не случилось. Ну, очевидно, этого не может произойти, потому что, если бы в самом деле ничего не произошло, тогда бы они до сих пор выдыхали я тебя люблю друг другу в губы, сплетая их ноги вместе. Зейн отпрянул назад, улыбаясь ослепительной улыбкой, и у Гарри это пугающее лягушачье выражение лица, которое у него появляется, когда он улыбается очень сильно. Луи не может слышать, что они говорят, из-за громкой музыки, и ещё, возможно, потому что они тихо начали говорить друг с другом, будто двое влюблённых, один из которых вернулся с войны, и, вау, в груди Луи, снова начинает болезненно ныть. Лиам и Найл начали разговор друг с другом, оставляя Луи и Эйдена. Все в порядке, Луи просто нужно время, чтобы вздохнуть. Эйден заканчивает свой напиток и ставит стакан на стол, целуя Луи в щеку и уходя в туалет. И он стоит один. Луи неловко стоит в стороне, прежде чем Найл смотрит на него и машет, чтобы он присоединился. - Луи, я не знал, что ты раньше знал Гарри. Сумасшествие, не так ли? – спрашивает Найл радостно и громко, и Луи хочет забрать немного солнечного света Найла себе. - Хм… Да, это длинная история, – Луи говорит, кидая взгляд на Гарри, который решительно смотрит в свой напиток. Это что-то синее и выглядит настолько нелепо и вкусно, и Луи хочет сделать глоток. Зейн прочищает горло, чтобы добиться внимания Найла, и говорит: - Они решили держать эту информацию в тайне от Эйдена, так что, если ты можешь, не говори ничего… Лиам непонимающе морщит свои брови, не зная ничего об этом, а Найл просто добродушно пожимает плечами и делает глоток. Гарри все еще смотрит вниз на свои ботинки и отказывается встречаться с Луи взглядом. Общение протекает так просто, будто бы они все были знакомы несколько лет, а не встретились сегодня впервые. Найл рассказывает шутки, заставляя всех смеяться, а Луи слушает скрипучий смех Гарри, который он не слышал несколько лет, пытаясь связать это с воспоминаниями. Это глупо, но Луи все равно делает это. Когда Эйден возвращается, беседа продолжается, но уже не так легко, как до этого, будто сейчас стоит барьер или что-то вроде того, что заставляет всех соблюдать грань. Может, это из-за того, что все пытаются сохранить тайну от Эйдена о том, что Гарри и Луи знали друг друга раньше, но тут что-то серьёзней. Будто Эйден вторгся в их группу, что выглядит неуместно, потому что она сформировалась уже как полчаса назад. Пока Эйден говорит с Лиамом, Бог знает, о чем, Гарри извиняется и отходит за напитками. Луи замечает, как Гарри быстро окинул взглядом его пустую бутылку, прежде чем повернуться по направлению к бару. Когда он возвращается, он держит два неоново-зеленых напитка и передаёт один Луи, который вскидывает бровь, улыбаясь в благодарность. Должно быть, Гарри заметил, как ранее Луи смотрел на его коктейль. Луи не чувствует счастье от того, что он, возможно, ещё помнит, как когда ему было девятнадцать, и он напился, а Гарри тащил его домой. Он чувствует, как водка обжигает его горло, когда он делает большой глоток, Гарри делает то же самое. Эйден поворачивается и кидает взгляд на то, что пьёт Луи, но решает ничего не говорить, подталкивая его. - Пошли танцевать, детка. Луи смотрит на свой почти полный стакан и вздыхает. Он в самом деле хочет танцевать, но, так же он не хочет оставлять свой напиток. Здесь без проблем ему могут подсыпать наркоту. Плохая идея. Он делает глубокий вздох и ставит на поверхность стакан, немного разбрызгивая. Зейн пялится на Луи, с широко раскрытыми глазами, и когда он смотрит по направлению Гарри, он видит, что он делает то же самое, только его взгляд сфокусирован скорее на горле Луи, а не на чем-то ещё. Интересно. Луи встряхивает головой и поворачивается к Эйдену, ярко улыбаясь. - Да, пойдём. Эйден тянет его прямо в сердце веселящейся толпы. Луи поворачивается так, что его спина, тесно прижата к груди Эйдена, а их бедра соприкасаются. Так много тел, раскачивающихся вокруг него, и это не сложно – поймать ритм музыки. Они спутаны конечностями и движениями, и Эйден кладёт голову на плечо Луи. Надломленные, не требующие концентрации, бессмысленные движения. Пить тот коктейль так быстро было не самой лучшей идеей, ведь кроме того, Луи влил в себя несколько шотов, прежде чем они решили пойти в клуб, так что в его желудке сейчас слишком много жидкости, и водка из его последнего напитка начинает бежать по венам. Во время перерыва Найл снова приносит алкоголь, что очень плохая идея, потому что Луи правда хочет поддаться дурманящему состоянию, которое приносит эта жидкость, так что он принимает шот из руки Найла. Жидкость опаляет где-то внизу, и Луи выпивает ещё два, вместе с Эйденом и Найлом. Зрение немного размывается, и Луи чувствует губы Эйдена, впивающиеся в его кожу на шее, оставляя синяки, пока они покачиваются в такт музыки. Это приятно – быть пьяным. Никаких правил, никакой ответственности. Луи просто позволяет себе прижаться к телу Эйдена, пока тот поддерживает его, чтобы он не упал. Их танец становится грязным, и Луи знает, как это может выглядеть для других людей, будто бы Эйден собирается в скором времени положить его, но Луи правда не чувствует даже никакого возбуждения. Он просто хочет изумляться всему происходящему в своем онемевшем разуме и оставить глаза закрытыми. Он поднимает взгляд спустя какое-то время, и лучше бы он не делал этого. Гарри, танцует с каким-то парнем, которого Луи не видел раньше. Голова Гарри откинута назад, и он смеётся, говоря что-то парню, пока тот трётся о его бедра. Он получает от этого удовольствие, его вьющиеся волосы выбились из-под шарфа на голове, жаркий и влажный воздух превращает их в еще больший беспорядок, а сам он улыбается широко и ярко, чтобы все видели. Это прекрасная картина, глаза Гарри искрятся, а неприлично красные губы вытягиваются в улыбке. Единственная проблема в том, что там ещё есть парень, буквально пытающийся трахнуть Гарри на публике. Это не должно быть проблемой, и Луи не должен быть ханжой, потому что он делает то же самое с Эйденом. Это Гарри. Это всегда Гарри. Глаза Стайлса блуждают по толпе и останавливаются на Луи ровно в тот момент, когда ‘Wicked Games’ начинает звучать. У песни медленный темп, но Эйден ускоряет движения, и Луи поддаётся этому, все ещё не отводя от Гарри взгляд. Тот смотрит в ответ, всегда смотрит. Это заставляет кожу Луи стать жарче, а сердце мчаться быстрее. I left my girl back home I Don’t love her no more And she’ll never fucking know that These fucking eyes that I’m staring at Гарри облизывает свои губы и оглядывается на парня, который с ним танцует, что-то шепча, выгибая спину, чтобы дотянуться до его уха. Гарри грязно улыбается, и Луи кажется хочет вырвать. Он пытается думать, что это из-за выпитого алкоголя, а не из-за парня, который придвигается к Гарри, так что они оказываются ещё ближе. Гарри кладёт руки на бедра парня и ухмыляется ему, смотря будто на добычу, и резко переводит глаза на Луи. Тёмный взгляд, будто Гарри готов наброситься, и Луи тот, на кого он нацелился. Луи не знает, что делать с этим. Bring your love babe I can bring my shame Bring the drugs babe I can bring my pain I got my heart right here I got my scars right here Эйден наклоняется, чтобы поцеловать Луи в шею, и глаза Гарри следуют за этим. Он облизывает свои губы снова, и Луи близок к тому, чтобы проиграть. - Готов ехать домой, малыш? – Эйден спрашивает в его ухо. Он многозначительно толкается в него пахом, и Луи отходит, чтобы повернуться. Да. – Нет, я хочу остаться на немного. Потусить с Зейном и Ли. Он видит, как Эйден вздыхает, ведь он ожидал, что они вместе отправятся домой, как обычно, но Луи сейчас слишком на взводе. Он кивает и наклоняется, целуя Луи и оценивающе сжимая его задницу, прежде чем направиться по направлению к двери. Луи поворачивается, пытаясь найти Лиама и Зейна в толпе. Он замечает Найла, стоящего у бара, болтающего с какой-то брюнеткой, с гладкими волосами и длинными ногами. А она хихикает, пялясь на Найла с соломинкой в губах. Найл её полностью очаровал. Хорошо для него. Луи находит Зейна и Лиама, сплетённых друг с другом на танцполе. Они танцуют, грудь в грудь, руки Лиама в волосах Зейна, а руки Зейна под футболкой Лиама, их лбы соприкасаются друг с другом. Это сочетание чего-то очень уж горячего и чрезвычайно очаровательного, и Луи никогда не признается в том, насколько он любит видеть их такими счастливыми. Похоже, они ещё не собираются никуда, и Луи идёт к бару. Он заказывает еще шот. Абсолютно ужасная идея. Текила. Ещё более плохая идея. Он чувствует, будто хочет вырвать, но тошнота проходит после того, как он выпивает. Томмо опирается о барную стойку. Он видит Гарри, все ещё танцующего с тем парнем, не обращая никакого внимания на Луи. Все в порядке. Определённо в порядке. Луи отклоняется от бара и идёт в туалет, подальше от громкой музыки. Он не знает, почему сказал Эйдену, что останется тут, потому что тут нет никого, с кем он мог бы потанцевать или поговорить, но в то же время он не хочет, чтобы эта ночь заканчивалась. Он выплёскивает немного воды в лицо в попытке включить рассудительность и вздыхает, когда понимает, что это не работает. Ему даже приходится прищуриться, чтобы должным образом разглядеть свое отражение. Он так облажался сегодня. Похмелье собирается быть ужасным. Может, Лиам будет милым и пожарит ему что-нибудь. Дверь открывается позади него, и Луи поворачивается, чтобы посмотреть, кто это. Конечно же, это, блять, должен был быть Гарри Стайлс. Конечно. Вселенная смеётся над его болью. Гарри смотрит на него, открывая рот, в попытке сказать что-то, но затем закрывает, решая, что ему срочно нужно справить нужду. Луи стоит у раковины, не в силах покинуть комнату, ожидая пока Гарри пойдёт по направлению к раковине. Гарри прочищает горло два раза, прежде чем сказать: - Веселишься сегодня? Луи кивает и не может заставить себя посмотреть на Гарри. Смотреть на Гарри – опасно. Гарри просто стоит там. Луи может видеть его ноги, направленные к нему, пока он сосредоточенно смотрит в пол, ожидая, пока Луи скажет хоть что-то. Он не говорит. - Может ты хотя бы посмотришь на меня? – его голос ломается в конце предложения. Луи не может противостоять себе. Он автоматически вскидывает глаза, как это обычно было, когда голос Гарри звучал так. - Я не могу, – шепчет Луи. Свет яркий и бросает тень на Гарри. Он такой высокий и худой, но такой безобидный. Он всегда горбится, будто бы пытаясь стать меньше. Гарри вздыхает. – Ну, знаешь, это будет как-то проблемно для меня, планировать твою чёртову свадьбу, при том, что ты даже не можешь взглянуть мне в глаза, когда мы разговариваем. Луи вздрагивает и пытается смотреть на Гарри прямо, но он не может. Не может. - Я не могу, – Луи повторяет. Между ними напряжённая тишина, и Луи кажется снова плохо, – слишком больно. Луи мысленно ударяет себя за то, что показал слабость перед этим мальчиком. Мужчиной. Мальчиком-мужчиной. Мужчиной-ребенком. Человеком. Гарри Стайлс не должен заставлять Луи чувствовать себя таким уязвимым, вылезая из своей кожи, не сейчас. Не после всех этих лет. Гарри издаёт громкий, злопамятный смех. - Вот как. Ты не тот, к кому ты должен чувствовать сожаление. Не ты, тот, кого оставили. Это я. Я – тот, кто и должен выслушивать пустые обещания. Слова звучат с рыком, будто Гарри держал это все в себе на протяжении долгого времени, и слова непростительно вырываются из его горла. Луи смотрит вниз и снова поднимает взгляд. - Я знаю, - он не ненавидит то, как покорно звучит его голос. Зрение все ещё размыто и комната раскачивается перед ним. Это не лучшее время для такого разговора. – Я знаю, прости меня. - Извинение ничего не исправит, Луи, – Гарри сдерживается. Он дотрагивается кончиками пальцев до переносицы, делает глубокий вздох, считает до пяти и выдыхает. - Но мы должны быть вежливыми друг с другом, чтобы закончить с этим. Луи кивает и перебирает пальцами край футболки. Снова тишина, и они просто стоят там и смотрят друг на друга. Гарри первый, кто выходит из комнаты, и Луи смотрит на то, как дверь захлопывается за ним. Он брызгает воду себе в лицо ещё раз и говорит своему сердцу, чтобы оно не билось так быстро. Это заставляет его чувствовать себя хуже. *Джелато - итальянское замороженное лакомство из молока, сливок и сахара. **Sibling-in-laws - честно, я не стала переводить это на русский, потому что наш вариант будет совсем неуместен, как мне кажется. Я думаю вы поняли, что это означает сестра/брат жены/мужа. Но так, как речь идет о близнецах, говорится во множественном числе. И дословно, это как следует, не переведёшь.