***
- Там лес и дол, видений полны… - пробормотала я, оглядываясь вокруг. Кругом – одни ёлки и сосны, море травы по щиколотку и дикие зайцы. Время подходило к полудню, солнце начинало припекать. Я уж и не могла вспомнить, когда столбик термометра в Аме поднимался выше двадцати трёх градусов Цельсия. - Тебе не кажется, - обратилась я к шедшему позади Нагато, - что мы заблудились? - Карта у тебя. - Это не значит, что я виновата в том, что мы заблудились, - с желчью произнесла я, разворачиваясь к нему. - Дай, пожалуйста, сюда, - парень аккуратно вытащил из моих крепко сжатых от злости пальцев лист А4, где корявым подчерком была нарисована карта, - посмотрим, что тут… «Давай, попробуй, опровергни поговорку: «Сила есть – ума не надо». Не прокатит, тут и Яхико ясно», - с неким злорадством подумала я, насмешливо глядя на мучившегося Узумаки. - Как продвигаются наши дела? – как можно равнодушней спросила я, заглядывая через плечо парня. Тот тяжело выдохнул и резким жестом руки втюхнул мне карту обратно. - В следующий раз можешь пырнуть меня кунаем, если я заикнусь про карту, - фыркнул он. Я гыгыкнула, вертя карту. - Гы-гы, а ты как думал? Знаешь такую поговорку: «Спасибо деду за победу»? Знаешь? Нет? Так вот, есть такая поговорка… И я ей аналогичную только что придумала… - Почему твой брат хороший ниндзя, но плохой художник? – хмурясь и поглядывая на листок в мои руках, спросил парень. - Потому что во втором случае руки у него из нежного места растут. А поговорка теперь будет такая: «Спасибо брату за ебанную карту»… - Мизуки! – гаркнул на меня Нагато. Я ошалела и даже перестала мять карту, а парень продолжил: - Сколько можно? Ты же девушка! Де-ву-шка! - уже по слогам произнёс он. - И чо? – не совсем понимая, к чему клонит мой ухажёр, спросила я. - Брось эту привычку материться! – распалялся красноволосый, жестикулируя руками. – Ты ведешь себя слишком вульгарно! Если ты не прекратишь выражаться всеми этим словами, то я возьмусь за твоё воспитание! - Чего? Ты что, Нагато, Господь тебя упаси… - не на шутку испугалась я, уже приготовившись окрестить друга. – Бес что ли вселился? - Да где же ему не вселиться, если ты так выражаешься? – продолжал гнуть своё Узумаки. - Какой ты всё-таки нервный. И неуравновешенный: то целоваться лезешь, то лексикон тебе не нравится… Не беременный случаем? А что, - передёрнула плечами я, перехватив вопросительный взгляд Нагато, - есть такое явление. Мужская беременность называется… - Мизуки-и-и! – простонал красноволосый, хватаясь за голову и отворачиваясь от меня. Я со скучающим видом чистила ногти. - Тебе прикопаться не к кому и поэтому ты меня выбрал как жертву? – выдвинула идею я, вновь разворачивая карту. Мы уже опаздывали, и мне не очень хотелось лишаться какой-то части оплаты из-за потраченного времени. Узумаки промолчал. - Ты чего завис-то? – оглядываясь на него, спросила я. Тот даже головы в мою сторону не повернул. – Нагато-о? Аллё-о-о! – замахала руками я, но результат это не дало. - Ты обиделся? - Представь себе – да! Я чуть слюной не подавилась. Шта, простите? В какой-то момент мне стало смешно. Нет, правда. Столько лет жили душа в душу, бок о бок и вот те на – обиделся. И это первый раз за… За сколько лет-то? Чувствовался явный подвох. Одно Нагато прекрасно знал: жалостью меня не возьмёшь и хоть ты задуйся тут, но я не поменяю своего решения. Подавив смешок, я прочистила горло и спросила: - Серьёзно? - Серьёзней не бывает, - холодно ответил парень и, по-прежнему стоя ко мне спиной, сложил руки на груди. - Дожились… - протянула я, устало почесывая переносицу. Я снова чувствовала себя неважно, лёгкое недомогание начало тревожить меня. Оставалось только молиться, чтобы до встречи с человеком, которого мы должны сопроводить, у меня не поднялась температура. Но волновало меня сейчас не только моё здоровье. Обида Нагато затмила в моей душе всю злость на брата и его «удачный» рисунок. Какая-то частичка меня ещё верила, что Узумаки притворяется, но большая часть всё-таки был за то, что парень обиделся не на шутку. Этого мне только не хватало. - Нагато, - пришлось повысить голос, чтобы показать своему ухажёру, что я не совсем понимаю, из-за чего он дуется на меня, - что за детские шутки? Нет, давайте все будем дуться из-за неправильно сказанных слов! Давайте! Ведь мы же дети, чёрт побери… - Не в этом дело, - тихим голосом прервал меня Нагато, - мне не всегда приятно слышать от тебя такие… вульгарные словечки. Оставь эту привычку. Понимаю, твой брат ругается, он парень, ему можно, но ты-то… - Девушка, знаю, - досадливо перебила я, - и что ты предлагаешь? Молчать мне постоянно? Или фильтровать свой базар? – последний вопрос я произнесла с иронией. А как ещё можно сказать? Только так, а иначе мой дорогой нихрена не поймёт. - Вот, снова… - Это не матерок, Нагато! – чуть ли вскрикнула я. – Думаешь, это так легко – перестать употреблять в разговоре слова, которые ты всю жизнь употреблял? - Нечего было привыкать, - фыркнул парень, поворачиваясь ко мне. Из моего горла вылетел звук, похожий не то на смешок, не то на фырчанье. - Легко сказать: не привыкать. - Да ты и дня без мата не продержишься. - Я? – с насмешкой протянула я, - думаешь? А давай поспорим: за всю миссию я ни разу не заматерюсь. Спорим? Улыбка, давно блуждающая по губам Нагато, приняла форму, и лицо красноволосого стало самодовольным. Видимо, он получил то, что давно хотел. - Идёт, играем на желание, - он протянул мне руку, я пожала её и полушёпотом произнесла: - Не надейся выиграть, пацанчик! - Как страшно! – отпустил мою руку парень. «Тебе потом будет страшно, когда я желание придумаю, говнюк!» - со злорадством подумала я и вновь развернула карту. Та, от частых действий над ней, малость помялась; я цокнула языком и прошипела: - Япона мама… - и быстро спросила: - А такие-то фразы можно? Или это тоже расценивается как мат? - Можно, - сжалился надо мной Нагато и, подойдя, оттянул карту за край, - где мы сейчас? - А хр… чёрт его знает, - протараторила я и закусила губу; первая минута только прошла, а я уже забыла обо всём на свете. - Мне кажется, что тут, - как бы не замечая моей оплошности, указал на карту Узумаки. - Хм, не думаю. – отрицательно покачала головой я. – Мы должны придерживаться главной дороги, но не выходить на неё. Однако я не слышу, чтобы по этой дороге ездили повозки или что-то в этом роде. Сейчас весна, все спешат на рынки, и эта дорога обычно в конце весны кишит народом. - Я тоже сейчас об этом подумал. – согласился Узумаки. – Либо мы ушли далеко от дороги, либо никто по ней не ходит. Одно из двух? - Брату бы яйца на затылке бантиком завязать и с таким видом и такой картой, - я злобно тряхнула бумагу, - отправить на миссию. - Мизуки, - поглядывая на меня сверху вниз, погрозил мне пальцем красноволосый. Я отвернула от него голову и пробурчала: - Это тоже не мат. Чувствую себя на каторге… - Так, - прикладывая палец к подбородку и делая задумчивый вид, произнес Нагато, - надо что-то делать. Время поджимает, человек ожидает. Может, разделимся? Ты проверишь всё в той стороне, - он указал мне на заросли какого-то кустарника и густые ветви ели, - а я – в этой. Я оглядела свой путь, – с густо поросшими колючими кустарниками и ужасно мохнатыми ёлками, – и его, - три ёлочки и травка. - Скажи честно: ты это специально, да? - О чём ты? – вскинул брови красноволосый. Я махнула на него рукой. - Давай поменяемся. Не хочу там идти, - я медленно начала передвигаться к той стороне, в которую должен был пойти Нагато. Должен, но не пойдёт. - Как хочешь. Я лучше для тебя хотел, - услышала я позади. «Ага, а то я не знаю, на что способен человек, когда его обидят», - фыркнула про себя я. - Встречаемся здесь через полчаса, - окликнул меня Узумаки. Я повернулась к нему и, улыбнувшись, помахала. - Хорошо!***
Напомните мне в следующий раз, когда я буду с кем-то куда-то ходить, чтобы я их слушала… Как всё-таки Нагато был прав! Надо было пойти тем заросшим путём, а не этим жиденьким, который через несколько метров превратился в сплошное мучение. Я пару раз едва не выколола себе глаза, оцарапала щеку в трёх местах, наступила на муравейник, поскользнулась на пригорке… Злость кипела во мне, достигала небывалых высот, и от этой злости я готова была плакать. Приходилось держаться и снова ползти через колючие кустарники, на которые я уже пару раз прилетела задом, ругаться, заменяя мат на самые бессмысленные слова: - Нагато, глянь на свою мать, куда ты меня, ягодка моя, сволочь красная, отправил?.. Я остановилась передохнуть, посмотрела на часы. Стрелка медленно ползла к часу. У меня оставалось еще тринадцать минут, а я даже не знала, где нахожусь. Вдобавок ко всему у меня начало поламывать запястья. - Не вовремя, как всегда, - разминая запястья, процедила сквозь зубы я. Присев на ветку одного дерева (ёлок становилось меньше и начали появляться некоторые представители лиственных, а не игольчатых), я свесила ноги и, болтая ими, слушала пение птиц. Их песня лилась высоко над кронами деревьев, они чирикали, заливисто щебетали, а я наслаждалась этими простыми звуками. И вдруг среди этого оркестра я услышала посторонний звук, резко повернула голову; серёжки на моих ушах звонко брякнули. Где-то за плотной стеной ёлок стучали колёса, слышался размерный топот копыт. - А вот это уже интересно, - промурлыкала я и, сорвавшись с ветки вниз, легко приземлилась на землю. По мере моего пробивания сквозь густые еловые лапы цокот копыт становился всё сильнее, раздавались чьи-то голоса. Наконец, впереди, показался просвет. Засунув свою мордашку, поцарапанную, усталую, всю в мелких листочках, между двумя ветками дерева, я увидела одинокую повозку с натянутым наверху брезентом. Черная кобыла медленно шла, тяня за собой телегу и изредка фыркая. Кто управлял ею, я не смогла разглядеть: большая собака выскочила из-под колёс повозки и, уставившись в мою сторону, громко залаяла. - Пр-р-ру-у-у! – услышала я и поторопилась зарыться в листве. Мужчина спустился с телеги и, сделав из руки козырёк, стал всматриваться в кроны деревьев. - Ну, успокойся, хватит… - громко говорил он собаке, что вертелась у его ног, поскуливала и изредка гавкала в мою сторону. Я медленно ретировалась задом и, цепляясь за веточки, прошла дальше. Оказавшись немногим впереди повозки, я тихо раздвинула перед собой кусты и вышла на дорогу. Собака залилась громким лаем и кинулась ко мне, поднимая за собой столб пыли. Мужчина не сразу обратил на меня внимание, а когда сделал это, то закричал: - Чиби! Назад! Я, секунду назад думавшая о том, как бы поудобней запрыгнуть на повозку, чтобы надоедливая собака не достала меня, вдруг почувствовала слабость в ногах и откачнулась. Сука, расценив это как попытку побега, с громким рыком кинулась на меня. Инстинкт самосохранения ударил по голове так сильно, что я в одно мгновение оказалась рядом с мужчиной. - Чиби, черт тебя возьми! – орал он на собаку, бегущую к нам, - а ну прекрати! Чиби!.. - Да заткнись ты! – замахнулась я на него. – Утихомирь свою тварь, иначе я ей кишки выпущу. Незнакомец испуганно посмотрел на меня и уже тише стал упрашивать свою собаку успокоиться. Даже замахнулся. «Как с человеком. Чего с ней церемониться? Собака она и есть собака, ей надо указывать, где ее место, а не давать ей вольность на выбор своего места. Чиби… Как? Как это?» - мои брови дёргались вверх-вниз при одной только мысли об этой кличке. - Простите, - поймав визжащую собаку за ошейник, пролепетал её хозяин, - не знаю, что с ней… Обычно она спокойная, а тут… - Ничего, она же собака. – как бы в оправдание суке отмахнулась я. – Вы лучше скажите: у вас есть пару минуток, чтобы поговорить? - Конечно-конечно, - заторопился мужчина и, прицепив собаку позади повозки за цепь, спросил: - О чём вы хотели поговорить? Лошадь, повернув к нам свою черную морду, дёргала ушами, изредка фыркала. - Куда вы направляетесь? – подходя к животному и гладя ему между ушей, спросила я. - Товар везу на ярмарку в соседний посёлок. – мужчина просеменил ко мне. – Самый сезон, знаете ли… - Знаю, - кивнула я, - но обычно здесь проезжает огромное количество повозок. Как так получилось, что вы здесь один? - Так, - незнакомец достал из кармана штанов платок и обтёр им вспотевший лоб, - боятся тут ездить. Нападать стали часто. - Очень часто? - Почти на каждого. - И вы не боитесь? – усмехнулась по-доброму я. - Боюсь, как же, - потупил взор мужчина, - да только другого выхода нет. Была бы ещё одна дорога, а так… Не захочешь – поедешь. - Правда, правда… - тихо соглашалась я, поглаживая морду лошадки. – Кстати, не подскажите, сколько ещё до деревни? - Полдня езды. – коротко ответил незнакомец. - А пассажиров взять можете? – улыбнулась я. - Отчего же, всё веселее будет. - Хорошо, даже очень. Сейчас подождём одного человечка и отправимся, - я посмотрела на часы; было без семи минут первого. - Нагато не мог далеко уйти, - прошептала я. - Ладно, дядь, тебя хоть как зовут-то? – уже громче спросила я. Мужчина покряхтел и, стерев пот со лба, ответил: - Току. - Рада знакомству, Току-сан, - я пожала ему руку и даже немного поклонилась, - а меня зовут Мизуки Шин. - Мизуки-сан, рад знакомству, - тоже кланяясь, заулыбался мужчина. – Какая у вас фамилия интересная… - Самая обычная. – отпуская его руку, отмахнулась я. – Я шиноби из Дождя. - Очень даже хорошо. Теперь я точно не беспокоюсь о том, что меня могут по дороге убить или ограбить. Шин… Что-то знакомое… - забормотал он себе под нос. - Не «против», если я позову своего друга? – спросила я, доставая из сумки свиток. - А? Да-да, конечно! Что хотите – всё делайте! – энергично закивал Току и что-то снова принялся бурчать. - Задрал, - прошептала я, заходя за повозку и усаживаясь прямо на дорогу, - теперь будет дрюкать меня с моей фамилией. Что в ней необычного? Собака злобно зарычала и даже начала клацать челюстями, но, видя, что я ничего не делаю, а просто сижу перед раскрытым свитком и вожу по нему пальцем, успокоилась. - Где ты, матушку мою… - одними губами произнесла я, ища нужный призыв. Совсем недавно брат подал мне простую идею: вместо того, чтобы таскать все свитки с призывами с собой, можно поместить их все в один, и, вызвав во время боя нужный свиток, призвать животное. - Эй, Току-сан! – крикнула я, всё ещё ища нужные иероглифы. Сзади послышали расторопные шаги. - Да, Мизуки-сан? – раздался надо мной взволнованный голос. - Есть что-нибудь от головы? Ужасно болит… - Я могу вас только чаем напоить. Подождите немного и сможете отдохнуть. Где же ваш друг? – всё ниже и ниже наклоняясь над свитком, спросил мужчина. - Сейчас придёт, - проворчала я, хмурясь от такого любопытства Току. – Можете голову убрать, а то свет загораживаете. - Да-да, - прощебетал тот и выпрямился, однако любопытный взгляд ещё ощущался то на свитке, то на моей спине. Мы немного помолчали. - Вот! – выпалила я, указав пальцем на потерянные иероглифы. – Сейчас покажем мастер-класс… - Скажите, пожалуйста, Мизуки-сан… - неуверенно начал мужчина и запнулся. Я вопросительно взглянула на него. Тот с секунду исподлобья смотрел на меня и, видимо, набравшись решимости, робко произнёс: - Ваша фамилия Шин… - Ну? - Вы из клана Шин и… - Что? - Я… я впервые вижу кого-то из этого клана. Мой отец не раз говорил о том, что когда-то существовал такой сильный клан, однако его весь перебили. - Перебили? – съехидничала я. – Но я-то жива, значит, нет… - Получается так… А это правда, что сила вашего клана равна силе клана Сенджу и Учиха вместе? - А я еб… Не знаю, - поправила себя я и поднялась. - Покажите, хоть что-нибудь! – взмолился Току. Я с неким отвращением посмотрела на него, но согласилась. - Ладно, если вы так хотите… Лошадь придержите, а то повезёте меня на своём горбу… Току за полминуты привязал коня к какому-то дереву на противоположной стороне дороги и вернулся, весь красный от счастья. - Ох, - выдохнула я, - главное, чтобы Нагато услышал, а то придётся идти за ним чёрт знает куда. Ну, - обратилась я к мужику, - будем крушить? Тот неуверенно кивнул. Не то он понял под словом «крушить», ох не то… - Техника призыва! Посреди открытого свитка лежал еще один, меньше размером и синего цвета. - Это и всё? – разочарованно пролепетал сзади Току. – Фи! Я то думал, что покруче будет… Удаляющиеся шаги подействовали на меня, как красная тряпка на быка. «Покруче, упырь? Ща ты получишь «покруче»!» - уже чувствуя вкус победы, подумала я и, развернув синий свиток, громко, напоказ, произнесла: - Техника призыва! Страшный рык сотряс землю. Сзади кто-то завизжал, заржала лошадь и бешено залаяла собака, сразу сменившая свой лай на жалкое скуление. Дракон стихии воды выпускал из открытой пасти страшный рык, приклоняющий верхушки деревьев едва ли не к земле; земля дрожала, я с каменным лицом смотрела перед собой. Выпустив пар, дракон замолк и опустился на передние лапы, до этого висевшие в воздухе. - Наорался? – задала риторический вопрос я. - Прости, Мизуки, - Хитэру торопливо переступил с одной когтистой лапы на другую, - но я редко бываю вне Долины Драконов. Чем могу послужить? - Заори. – коротко произнесла я. Повисла неловкая тишина, которую нарушил нервный смешок дракона. - Мизуки, я… Я не понимаю, - честно признался ящер, растерянно окинув меня взглядом, - ты же сама дала мне понять, что мой рык тебя раздражает… - Он был неожиданным. Хитэру, ты не пойми меня неправильно, но мне сейчас о-очень нужно, чтобы ты рыкнул. Си-и-ильно рыкнул! – я развела руки в стороны. - Меня пугает твоё быстро меняющееся настроение… - пролепетал Хикэру, делая шаг назад. Я затряслась от злости. - Слушай сюда, ты! – я раскорячила ноги и выставила палец в направлении драконьей морды. – Я не могу материться, но это не значит, что я безоружна! Ты, сумка кожаная, которая и гроши не стоит! Ты на кого хлеб здесь крошишь? Ты чо, крутой, да? Раз такой крутой, то слушай сюда: ты мне не мама с папой, чтобы упрекать меня в моей природе. Какая есть – такой и останусь, даже Шиничи меня признал, а ты вытрёпываться будешь!.. - Я понял, понял, не безмозглый, - примирительно закивал дракон; я выпустила пар из ноздрей и повелительным жестом разрешила ящеру «разинуть пасть». Огромная звуковая волна сотрясла землю под моими ногами второй раз. И снова повторилось всё: писк, визг, возня, крики, беготня… Когда всё окончилось, я так и продолжала стоять посреди дороги, скрестив руки на груди и прикрыв глаза. Краем уха я уловила тихое «гм» Хикэру. - Спасибо, - зевнула. – Можешь идти. И, пожалуйста, ничего не спрашивай. - До встречи, - попрощался своим звонким голосом дракон, последовав моему совету. Едва дымок, скрывший ящера, развеялся, Току, с глазами-блюдцами и полными штанами, подскочил мне и, вцепившись своими здоровыми пальцами в мою руку, зарыдал: - Простите, простите, Мизуки-сан! Я не хотел, - он всхлипнул, - не хотел вас обидеть… Вы поистине сильный шиноби, Мизуки-сан… - Отпустите меня! – с остервенением прошептала я, стараясь вырвать свою руку из стальных объятий мужика. – Что вы… Да отстаньте же, Бога ради! Не доводите до греха!.. Мужчина-а-а!..***
- Мизуки-сан, - обратился ко мне Току, изредка опуская небольшую хворостинку на круп лошади, - всё-таки вы были правы: прошло каких-то пару минут – и ваш друг оказался рядом с вами! Я поражаюсь! Я покрутила по рту травинку и пробормотала: - Сама поражаюсь… - Что? – спросил сидевший рядом Нагато. Я улыбнулась и отрицательно помотала головой. - Не, всё нормально. - Ты как на дорогу-то вышла? - Так получилось, - пожала плечами я. – Но это того стоило, - моя рука автоматически коснулась ранки на левой щеке. - Поранилась? - Чуть-чуть… Так, ерунда. Надо было тебя послушать и пойти тем путём, эх. - Ничего больше не произошло? - Ну, если ты считаешь приземление попой на муравейник происшествием, то - да, произошло, - рассмеялась я. - Не поверишь, но меня укусил заяц, - показал указательный палец правой руки красноволосый. Я присвистнула. - Дикий, видимо, был… - Часам к шести мы прибудем в деревню, - оповестил мужчина в пол-оборота. Мы с Нагато переглянулись и заулыбались. - Надеюсь, человек, которого мы должны сопроводить, довольно дружелюбен и общителен. И не старик, - поморщилась я, опираясь на стенку повозки. - Нет, не старик, - подтвердил Узумаки. - А кто? - Секрет. - Большой секрет? - Огромный. - Очень смешно! – фыркнула я, сдерживая улыбку; травинка заменилась новой. - Ты будешь немного удивлена, когда услышишь его имя. Я подскочила на месте и впилась пытливым взглядом в лицо парня. Тот лишь простодушно улыбался, смотря на дорогу. - Знаешь, - я вынула из рта травинку и вздохнула, - ты меня сегодня удивляешь… Нагато заулыбался ещё шире. Я краем глаза видела, как он весело тряхнул головой и едва слышно засмеялся. Что же ты задумал, гребанный Узумаки?