Дружба на все времена

МакКиннон смотрела на Блэка, а тот ждал пока она подойдёт, не выражая совершенно никаких эмоций, словно никогда не умел ни улыбаться, ни огорчаться. Он просто ждал, а Марлин было не по себе от того, что она собирается сделать. Выглядело всё пугающе, потому она ещё раз оглянулась на брата, который не двинулся с места. Оба парня упорно молчали, и это вовсе не помогало. Она готова была удавиться, лишь бы не слышать того, что ей хотели сказать и Блэк и старший брат. Они оба начнут говорить, как только она выберет одного из них. Выберет между правильным и тем, чего хотелось. Она должна была быстрее покончить с этой томящейся в груди болью. Может, Блэк и сказал бы что-то резкое, что разорвало бы последнюю надежду в клочья, но это была бы определенность. После того как надежда умирает, становится легче. Тони мог отговорить её. После такого странного знакомства, он мог составить о Блэке своё мнение, и она боялась его услышать почти так же сильно. Тони смотрел на неё и ждал, когда сестра одумается. Он бросал на Блэка косые взгляды и терпеливо ждал, что не было на него похоже. Она скорее ждала, что он выскажет всё, что думает, или молча дернет её за руку, но брат не двигался. Сириус рассматривал её лицо и плечи, словно пытался загипнотизировать всё её тело. Он сосредоточил взгляд где-то между ключицами и молчал. МакКиннон казалось, он ничего не видел, так и было. Никто не торопил её, но мысли мелькали так быстро, что она потерялась во времени. Сколько она стояла здесь? Минуту? Две? Час? Марлин вдруг вспомнила, что она не одета и обхватила себя руками, но это совсем не помогло чувствовать себя уверенней. Она нашла себе оправдание и схватилась за него, как за соломинку. Страх сковал каждую мышцу в её теле, и она даже не боялась выглядеть глупо, она просто боялась.  — Ничего, если я сначала оденусь? — неловко спросила она, даже не смотря на Блэка, а брат тут же обхватил её плечи и потянул к дому. Марлин даже не успела посмотреть на Сириуса, лишь уткнулась в грудь Тони, а он легко, как маленькую, поцеловал её в макушку. Хотелось, чтобы как раньше он присел рядом с ней и намазал колени йодом. Чтобы пошутил и заставил улыбаться. Но нечего было мазать йодом, а от шуток остался бы лишь горьковатый привкус на кончике языка. МакКиннон снова покачал головой, Марлин даже не нужно было смотреть на него, она и так знала, что он сделает. Она слишком хорошо знала брата.  — Звездочка, ты сумасшедшая. Ты знаешь? — тихо выдохнул он ей в волосы. Марлин кивала. Вдруг захотелось разреветься, покрыть слезами майку брата, рассказать ему ещё раз, какая же она дура, но слёз не было. Марлин была слишком гордой для слёз. Нет, она не считала их слабостью. Слабой была скорее она сама, не способная даже ронять слезинки. Очередной парень: не из-за чего плакать.  — Тони, я дура. МакКиннон улыбался и кивал. Он выпустил её только в доме. Выпустил и усадил на диванчик в гостиной. Он принёс чай. Горячий чай в жару. Марлин улыбалась, только брат так делал. Из всех знакомых, только Тони пил чай в жару.  — Ты знаешь, что нравишься ему? — он даже не сомневался в сказанном, зато Марлин смотрела на него, как на умалишенного.  — Мне очень жаль, братец. Идиотизм передается по наследству…  — Марлин, я знаю, что видел, — покачал головой Тони. Он оценил шутку лёгкой улыбкой, а Марлин почувствовала ту самую горечь. Не хотелось смеяться. Её внутренним чудовищам до чёртиков нравилось то, что он говорил. И не важно, что это было бредом. Ей хотелось бы верить. Если бы всё это время, что она томилась в собственном соку, Сириус намекнул хоть чем-нибудь…  — Появилась девушка, возомнил себя профи в любовных делах? МакКиннон не засмеялся, а в комнату вошла Анни. Она сонно тёрла глаза, зевала и, конечно, не замечала, что прервала весьма интимный разговор. Оба они оглянулись на малышку. Она выросла, а Марлин этого не заметила. МакКиннон узнавала саму себя в сестре, и это чертовски льстило. Анни хотела быть, такой же. Она больше не хотела быть принцессой: завязывала хвост, как Марлин и вертелась перед зеркалом, когда считала, что её никто не видит. Марлин улыбнулась, а девочка села рядом с ней, положив голову на плечо.  — Доброе утро.  — Доброе, — прошептала Марлин ей в макушку. Она слишком расчувствовалась этим утром, и малышка не помогала ей собрать мысли в кучу. Только погружала в ещё больший хаос.  — И тебе привет, — Тони щёлкнул её по носу. — Эн, а ты знала, что Марлин влюбилась?  — МакКиннон! Как ты мог?! — все чувства, что висели у неё на плечах и застревали в груди, разом провалились куда-то вниз, словно их не было, и Марлин стукнула брата по плечу со всей силы, а он только показал ей язык. Было уже слишком поздно. Младшая открыла глаза шире, и на её губах заиграла хитрющая улыбка.  — Я хочу знать всё! — девочка уселась в кресле, поджав ноги, и внимательно смотрела на сестру, явно ожидая долгого красивого рассказа о поцелуях в коридорах и записках на уроках. Марлин усмехнулась, она, как обычно, разочаровывала всех, в этот раз Анни. Она не сможет восхитить сестру своей любовной историей, а тем более хорошей концовкой, когда принц находит свою любимую. Всё было так сложно… Или только казалось сложным.  — Ну, парень, который мне нравится, сейчас гостит у Поттеров…  — А какой он? Вы уже целовались? Марлин не могла ответить ни на один вопрос. Это только затащило её глубже в омут мыслей. Как она вообще умудрилась влюбиться? МакКиннон не хотела отвечать, она ушла в себя и даже не заметила, как уголки губ опустились, а лицо вытянулось. Она, погружённая в свои мысли, встала с дивана и поднялась в комнату. Нельзя было заставлять Блэка ждать. Это невежливо. Дорога до дома Поттеров показалась очень короткой. Обычно она пробегала её, чтобы скорее рассказать что-нибудь Джиму, и она была слишком длинной для этих веселых историй, а сейчас хотелось лечь на мощённый плиткой тротуар в направлении его дома и лежать, пародируя червя или гусеницу. Она готова была сесть на любую из скамеек, выполоть все цветы на соседских клумбах, но не идти к Сириусу. Она снова испугалась. Снова боялась того, что будет. Конечно, это было глупо. МакКиннон всю трясло, хотя солнце очень старалось расплавить асфальт. Она обхватила плечи и заставила себя шагать по плитке. Нужно было решать всё разом. Ещё один поворот. Блэк сидит на крыльце один, спрятав лицо в руках. Он ждёт, а Джеймса нигде нет, чтобы превратить всё в шутку. Поттер бросил её с ним. Нет, ей не хотелось, чтобы Джеймс присутствовал при её позоре… Хотя, если бы он обнял её, а Сириус сказал бы, что они друзья и не более, было бы не так больно. Или нет. Нет, вряд ли. Просто тогда Блэку не будет больно. Тогда она не сможет врезать ему так же как брат. МакКиннон уже и не знала, чего на самом деле хочет. Ноги сами по себе несли её к крыльцу, а потом и вся девушка осторожно села на ступеньку недалеко от Сириуса. Тот, казалось, ничего не слышал, и Марлин откашлялась. Она выдохнула, готовясь принять всё, что он скажет. Чем быстрее, тем лучше.  — А, МакКиннон. Быстро ты, — Сириус вздрогнул и поднял на неё глаза.  — Спешила. Заставлять Блэка ждать — плохая примета, — Марлин не узнала собственный голос: таким он казался высоким и неестественным. Сириус молчал.  — Нам, наверное, стоит поговорить о том, за что мне прилетело.  — Да, прости Тони… Не понимаю, как так вышло… — Марлин мысленно уже отвесила себе оплеуху. Все звучало так глупо. Глупее и быть не могло, и после нескольких минут, проведенных в молчании, Марлин только убедилась в этом. Почему он медлил? Что собирался сказать? Тони несколько раз повторил то, что она нравится Сириусу, а теперь эта нерешительность… Тонкий лучик надежды прорвался сквозь всю эту тьму, что сгущалась в груди.  — Давай пройдёмся, ладно? А то я прямо чувствую Сохатого за дверью. Марлин засмеялась. Засмеялась честно. Она, правда, смеялась, а не нервно хихикала. Такое облегчение вдруг пришло от понимания того, что в этом мире не всё меняется. Вот Поттер, который, конечно же, подслушивал, не менялся.  — Меня здесь нет! Не смейте уходить! — послышался за дверью сдавленный крик, а после и какой-то грохот. — Нет, мам. Я не подслушивал! Нет, не могу оставить их в покое! Ну, мама! Парочка засмеялась, а Джеймс чертыхнулся в замочную скважину, когда они всё-таки поднялись и пошли в сторону реки. Идти молча было намного легче, чем сидеть. Всё было как-то по-другому, будто то, что они перебирали ногами, решало множество проблем одним махом. Лишь смущение, появившееся вдруг, никуда не исчезало. Сириус не шутил, а Марлин вовсе не хотелось смеяться над его шутками. С каждым шагом она теряла себя: решительную, смелую… Каждую секунду она была готова выдать три заветных слова, но останавливалась, а Блэк молчал. Она уже подготовилась выкрикнуть признание, когда он заговорил.  — Прости за Карин.  — Это кто?  — Девушка в поезде, — Сириус не смотрел на неё. Он уставился куда-то вперед, словно шёл один. Он вообще не был похож на Сириуса. Его лицо было непроницаемо, а сама Марлин могла поклясться, что была белее снега.  — Да, конечно. Ничего страшного не произошло. Просто очередная девушка…  — Марлин, понимаешь… — Сириус начал слишком резко и, кажется, не успел до конца обдумать то, что собирался сказать.  — Вряд ли.  — Ты не помогаешь, — улыбнулся он, теперь повернувшись к девушке. Сириус улыбался и качал головой. Таким он нравился ей даже больше. Нерешительность… Блэк волнуется. Это было бы очень мило, если не было бы так страшно. — Ты знаешь, что я хочу сказать?  — Даже представить не могу, — солгала Марлин, не краснея. Она выдала ответ подозрительно быстро, но Блэк был слишком занят подбором слов. — На самом деле, представляю. Кажется, она забыла, что нельзя озвучивать мысли вслух. Было уже слишком поздно, чтобы жалеть, потому что он ухватился за слова. Марлин чувствовала как загорелись щёки, Блэк улыбнулся.  — И как ты к этому отнесёшься?  — Мне будет неприятно… Но я переживу.  — А ты точно знаешь, что я собираюсь сказать? — Сириус нахмурился.  — Ну да. Ты же скажешь, что я отличный друг и извинишься, — Марлин словно перемешивала все внутренности огромной палкой, что оставляла занозы в сердце. Болело абсолютно все, но остановиться она уже не могла. — Скажешь, что ты…  — Марлин.  — Ну что?! Чего ты ждешь, Блэк?! Ты можешь просто сказать?! Хватит терзать меня! Она потеряла терпение. Больше не могла ждать. Ей снова хотелось реветь от безысходности и собственной глупости, но она могла лишь краснеть от гнева и досады.  — Я не знаю, как это говорят, МакКиннон, поэтому скажу, как есть. А ты смотри на меня и слушай. Пожалуйста, посмотри на меня, — он прервался и внимательно следил за тем, как девушка разжимает кулаки и тяжело дышит. Сириус Блэк не знает, как отшить девчонку? Раньше за него это Поттер делал? Бред какой-то. — Ты хороший друг, правда… Она судорожно выдохнула, словно из неё в этот момент ушла душа. Просто выпорхнула, как птица. На секунду ей стало легче, но лишь на секунду, а после тело показалось тяжелее раза в три. Определенность оказалась хуже, чем неведение. Сладкий мёд заблуждения… Ей хотелось просто уйти, но и этого она не могла. Она стояла и смотрела на носки ботинок, хотя обещала смотреть на него. Сердце стучало, словно неровно идущие часы. Глухо и громко отдаваясь гулом в голове.  — ...но я боюсь, что для меня этого мало.  — Мало? — она покачала головой, выбираясь из мыслей.  — Марлин, мы оба знаем, что твой сумасшедший братец каким-то волшебным образом узнал про то, что я последняя сволочь. Я не виню его. Джеймс уже давно собирался врезать мне, я знаю. Если бы я не знал, когда мне хотят врезать! О, тогда я был бы мёртв, — она усмехнулась. — Я, понимаешь… Я не уверен, что смогу, но... Марлин, ты понимаешь, что я хочу сказать? Она не двигалась, а сердце стучало о ребра, замирая через раз. МакКиннон отчётливо чувствовала, как, появившись где-то в груди, тепло и дрожь, разливается по всему телу. Она уже не могла не улыбаться. Она просто не могла унять всю радость, что рвалась наружу, обещая выплеснуться волной на всё, что находилось в радиусе километра. Марлин тупо улыбалась, смотря куда-то перед собой.  — Я не слишком подходящий человек для тебя. Господи, что он несёт? Неужели он не понимает? Не понимает, что она, Марлин МакКиннон прекрасно понимает, что он засранец. Знает, как ревели те девчонки в Хогвартсе, закрывшись в кабинке туалета. Видя всё это, она всё равно хотела быть рядом. Марлин рассмеялась.  — Ты меня пугаешь. Нет, правда, я очень рад тому, что мы пытаемся разобраться… Но ты сумасшедшая!  — Блэк, ты… Ты худшее, что случалось со мной, — Марлин приложила ладони к глазам. Не хотелось его видеть, когда она будет говорить то, что собиралась. Его наглые глаза. — Но я ничего не могу сделать…  — Детка, я худшее, что случалось с этим миром, — засмеялся он. — А ты сумасшедшая. Блэк мягко обнял её, прижав к груди. Этот запах мятной зубной пасты преследовал его повсюду. Его футболка пропахла чёртовой зубной пастой вперемешку с потом. Он гладил её по волосам, она уткнулась носом ему в подбородок.  — Мы попробуем, правда? — тихонько прошептал он, целуя её в лоб. Она мягко кивнула. — Ты сумасшедшая. Ты не знаешь, на что соглашаешься. Блэк рассмеялся, Марлин вторила ему. Наверное, они были похожи на парочку психов, потому как женщина с коляской перешла на другую сторону улицы.  — Я не буду скакать от радости и бросаться к тебе на шею. Я не такая!  — Будешь! Ты именно такая! — рассмеялся Сириус, снова притягивая её к себе.  — Я знаю!  — Если ты обидишь её, я вырву тебе кадык, псина ты блохастая, — послышалось за спиной, и Марлин оглянулась, отдаляясь от Блэка.  — Становись в очередь. Сначала я ему отрежу самое дорогое… — с блеском в глазах МакКиннон уставилась на Блэка  — Даже трогать не смей мои волосы! Джеймс обхватил плечи подруги и мягко сжал их.  — Клиническим идиотам лучше держаться вместе, — прошептал ей Джеймс.  — Что ты сказал?! — вскрикнул Блэк, а Поттер показал ему язык и забросил руку на плечо подруги.  — А почему псина? — поинтересовалась Марлин.  — Потому что он кабель.  — Неправда!  — Марс, можно я его стукну? — Джеймс улыбался, будто сегодня был его день рождения, а глаза блестели озорным огнём.  — Можно.  — Марлин!  — Два раза!