« Я всегда представляла любовь жарким пламенем, которое поглощает без остатка, может подарить блаженное тепло и уют, а может уничтожить до основания, не оставив после себя ничего живого, кроме пепла и сажи. Мы же, любовники, являемся мотыльками, стремящимися к этому свету, но, получив желаемое, опаляем крылья. Умираем, прикоснувшись. Это чувство меняет нас, превращая в рабов своих желаний, из-за которых рушиться весь остальной мир, ломается здравый смысл, и разгораются войны. Любовь может уничтожить или дать крылья. Но какому пути она последует, зависит лишь от ее мотивов. Дарить любовь из мести или чтобы ранить – что это? Это калечит разум и душу. Душа усыхает, становится меньше, а, возможно, даже умирает. Но я добровольно отдаю всю себя этому греху, этой любви, потому что ненавижу и люблю. И ненависть моя сравнима с любовью»
Фрея Майклсон Ребекка Майклсон прошла мимо длинных столов изящной, легкой походкой. Холодные, как выпавший снег, глаза северян следили за каждым ее шагом. Платье цвета золота сильно стягивало грудь, затрудняя дыхание. Пшеничные волосы струились по плечам, достигая поясницы. Девушка присела в реверансе, как ее учила ее леди-мать. Она не смела поднять взгляда на предводителя, возвышающегося над ней, как скала. - Лорд Старк, я рада встречи. Вы оказались таким, как мне и рассказывали. - Каким же, леди Ребекка? Суровым, холодным и волосатым, как и все северяне? Блондинка подняла голову, заглядывая в серые глаза. Губы Старка растянулись в улыбке. Он склонился в знак приветствия и подал знак, чтобы девушка встала. - Нет, лорд Эддард. - Меня зовут Робб, миледи. Я всего лишь сын Неда Старка. Надеюсь, не сильно вас разочаровал. Слышал, что вы приехали издалека и много путешествовали в одиночестве, отгородившись от своей семьи. Скажите, Ребекка, что вас так поразила в тех краях, что вы укрылись от всего близко вам на столько лет, если, конечно, мне позволено это узнать. Блондинка закусила губу. Она сделала несколько шагов навстречу к брюнету, не отводившему от нее ледяных глаз. Он был мускулист, крепок и надежен, что-то в нем излучало свет, который манил окружающих. Пристальный и властный взгляд заставлял содрогнуться и подчиниться его воля, хотя она сама была благородных кровей. - Меня поразили люди, не знающие зла и алчности и настоящие мужчины, которых я почти не встречала в этих краях, милорд. По толпе пробежал шепоток недовольных лордов, уязвленных словами маленькой леди. Лорд Старк же был заинтригован. Его руки были скрещены на груди. - И что же вы знаете о «настоящих мужчинах»? – изогнул бровь Молодой волк. - Я прочла очень много книг, слышала и видела достаточно, чтобы распознать такого, предстань он передо мной, - произнесла Майклсон и сделала еще один шажочек. - Тогда оглянитесь, миледи. Мне очень любопытно: есть ли здесь хотя бы один такой. Ребекка легкой походкой, качая бедрами, прошла мимо длинных столов. Робб наблюдал за девушкой, следил за каждым движением. - Я ищу, милорд, - отозвалась блондинка и повернулась лицом к северянину. – Все еще ищу. Девушка подошла к брюнету и сделала вид, что внимательно его изучает. Ее тонкие пальчики соприкоснулись с пальцами Старка. Алые губы растянулись в самодовольной улыбке. - Так вот же он. Робб рассмеялся и наградил Ребекку аплодисментами. Он приказал принести вина и наполнить кубок гостьи до краев. Блондинка пригубила напиток, тепло проникло в рот, спустилось вниз по пищеводу, оставляя на языке, не знавшем до этого алкоголя, терпкий привкус. Следующий глоток девушка просмаковала, ощутила вкус пряностей и сладких плодов. Вино было крепким, что заставило ее поморщиться, но постепенно Ребекка привыкла к ощущениям. Хозяин вечера подошел к ней и наполнил опустевший кубок. - Ребекка, я знаю, что вы только приехали, но не вижу смысла откладывать то, ради чего мы все здесь. Хранителя Севра, нашего протектора, обвинили в преступлении, которого он не совершал. В этом я могу поклясться своей честью. Он был убит, как преступник, и выброшен, как мусор. Я знаю, что королева Серсея стоит за этим. Она жадная до власти и эгоистичная женщина. Елена Гилберт пленница среди людей, которые в тайне желают ей зла. Сальваторе, Ланнистеры – это люди из одного теста, не даром главы семей воевали вместе и охотились. Знамена уже созваны, осталось лишь заполучить вашу поддержку. - Вы ее уже получили, милорд. Мой брат приведет с собой армию, но только столько человек, которые пойдут за ним. Многие поддерживают моего отца, десницу короля. Они не решаться на измену короне. - А вы не боитесь потерять все, что имеете? -Нет, не иметь ничего куда проще, чем обладать чем-то. К тому же я давно отделилась от семьи и дома, пока мой брат не приехал за мной по вашей просьбе. Я знаю, что требуется от меня. - И вы согласились, хотя у вас был выбор. Ребекка улыбнулась, но ее глаза остались печальными. - В наше время трудно быть женщиной.***
«Когда я впервые вас увидел, то понял, что вы та самая девушка, которая должна быть рядом со мной до конца моих дней. Вы, верно, не понимаете, что я не могу спать, ваш образ все время у меня перед глазами. Я почти уверен, что отдал бы все королевство за один час в ваших объятьях. Умоляю, назовите место и время, чтобы мы могли встретиться, и где бы я мог показать любовь, равной которой нет. Писано рукой вашего слуги.
Стефан». Мужчина еще раз пробежался глазами по написанному тексту и запечатал его. Король подошел к окну и с изнурённым видом начал наблюдать за празднеством. Горели костры, чьи пламя могли дотянуться до небес. Простой люд забыл о заботах в полях и доме. Радостные вопли и крики не доходили до ушей его Милости, но он точно знал, что они восславляют богов и короля. Вино и эль текли рекой, наполняя пустые желудки. От запаха жаренного на костре мяса рот наполнялся слюной. Вкус еды, приготовленной на свежем воздухе, сильно отличается от той, что приготовлена в печи в стенах замка. Стефан, будучи мальчиком, любил походы, в которых слуги преподносили ему именно такую пищу. Среди горожан Сальваторе разглядел Фрею в простом платье без вышивок или драгоценностей, босую, с распущенными волосами, в которые были заплетены полевые цветы. Она казалась такой милой и родной, какой-то домашней со своей первозданной красотой. Блондинка держала за руки детей и кружила их в танце. Король очертил коротким движением большого пальца свой подбородок. Его уединение с собственными мыслями нарушило чье-то присутствие. Шатен обернулся и увидел жену, которая сразу же скинула халат на пол. - Я не заметил вас, миледи, - коротко ответил король, подходя ближе. - Вы давно уже не заходили ко мне в покои, большинство ночей после нашей свадьбы вы проводите в личном кабинете. Слова Серсеи прозвучали укоряюще. - У меня были важные дела, вы не поймете, - холодно ответил Сальваторе и отбросил золотые волосы Ланнистерши, прикрывающее обнаженную грудь, за спину. Его рука скользнула по округлостям ее соблазнительного тела. - Могу ли я спросить вас кое о чем? Мужчина обнял львицу со спины, поцеловал шею и промычал, давая свое согласие на глупые женские вопросы. - Почему вы взяли в совет девчонку Майклсон? У нее нет опыта в таких делах! Мейстер Пицель подходил под эту должность. Король молчал, продолжая ласкать жену и еще крепче стискивая ее в своих объятьях. Серсея не давала ему возможности полностью отдаться удовольствиям, чуть отстраняясь и желая заполучить полную власть над королем. Мужчины всегда верили, что могут управлять ей, она лишь давала им эту сладостную иллюзию, когда сама подчиняла их своей воле. Стефану надоела игра блондинки, и он резко развернул ее к себе лицом. - Я взял ее в совет, потому что захотел этого. Король не обязан отчитываться в своих действиях ни перед кем, кроме богов. Я могу делать, что захочу, но эта девушка довольно способна. - Я думаю, что приняли ее к себе только потому, что у нее есть грудь и другие женские прелести, которые так прельщают мужчин. И свою способность она докажет в королевской постели, а не Малом совете. Шатен оттолкнул Ланнистершу и с трудом удержался, чтобы не ударить ее по лицу. Его челюсти клацнули от клокочущей ярости. Серсея оделась, но не ушла. - Это не твое дело, женщина! Я король! Мужчины должны ублажать свои желания. Если я захочу, у меня будет тысяча любовниц и бастардов. - Это оскорбляет меня! – огрызнулась Серсея. Сальваторе зарычал и в ту же секунду оказался возле королевы. Женщины зажмурилась, ожидая ощутить тяжесть удара, но ощутила лишь страстный поцелуй на своих губах. - Довольно, Серсея. Я притворюсь, что нашего разговора не было. - Нет! Мы же должны быть честны друг с другом, так ты мне сказал. Мы поклялись пройти вместе через все девять кругов ада. Мы вместе заполучили этот проклятый железный трон. Ты убил собственного отца, предал брата, родную кровь. А без присяги моего отца и золота Ланнистеров ты бы не добился ничего, кроме одеяний Ночного Дозора. Мужчина закричал, стараясь вместе с криком выплеснуть злость. Он опрокинул столик с цветами и пнул его. Пульсирующая боль пробежала по ноге. - Замолчи! – процедил король сквозь зубы и сжал пальцами ее подбородок. – Хочешь правды, любимая? Закрой глаза и терпи! Как делают это другие женщины. Ты знаешь, что я могу уничтожить тебя так же легко, как пустил к себе, девчонка с Кастерли Рок! Кому бы ты была нужна с тремя детьми, овдовевшая, не такая молодая и свежая, как прежде? Детьми, отцом которых явно является не твой покойный муж. Все, что у тебя есть – золото, но ни оно, ни Тайвин Ланнистер, даже ни сам Дьявол не помогут тебе, если ты прогневишь меня еще хоть раз так же, как сейчас. Фрея присела на скамью и сделала глоток вина, когда высокий мужчина в маске поклонился ей и протянул руку, приглашая на танец. Заиграла новая мелодия, в которой она сразу узнала Вольту. Девушка улыбнулась, заглядывая в знакомые зеленые глаза, в которых разгорался огонь. Она мучала его раздумьями, начиная свою игру. Мужчина утянул ее за собой, не дожидаясь ответа, закружил в сумасшедшем ритме страсти. Пара оказалась в кругу застывших в ожидании зрителей. Дыхание сбилось от быстрого темпа, а волосы растрепались. Сердце было готово вырваться из груди. Блондинка тяжело дышала, не уступая в танце своему напарнику. Майклсон кружила вокруг него, чуть касаясь его рук, груди и бедер, возбуждая желание. Ветер играл с подолом ее платья и чуть охлаждал разгоряченную кожу. Стефан притянул Фрею к себе, тонкие пальчики скользнули по его лицу. Он ощутил на губах горячие дыхание, готов был поцеловать танцовщицу, но она отпрянула и прижала два пальца к его губам. Эмоции овладели королем, от их порыва кислород куда-то исчез. Похоть слилась с недавно испытанной яростью и чувством отверженности. Струйка пота скатилась по его вискам. Мужские руки властно обхватили тонкую талию Фреи, сминая тонкую ткань платья, поднимая его чуть выше, обнажая бедра. Сальваторе приподнял Фрею, ее ноги скрестились за его спиной, а руки крепко обхватили шею. Король провел рукой по верхней части тяжело вздымающейся груди, и блондинка чуть изогнулась, словно отдаваясь любовным утехам. Все тело мужчины напряглось от возникшего желания, сжалось подобно пружине. Фрея чуть подвигала бедрами, еще больше дразня его, чувствуя твердость каждого его мускула. Шатен бережно опустил ее на землю, прижимаясь к ее спине. Девушка подняла руки вверх, давая возможность полностью изучить ее тело. Рука короля задержалась на ее груди и чуть сомкнулась. Танец закончился, а Стефан так и не отпускал свою напарницу. - Спасибо за танец, миледи. Вы получили мое послание? - Да, ваша милость. Вот мы с вами и встретились. - Вы будите моей, и только моей? Я всегда получаю то, что хочу, а сейчас достичь желаемого не могу. Прошу вас подарите мне вашу любовь. - Ваше величество, вы оскорбляете меня и мою семью своим предложением. За кого вы меня принимаете? Все, что позволяет моя честь и моя безмерная любовь к вашему величеству, это – короткое свидание на завтрашней прогулке верхом.***
Деймон неохотно открыл глаза и поцеловал лежащую рядом жену, прильнувшую к его груди. Мужчина легонько убрал локоны темных волос с ее лица и улыбнулся. От его прикосновений девушка проснулась и сонно потянулась, напоминая кошечку. Брюнет провел рукой по ее талии и снова поцеловал. - Любимая, что-то случилось? Ты уже несколько дней сама не своя. - Все хорошо, милорд. Вам показалось. Сальваторе откинулся на подушки и заложил руки за голову. Его голубые глаза сузились, превращаясь в щелки. - Мы снова перешли на «Вы»? – криво усмехнулся он и попытался поймать за руку шатенку. Гилберт молча встала и накинула на обнаженное тело халатик, туго завязала пояс и села перед зеркалом. Мысли совсем запутались, они постоянно возвращались к одному и тому же человеку. Девушка медленно расчёсывала волосы, вспоминая сладкий поцелуй. Северянка прикоснулась к свои губам, словно только что их целовали те самые губы, о которых она не может перестать думать. - Ты голодна? - Нет, Джейме, - коротко ответила девушка и осеклась, хотя старательно пыталась не выдать своего страха. Она решительно отбросила щетку и положила руки на стол так, чтобы муж не видел ее дрожащих пальцев. Сердце упало куда-то вниз. Губы Деймона сжались в тонкую тугую полоску. - Как ты меня только что назвала? - А как я тебя сейчас назвала? Тебе показалось. Мужчина резко встал. Верхняя губа чуть дернулась от искусно сдержанной злости и боли. Он закрыл глаза, мысленно досчитал до десяти. Стало немного легче. Челюсти плотно сжаты, играют желваки, костяшки пальцев побелели от напряжения – таким увидела принцесса Деймона, подошедшего к ней со спины. - В последнее время мне стало слишком часто казаться, Елена. Ты лжешь мне. Его рука опустилась на ее плечо и чуть сомкнула пальцы. Движение было легким, но Гилберт показалось, что на нее обрушилась наковальня. Страх разгонял кровь и учащал дыхание. Ее щеки покраснели. - Нет, не лгу. Мужская рука перекочевал на шею. По позвоночнику пробежали мурашки, словно по нему скатился кусочек льда. «Он меня не обидит. Не обидит» - твердила себе шатенка, сдерживая дрожь. Сальваторе мог выглядеть самым милым и безобидным человеком на свете так же легко, как безумным и сумасшедшим. Брюнет наклонился к принцессе, касаясь щекой ее щеки. - Я вижу тебя насквозь, милая. Твое сердце колотится от испуга, а вид у тебя как у нашкодившей собачонки. Мне достаточно лет, чтобы распознать такую неприкрытую детскую ложь. Я думал ты взрослая умная женщина, а ты оказалась ребенком, глупым, эгоистичным, который требует новую игрушку, а потом быстро ее ломает, - почти ласково и утешительно прошептал мужчина, лаская свои дыханием тонкую шею жены. - Что ты хочешь услышать? - Правду, дорогуша. Просто правду. Неужели это слишком высокие запросы для тебя, моя кошечка. Второй шанс. Начнем сначала: ты назвала меня Джейме. Почему? Гилберт подумала, что если солжет, то он наверняка убьет ее на месте. Задушит из ревности. - Потому что целовалась с ним. Елена видел в отражении зеркала, как изогнулась темная бровь. Лицо почти не исказилось от боли и обиды. - Ты любишь его? Она опустила взгляд. Слишком откровенный, интимный вопрос. Себе бы она ответила сразу, без утайки, но как она может отвечать на подобные вопросы мужу, которого предала. - Нет, милорд. - Он принудил тебя. Сальваторе резко развернул Елену лицом к себе и схватил за плечи. Его пальцы оставили на ее кожи синяки. - Надоело разговаривать с твоей спиной или отражением. Хочу заглянуть тебе в глаза, когда ты придумаешь ответ. Я спросил: он заставил тебя. - Нет, милорд. - Какого черта ты тогда целовалась с ним. Надеюсь, больше ничего не было или ты ему еще и отдалась. Шатенка встала, но Деймон заставил ее вернуться в исходное положение. Ее лицо пылало, а руки непроизвольно сжались в кулаки. - Джейме Ланнистер спас мне жизнь, защитил мою честь. Единственной его просьбой был поцелуй. Это было лишь моей благодарностью. Мужчина отошел от девушки и провел рукой по лицу, будто старался сбросить пережитое. - Это произошло больше одного раза? Елена колебалась, боясь что-либо ответить. Любой ответ мог навредить ей. Солгав, она могла заранее обречь себя на поражение, ведь даже у стен есть глаза и уши. С другой стороны чистосердечное признание может в конец вывести из себя принца. - Хотя мне все равно.***
День выдался невероятно жарким. Наверно, Боги решили наградить последним летним теплом перед продолжительной зимой. Дороги и песок расколись, ступать босиком по ним стало невозможно. Воздух стал тяжелым и горячим и не мог доставить настоящего удовольствия. Солнечные лучи отражались от иссиня-черной глади Черноводной. Кэролайн Форбс бредет по Блошиному переулку, счастливая и беззаботная, пока дорогу ей не переходит мужчина. Она поднимает глаза и сразу приседает в реверансе. Клаус Майклсон прижимает ее к кирпичной стене. Блондинка вскрикивает, но ни одна душа даже не оборачивается на ее крик. Так и должно быть: хищник настигает свою жертву. Закон природы – ничего не поделаешь. Форбс сжимается в комочек, желая исчезнуть из крепкой хватки, но еще больше провоцирует Майклсона. Мужчина по-звериному рычит и стискивает тонкие запястье служанки, словно стальные кандалы. Блондинка давно привыкла к боли и унижению, потому даже не сопротивляется. Покорно смотрит в голубые глаза. Взгляд холоден и безразличен, властен и жесток. Даже не больно, лишь чуточку страшно. На лице мужчины расползается хищная ухмылка. Как странно есть ли в нем что-то человеческое? - Доброе утро, куколка. В прошлый раз нас так грубо прервали… Он с шумом вдыхает запах золотых волос. Смеется, от чего становится не по себе. - Что тебе нужно!? – с вызовом бойко спрашивает Кэролайн. - Ты прекрасно знаешь, чего я хочу, милая. Я думаю, что тебе нужна мотивация. Видишь ли, твой возлюбленный Энзо вдруг свалился с жаром не случайно. Виной тому мой меч, пропитанный ядом. Твой милый пока не умер, но скоро яд проникнет в его сердце, он уже распространился по крови, гуляет по его венам. Это так завораживает держать в руках чью-то жизнь, знать, что его дыхание оборвется по твоей воле. Твой ангел носит в себе смерть. Мне лишь интересно, что яд поразит раньше: мозг – с улыбкой, почти с романтикой в голосе, говорит Клаус и дотрагивается указательным пальцем до лба служанки. – Или сердце, - палец тыкает в грудь. Внутри все сжимается от животного страха, ноги подкашиваются. - Ты Дьявол! Я сделаю что угодно, только спаси его. Сатана отпускает Кэролайн, и та сползает по стене, садиться в грязь, а он хлопает в ладоши. Смеется, словно я сказала какую-то глупость. - Я так и думал, наивная и жалкая девчонка. Все могло быть иначе. Осознать свою беспомощность одно из самых ужасных, что может произойти. Тело пробирает дрожь. Снова текут слезы по щекам, крупным каплями катятся по подбородку. Хочется кричать от бессилия, от эмоций, разящих все внутренности. Сердце хочется вырвать из груди. Она запускает пальцы в золотые локоны, сжимает до боли корни. Мужчина садиться на корточки перед рыдающей блондинкой, наслаждается ее мукой. Словно сжалившись, гладит прекрасные мягкие волосы, задерживает руку на затылке. - Скрепим нашу сделку поцелуем, дорогуша? Издевается, ведь выбора нет. Клаус прижимается губами к соленым от слез губам Кэролайн. Поцелуй грубый, лишенный светлых чувств. Майклсон заставляет служанку разомкнуть губы языком, заставляя ощутить этот яд, желчь и горечь. «Будь проклят!» - мысленно проклинает Кэролайн, но терпит, как делала это всегда. Дьявол толкает девушку в помещение, скрывая от любопытных глаз. Форбс оказывается в темноте, ожидает чего угодно, но слышит лишь звук рвущейся ткани ее платья. Плотно сжатые губы блондинки накрывают губы мужчины. Наконец, не выдержав ужасной пытки, она пытается бороться, отталкивает своего мучителя, царапая щеку ногтями. Ему становится смешно. - Ты моя собственность! - Гори в аду, ублюдок. - Ублюдок? Как не вежливо. У тебя грязный язык, малышка Кэрри. Это надо исправлять. - Прошу, не надо. Пожалуйста! Я умоляю тебя. - Подумаю, если встанешь на колени. Вставая на колени перед чудовищем, как перед свитым ликом, молитвенно сжав руки, Форбс бросает в грязь последнее достоинство. Майклсон наблюдает, наслаждается каждым мигом унижения, словно больной. Встает на колени рядом с блондинкой, обнимает ее лицо и целует губы. У нее нет сил, они просто куда-то исчезли. Толкает назад, заставляя упасть навзничь, нависает над содрогающимся от немой историки телом. Рука скользит между грудей, а потом сжимает плоть. Коленом раздвигает плотно сжатые бедра его собственности. Ласкает второй рукой внутреннюю часть бедер, медленно подбираясь к интимному месту. Девушка зажмуривается. Ничего не происходит. Клаус одерживает победу. - Не надо хныкать, милая. Ты выбрала правильный путь. Я не обижу тебя. Ты просто становишься моей на неопределенный срок. Если еще раз повторится, то ты не ограничишься таким унижением. А теперь обговорим подробности нашего договора. Я даю твоему Энзо противоядие, и он по твоей настоятельной просьбе покидает Королевскую гавань. Мне не нужно, чтобы он мешал нашим встречам. Второе, ты ночуешь в моей комнате, и каждый раз выполняешь любой мой приказ беспрекословно, иначе будешь наказана. Я не трону тебя против твоей воли, это не приносит мне удовольствия. Когда дело дойдет до этого, ты должна отдаваться мне, как в последний раз. Договорились? - Значит, насиловать ты меня не будешь, но я должна добровольно отдаться тебе? - Да. Это часть сделки. Будешь халтурить, я придумаю для тебя подобающее наказание. Ты согласна? - Да. Будь проклят, но я согласна.***
Елена шла вдоль берега, вдыхая запах реки, который успела полюбить за свое пребывание в Королевской Гавани. Влажный ветер играл с ее волосами и оставлял на щеках едва ощутимые поцелуи. С самого утра она чувствовала недомогание, а прогулка совсем ее утомила. Все запахи словно смешались, вызывая у девушки приступ тошноты. Шатенка прижала руку к животу, в котором все сжалось в спазме, и присела. Корсет туго стягивал грудь, солнце палило нещадно. Горячий воздух не мог наполнить легкие и наполнить их драгоценным кислородом. Северянка ощутила на лбу прикосновение холодной ладони. Она застонала, когда приятный холодок исчез. Гилберт не заметила, что лежит на скамейке. Кто-то поднес к ее иссохшим губам фляжку с водой, придерживая затылок. Принцесса начала жадно пить, маленькие ручейки текли по подбородку и катились по груди. Незнакомец укачивал ее, как дитя и шептал нечто утешительное. Нежное прикосновение убрало прилипшие ко лбу волосы. Сильные руки подняли ее, как игрушечную и понесли прочь. Сперва у нее не было сил держаться, но потом она обхватила шею свою спасителя и вжалась в него, стараясь спрятаться. Тошнота новым приступом начала подниматься к горлу. Елена вдохнула знакомый запах, как ни странно не вызвавший у нее отвращения. Она запустила пальцы в короткие золотые волосы, поиграла ими. - Вы… - прошептала девушка в самые губы Ланнистера. - Миледи, вы правда жестоки. Будьте милосердны. Вы уже пытались разбить мне сердце. Уже второй раз женщина разбивает его на куски. - Это вы жестоки и несправедливы. Как можно так шутить с бедной девушкой? Неужели ты и правда, любишь меня по каким-то причинам. Можешь не отвечать, мы же договорились покончить с этим безумием. - Верно, я дал слово, но вы сами хотите меня видеть, ощущать. Мои чувства к вам не вызваны чем-то определенным. Я просто люблю вас, не знаю, за какие качества и почему. Просто люблю и все. Ну, а что ты скажешь, Елена? Твоя любовь – благодарность за ту схватку с Клиганом? Гилберт легонько ударила его по щеке, а ее глаза заблестели. - Больше не смей говорить таких вещей, а то пожалеешь о таких словах. Меня тянет к тебе, ноги сами несут в твою сторону. Елена захватила губами верхнюю губу Ланнистера, чуть прикусила ее, а потом легонько поцеловала. Джейме чувствовал, как все внутри него сжалось, возникло непонятное чувство, от которого хотелось плакать. Он чуть прикрыл глаза, прогоняя все желания обладать этой женщиной. Она была нужна ему, катастрофически необходима, как доза наркотика. Цареубийца инстинктивно потянулся за новым поцелуем, и получил его. Больно. Почему-то стало слишком больно целовать ту, что никогда не будет принадлежать тебе. Запретная, недоступная, но такая желанная. Доза. Ее запах, глаза, бархат кожи, нежный поцелуй и страстно прикосновение тела – все это было ему необходимо, словно от этого зависела жизнь. Джейме не мог представить дня без прекрасной принцессы севера, иначе ломка уничтожит его изнутри. - Миледи, смилуйтесь надо мной. Я дал вам слово, что больше не буду вас тревожить. Хотя, что может стоить слово Цареубийцы? - А если я передумала. Ланнистер усмехнулся, обнажая белоснежные зубы. Его улыбка заставила Гилберт улыбнуться, а в животе у нее запорхали бабочки. Говорят, что какова у человека улыбка, такова и душа. - Женщины переменчивы. Довериться им – безумие. Золотой рыцарь вошел в замок. От прохлады каменных стен девушка почувствовала себя лучше. Она думала, что лев отпустит ее, но он продолжил двигаться дальше, словно она уже стала частью его самого. - Я отнесу вас к мейстеру, кажется, у вас солнечный удар. - Джейме, а кто была твоя первая любовь? - Женщина, непохожая ни на кого другого, переменчивая. Никогда не думал, что в одном человеке могло сплестись воедино столько противоречивых качеств. Я любил ее до безумия. Она могла заставить меня сделать что угодно. Чего не сделаешь ради любви. И я совершал поступки, за которые отвечу после смерти. Судьба сама выбирает, кого нам любить, а кого нет. И в моем случае она просто отвернулась, когда я влюблялся, а потом начала издеваться, когда я начинал сходить с ума. Только, сейчас мне кажется, что эта женщина не любила меня так, как любил ее я. Моя епитимия любить и не быть любимым. Гилберт закусила губу и провела рукой по лицу Ланнистера. Она хотела прижаться к нему и никогда не отпускать. Ей было все равно какие ошибки он совершил и в чем грешен. Шатенка любила своего рыцаря таким, каким он перед ней предстал. - Джейме, но ты любим мною. Слышишь? Я люблю тебя. И мне все равно, что ты рыцарь Королевской гавани, а я жена принца. Все равно, что за глаза тебя зовут Цареубийцей, а меня дочерью изменника и убийцы. Ты просто мужчина, а я женщина. И пусть все остальные ворчат. Цареубийца остановился возле башни мейстера и открыл дверь ногой. Он бережно опустил Гилберт на кровать и вышел за самим хозяином помещения. Старый мейстер еле передвигался по коридору, цепь звенела на его тонкой шее. Старик зашел внутри и захлопнул за собой дверь. Двое молодых стражников преградили Джейме дорогу, когда он попытался войти. - Вам туда нельзя, сир Джейме. - И кто из вас олухов меня остановит?